Княжеское законодательство как источник права появляется на Руси в 10 веке. Уставы Владимира Святославича и Ярослава внесли изменения в действующее финансовое, семейное и уголовное право.

После принятия Русью христианства усилилось византийское влияние в правовой сфере.

Выделяют несколько церковных уставов: Владимира и Ярослава.

Церковный Устав Владимира - источник церковного права государственного происхождения, изначально составленный в конце X - начале XI веков. Составление Устава приписывается князю Владимиру Святославичу. Устав впервые на Руси разграничил подведомственность дел между светскими и церковными судами, а также устанавливал уплату десятины со всех княжеских доходов в пользу церкви.

Источники:

В древности никто не сомневался в происхождении «Устава» от князя Владимира. Впервые историк Н.М.Карамзин , ввиду некоторых хронологических несообразностей «Устава» (Владимир по «Уставу» - современник константинопольского патриарха Фотия) первым стал отрицать его подлинность.

Профессор А.С.Павлов высказал компромиссную точку зрения на происхождение «Устава»: Письменные памятники древности могут быть подлинными в материальном отношении и не подлинными в формальном. То есть они могут содержать в себе юридические нормы, действительно принадлежащие тем законодательным авторитетам, которым приписывает их данный памятник, но само письменное изложение этих норм может быть делом другой руки, современной и позднейшей… Памятник этот (Устав), несомненно, составлялся из частных и, по всей вероятности, разновременных распоряжений Владимира по делам церкви. Некоторые из которых, именно те, в которых исчисляются суды и люди церковные, надобно думать, сделаны были еще при самом Владимире или вскоре после него. Это доказывается их языком.

В 1926 году С.В.Юшков, изучая «Устав», пришёл к выводу, получившему признание в современной науке: В основе Устава… лежит грамота о выделении десятины церкви Богородицы в 995-996 гг., которая была переработана в Устав в начале XI века (до 1011 г.) в связи с учреждением епископских кафедр, распространением на них церковной десятины и установлением церковной юрисдикции. Устав продолжал складываться и развиваться в XI-XII вв. вместе с укреплением и расширением церковной организации. В него были внесены перечни церковных судов и церковных людей. Архетипический текст, лежащий в основе существующих редакций, сложился в середине или второй половине XII века.

Состав:

1) Вступление о крещении Руси и первой Русской митрополии, о построении князем Владимиром церкви во имя Пресвятой Богородицы и об установлении на её содержание Десятинного сбора со всех княжеских доходов: почему и сама церковь получила название Десятинной. Во вступлении также говорится о том, что, по Номоканону, в духовные суды светская власть не имеет права вмешиваться, вместе с тем Владимир постановляет, что духовные судьи должны присутствовать в светских судах для надзора за правильною, не обидною для церкви уплатой десятинного сбора с судебных доходов.

2) Установительная часть содержит в себе перечень дел, по которым все граждане подлежат духовному суду, а равно, лиц и учреждений, подсудных церкви по всем делам, и постановление об отдаче торговых мер и весов в церковное ведомство.

1. Дела брачные - развод, умычка или умыкание, то есть похищение невесты (языческий брачный обычай) и дела о браках в недозволенных степенях родства или свойства.

2. Дела семейные и о наследстве, а именно: ссоры супругов между собой из-за имущества, дурное обращение детей с родителями или близкими родственниками и тяжбы родственников между собой о наследстве.

3. Дела о преступлениях против веры и церкви: о чародействе и изготовлении ядов, о церковной татьбе (краже), ограблении мертвых, о совершении языческих обрядов и об осквернении храмов.

4. Дела об оскорблениях словом и действием.

5. Дела о прелюбодеянии и противоестественном разврате.

Лица и учреждения, подлежащие церковному суду по делам любого рода:

1) Священно- и церковнослужители и их дети, живущие не в разрыве с отцом;

2) Некоторые лица, не принадлежащие к церковному клиру, но причисленные в состав церковных людей: лекари, так как их ремесло находилось в тесной связи со знахарством, считавшимся в те времена одним из видов языческой мудрости, преследуемой церковью, поэтому для очищения врачебного искусства от обрядов и приемов ведовства, лекаря отданы под надзор церковной власти и подчинены церковной юрисдикции;

3) Прощенники - лица, удостоившиеся чудесного исцеления от недугов;

4) Задушные люди - рабы, отпущенные на волю ради смертного часа их владельца;

5) Странники, увеченные, вдовы, получающие от церкви содержание;

6) Лица находящиеся под епитимьей;

7) Лица добровольно вышедшие из иночества.

Учреждения церковного ведомства: монастыри, больницы и странноприимные дома.

Заключение, или послесловие, «Устава» состоит из заклятия, обращенного Владимиром к нарушителям прав церкви, определяемых в Уставе.

Устав стал первым нормативным актом, определившим статус и полномочия церковной власти в Киевской Руси, после принятия ею христианства. Церковь кроме судебных полномочий, получила под свой надзор систему мер и весов, а также ежемесячное содержание в виде десятины от княжеских доходов.

Устав Ярослава как и устав Владимира был частной кодификацией норм церковного права , в которую были внесены санкции, заимствованные из Русской правды, что превращало его в систематический русский судебник.

Устав Ярослава отличается от Устава Владимира кругом регламентируемых объектов: некоторые из них не упоминаются (преступления против веры и церкви), другие же (против нравственности) подробно разбираются и оцениваются. Неупомянутые в Уставе Владимира поджоги, убийства и воровство, в Уставе Ярослава передаются в ведение церковных судов , вводятся наказания за преступления.

Устав Ярослава - церковный нормативно-правовой акт государственного происхождения, регулирующий общественные отношения, отнесенные им к церковной юрисдикции, составленный в период правления князя Ярослава Мудрого. Сохранился в двух основных редакциях: западнорусской и восточнорусской, из которых последнюю разные списки представляют в разном объёме.

Происхождение:

Профессор А.С.Павлов считает, что «Устав Ярослава» образовался путем частной кодификации норм церковного права, вызванных жизненной необходимостью перенести в сферу церковного суда ту же самую систему вир и продаж, которая принята в «Русской правде» и относит составление текста Устава к XII веку.

Другой точки зрения придерживается историк Я.Н.Щапов. Он считает что текст «Устава» относится к XI веку и что упоминание в нём о составлении его князем Ярославом по согласованию с митрополитом Илларионом вполне достоверно. По его мнению, пространная редакция «Устава» князя Ярослава появилась раньше краткой, на рубеже XII-XIII веков, а краткая восходит к середине XIV века, хотя она точнее воспроизводит его первоначальный текст.

«Устав» разделяется на три части:

1) Вступление - в нём говорится, что князь Ярослав Владимирович, по совету с митрополитом Илларионом, рассмотрел устав своего отца сравнительно с Номоканоном и подтвердил его. Но из текста «Устава» видно, что Ярослав не ограничился подтверждением «Устава князя Владимира»: он дополнил судную часть устава новыми постановлениями, расширившими область церковной подсудности.

2) Установительная часть - содержит следующие рубрики: «О преступлениях и проступках, подлежащих церковному суду»; «О делах брачных» и «Общее постановление о церковной подсудности по лицам, подлежавшим ей». Все церковно – судебные дела подразделялись на 3 разряда:
Дела греховные без элементов преступного деяния (волхование, браки близких родственников, развод по согласию супругов). Эти дела разбирал епископ без княжеского судьи и по церковным законам.
Дела греховно-преступные, в которых нарушен также государственный закон (изнасилование, односторонний развод по инициативе мужа без вины жены, оскорбление женской чести, блуд, убийство, поджог гумна и т.д.)
Все дела духовных лиц, судимых церковной властью.
Судебная власть церкви устанавливалась над всем христианским населением Руси, но лишь по определенным делам. Над некоторыми группами населения церковный суд устанавливался по всем делам, так же как суд над населением церковных земель (вотчин).

3) Общее заключение и заклятие - содержит указание о том, что все тяжбы и всякие дела, касающиеся церковных людей, подлежат исключительно суду епархиального архиерея. Заклятие определяет нравственную ответственность князю-потомку, который захотел бы нарушить устав предка, и юридическую ответственность нарушителю - чиновнику: «суд и казнь по закону», то есть по Номоканону.

Основное значение Устава состоит в разграничении церковной и светской судебной юрисдикции, а также выделение в составе церковного суда дел, решаемых совместно представителями обеих властей. По мнению В.О.Ключевского церковный суд, описанный в Уставе углубил понятие о преступлении и расширил понятие о вменяемости. Также законодатель, руководимый христианскими ценностями, поставив перед судом цель исправления преступника - он не ограничивается только пресечением правонарушения, но пытается предупредить его, действуя на волю правонарушителя. Устав, удерживая денежные взыскания, назначает за некоторые деяния ещё нравственно-исправительные наказания: епитимию и арест при церковном доме, соединявшийся, вероятно, с принудительной работой на церковь.

В ряде случаев действие церковных уставов накладывалось на сферу государственного законодательства, основным источником которого была Русская Правда.

Прежде всего, следует, наверное, заметить, что, вопреки бытующему мнению о существовании в общинного права до возникновения государственности как таковой, это не так. Никакого общинного права у восточных славян не существовало в принципе. Право возникло одновременно с государством, а вот каковы были его источники, сейчас попробуем разобраться.

К сожалению, источники обычного права не сохранились до наших дней, однако известно, что приблизительно в девятом веке на территории Древней Руси уже вступил в действие, как его тогда называли, «Русский закон». Текста до наших дней, к сожалению, не сохранилось, но, скорее всего, это был все-таки письменный сборник, в котором и были записаны нормы обычного права. Но все-таки некоторые исследователи полагают, что правовые нормы на Руси вполне могли возникнуть и до становления государственности. В качестве аргумента они приводят следующий довод: мол, вживление церкви и суда церковного в жизнь древнерусского человека было бы попросту невозможно, если бы традиционные нормы жизни не были сохранены. Многие этнографы и историки придерживаются именно этой точки зрения, однако, более очевидным все-таки кажется факт влияния Византии на развитие Древнерусского общества. Ибо именно византийские нормы права, а также религиозные традиции, и даже календарь, и сформировали, в общем-то, этот переход от первобытного строя к феодальной системе на . Мало кто, в общем-то, рискнет опровергнуть тот факт, что только государству присуща законодательная деятельность, любые правовые нормы как создаются, так и отменяются исключительно в результате государственной деятельности особого рода. Так вот и первым, дошедшим до наших дней, документальным свидетельством, выступающего как источник права, был договор князя Олега с Византийской империей, подписанный в 911 году. В нем, собственно, и упоминается «Русский закон», документ, который содержал некоторые нормы правовых отношений в Древней Руси. К слову, одна из статей этого закона говорила об ответственности за убийство и предусматривала прямо на месте преступления смертную казнь душегуба. Более-менее оформленное, так называемое, Княжеское право, появляется на Руси лишь в десятом веке.

Князь Ярослав Мудрый, а затем его сыновья «Ярославовичи» пишут уставы, которые вошли в историю под названием «Русская правда». Этот свод законов изобилует нормами обычаев еще доклассового общества, к примеру, предусматривает кровную месть, в случае, если совершенно убийство одного из членов семьи. Вершить правосудие позволено было любому члену пострадавшей семьи мужского пола: отцу, брату или сыну убиенного (нной). В дальнейшем за убийство уже предусматривались штрафы, которые шли в княжескую казну. Причем, стоимость штрафов варьировалась с оглядкой на социальное положение жертвы. Убил княжеского чиновника – будь добр заплатить 80 гривен, а за убийство холопа и пяти гривен с лихвой хватит. В этой же «Русской правде» впервые встречаются законы, призванные охранять семейно-брачные отношения, а также правила и нормы регистрации различных товаров на ввоз и вывоз из страны. В Древней Руси нанесение любого вреда потерпевшему, именовалось обидой, однако «Русская правда» не делала различий между уголовным преступлением и обычным гражданско-правовым нарушением. Также законы «Русской правды» не делали различий между людьми, совершившими преступление по возрасту. Отсутствовало также понятие невменяемости, то есть если преступление было совершено в состоянии алкогольного опьянения, ответственности с преступника это не снимало. Также в «Русской правде» имеется ряд указов о соучастниках преступления. И несли все соучастники, в не зависимости от их роли в преступном действии, одинаковую ответственность. Впрочем, обычной и самой распространенной мерой наказания в Древней Руси являлся все-таки уголовный штраф – «продажа», как его тогда называли.

О племенных старейшинах, князьях дорюрикова периода мы можем только догадываться. Впервые серьезно занялась внутренними делами на Руси жена Игоря Ольга, которая умерла в 969 году. Ольга впервые зафиксировала размер дани с подвластных Киеву племен и установила погосты - места ее сбора. В 957 году Ольга посетила Константинополь (при императоре Константине Багрянородном), где приняла христианство. При ней Древняя Русь начала устанавливать контакты с западноевропейскими странами: одно из посольств было направлено к германскому императору Отгону I.

Древняя Русь в конце X - первой половине XI века - это период великого княжения двух наиболее известных древнерусских князей - Владимира I Святославича и Ярослава Владимировича (Мудрого).

35-летнее княжение в Киеве Владимира Святославича (980-1015) явилось расцветом державы Рюриковичей, и оставило знаменательный след. Это был наивысший этап политического развития Древней Руси. Самым крупным и важнейшим по своим последствиям действием Владимира было принятие около 988 года единой религии - христианства.

В 1019 году киевский княжеский стол оказывается в руках Ярослава Мудрого (1019-1054).

Ярослав Мудрый в условиях нарастания междоусобной борьбы прилагал значительные усилия для сохранения единства страны. В этом отношении особенно показательно его внимание к вопросам идеологии. Он поднимает значение христианской религии. В 1037. году на Руси учреждается митрополия, во главе которой был поставлен греческий священнослужитель Феопемпт. В 1051 году Ярослав делает попытку вывести русскую церковь из-под идеологического влияния и контроля Византии и назначает митрополитом русского священника Иллариона, автора глубокого по содержанию философско-публицистического трактата «Слово о законе и благодати».

Важным свидетельством государственности при Ярославле стало создание Русской правды - первого в отечественной истории свода законов. Начальные статьи этого свода (Правда Ярослава) были посвящены регулированию (точнее, ограничению) кровной мести и мерам по защите личности и имущества, причем уже в этой древнейшей части четко прослеживается социальное расслоение общества. Позднее свод законов дополнялся при сыновьях Ярослава (Правда Ярославичей) и особенно во время княжения Владимира Мономаха, когда появился Устав Владимира Всеволодовича. Русская правда известна в трех редакциях - Краткой, Пространной и Сокращенной. Она широко применялась в судебной практике плоть до XV века. Этот уникальный документ Древней Руси дает ценнейшую информацию о социальной структуре общества, эволюции правовых представлений в XI-XII веках, процессе судопроизводства, экономическом развитии, и, наряду с летописями, является важнейшим источником по истории Древней Руси.

Во второй половине XI века в Древней Руси происходят важные социально-экономические изменения, активно идет процесс формирования феодальных отношений, углубляется социальное неравенство. На это очень четко указывает Русская Правда. В это время на Руси уже существует княжеское, а частично и боярское землевладение. Борьба Святославичей за Чернигов является наглядным тому подтверждением. Развитие феодальной земельной собственности углубляет социальное расслоение общества.

Политические противоречия дополнялись социальными. В это время происходит перегруппировка в среде господствующих верхов. Старшая дружина (бояре, или «смысленые») постепенно становятся крупными земельными собственниками (вотчинниками) и тем самым выходят из повиновения киевского князя. Тот начинает ориентироваться на младших дружинников, которые, в свою очередь, пытались стать крупными собственниками. Все это создавало сложную картину приближения социального кризиса. Положение усугублялось внешней опасностью: половецким наступлением в 1090-х годах на русские земли.

Князья и их дружины долгое время не оседают, не заводят своих хозяйств. Они лествично передвигаются по княжениям (вместе с дружинами). Создание боярских вотчин происходит, по мнению историков, не ранее середины XI века. Первым признаком их появления служит включение в состав Русской правды статей о защите феодальной земельной собственности. Такие статьи впервые начинают включаться в так называемую Правду Ярославичей, созданную, скорее всего, в 1072 году. Именно в этой части кодекса права Древней Руси впервые появляются статьи об охране княжеской земельной собственности, о распространении норм феодального права на боярские хозяйства, о защите княжеской и боярской администрации, об усилении наказаний за посягательство на частную собственность.

В 1097 году происходит знаменательное событие. В Любече (недалеко от Чернигова) собирается съезд русских князей, который принимает решение об установлении принципа «къжъдо [каждый князь] да держить отьчину свою», что на практике означало официальное разделение русских земель на наследственные и самостоятельные княжения. Постановление съезда в Любече - это по существу конец даже чисто внешнего политического единства Древней Руси. Хотя формально ее единство существовало еще три с лишним десятилетия, распад был окончательно предрешен уже в конце XI века.

Княжения Владимира Всеволодовича Мономаха (1113-1125) и его сына Мстислава Великого (1125-1132) были завершающими годами истории единой Древней Руси. Героическими усилиями этих двух талантливых политиков удалось сохранить ее целостность, но только на период их жизни. Владимир Мономах, в написанном им «Поучении к детям», формулирует актуальную для того времени идею верховной власти, советует будущим князьям решать важнейшие дела вместе с Советом дружины. Суд должен вершить сам князь, действуя «по правде». В «Поучении к детям» Владимир Мономах так говорит о себе как о судье: «На посадников не зря, ни на бирючи, тоже худого смерда и убогие вдовицы не дал есми сильным обидети».

После смерти Мстислава Владимировича держава Рюриковичей распалась. Процесс распада занял не менее 20 лет и завершился в 1154 году отпадением от Киева Владимиро-Суздальской земли.

Законотворческую деятельность русских князей XI-XII веков вобрала в себя Русская правда - первый свод законов Киевской Руси. Русская правда дошла до нас в более чем ста списках XIV-XVI веков, которые сильно отличаются друг от друга по составу, объёму, структуре.

Все сохранившиеся тексты по содержанию принято делить на три редакции: Краткую, Пространную и Сокращённую. Древнейшая из них Краткая правда, состоящая из двух главных частей: Правды Ярослава и Правды Ярославичей. Правда Ярослава включает в себя первые 18 статей Краткой правды и целиком посвящена уголовному праву. Вероятнее всего, она возникла во время борьбы за киевский престол между Ярославом и его братом Святополком (в 1015 - 1019 годах). Пытаясь заручиться поддержкой новгородцев, конфликтовавших с его наёмной варяжской дружиной, Ярослав «дав им Правду, и устав списав, тако рекши им: по се грамоте ходите» (Новгородская I летопись).

Правда Ярославичей (статьи 19 - 43 Краткой правды) вобрала в себя законодательную и судебную практику сыновей Ярослава Мудрого и может быть датирована временем между 1054 годом (годом смерти Ярослава) и 1072 годом - годом смерти одного из его сыновей.

Создание второй редакции Русской правды - Пространной правды - исследователи относят к XII веку, ко времени княжения Владимира Мономаха и его сына Мстислава Великого. Но и она не представляет собой созданного в одно и то же время единого свода законов. Её составляющие - Суд Ярослава Владимировича (статьи 1-52), обобщивший законодательную практику князя Ярослава Мудрого, и Устав Владимира Всеволодовича Мономаха (статьи 53-121), целиком состоящий из постановлений этого князя. В Пространной правде представлено (в группах статей) не только уголовное право, но и право наследственное, основательно разработан юридический статус категорий населения, содержится банкротский устав, введенный в 1113 году, после известного киевского восстания, определяются нормы процессуального права и прочее.

Сокращенная редакция считается сжатым вариантом Пространной Правды, возникшим позднее, в XIII-XIV веках, в условиях феодальной раздробленности. Но её происхождение ещё более туманно, чем происхождение двух предыдущих редакций. При столь однозначном выводе трудно объяснить, почему в ней присутствуют статьи, которых нет в Пространной Правде, и пропущены статьи, заимствованные в Пространную Правду из Краткой.

Таким образом, мы можем заключить, что попытки русских князей придать правовые рамки социальной действительности Киевской Руси проводились в условиях острой внутриполитической междоусобной борьбы, завершившейся, в конечном итоге, распадом государства. Тем не менее, содержание законодательства князей свидетельствует об их стремлении сохранить единство русских земель, придать наиболее востребованным нормам обычного права характер свода законов.

Уставная, то есть законодательная, деятельность русских князей началась еще до принятия христианства.

Например, под 882 г. в летописи сообщается, что князь Олег «устави дани Словенам, Кривичам и Мери». Кроме того, можно вспомнить известную административно-финансовую реформу великой княгини св. Ольги: летопись сообщает (под 946 г.) о том, что Ольга с сыном своим и дружиной в Древлянской земле «уставляюще уставы и уроки », и далее (в 947 г.) в Новгороде «устави по Мьсте повосты (погосты) и дани, а по Лузе оброки и дани». В ходе реформы был установлен централизованный порядок сбора дани князьями с подвластного населения: в специальных центрах сбора дани – «погостах», и по определенным правилам, нормам – «урокам». Есть известия об уставах и уроках св. Владимира, Ярослава Мудрого, его сыновей и внуков.

Первоначально эти уставы и уроки были весьма кратки и излагались в устной форме (возможно, поэтому многие из них и не дошли до нас); другие же, будучи позднее записаны, сохранились для потомства, войдя частью в состав Русской Правды (например, уставы Владимира Мономаха ) и других памятников древности. Эти, как устные, так и письменные постановления князей, весьма редко получали наименование «законов».

Хотя слово «закон» и было известно нашему праву еще в глубокой древности, но ему долго не придавалась того специального значения, какое оно получило позднее, главным образом, в нашей новой истории, когда закон стал противопоставляться обычному праву. Наоборот, в древности летописцы безразлично говорят об «обычаях отцов » и о «законах отцов », подразумевая под тем и другим выражением представления о праве и справедливости наших предков. Именно поэтому княжеские уставы и уроки (от глагола «урекать », то есть определять , назначать ) являлись древнейшей формой законодательной деятельности носителей верховной власти первого периода нашей истории. Эти уставы были весьма разнообразны по своему содержанию: во-первых, князья утверждали своим именем нормы обычного права или видоизменяли эти нормы; во-вторых, князья делали те или иные распоряжения по отдельным вопросам своей административно-судебной и финансовой деятельности.

Таким образом, обычно древние княжеские уставы не являлись общими правилами (подобно современным законам), поскольку содержали княжеские решения по отдельным частным случаям. Развитие уставной деятельности князей связано с принятием христианства, когда «устав» действительно становится общегосударственным законом , когда была предпринята попытка собрать в одно целое постановления, относящиеся к известному кругу дел, а именно – к кругу дел церковных.

На почве греческого Номоканона русское правительство стало создавать свои постановления, и прежде всего, конечно, при решении вопросов, касающихся правового положения Церкви в новом для нее государстве. Замечательным показателем этого момента в состоянии национального законодательства являются церковные уставы христианских князей Руси – св. Владимира и его сына Ярослава Мудрого , которые не только определяют правовой статус православной христианской Церкви в славяно-русском обществе, но и содержат ценные сведения о многих древнейших языческих обычаях народа, дают возможность более всесторонне осветить и изучить многие вопросы юридического быта наших предков. Именно церковные уставы представляют собой наиболее яркий пример указанного выше «столкновения» юридических начал византийского права с началами русского обычного права, а точнее, пример творческой рецепции на Руси византийского императорского законодательства.

Оба церковных устава дошли до нас в многочисленных списках XIII – XVIII вв. Устав великого князя – крестителя русской земли Владимира Святославича сохранился в списке конца XIII века Новгородской Кормчей, устав Ярослава Мудрого – только в списках XV в.* Разнообразие редакций уставов и большое количество неясностей в изложении, позволяют сделать вывод об «обрастании первоначального текста позднейшими переделками в процессе судебной практики» (Карташев А.В.). Это обстоятельство дало повод некоторым историкам (Н.М.Карамзин, Е.Е.Голубинский) к полному отрицанию подлинности обоих памятников.

Но большинство ученых все же настаивают на подлинности уставов, хотя и очень измененных позднейшими переделками (митрополит Евгений (Болховитинов), К.А.Неволин, М.Ф.Владимирский-Буданов и др.).

«Письменные памятники древности могут быть подлинными в материальном отношении и неподлинными в формальном, то есть они могут содержать юридические нормы, действительно принадлежащие тем законодательным авторитетам, которым приписывается данный памятник, но самое письменное изложение может быть делом другой руки, современной или позднейшей» .

Павлов А.С.

Если подлинность дошедших до нас списков уставов не может быть точно установлена, то это еще не доказывает, чтобы таких уставов не могло быть – в той или иной форме (устной или письменной); наоборот, надо признать, что была нужда в княжеском законе, как для Церкви, так и для государства.

Устав великого князя св. Владимира введен в науку в 1775 г. немецким ученым Г. Миллером, который опубликовал одну из наиболее поздних его обработок XVI века в составе Степенной книги. Расширение числа известных редакций устава позволило митрополиту Евгению (Болховитинову) высказать мнение, что в основе их лежит один и тот же ранний текст, который можно связывать с именем князя Владимира. Преосв. Макарий (Булгаков) характеризовал его древнюю основу как первый опыт применения к условиям Руси норм православной Церкви и кодификации собственно русского церковного права, и не исключал возможности, что устав сложился уже в XI веке.

Специальное текстологическое исследование памятника С.В.Юшковым показало, что первооснова устава принадлежит XII веку и что главным его источником является грамота князя Владимира Святославича начала XI в., подтвердившая ряд привилегий церковной организации на Руси. По мнению Я.Н. Щапова, в основе устава лежит грамота о выделении «десятины» церкви Пресвятой Богородицы в 995 – 996 гг., которая была переработана в первоначальный устав в начале XI в. (до 1011 г.), в связи с учреждением епископских кафедр, распространения на них церковной десятины и установления церковной юрисдикции. Устав продолжал складываться и развиваться в XI – XII вв. вместе с укреплением и расширением церковной организации.

Устав Владимира Святославича известен более чем в 200-х списках. Преосв. Макарий (Булгаков), С.В. Юшков, А.А. Зимин разделяют все списки устава на 3 редакции: Краткую, Среднюю и Пространную; К.А. Неволин – на 2 редакции: Краткую и Пространную. Я.Н. Щапов указывает 7 редакций, относящихся к XII – XIV вв. Синодальный список 1282 г. Пространной редакции является древнейшим, дошедшим до нас, списком устава.

По содержанию устав великого князя св. Владимира заключает в себе пожалование «десятины » (одной десятой части княжеских доходов) в пользу Церкви, поручение епископам заведовать богоугодными заведениями (школами, больницами, приютами) и контролировать торговые эталоны меры и веса. Основная часть устава – это определение круга предметов и лиц, подведомственных церковному суду.

I. Устав предоставляет Церкви широкую юрисдикцию над всеми христианами по тем преступлениям, которые в языческой Руси не считались преступлениями и не были знакомы светским судьям . Перечень дел («суды церковные» ), по которым церковному суду подлежало все христианское население Руси (по Синодальному списку Пространной редакции), следующий:

1. Преступления против христианской веры и устоев Церкви : разные виды колдовства, знахарства («ведьство, зелейничество, потворы, чародеяния, волхования »); дела по нарушению святости и неприкосновенности христианских храмов и символов («церковная татьба », гробокопательство, разграбление могил – «мертвецы сволочат », ввод в храм животных – «скот или псы », обезображивание креста – «крест посекут », языческое идолослужение – молитва «под овином или в рощеньи или у воды »).

2. Преступления против христианской нравственности, об оскорблении нравственного чувства, противоестественных грехах, о покушениях на женскую честь, об обидах словом : изнасилование («пошибанье »); языческая форма совершения брака путем похищения девушки или чужой жены («умычка »); браки между близкими родственниками («в племени ») или свойственниками («в сватьстве »); ложное обвинение в блуде, колдовстве, ереси; укушение («зубоежа »), оставление или убийство новорожденного («девка дитя повержет »), скотоложство; непочитание детьми родителей («сын отца бьет, или дочка матерь, или сноха свекровь »), спор (или даже драка) между супругами из-за имущества.

3. Все семейные дела , тесно связанные с преступлениями против христианской нравственности и полностью входившие в юрисдикцию Церкви (по византийскому законодательству суду Церкви подлежали только некоторые из этих дел, исключая дела о нарушении родительской власти, споры о наследстве, споры между супругами об имуществе, которые подлежали гражданскому суду): дела бракоразводные («роспуст »), брачный сговор с назначением неустойки («смилное заставанье »), споры о наследстве («братья или дети тяжутся о задницю »).

Что касается споров о наследстве, то здесь мы видим противоречие между церковным уставом и Русской Правдой, поскольку по ст. 108 ее Пространной редакции дела о наследстве решались князем. По уставу же они отнесены к компетенции церковного суда. Возможно, данное противоречие объясняется конкуренцией двух источников: обычного права , нашедшего отражение в Русской Правде, и церковным правом (А.С. Павлов).

Указанная конкуренция источников проявляется также в другой важной особенности устава великого князя св. Владимира – отсутствии наказаний за преступления против христианской веры, Церкви, нравственности и семьи. Можно было бы предположить, что византийские церковные иерархи принесли вместе с новой религиозной системой и новую правовую систему, представленную Эклогой и Прохироном, где отсутствовали указания на собственно церковные наказания (отлучение, епитимии), характерные для канонических источников права. В Византии (а позже и в России) обычной практикой стало то, что светские наказания дополняли церковные санкции. В Греции дела, предоставленные суду Церкви, могли подлежать и суду гражданскому.

«Церковь судила их с церковной стороны, как дела совести, определяя их нравственное значение, полагала за них епитимии, употребляла и другие свойственные ей меры для вразумления и обращения согрешивших; мирская власть могла рассматривать те же самые дела со стороны гражданской как преступления общественные и часто для наказания их и пресечения употребляла свои меры».

Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский.

Как уже отмечалось выше, в Эклоге и Прохироне были широко представлены смертная казнь, членовредительные и болезненные телесные наказания. Очевидно, что жестокие византийские наказания не соответствовали русской обычно-правовой системе наказаний, представленной, в основном, имущественными санкциями. Это несоответствие византийской системы наказаний русским обычаям, по-видимому, и обусловило отсутствие санкций за преступления в уставе св. Владимира. Система наказаний появляется только в церковном уставе Ярослава Мудрого, но опять же: эта система более соответствовала русским обычаям, нежели византийским источникам.

Таким образом, устав великого князя Владимира Святославича, с одной стороны, объявляет общественно опасными такие поступки, которые не рассматривались как преступления русским обычным правом, а, с другой стороны, определяет подведомственность таких дел церковному суду, запрещая гражданским судьям вмешиваться в «суды церковные».

II. Церковному суду подлежали некоторые категории христианского населения Руси – по всем делам: и церковным, и светским – гражданским и уголовным («обида » - имущественный ущерб или преступления против личности, «котора » - ссора, раздор, распря, «вражда » - убийство, преступление», «задница » - тяжбы о наследстве).

В связи с принятием христианства, учреждением церковной организации и духовной иерархии, естественно, из христианской паствы должно было выделиться особое общество, особый разряд лиц, служащих Церкви и, вообще, стоящих к ней в особых отношениях. К этому обществу «людей церковных, богадельных» по уставу св. Владимира принадлежали:

1. Прежде всего, белое духовенство (с семьями), монашество: «игумен, поп, дьякон, дети их, попадья, и кто в клиросе, игуменья, чернец, черница ».

2. Миряне, служащие в церковных учреждениях: «просвирни » (или «проскурницы ») – женщины, выпекающие просфоры, «паломник » (или «псаломник »), врач («лечец »), повивальные бабки и т.д.; а также люди убогие, призреваемые Церковью или получающие от нее содержание: лица, живущие в монастырях, церковных богадельнях – «слепец, хромец, монастыреве, больнице, гостиницы, странноприимнице », «сторонник » - странник-богомолец, (в некоторых списках устава еще указаны - «вдовица », «калика » - калека); «задушный человек » (холоп, отпущенный на свободу по духовному завещанию), «прощеник » (человек, которому простили грехи, получивший чудесное исцеление).

Кроме того, устав предусмотрел ситуацию, когда сторонами в деле являются церковный человек и светский человек: в этом случае назначается общий («обчий ») суд князя и епископа.

Церковный устав великого князя Ярослава Мудрого был открыт для русской науки исследователем В.В. Крестининым в 1771 г. в Архангельске, в сборнике первой половины XVI в. и опубликован И.И. Лепехиным в 1780 г. Как уже отмечалось, разнообразие редакций устава, как и устава св. Владимира, вызвало в науке дискуссию о времени происхождения памятника. Известные русские ученые (историк Церкви митрополит Макарий (Булгаков), юрист-канонист А.С. Павлов, историки В.О. Ключевский, К.А. Неволин и др.) полагали, что основа устава была создана с эпоху правления Ярослава Мудрого.

«Говорить о подлинности этого устава в собственном смысле, то есть принадлежности его, как письменного памятника, самому Ярославу, можно еще менее, чем о подлинности такого же устава, приписываемого св. Владимиру. Подобно этому последнему памятнику, устав Ярослава, несомненно, образовался путем частной кодификации норм церковного права, вызванной исторической, т. е. жизненной необходимостью, перенести в сферу церковного суда ту же самую систему вир и продаж, какая принята в Русской Правде» .

Павлов А.С.

Ключевский В.О. также полагал, что устав князя Ярослава являлся «сверстником» Русской Правды и определял его происхождение первой половиной XII в. Митрополит Макарий (Булгаков) указывал, что великий князь Ярослав «дал Церкви устав уже под конец своей жизни, при митрополите Илларионе», называя его «продолжением и подробнейшим раскрытием устава Владимирова». С.В. Юшков полагал, что самому князю Ярославу Владимировичу принадлежала лишь его вводная и заключительная части, а остальная часть устава (так называемый «Судебник») сложилась к середине XII века. Также и Я.Н. Щапов относит создание первоначального архетипа устава к XI – началу XII вв., а упоминание в тексте устава о составлении его князем Ярославом по согласованию с митрополитом Илларионом расценивается ученым как вполне достоверное (таким образом, время создания устава – 1051 – 1054 гг.). По мнению А.А. Зимина, первоначальный текст устава лучше всего сохранился в его Краткой группе списков Восточно-Русской редакции и был создан в канцелярии митрополита Киприана, то есть в конце XIV – начале XV вв.

Митрополит Макарий (Булгаков) разделял все списки устава на три редакции: Краткую, Среднюю и Пространную. Я.Н. Щапов, подготовивший и опубликовавший все известные списки устава (их насчитывается около 100), разделяет их на шесть редакций: Краткую, Пространную, а также возникшие в результате переработки этих двух старших редакций Румянцевскую, Тарновскую, Устюжскую и Заподно-русскую. Самые ранние из дошедших до нас списков датируются второй четвертью XV в., самые поздние – XIX в. По мнению Я.Н. Щапова, Пространная редакция возникла раньше Краткой (в XII – первой четверти XIII в.) в результате переработки первоначального архетипа. Создание же Краткой редакции, по мнению ученого, можно связывать с именами московских князей Семена (1340 – 1353) или Ивана II (1353 – 1359) и митрополитов Феогноста или св. Алексия. Однако, несмотря на более позднее возникновение, Краткая редакция лучше сохранила архетип устава. Согласно исследованию А.А. Зимина, устав Ярослава сохранился в двух редакциях: Восточно-русской и Западно-русской (последняя, известная по списку 1499 г., основана на первой редакции). Восточно-русская редакция состоит из двух групп: Краткой и Пространной; древнейшей из них является Краткая группа.

Устав Ярослава уже является «довольно пространным и стройным церковным судебником» (Ключевский В.О.), еще более расширяющим сферу епископского суда, устанавливающим систему наказаний и порядок судопроизводства по тем делам и над теми лицами, которые только перечисляются уставом св. Владимира. Следуя классификации В.О. Ключевского, можно разделить дела церковно-судебного ведомства на три разряда (Восточно-русская редакция. Краткая группа (с дополнительными (новыми) статьями из Пространной группы):

1. Дела «греховные», без элемента преступности – судит только епископ, без участия княжеского судьи. Например: за колдовство («волхование, чародеяние») - женщина наказывается мужем («казнит ее, а не лишиться ») и штрафом митрополиту. Инцест, или половая связь кровных родственников, а также духовных родственников (крестного отца и крестной матери) и свойственников, скотоложство – наказываются штрафом епископу и епитимией. Вступление мужчины во второй брак, без расторжения первого («оженится иною женою, со старою не распустився ») – наказывается «виной » перед епископом (вероятно, штрафом), а также предписанием жить со старой женой, а новую жену («молодую») отправляют в «дом церковный » (вероятно, в монастырь). Если же изменяла жена (если «пойдет » жена от своего мужа за другого мужа или будет изменять своему мужу), то для нее объявлялся недействительным не только второй брак, но и первый, ее отправляли в монастырь, а «новоженя» (незаконный муж, сожитель) платил штраф митрополиту. Штрафом в пользу церковной власти наказывались также драки между женщинами («две жены биються ») и избиение женой мужа («жена мужа бьет »). В случае рождения внебрачного ребенка - девушку или замужнюю женщину, которая «дитяти добудет » полагалось, осудив, отправить в дом церковный.

Интересно отметить толкование исследователями двоеженства в собственном смысле, то есть одновременного сожительства с двумя женами («две жены кто водит »): 1) Согласно комментариям А.А. Зимина, М.Ф. Владимирского-Буданова, при законном первом браке («держати по закону») муж имеет еще вторую, незаконную, жену («которая подлегла»). В этом случае виновный платит штраф епископу, незаконную жену отправляют в монастырь, а законная жена остается с мужем, причем он не должен ей причинять зла («лихо водить ю»), иначе ему полагается «казнь». 2) По мнению Н.А. Семидеркина, устав преследует языческое двоеженство : слово «водит» указывает на то, что церковного брака ни с одной из жен, возможно, и не было заключено, обе жены могли быть «водимыми» (это понятие употребляется в «Повести временных лет» для обозначения языческих жен), тем не менее, такое положение не допускается церковным правом . Предписание «а первую держати по закону» означает требование оформить брачные отношения, согласно церковному закону, венчанием. Если муж продолжал жить с ней в языческом браке, невзирая на предписание церковного суда («а иметь лихо водити ю»), его полагалось «казнию казнити». Применение наказания в виде заключения в церковном доме (монастыре) ко второй жене, указывает на то, что Церковь отстаивала принцип единобрачия, как в случае заключения церковного брака, так и в случае, если языческий брак не был оформлен Церковью. Желание супругов жить в полигамном браке расценивалось как преступление.

О стремлении Церкви найти компромисс с действительностью языческой Руси свидетельствует и норма устава о разводе по взаимному согласию супругов («если муж с женой по своей воле роспуститься »): произвольное расторжение брака запрещается и наказывается штрафом, как в случае венчанного, церковного брака, так и в случае невенчанного, языческого брака (правда, штраф во втором случае в два раза меньше, чем в первом). По свидетельству митрополита Иоанна II (1080 – 1089), церковные браки в те времена заключали лишь бояре и князья, народ обходился без «благословения и венчания», устраивал свадьбу «с плясаньем, гуденьем и плесканьем» («Церковное правило митрополита Иоанна к Иакову черноризцу»). По замечанию М.Ф. Владимирского-Буданова, произвольное расторжение брака по взаимному согласию супругов, хотя и запрещалось, но на практике допускалось вплоть до XVIII века.

О временном компромиссе христианства с язычеством свидетельствует еще одна норма Пространной группы Восточно-русской редакции устава о нарушении сговора о браке. При сговоре совершался обряд «краяния », то есть разрезания на куски сыра и хлеба в честь Рода и Рожаниц – языческих идолов наших предков, олицетворявших собой идею судьбы и счастья. Описание этого обряда есть в Домострое (XVI в.), но и в церковном уставе Ярослава Мудрого мы находим указание на этот обряд: слова «про девку сыр краян будет » означают совершение брачного сговора. Если же впоследствии жених отказывался от брака, то он или его родителя должны были заплатить «за сыр», возместить расходы на угощение, заплатить невесте «за срам», т. е. за оскорбление, а также заплатить штраф в пользу церковной власти.

2. Дела греховно-преступные, где нарушаются не только церковные каноны, но и государственные законы – суд имеет смешанный характер: судит княжеский судья с участием судьи церковного. Например: языческая форма совершения брака путем похищения девушки («умчит девку или насилит », то есть «умычка » устава св. Владимира), изнасилование девушки и женщины («пошибание ») односторонний развод по инициативе мужа без вины жены («роспуст »), оскорбление женской чести бранным словом, – наказываются штрафом в пользу епископа, женщина («за срам») получает вознаграждение, равное сумме штрафа (причем, размер денежных взысканий устанавливается в зависимости от социального положения женщины, но, женщины только свободного состояния – дочери или жены боярской или простого человека), а третья часть санкции, собственно уголовное наказание, обозначена словами: «а князь казнит » , которые по-разному переводятся исследователями. В.О. Ключевский считает, что речь идет о телесном наказании; М.Ф. Владимирский-Буладанов, К.А. Неволин рассматривали «казнь» как уголовное наказание вообще: князь или устанавливал по своей воле денежное наказание вдобавок к церковному (именно так переводит слова о «казни» Н. Калачев) или судил на основании греческих законов («можно предположить, что телесные наказания болезненные и членовредительные прежде всего были применены к преступлениям, подлежащим суду церковному на основании Прохирона и Эклоги» - М.Ф. Владимирский-Буданов). Преосвященный Макарий (Булгаков) полагает, что «умычка», «пошибание» и другие преступления устава, которые считаются уже не только грехом и подлежат двойному наказанию, рассматривались церковным судом, а после него преступник для «казни» отсылался к светской власти. По мнению Я.Н. Щапова, слова «а князь казнит» указывают лишь на то, что исполнение решений епископа о денежных взысканиях возлагалось на государственный аппарат князя, поскольку Церковь своим аппаратом не обладала. По мнению В.О. Ключевского, наказания устава за оскорбление женской чести стали «первым опытом пробуждения в крещеном язычнике чувства уважения к нравственному достоинству личности человека». Хотя, пока эти наказания строятся на принципе права-привилегии.

К греховно-преступным делам устав также относит: прелюбодеяние мужа («если муж от жены блудит »), которое не являлось поводом к расторжению брака ни в Византии, ни, вероятно, на Руси; однако и безнаказанным такое поведение также не оставалось: устанавливаются «вина» мужа перед епископом (можно предположить здесь епитимию или (и) денежный штраф) и княжеская «казнь». Непочитание детьми родителей (сын бьет отца или мать) – епископу в «вине» (штраф, епитимия) и «волостельская казнь» (светское наказание, налагаемое волостелем – управителем волости); кража между супругами – епископу «в вине» с князем «на-полы» (общий суд, штраф делится пополам),; убийство («бои и убийство, и душегубство ») во время свадьбы, или свадебных боев - наказывается штрафом («вирой») князю пополам с епископом; поджог (если кто «зажжет » двор или гумно, или что иное) – наказывался штрафом в пользу епископа и княжеской «казнью».

Вновь можно отметить противоречие между церковным уставом и Русской Правдой, согласно которой дела о краже, убийстве и поджоге составляли судебную компетенцию князя (ст.ст. 6, 7, 34, 35, 43, 83 Пространной редакции). Но участие Церкви в суде и наказании виновных в краже и убийстве объясняется особым родом этих преступлений : в уставе речь идет о краже между супругами (такого рода кража не предусмотрена ни Русской Правдой, ни другими нашими древними законами (вмешательство Церкви в эту (семейную) сторону уголовного права весьма естественно и даже необходимо); и об убийстве во время свадебного сговора («сговорное»), во время свадьбы, или свадебных боев («свадебное»), которые являлись обычной принадлежностью языческих игрищ. В церковных правилах и поучениях содержатся предписания отказывать в отпевании убитых в таких «беззаконных боях» (например, в «Поучении» новгородского архиепископа Ильи (Иоанна) 1166 г.), а правила Владимирского собора 1274 г. запрещают также хоронить убитых в «бесовских боях близ церквей». М.Ф. Владимирский-Буданов полагает, что в числе указанных (семейных) преступлений следует подразумевать: отцеубийство, детоубийство, мужеубийство, женоубийство и братоубийство. Данное предположение связано с «молчанием» Русской Правды о преступлениях такого рода.

Что касается поджога , то, по мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, А.А. Зимина, норма устава свидетельствует о стремлении составителя памятника расширить круг подведомственных Церкви дел за счет сужения княжеской юрисдикции: по-видимому, речь шла о защите имущества церковных владений от посягательства. Согласно предположению Н.А. Семидеркина, данный состав включен в церковный устав в связи с тем, что, наряду со злоумышленниками, в число преступников включались и пироманы. Церкви предоставлялось лишь право участия в доходах от дел о поджогах: 100 гривен штрафа, указанные в уставе, - это отчисление в пользу епископа от общего количества вырученных в результате «потока и разграбления» денег (остальные деньги, по ст. 83 Пр. Пр., делились между потерпевшим и князем).

3. Дела лиц духовного ведомства судятся церковной властью. Например, священники, их жены, монахи и монахини за блуд, пьянство и другие проступки против правил установленной для них дисциплины подлежат суду епископа без участия мирской власти – «и во что их осудить, волен ». Кроме того, устав Ярослава повторяет постановление устава св. Владимира о подсудности «церковных людей » суду епископа (или митрополита) по всем делам, духовным и светским.

В первых же строках устава Ярослава Мудрого содержится ссылка на два источника: устав св. Владимира («по данью отца своего») и греческий Номоканон. Но, во-первых, в отличие от устава св. Владимира, устав Ярослава устанавливает санкции за совершение преступлений против христианской веры и Церкви, нравственности, семьи. А, во-вторых, эта система наказаний противоречит византийскому церковному праву : помимо духовного наказания (различные формы отлучения от Церкви (епитимии), ссылка в монастырь для исправления), мы видим светскую санкцию - штрафы (применяемые духовным судьей) в пользу епископов, а также в пользу пострадавших, что роднит устав Ярослава с Русской Правдой, применявшей почти исключительно меры имущественной ответственности. По мнению Н.А. Семидеркина, возможность закрепления в уставе типично русской системы наказаний открылась благодаря тому, что митрополичью кафедру возглавил русский по происхождению Илларион. Вряд ли подобная акция могла быть осуществлена раньше, когда русскую православную Церковь возглавляли воспитанные на образцах византийской правовой мысли греческие митрополиты. Возможно, именно поэтому в уставе св. Владимира отсутствуют указания на меры ответственности за церковные преступления: византийская система наказаний оказалась непригодной для Руси, а закрепить в законе обычно-правовую русскую систему не позволяли, по видимому, убеждения митрополитов из Византии и их зависимость от Константинопольского патриарха.

Таким образом, церковный устав Ярослава Мудрого является примером компромисса между византийской правовой системой и русским обычным правом.

Русская православная Церковь стала новым миром, новым обществом для языческой своеобразной среды славяно-русских племен. Объявив войну язычеству, церковные уставы князей св. Владимира и Ярослава Мудрого, вместе с тем, стали очень важным источником для изучения обычного права древней Руси, народного правосознания первоначальной эпохи русской истории. История принятия Русью христианства доказывает нам, насколько долгим и сложным был этот путь, как много он потребовал мужества, таланта и нравственной чуткости у народа, вступившего на него, и у правительства, которое повело народ за собой.

Достаточно быстрый, мирный и успешный ход христианской миссии св. князя Владимира и его преемников во многом объясняется мудрой, осторожной, планомерной политикой русского правительства, избравшего главным средством приобщения языческого народа к новой вере не насилие (крещение новгородцев «огнем и мечом» является горьким, но неизбежным, при такой грандиозной реформе, исключением), а христианскую проповедь, убеждение, учение. Кроме того, успехи миссионерской деятельности на Руси связаны с особенностями языческого мировоззрения вообще и с особенностями русского язычества в частности.

Всякий язычник в религиозных вопросах является принципиальным универсалистом. По его воззрению, заведывание всей вселенной разделено между столькими группами национальных божеств, сколько наций существует в человеческом роде.

«Если представителям монотоистических вероисповеданий религиозная истина представляется самодовлеющим целым, принадлежащим им во всем объеме, и по закону противоречия, исключающим все другие религиозные формы, то язычник находит это целое лишь в сумме всех земных религий, каждую из коих он считает чьим-либо национальным уделом. Поэтому он толерантен, - не из признания за другим права иметь собственную субъективную истину, а из принципиального согласия с другим в объективной истинности его божества… Язычник, однако же, защищает своих богов с оружием в руках, но лишь как свое национальное достояние; он отвергает чужую религию, но лишь как символ порабощения, и если особенно восстает против христианства, то только потому, что не может никак понять со своей точки зрения странной претензии христианства как части, по его мнению, общечеловеческой религиозной истины, - быть каким-то всеисключающим целым, не терпит, как богохульства, отрицания со стороны христианства его национальных богов. Так было в свое время и в римской империи – откуда и гонения на христианство».

Карташев А.В.

Введение христианства на Руси не могло возбуждать сильных религиозно-национальных страстей, во-первых, потому, что миссия осуществлялась не путем завоевания, не иноплеменной и иноязычной властью, а собственным национальным правительством.

Поэтому там, где централизующее влияние Киевского князя принималось беспрекословно, история не знает серьезных протестов старого язычества. И, наоборот, там, где местный патриотизм еще стремился сохранить независимость от Киева (Новгород, Ростов, Муром), новая религия отвергалась как орудие порабощения. Во-вторых, славянский языческий культ находился еще на примитивном уровне развития; русское язычество только переступало пороги мифологической эволюции: переходило от чистого физического политеизма и шаманизма к воплощению обожаемых сил природы в образах животных и, наконец, человека.

До времени св. Владимира мы знаем о грубых истуканах только у руссов тмутараканских и об одном киевском и новгородском идолах Перуна. Но не только эта малоупотребительность идолов сообщала нетвердость, расплывчатость языческому миросозерцанию древнерусского славянина, а и характер его социального развития. Не было еще бытовых предпосылок для богатой организации общественного богослужебного культа. Жрецов почти не существовало, следовательно, не существовало профессиональных защитников родной религии, облеченных от общества правами и властью и имевших полную возможность при случае руководить народными восстаниями против новой веры» (исключения: Новгород, Ростов, Муром).

Характеризуя процесс формирования правовой системы Древней Руси, мы можем сделать вывод, что русское право с самого начала развивалось как право национальное, самобытное, обусловленное народной юридической традицией. Рецепция византийского права оказала огромное влияние на развитие правовой мысли, переходу к более совершенным формам и понятиям (византийские правовые понятия более всего отразились у нас на сфере брачно-семейного, наследственного, уголовного права), но эта рецепция всегда была творческой, избирательной, сообразующей византийское законодательство с потребностями национального права, русскими правовыми обычаями и правовыми понятиями.

Именно таким – национальным – памятником права стала Русская Правда - первый русский правовой кодекс, сочетающий обычное народное право, княжескую судебную практику, княжеское законодательство и византийские правовые источники.

II. Русская Правда как памятник права древней Руси*

А) Возникновение Русской Правды. Редакции, структура кодекса.

Наш первый правовой сборник, безусловно, базируется на нормах обычного народного права и княжеской судебной практики. Сам термин «правда», часто встречающийся в источниках древнерусского права, имеет различные значения (судебник, договор, присяга, испытание), но, в первую очередь, «правда » - это право : «налезти правду » (найти свое право), «судити в правду » (по праву) и т. д. Так как представления о праве и справедливости жили в народных обычаях , то именно они признавались «правдой». Например, Псковская судная грамота предписывает князю и посаднику судить «взирая в правду», то есть, применяя на суде обычаи Псковской земли.

Русская Правда дошла до нас более чем в 100 списках, которые большинство исследователей разделяют на 3 редакции: Краткую , Пространную и Сокращенную из Пространной (необходимо отметить особую точку зрения С.В. Юшкова, разделявшего РП на 5 редакций: Краткую, Пространную, а также третью, четвертую и пятую редакции, которые возникли, когда текст РП окончательно сложился; ист

Источники права Древней Руси: обычное право, договоры Руси с Византией, церковные уставы. Русская правда (ее происхождение и редакции)

Как и у других народов, один из главных источников права у славян - обычай. Обычаи, или устойчивые правила поведения, формируются уже на этапе догосударственного развития, в условиях родоплеменных отношений. Когда часть обычаев превращается в норму поведения и общины или их старейшины начинают принуждать к исполнению этих норм своих нерадивых или выбивающихся каким-либо другим образом из общинной жизни сочленов, можно говорить о появлении обычного права. Обычное право выражается в юридических действиях (фактах), в их однообразном повторении (скажем, община при любых обстоятельствах защищает каждого общинника круговой порукой). Оно выражается также в юридических сделках или судебных актах (применение кровной мести за убийство родича) и в словесных формулах (в законе, пословицах.

На Руси долго считали, что поступать по старине, значит поступать по праву. «Что старее, то правее», - говорит пословица. К древнейшим нормам обычного права восточных славян относились кровная месть, круговая порука, умыкание невесты, многожёнство, особая словесная форма заключения договора, наследование в кругу семьи и др. Часть их мы обнаруживаем в древнерусском законодательстве уже в качестве норм публичного права, часть их видоизменяется, некоторые утрачиваются. Кровная месть, к примеру, запрещается в XI в. и заменяется денежным штрафом.

Второй источник права Киевской Руси - это собственное законотворчество раннефеодального государства в первые десятилетия его существования, обобщавшее судебную практику. О том, что таковое имело место, узнаем из текстов договоров Руси с Византией, могущественным южным соседом державы Рюриковичей. Русская летопись донесла до нас тексты 3-х таких договоров: 911, 944 и 971 гг. Договоры регулировали торговые, союзные и военные отношения между двумя государствами, устанавливали разные виды наказаний за преступления (убийство, кражи, увечья), совершённые на чужой земле, разрабатывали процедуру возмещения убытков, выкупа пленных, наследования и др.

Третий источник древнерусского права - право византийское, его рецепция (усвоение), а через него - частично и права римского. Принятие христианства Русью (988 г.), усвоение христианской культуры, более тесное общение с Византией и другими странами произвели настоящий переворот во всех сферах правовой жизни Древней Руси. Обычное право во многом прямо противоречило учению христианской морали и церковному праву и должно было подвергнуться пересмотру. С христианством на Русь пришла церковь со своими каноническими законами.

На Русь в XI и XII в в. хлынул поток переводной греческой литературы. В этом потоке немаловажное значение занимали кодексы византийского права, которые стали изучаться и применяться и в законотворчестве, и в судебной практике. Первыми пришли сборники церковного права: Номоканон (законы и правила) Иоанна Схоластика, Номоканон патриарха Фотия. Переводы их получили на Руси название Кормчих книг (сборники канонических и юридических установлений). Из сводов светских законов Византии на Руси хорошо знали Эклог (отбор) императоров Льва Исавра и Константина Компронима, Книги законные, содержавшие законы земледельческие, уголовные и др.

Под влиянием византийского права уже в XI в. все членовредительные и болезненные наказания уступили место денежным штрафам, произошли серьезные изменения в семейно-брачном праве, появились нормы в праве, защищающие честь и достоинство личности и др.

Переворот, произведенный в древнерусском обществе и праве христианством и византийским правом, сказался, в первую очередь, на положении церкви и церковных людей. Это нашло отражение в церковных уставах, принятых русскими князьями до нас дошли: Устав князя Владимира, Устав князя Ярослава, уставы новгородских князей Всеволода и Святослава и др. Они содержат положение о церковной десятине, которую со времен Владимира Святого русская церковь получала из казны на содержание; церковные люди освобождались уставами от всяких сборов и частично oт юрисдикции княжеского суда; церковь получила право надзора за правильностью мер и весов, совершения брачного союза и др.

Однако главный источник, по которому мы изучаем древнерусское право, представляет собой уже упомянутая выше Русская Правда - первый свод законов Руси, которая вобрала в себя и обычное право, и право византийских источников, и законотворческую деятельность русских князей XI-XII вв. Русская Правда дошла до нас в более чем ста списках XIV-XVI вв., которые сильно отличаются друг от друга по составу, объёму, структуре. О происхождении этого законодательного памятника в литературе не выработано единого мнения, как, собственно, и о толковании его содержания. Учёные спорят об этом на протяжении более 250 лет, с того времени, когда в 1738 г. В.Н. Татищевым был обнаружен и подготовлен к печати первый список Русской Правды.

Все сохранившиеся тексты по содержанию принято делить на три редакции: Краткую, Пространную и Сокращённую. Древнейшая из них Краткая Правда, состоящая из двух главных частей: Правды Ярослава и Правды Яросяавичей. Правда Ярослава включает в себя первые 18 статей Краткой Правды и целиком посвящена уголовному праву. Вероятнее всего, она возникла во время борьбы за киевский престол между Ярославом и его братом Святополком (1015-1019 гг.). Пытаясь заручиться поддержкой новгородцев, конфликтовавших с его наёмной варяжской дружиной, Ярослав «дав им Правду, и устав списав, тако рекши им: по се грамоте ходите» (Новгородская I летопись).

Правда Ярославичей (ст. 19-43 Краткой Правды) вобрала в себя законодательную и судебную практику сыновей Ярослава Мудрого и может быть датирована временем между 1054 (годом смерти Ярослава) и 1072 - годом смерти одного из его сыновей.

Создание второй редакции Русской Правды - Пространной Правды - исследователи относят к XII в., ко времени княжения Владимира Мономаха и его сына Мстислава Великого. Но и она не представляет собой созданного в одно и то же время единого свода законов. Её составляющие - Суд Ярослава Владимировича (ст. 1-52), обобщивший законодательную практику князя Ярослава Мудрого, и Устав Владимира Всеволодовича Мономаха (ст. 53-121), целиком состоящий из постановлений этого князя. В Пространной Правде представлено (в группах статей) не только уголовное право, но и право наследственное, основательно разработан юридический статус категорий населения (о чём уже шла речь), содержится банкротский устав, введенный в 1113 г., после известного киевского восстания, определяются нормы процессуального права и пр.

Сокращенная редакция считается сжатым вариантом Пространной Правды, возникшим позднее, в XIII-XIV вв., в условиях феодальной раздробленности. Но её происхождение ещё более туманно, чем происхождение двух предыдущих редакций. При столь однозначном выводе трудно объяснить, почему в ней присутствуют статьи, которых нет в Пространной Правде, и пропущены статьи, заимствованные в Пространную Правду из Краткой.

Главная » Процессуальное право » Древние законы Руси кратко и понятно – все самое важное. Законодательство Киевской Руси