Сквозь строй и другие способы порки на Руси.

(Я, конечно, понимаю, что сейчас всех интересуют курсы валют - а не истории политссыльных девятнадцатого века. Но, видите ли, у нас на фирме работа полностью парализована - поэтому мне временно ничего не остается, кроме как записывать исторические байки. Собственно, я запишу до конца две большие истории - потому что планировала их записать давно и они были подготовлены - условно "Сказка о сгоревших письмах" и "Сказка о туруханских изгнанниках" - и после этого закрою журнал, потому что настроения его вести дальше в таких условиях нет).

Итак, ночью с 21 на 22 июня 1835 года семеро преступников (осужденные в Варшаве Высоцкий и Мальчевский, бывшие ксендзы Антоний Богунский и Винцентий Крочевский, Теофил Ковнацкий и несовершеннолетний Антоний Люборадский, а также уголовник Феликс Касперский) осуществили групповой побег с Александровского винокуренного завода, находившегося примерно в 70 верстах от Иркутска. Беглецы около двух суток укрывались в окрестных лесах, а затем вышли к Ангаре и попытались сделать плот для переправы с помощью имеющегося у них топора, однако древесина оказалась сырая и плот тонул. Тогда Касперский отправился на поиски лодки – и, действительно, наш лодку и крестьянина, который согласился перевезти беглецов.
Однако на другом берегу ссыльных ждала облава. Началась стрельба, Высоцкий был ранен. В дальнейшем во время следствия участники облавы утверждали, что у беглецов было два ружья, из которых они стреляли, однако при поисках вокруг и в Ангаре ружья не нашли. В свою очередь один из солдат, ранивших Высоцкого, показал, что изначально была договоренность «чтобы не подвергнуться ответственности, если будут спрашивать - сказать, что первый выстрел был из лодки». По факту у беглецов нашли только немного продуктов, плохо нарисованную карту Сибири и «три клочка польских стихов». Исследователи предполагают, что Касперский (давший в дальнейшем «откровенные показания» на следствии) изначально играл роль провокатора, специально заманив беглецов в ловушку (обращает внимание тот факт, что во всех крупных историях с заговорами и побегами политссыльных этой эпохи – Зерентуйский заговор, Омский заговор, Александровский побег – обязательно в роли доносчика и/или провокатора появляются уголовные, с которыми неосторожно связались политические)

… История с Александровским побегом – в некотором роде психологическая загадка. Непонятны мотивы этого побега, столь неосторожного и непродуманного. Все дело в том, что Высоцкий – главный, по-видимому, организатор побега – как мы его знаем из всей предшествующей и последующей жизни, совершенно не похож на авантюриста. Фаталист – да, авантюрист – совсем нет. Не похож он по душевному складу характера и, например, на Сухинова – организатора заговора в Зерентуйском руднике или на Шокальского – одного из руководителей омских заговорщиков (если, например, неистовый Шокальский будет пытаться бежать снова и снова – и в конечном итоге, потеряв надежду на осуществление своих планов, покончит с собой – то Высоцкий, как мы увидим дальше, никогда больше не предпримет подобных попыток).
Попытки советских исследователей увязать историю этого побега с более глобальными планами всеобщего восстания политссыльных в Сибири выглядят натяжкой.
Сам Высоцкий много лет спустя коротко упомянул об этом эпизоде в одном из писем: «По прибытии на место в Сибирь я думал, что путешествие и бурная жизнь кончены, однако провидение решило по-иному распорядиться моей судьбой. Безмерное и ничем не истребимое желание либо вернуться в Европу, либо умереть (выделено мной – РД, перевод этой цитаты из статьи Шостаковича, однако в оригинале дословно «либо уйти от мира» - как говорится, понимай, как знаешь), впутало меня в новую неприятную катастрофу. Причиной ее был один из наших соотечественников, который недостоин того, чтобы называть его фамилию, он обвинил меня перед тамошними властями, что я хотел поднять киргизов и китайцев против России…»

Польские биографы Высоцкого комментируют эту цитату так: «мысль о самоубийстве была ему чужда, как человеку глубокой веры, но он был готов на любой риск, чтобы «пойти навстречу судьбе». Решение о побеге означало отчаянный шаг к «несамоубийственному самоубийству». Признаться, и эта версия меня не убеждает – кажется, что для такого завуалированного самоубийства Высоцкий слишком верующий, к тому же слишком порядочный для того, чтобы втянуть в подобные замыслы еще шестерых человек. Руфин Петровский, бежавший в одиночку из Сибири десять лет спустя и записавший историю побега Высоцкого из третьих рук, комментировал так: «Неволя, даже самая легкая и мягкая, всегда есть неволя, она унижает достоинство человека, но такая неволя, которую испытывали на себе каторжники, была для благородной и добродетельной души Высоцкого непереносимой…»

Следователи, по-видимому, также не докопались до истинных мотивов побега.
Касперский на следствии «показывал, что когда они все удалились от завода, то по утру Высоцкий, открывая ему свое намерение, на которое якобы прочие согласны, говорил: видишь, имею план Сибири на бумаге, а в голове целую Азию, с помощью их могу вас провести за границу до Бухарии и дойти до реки Ганга, потом до Восточной Индии, а там в Нанкин, где находятся послы европейских дворов, через которых можно поселиться, где захотим. А когда представляли ему причины, могущие послужить препятствием, Высоцкий говорил: только переплыть Ангару, можно достать оружие на пикетах… а из Солеваренного завода предполагал присоединять к себе ссыльных поляков» (из обвинительного заключения – РД)
«Высоцкий при всех мерах, принимаемых судом к достижению истины, сделал от всего отрицательство, показав что таких и подобных предположений не было. Равно и злонамерений против правительства не имелось, побег же сделан с намерением избегнуть каторжной работы и поселиться где-либо в Красноярской или Томской губернии под чужим именем и что с чего показывает на него Касперский, не знает. Прочие, также не подтверждая возводимого Касперским на Высоцкого, показывают: Крочевский, Люборацкий, Ковнацкий и Мальчевский, что намерение их было пробраться на родину и жить там, укрываясь от правительства, Богунский же, что намерение было поселиться где-либо под чужим именем и избавиться от каторжной работы….
На очных же ставках… Высоцкий, также оставаясь при своем показании, дополнил, что при разговоре о побеге было общее намерение идти куда-нибудь на поселение и жить там спокойно, но было ли намерение товарищей добраться до родины, он не знает…»
(Отметим здесь, что идея о том, чтобы «тихо поселиться под чужим именем» - это чертовски плохая идея. Если, например, омские заговорщики – в основном уроженцы и жители Волыни - возможно, владели русским языком настолько, чтобы затеряться среди местных жителей, то у коренных конгрессовых поляков Высоцкого и Мальчевского, до ареста никогда в жизни не выезжавших за пределы ЦП – шансов наверняка не было никаких. С другой стороны, исследователи отмечают, что для «обычного «тихого» побега с целью поселиться в Сибири под чужой фамилии гораздо удобнее действовать одному или вдвоем, а создание большой группы служит здесь только помехой» // Шостакович, Дьяков, Кацнельсон «Петр Высоцкий на сибирской каторге»…)

По приказу Николая I беглецы были отданы под военно-полевой суд в Нерчинском заводе. В этой связи всех перевезли туда (во время предварительного следствия они пребывали в разных местах нерчинской каторги) с распоряжением содержать каждого в отдельной камере под особой охраной. По пути Высоцкий заболел и с 8 июля до 3 сентября 1835 года находился в лазарете (Нерчинская администрация несколькими секретными уведомлениями была предупреждена, что «Высоцкий в Иркутске делал уже возмущение к бунту» и что в госпитале его надо «содержать в ножных оковах за караулом в особой комнате, не дозволяя ему иметь никаких сношений с поляками»). Следственная комиссия под руководством подполковника Гурова работала около полугода и 17 февраля 1836 года комиссия, сообщая начальству о завершении следствия, предложила перевести обвиняемых (кроме Касперского) в Акатуй и содержать там до вынесения окончательного приговора. 24 февраля 1836 года в Акатуе оказались все остальные обвиняемые.

По первоначальной сентенции военного суда Высоцкий был приговорен к публичному наказанию плетьми в количестве 24 ударов (остальные обвиняемые также к телесным наказаниям), однако комендант Нерчинских рудников генерал-лейтенант Лепарский заменил приговор на 1000 ударов шпицрутенами («сквозь строй через пятьсот человек по два раза»). Роль Лепарского здесь выглядит странной – и вообще как-то трудно оценить «на глазок», что же лучше – 24 удара плетью или 1000 ударов шпицрутенами? (исходная градация – самое мучительное и унизительное наказание – кнут, затем – плеть, «сквозь строй» - наказание военное) . Выглядит так, что Лепарский – человек порядочный, но при этом крайне осторожный, у него на памяти Зерентуйская история (которую, кажется, не все из декабристов ему простили, а «дамы» - жены декабристов – вообще одно время готовы были съесть старика живьем), - при этом, возможно, Лепарский (напомню, этнический поляк и католик) панически боится, как бы его не обвинили в тайной поддержке «своих» (чего он за долгие годы своей беспорочной царской службы всячески желал избегнуть) – поэтому такое странное соломоново решение.

Станислав Романович Лепарский (1754-1837)- генерал-лейтенант, комендант Нерчинских рудников, в течение десяти лет надзирал за декабристами в Чите и Петровском заводе

Экзекуция была проведена на Нерчинском заводе 31 апреля 1836 года.
Польский историк Лепковский – биограф Высоцкого – пишет о том, что 1000 шпицрутенов означали «мучительную смерть» и что Высоцкий, возможно, выжил только потому, что солдаты пожалели жертву и били не изо всех сил. Сдается мне, что Лепковский был плохо осведомлен о практике телесных наказаний в России того времени. Напомню некоторые факты, которые уже фигурировали в этом журнале: в 1826 году приговором Белоцерковского военного суда рядовой Саратовского полка Федор Анойченко (и еще несколько солдат, уличенных в связях с Сергеем Муравьевым, Михаилом Спиридовым и другими декабристами) был осужден на 12 тысяч шпицрутенов – и даже каким-то чудом остался жив (вероятно, приговор исполнялся в два или даже в три этапа). Заговорщиков в Омске (осужденных чуть позже александровских беглецов) военный суд приговорил к телесным наказаниям от 3 до 6 тысяч шпицрутенов – при этом пятерых осужденных забили насмерть, а Ксаверий Шокальский выжил только потому, что после первых пяти тысяч врач остановил экзекуцию. Достоевский в «Записках из мертвого дома» утверждал, что 1000 и даже 2000 шпицрутенов взрослый здоровый мужчина может перенести без опасности для жизни и даже без особенных последствий для здоровья. Таким образом, 1000 шпицрутенов (напомним, что исходно Петр Высоцкий – крепкий здоровый мужчина) – это вовсе не смертельный, а можно даже сказать – по тогдашним временам прямо-таки травоядный приговор (в дальнейшем Николай I, которому доложили о приговоре по Александровскому делу, был недоволен излишней мягкостью приговора, «в особенности в отношении к главному зачинщику Высоцкому, первому предводителю мятежа в Варшаве, не восчувствовавшему милосердия ему при суждении за сие преступление сказанного…» и рекомендовал в следующий раз не стесняться применять крайние меры вплоть до смертной казни – возможно, именно мнение Николая Павловича повлияло на следующий, значительно более жестокий приговор по Омскому делу – )

Тем не менее, судя по мемуарам (все свидетельства у нас здесь только из третьих рук и, возможно, носят преувеличенный апокрифический характер), Высоцкий перенес наказание тяжело: «…Высоцкого жестоко, безжалостно били, так что он едва не умер под ударами палок, и его полумертвого отнесли в лазарет…» (так рассказывает в своих мемуарах Петровский, ссылаясь на безымянного «благородного русского» - одного из декабристов, переведенного в ссылку из Восточной Сибири в Западную – по всем данным, этим информатором должен быть Штейнгель – известный борец за правду и справедливость) . Однако, действительно, Высоцкий после экзекуции вновь показан около двух месяцев находящимся в лазарете. После этого было признано, что его можно «использовать для работ в кандалах и прикованным к тачке». Однако «изборожденный многочисленными шрамами Высоцкий уже никогда не мог избавиться от физических страданий. Его преследовали боли, порой открывались старые раны…».

"Наказание шпицрутенами". Рисунок Тараса Шевченко, из серии "Блудный сын", около 1856 года

Генерал-губернатор Восточной Сибири Броневский в предписании начальнику Нерчинских заводов Татаринову указывал: «Высоцкого назначить в рудник Акатуевский и под надзор еще строжайший и употреблять в такие работы, от коих побег менее возможен».
Остальных осужденных за побег разослали по разным заводам. Когда через четыре месяца в соответствии с существующими предписаниями – кандалы у остальных были сняты и им было разрешено выходить на работу вместе с другими заключенными, губернатор Броневский распорядился: «Петра Высоцкого как наиболее виновного и опасного держать в Акатуе в тюрьме хотя и без кандалов, но все же под самым строгим надзором». В течение нескольких следующих лет заключенный находился в одиночной камере и его выводили на работы по погрузке и перевозке руды отдельно. На содержание каторжника, находящегося под особым наблюдением, ежемесячно выделялось 1 рубль 98 копеек. Каждый месяц начальство получало рапорт о поведении заключенного.

В эти первые годы Высоцкий оказался в Акатуе совершенно один. Среди всех государственных и политических преступников Николаевской эпохи его ситуация была едва ли не самой тяжелой: даже первые восемь декабристов, оказавшиеся поначалу в ужасных условиях на Благодатском руднике, были в лучшем положении – по крайней мере их было восемь. У узника в Акатуе не было никаких собственных денег, долгое время он не получал никакой помощи, никаких известий с родины – ни писем, ни посылок (хотя в Польше у него оставались два родных брата, и нареченная невеста – Юзефа Карская). Долгие годы вообще не было известно о том, что он жив – прошел слух о том, что Высоцкий не выдержал экзекуции, и один из его прежних друзей в эмиграции опубликовал некролог.
Спустя годы Высоцкий вспоминал свою каторгу так: «У меня был молот весом 14 фунтов, я разбивал им скалу и хотел убить себя, но не убил».

Армия всегда отличалась жестокостью по части телесных наказаний, и кому-то может показаться, что пара ударов плетью или палками была еще не самой изощренной пыткой. Солдат всегда было больше, чем офицеров, и нужно было заставить их подчиняться, поэтому на помощь военачальники призвали страх. Одной из самых жестоких в наказаниях стран являлась Англия, а самым распространенным видом наказания была порка. Порка могла осуществляться с помощью кнута, плети или розг. Но трепетали солдаты перед «девятихвостой кошкой» — плетью с девятью хвостами, на конце которых завязаны узлы. Били кошкой так: плеть крутили над головой два раза перед каждым ударом, а после него пропускали хвосты кошки через пальцы левой руки, чтобы очистить их от кусков плоти, кожи и крови. Потом снова два взмаха плетью и удар.

Одной из самых жестоких в телесных наказаниях стран являлась Англия

Британский солдат Александр Сомервилл в 1831 году так описывал свои ощущения от порки кошкой: «Симпсон взял кошку, как положено, по крайней мере я так считаю, я его не видел, но я испытал поразительное ощущение между плеч, под моей шеей, которое разошлось до моих ногтей на руках и ногах, и ужалило меня в сердце, как будто нож прошел по моему телу. Старшина сказал громким голосом: «один». Я чувствовал, как если бы он показал Симпсону не ударить меня по тому же самому месту. Он ударил во второй раз на несколько сантиметров ниже, а потом я подумал, что прежние раны были сладкими и приятными по сравнению с этим». После такого спина человека превращалась в кровавое месиво. Для количества ударов не было никакого ограничения: минимальная порция составляла 10 ударов, но чаще всего назначалось около полусотни, а то и 100. Нередко солдаты просто не переживали подобных пыток. Только в 1844 году было установлено максимальное количество ударов для матросов — 48. Из-за частой порки британских солдат прозвали «кровавыми спинами», Наполеон говорил, что по шрамам может узнать солдат герцога Веллингтона. Кстати, сам герцог всецело поддерживал увеличение наказаний для солдат: «Нет наказания, которое производило бы впечатление на любого человека, кроме телесных наказаний… Я понятия не имею, что может оказать больший эффект, если не страх немедленного телесного наказания».

Девятихвостая кошка оставляла на спине рубцы на всю жизнь, 1863 год

Еще одним видом наказания для солдат был «деревянный конь». Человека заковывали в колодки, затем закрывали в ящик, утыканный металлическими штырями. Так он проводил несколько часов, а иногда даже и дней.

Наказание шпицрутенами пришло из шведской армии в XVIII веке

Наказание шпицрутенами пришло из шведской армии в XVIII веке. Шпицрутен представлял собой длинный, гибкий, толстый прут из лозняка или металлический шомпол. Способ наказания шпицрутенами шведы позаимствовали у англичан. В Британии был вид наказания gantlet — когда человека проводили между двумя рядами солдат, которые били его палками. За ошибки и нерадивость в учениях полагалось от 100 ударов шпицрутенами, за пьянство — 300 — 500 ударов, за воровство — 500 ударов, а за побег можно было получить 1000 и более. В российскую армию шпицрутены ввел Петр I. Позднее, из-за наказания шпицрутенами погибли часть солдат и матросов после восстания декабристов. Казалось, что смертная казнь была гуманнее. Николай I писал после рапорта о тайном переходе двух евреев в 1827 году через реку Прут: «Виновных прогнать сквозь тысячу человек 12 раз. Слава Богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне её вводить».

Наказание шпицрутенами, 1776 год

В России наказания мало отличались от тех, что использовали в Англии или Голландии. Но Петр не гнушался использовать и те виды экзекуции, что ранее были закреплены на Руси. Например, битье батогами было распространено в XV — XVIII веках. Батоги представляли собой толстые палки или прутья с обрезанными концами. Число ударов не ограничивалось, т. к. наказание считалось более легким, чем удары плетью или кнутом. Бить позволялось как через платье, так и по голому телу. Также было распространено наказание уже упомянутыми шпицрутенами, которое применяли и в бытовой жизни, а не только в армии, клеймение раскаленным железом, отрубание частей тела. Кошками тоже били, правда, иногда заменяли их на линьки — куски каната с узлами. Такой тип наказания применялся к матросам.

Килевание

У матросов, кстати, помимо вышеописанным, были свои виды наказаний. Распространенным типом экзекуции у британцев было килевание. Впервые упоминания о протягивании под килем появились в Ганзейском указе XIII века. Под килем протягивался канат, концы которого крепились к блокам на ноках нижнего рея. Матроса привязывали к канату и протягивали от одного борта до другого. Если бедолага не захлебнулся, то ему давали отдышаться, а затем протягивали в обратном направлении. А если канат заедал, то провинившегося ждала смерть.

Было распространено и погружение в воду, которое представляло собой принудительное купание провинившегося. Матроса сажали верхом на бревно, к ногам крепили груз. Затем бревно поднимали к ноку рея, сбрасывали с высоты в воду и медленно вытягивали, опять поднимая к ноку. Конечно, можно было бы все упростить и не использовать бревно, но оно прибавляло действу зрелищность.

Также моряков наказывали и проходом сквозь строй. Раздетого по пояс человека водили через выстроившейся в два ряда экипаж, которому раздавались плетеные веревки с узлами. Каждый должен был ударить идущего между матросами один раз. При необходимости матроса обязывали пройти между рядами по несколько раз.

Сквозь строй, рисунок Жоффруа, 1845 год

У следующей экзекуции довольно романтичное название — «созерцание неба», однако ничего приятного эта фраза матросам не сулила. Человека связывали особым способом и подтягивали к верхушке мачты. Он висел с распростертыми руками и ногами несколько часов. Англичане называли такое наказание «висеть как орел с расправленными крыльями». Кошки также были в почете. Матроса растягивали вертикально на веревках, а весь экипаж выстраивался в очередь для порки. Перед наказанием хвосты кошки вымачивали в соленой воде или моче, чтобы было больнее.

Первыми телесные наказания в армии отменили французы

В XVIII веке наметилась тенденция на отказ от телесных наказаний. Так, первыми в этом стали французы, которые отменили порки и подобные экзекуции после Великой революции. В 1830 году их примеру последовали бельгийцы, а затем и Пруссия с Италией. В США телесные наказания в армии отменили в 1861 году, однако на флоте они сохранялись еще на протяжении почти 20 лет. В Британии порка запрещена с 1881 года. Последней страной в этом списке стала Российская империя, где телесные наказания отменили только в июне 1904 года. С того момента солдаты и матросы карались более гуманно: их сажали под арест, лишали чарки или увольнения и пр. Но даже после отмены телесных наказаний многие поколения солдат с ужасом слушали о кнутах, шпицрутенах и кошках.

Шпицрýтен (нем. Spießrutenlaufen, Spiess - копьё, пика и Rute - хлыст) - длинный, гибкий и толстый прут из лозняка (ивового кустарника) либо (позже) штатный металлический шомпол к дульнозарядному огнестрельному оружию, применяемый для телесных наказаний (наказание шпицрутенами) в XVII-XIX веках.

В английских вооружённых силах gantlet или gauntlet - название старинного наказания, когда провинившегося гонят ударами палок сквозь двойной строй солдат или матросов.
В русских войсках имперского периода жаргонное название - прогнать сквозь строй.

Появившись в шведской армии в XVII веке, шпицрутены были вскоре распространены в большинстве европейских армий. В русской императорской армии телесное наказание шпицрутенами было введено Петром I в 1701 году и применялось в сухопутных войсках. Шпицрутены предварительно вымачивались в солёной воде.

В России шпицрутены применялись также для наказания гражданских лиц (прежде всего из податных сословий) по приговору военного суда и по уставу о ссыльных.

Генерал-лейтенант маркиз Филипп Осипович Паулуччи, будучи генерал-квартирмейстером Кавказской армии, 3 ноября 1810 года записал в своём дневнике: «Тифлисского пехотного полка унтер-офицер Ермолаев, бывший в рекрутском депо при разделении партии по полкам, взял у рекрута 5 руб. наглым образом. За таковой непозволительный и нетерпимый в службе поступок, разжаловав в рядовые оного унтер-офицера, предписываю прогнать его шпицрутенами чрез 500 человек один раз, а взятые деньги от него отобрать и отдать рекруту. Экзекуцию же сию исполнить завтрашнего числа в 8 часов. Случай сей поставляю корпусу на вид на тот конец, чтобы господа начальники полков строго наблюдали, дабы нижним чинам никто никаких не оказывал несправедливостей…»

(кликните для показа/скрытия)

Мера наказания[править | править код]

Удары шпицрутенами назначались за ошибки и нерадивость на строевых учениях, за неопрятность и неаккуратность форменной одежды (от 100 ударов и более), за пьянство (300-500 ударов), за воровство у товарищей (500 ударов), за побеги (первый побег - 1 500 ударов, второй - 2 500-3 000, третий - 4 000-5 000 ударов).

Часть солдат и матросов при наказании забили до смерти после неудавшегося восстания декабристов в Санкт-Петербурге 1825 года. После восстания военных поселенцев в Чугуеве летом 1819 года 2000 человек подвергли военному суду, 204 из них вынесли смертный приговор, который впоследствии заменили на наказание шпицрутенами.[источник не указан 2154 дня]

В октябре 1827 года на рапорте о тайном переходе двух евреев через реку Прут в нарушение карантина, в котором отмечалось, что лишь смертная казнь за нарушения карантина способна их остановить, Николай I написал: «Виновных прогнать сквозь тысячу человек 12 раз. Слава Богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне её вводить».

В 1846 году специальная комиссия вынесла приговор двум дворовым людям за убийство шести помещиков: прогнать сквозь строй через тысячу человек шесть раз и затем отправить на каторгу. Но губернатор в секретном донесении предложил наказать убийц шпицрутенами «без отдыха» 9 тысяч раз и «по наказании преступников вывесить трупы их на местах преступления». Генерал-губернатор предложил также исполнить над преступниками обряд приготовления к смерти. Министр внутренних дел объяснил, что есть секретное высочайшее повеление, которым запрещено давать более 3 тысяч вместо определенных в законе 6 тысяч раз шпицрутенов, но в данном случае применение негласного повеления имело бы значение облегчения участи преступников, чего они вовсе не заслуживают. Тем не менее, он указал, что наказывать «без отдыха» нельзя, потому что дозволяется давать за раз не более того числа ударов, сколько может выдержать наказуемый, а затем следует ожидать его выздоровления. В результате император утвердил приговор комиссии.

Следует, однако, заметить, что при наказании шпицрутенами восставших военных поселенцев в 1832 году упавших под прутьями клали на сани и везли сквозь строй, продолжая бить. Присутствовавший при этом врач лишь давал понюхать нашатырный спирт потерявшим сознание.

Главная » Финансовое » Сквозь строй и другие способы порки на Руси.