Трифон туркестанов о блудном сыне. Митрополит Трифон (Туркестанов)

К 80-летию со дня кончины
митрополита Трифона (Туркестанова)

14 июня 2014 года исполняется 80 лет со дня кончины митрополита Трифона (в миру Борис Петрович Туркестанов). К нему в полной мере можно отнести слова церковных песнопений: «Земный ангел и человек небесный». Многие из его духовных чад и сподвижников уже прославлены в лике святых нашей Церкви. Господь оградил его от тюрем и лагерей во времена российского лихолетья, но это не умаляет подвига Владыки, который поистине был в те трудные времена одним из тех, чьими молитвами выстояла и победила своих гонителей Русская Церковь.

Будущий митрополит Трифон родился 29 ноября 1861 года в Москве. Отец его, князь П. Н. Туркестанов (1830–1891), был прямым потомком древнего княжеского рода из Грузии. Прадед, князь Борис Панкратьевич Туркестаношвили, в память которого он получил имя, выехал в Россию со свитой грузинского царя Вахтанга при Петре I.

Мать будущего святителя – Варвара Александровна, урожденная княжна Нарышкина, приходилась племянницей игуменье Марии (Тучковой), основательнице Спасо-Бородинского монастыря. Княгиня, духовная дочь прот. Валентина Амфитеатрова, была ревностной молитвенницей и передала любовь к Богу и к храму Божиему своим детям (их было шестеро).

Во время тяжелой болезни сына, еще младенца, когда врачи потеряли надежду на его выздоровление, мать ходила в церковь святого мученика Трифона и молилась об исцелении сына, обещая после выздоровления посвятить его Богу и, если сын сподобится монашеского чина, дать ему имя Трифон. Когда младенец выздоровел, Варвара Александровна совершила с ним поездку в Оптину Пустынь к прославленному на всю Россию старцу Амвросию. Встречая их, старец неожиданно сказал стоящему перед ним народу: «Дайте дорогу, архиерей идет». Расступившиеся люди с удивлением увидели вместо архиерея молодую женщину с ребенком.

Учился Борис в классической гимназии Л. П. Поливанова, одной из лучших в Москве. Окончив ее в 1883 году, поступил в Московский университет. Во время учебы увлекался театром, участвовал в любительских спектаклях. Еще будучи гимназистом, Борис познакомился со старцем Гефсиманского скита Варнавой, который стал впоследствии его духовным отцом.

В 1887 году Борис, получив благословение родителей, поступил послушником в Оптину Пустынь к старцу Амвросию, который и благословил его на монашество. В 1888 году он был командирован на Северный Кавказ учительствовать в только что открывшемся Александровском духовном училище.31 декабря 1889 г. в церкви Тифлисской духовной семинарии он принял монашеский постриг с именем Трифон и только после пострига узнал об обете своей матери. 1 января 1890 г. экзарх Грузии архиеп. Палладий (Раев) рукоположил его в иеродиакона, а 6 января – в иеромонаха.

В том же 1890 году ему предложили занять место учителя и надзирателя в миссионерском осетинском училище. Отец Трифон с любовью согласился, его не страшила ни отдаленность места, ни учительский труд. Все свободное от занятий время он посвящал чтению трудов святых отцов Церкви. Это чтение принесло ему огромную пользу. Обращаясь в проповедях к своим современникам, говоря образным, доступным им языком, затрагивая волнующие их вопросы, он в то же время умел вставить в свое слово наиболее подходящую, нужную, яркую цитату из произведений отцов Церкви, вспомнить соответствующий душевному состоянию кающихся эпизод из жизни святого.

В октябре 1890 года иеромонах Трифон возвратился в Оптину к старцу Амвросию, «волнуемый различными сомнениями», которые, вероятно, относились и к его будущей деятельности. Старец с любовью и лаской разрешил эти сомнения. И в час кончины своей (1891) он сумел утешить своего бывшего послушника, сказав ему, что «смерть посылается Милосердным Господом в самое лучшее время для человека, когда его душа наиболее к ней приуготовлена». Отец Амвросий благословил его учиться в Московской Духовной академии, куда он поступил в 1891 году.

Во время учебы иеромонах Трифон избрал служение в пересыльной тюрьме. Причетниками к нему назначались монахи, которые уговаривали его отказаться от этого служения, сказав, что преступники сумеют с ним расправиться. Но он продолжал служить; и Великим постом, когда он произносил молитву Ефрема Сирина и арестанты, закованные по рукам и ногам, клали поклоны, то, как он потом говорил, ни одна служба не производила на него такого впечатления. Он говорил не раз: «Дай Бог, чтобы православные христиане так каялись, как эти преступники».

После смерти отца Амвросия иеромонах Трифон перешел под духовное руководство старца Гефсиманского скита Варнавы. С ним он советовался во всяком своем деле и получал от него благословение. Это продолжалось до самой кончины старца. «Последний раз,– вспоминал Владыка,– я вместе с ним совершил Божественную литургию в четверг на первой Неделе Великого поста и навеки простился с ним. Последние слова его были: «Прежде я иногда при моих приездах в Москву объезжал тебя, ну а теперь я часто, очень часто буду тебя навещать». С этими словами он пожал мне руку, и уже более живым его я не видел». Он скончался в пятницу вечером.

В 1895 году отец Трифон окончил Академии со степенью кандидата богословия, защитив диссертацию на тему «Древнехристианские и Оптинские старцы», в которой отразил и свой духовный опыт. Действительно, владыка сподобился близко знать прпп. Амвросия, Исаакия и Варсонофия Оптинских, продолжателей традиции старчества. Кроме того, он знал пять языков: греческий, латынь, французский, немецкий и английский.

По окончании Академии иеромонах Трифон был назначен инспектором духовного училища при Донском монастыре, спустя два года возведен в сан архимандрита и назначен ректором Вифанской духовной семинарии, а в 1899 г. – ректором Московской духовной семинарии. Одновременно он являлся цензором изданий Троице-Сергиевой Лавры.

28 июня 1901 года в синодальной конторе состоялось наречение ректора Московской Духовной семинарии архимандрита Трифона во епископа Дмитровского, второго викария города Москвы. Это редкое духовное событие привлекло немало народа. Возглавил хиротонию Высокопреосвященный митрополит Владимир (будущий священномученик). В этот день протоиерей Валентин Амфитеатров сказал духовным чадам: «Возблагодарим Господа, что к нам с неба спала еще одна светлая звездочка, которая будет светить не только нам, но и всему миру». Владыка поселился в Московском Богоявленском монастыре, который был определен местом пребывания Дмитровских архиереев.

Хиротония и последующее пребывание в Богоявленском монастыре произвели на Владыку неизгладимое впечатление. Через 13 лет он так отзывается об этих событиях: «Как-то особенно ярко вспоминаются мне незабвенные дни моего наречения, когда я стоял пред сонмом архиереев, прося их молитв словами Иоанна Златоуста… Как-то необыкновенно представляется мне наш древний Успенский собор, в этот день 1 июля – день моей хиротонии, и я как бы сейчас вижу себя стоящим среди сонма священнослужителей, дающего обет, исповедующего веру, а затем преклоняющего голову пред Святым Евангелием… А затем, дальше вспоминается мне вся прошедшая жизнь моя в этой обители: как постепенно устраивалось богослужение, как постепенно усовершенствовался церковный строй, как благоукрашивались наши храмы, которые я застал закопченными, забытыми, как постепенно собралось здесь стадо овец Христовых, и как прекрасны и торжественны были здесь службы, и некоторые праздники казались особенно для меня выделяющимися, как, например, праздники Рождества Христова, навечерие Богоявления, освящение воды… молебны с общим пением, возжение свечей, дни Великого поста и в особенности первая седмица и дивные службы Страстной и Светлой седмиц; вспоминаются и отдельные эпизоды из моей жизни: как всегда светло и радостно праздновали день моего Ангела и многие другие… вспоминается, как светло и радостно праздновали мы день прославления преподобного Серафима, который поистине как бы обрел себе жилищем наш монастырь, может быть, потому, что он видел, как искренне мы его почитаем». В Богоявленском монастыре его посещали св. праведный Иоанн Кронштадтский, преподобные отцы Варсонофий Оптинский и Варнава Гефсиманский.

Богоявленский монастырь, где Владыка Трифон совершал богослужения, привлекал всю культурную Москву. Служба в монастыре была уставная и высокохудожественная. Пели монахи и мальчики, ученики Марфинского училища, находившегося в ведении Богоявленского монастыря. Любя простой народ, он совершал для него ранние службы (в шесть часов утра), и поэтому его в шутку называли «кухаркиным архиереем». Постепенно рос круг его почитателей. Они приходили задолго до службы (за час уже обязательно), чтобы занять место поближе, и терпеливо дожидались у закрытых еще монастырских ворот. Как только ворота открывались, люди, обгоняя друг друга, устремлялись в храм. В Богоявленском монастыре Владыка прослужил до первой мировой войны.

Владыка не ограничивался служением в Богоявленском монастыре. Его не раз назначали служить и в другие храмы Москвы. Он присутствовал на праздниках, торжествах, посвященных знаменательным событиям в истории храма, монастыря, а иногда и светского учреждения. В одной из проповедей Владыка сказал тогда знаменитые слова: «Храм Божий – это земное небо», начертанные теперь на его надгробном кресте.

Епископ Трифон часто совершал богослужения, очень полюбившиеся москвичам, много проповедовал, вел огромную церковную и общественную работу, не оставляя и своих научных трудов. За удивительный дар слова верующий народ прозвал его «Московским Златоустом». Владыка был духовно связан со многими подвижниками Русской Церкви – Оптинскими старцами Анатолием и Варсонофием (которого возвел в сан архимандрита), старцем Гефсиманского скита Варнавой, старцем Захарией.

За время своего епископского служения Владыка Трифон неоднократно совершал поездки в храмы и монастыри, разбросанные по разным уголкам России. В их числе и Саровская пустынь, и далекие Соловки, и расположенный на западной окраине Яблочинский монастырь.

В 1906 году Владыка уехал в Оптинский скит на отдых. Вот строки его воспоминаний об этой поездке: «Измученный тем, что пришлось пережить за это время, … я снова встретился с тобой. Сколько чудных вечеров провели мы в беседах! Какие ценные наставления ты мне делал, какие возвышенные речи вел!». Эти слова обращены к старцу Варсонофию. Быстро пролетело время в Оптиной. И снова Богоявленский монастырь, ранние обедни, проповеди, работа в Синоде…

В 1907 году Владыка послал в Оптину пустынь к старцу Варсонофию двух юношей – Николая и Ивана – братьев Беляевых, предупредив их, что в монастыре составилась партия противников отца Варсонофия и, если монахи будут наговаривать на него, не слушать их. Николай стал впоследствии иеромонахом, прожил в Оптиной до ее последних дней и кончил свою жизнь подвижником и исповедником веры. Он оставил после себя дневник, содержащий беседы старца Варсонофия и ценные материалы для его биографии. Жизнь Николая Беляева (в монашестве – Никона; в 1996 г. иеромонах Никон канонизирован в сонме преподобных Оптинских старцев) показывает нам, насколько далеко во времени и пространстве распространялись невидимые духовные связи между старцами и воспитанниками Оптиной пустыни старцами Амвросием, Варсонофием, митрополитом Трифоном, иеромонахом Никоном и многими другими, как охватывали они все новых верующих, как сохранялись они уже в то время, когда сам монастырь прекратил свое существование.

4 апреля митрополит Владимир поручил Преосвященному Трифону возвести отца Варсонофия в сан архимандрита, что Владыка Трифон и исполнил на следующий же день.

Любовь к бедным, «недугующим и страждущим» была неотъемлемой чертой характера Владыки. Он был членом нескольких благотворительных обществ и братств, в том числе председателем Московского отделения попечительства о слепых, членом Серафимовского комитета, Братства Царицы Небесной.

Нельзя не упомянуть также и о Марфо-Мариинской обители милосердия, основанной великой княгиней Елисаветой Феодоровной. В этой обители 9 сентября 1909 года Владыка освящал больничный храм во имя святых жен Марфы и Марии, небесных покровительниц обители, и сослужил вместе с епископом Анастасием при освящении митрополитом Московским Владимиром соборного храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы 8 апреля 1912 года. 9 апреля 1910 года Преосвященным Трифоном в домовой церкви обители были посвящены по утвержденному Святейшим Синодом чину первые 17 сестер.

После начала Первой мировой войны Владыка служил в действующей армии. Он был награжден Орденом Святого Александра Невского «За проявленную храбрость при совершении богослужения на линии огня и беседы в окопах». На польском фронте Владыка получил контузию, ослеп на один глаз, и вынужден был возвратиться в Москву с расстроенным здоровьем. Вернувшись осенью 1915 году в Москву, владыка попросился на покой в родную Оптину пустынь, но Святейший Синод в 1916 году назначил его настоятелем Ново-Иерусалимского Воскресенского монастыря. После поездки на фронт он снова возвратился в 1917 году в Новый Иерусалим и находился здесь до закрытия монастыря в 1918 году. Там он служил во всех приделах, которые знаменовали земную жизнь Спасителя, и вкладывал свои средства в ремонт этого замечательного памятника русской старины. Будучи настоятелем Ново-Иерусалимского монастыря, Владыка построил вблизи от него на свои средства женскую гимназию, где читал лекции с показом диапозитивов (об Оптинском старце Амвросии и другие).

В 1917 году, когда открылся Поместный Собор Русской Церкви, который должен был избрать Патриарха, Владыке предложили выставить свою кандидатуру, но он отказался, так как митрополит Макарий, этот апостол Алтая, был обойден и насильственно устранен от Московской митрополии; с этого времени он ограничивает свою деятельность служением в храме, проповедями и духовничеством и не принимает участия в управлении Русской Церковью.

После закрытия монастыря Владыка переехал в Москву и жил около шести месяцев у брата Александра Петровича, на Поварской улице. Неподалеку находился храм святого Симеона Столпника, куда Владыку приглашали служить. Впоследствии, когда улица была переименована (ул. Воровского), Владыка говорил в шутку: «Я служил на Поварской, а теперь на Воровской».

Затем он переезжает на Знаменку к своей сестре Екатерине Петровне Бутурлиной. Сестра с мужем занимали второй этаж, где у Владыки была комната и походная церковь, которой он пользовался еще на фронте. Затем он переселился вниз, в швейцарскую. С этого времени начался новый, наиболее тяжелый период жизни митрополита Трифона, продолжавшийся до самой его смерти.

Теперь ему приходилось неоднократно менять место жительства, вместо монашеской кельи жить в коммунальных квартирах, причем даже в этих условиях он не мог быть спокоен за свое будущее, так как государство не прописывало и лишало его продовольственных карточек. Хотя Владыка ни разу не был ни арестован, ни даже выслан из Москвы, его неоднократно вызывали в ГПУ по поводу прописки. В последние годы своей жизни он жил только в домах, принадлежавших частным лицам.

Владыка служил теперь в разных храмах: то на Знаменке, то в Никитском монастыре, то на Афонском подворье (Полянский переулок). Но, несмотря на то, что в эти тяжелые годы прихожан в храмах поубавилось, Владыка не чувствовал себя одиноким, так как наиболее преданная часть паствы еще теснее сплотилась вокруг него. Теперь, когда многие из страха совсем отшатнулись от церкви, любая помощь, услуга или просто знакомство с духовным лицом приобретали особую ценность. А услуг Владыке делалось немало. Помогали чем и как могли, не жалея своих скудных средств и сил. Среди них были те, кто постоянно помогал, готовил, стирал, чинил одежду, ограждал от слишком большого притока посетителей; те, которые регулярно ходили к Владыке исповедоваться, пели на клиросе, бегали за извозчиком после служб, провожали домой; и, наконец, простой народ – те, которые знали и любили Владыку по его службам, но лично не были с ним знакомы и старались ходить в те храмы, где он служил.

Одна из духовных чад Владыки – Александра Мироновна – во время тяжелой болезни пришла к епископу Трифону. У него сидел епископ Серафим. Владыка Трифон беседовал с епископом, а потом обратился к ней: «Ну как, ты здорова?» – «Да что, Владыка,– отвечала она,– умирать собираюсь» Владыка, помолчав, возразил ей: «Как же ты умрешь, а я-то? Кто же будет за меня молиться?». Она отвечала: «Владыка, за вас молитвенников много, а за меня некому». Владыка сказал: «Нет, нет, будешь жить и будешь за меня молиться». Его предсказание исполнилось, и Александра Мироновна жила после смерти Владыки еще 15 лет. Врачи говорили: «Мы и сердца не слышим. Даже удивительно, как ты можешь жить». Но она жила вопреки всем их прогнозам.

О любви Владыки к своим духовным детям говорит сохранившийся в воспоминаниях случай. Епископ Трифон обратился к начальнице Марфо-Мариинской общины Валентине Сергеевне Гордеевой принять в обитель его духовную дочь, но Валентина Сергеевна отказала ввиду трудностей с питанием и полной укомплектованности приюта при общине. Тогда Владыка поклонился ей в ноги, после чего она уже не смогла отказать ему.

Знаменательным событием в жизни послереволюционной Москвы была последняя служба в Успенском соборе московского Кремля на Пасху 1918 году, которую возглавил епископ Трифон. Владыку любил святитель. Тихон, Патриарх Московский и часто приглашал его служить вместе с ним. В 1923 году он возвел епископа Трифона в сан архиепископа. До того Патриарх наградил его бриллиантовым крестом на клобук. И хотя Владыка был на покое, другие сослужащие архиереи уступали ему место рядом с Патриархом. Иногда он говорил и проповеди во время патриарших служб. Они были великими духовными столпами, которые поддерживали Русскую Церковь в жестокое и многоскорбное для России время. Когда Патриарх Тихон скончался (6 апреля 1925 года), Владыка сказал Слово на его отпевании. В этом Слове он вспомнил об одном разговоре с Патриархом, о котором рассказывает иеродиакон Феофан: «Когда Святейший Тихон вступил в управление Церковью, то Владыка Трифон к нему приехал и рассказал Святейшему о тех поношениях, которые терпел от людей и части московского духовенства».

После кончины патриарха Тихона в 1925 году роль архиепископа Трифона еще более возросла. Находясь формально на покое, он был поистине одним из главных духовных водителей Российского Православия. К нему постоянно шел поток посетителей за советом и по духовным, и по житейским вопросам. Верующий народ уже почитал его как великого архиерея, замечательного проповедника и духоносного старца-подвижника. Его советы и мнения нередко были решающими не только для судеб его многочисленных духовных детей, но и во многих событиях, связанных с судьбой Русской Православной Церкви после революции. В 1931 году в годовщину 30-летия своего епископского служения архиепископ Трифон был возведен в сан митрополита.

Владыка Трифон отпевал старцев Варнаву Гефсиманского, Варсонофия Оптинского, Аристоклия, а также отца Валентина Амфитеатрова.

Оптина пустынь, которую можно назвать духовной колыбелью митрополита Трифона, просуществовала до 1926 года. Последний ее старец Нектарий был сослан в деревню недалеко от Козельска, с запрещением принимать народ. Но верующие тайно продолжали к нему ездить. В 1923 году Владыка Трифон послал Марию Тимофеевну и ее сестру к отцу Нектарию.

Мария Тимофеевна вспоминает один случай, говорящий о прозорливости Владыки: «Владыка жил у Павла Павловича, он приехал с Крестовоздвиженского переулка. Его больше никуда не пускали, и П. П. уступил ему свою комнату, а сам ушел к брату в той же квартире. Один из соседей по квартире, И. О., работал в ГПУ. Он неоднократно предупреждал Варвару Тимофеевну, что ему неудобно жить в одной квартире с архиереем. Так продолжалось шесть месяцев. А сестра не знала, как сказать Владыке. Она не решалась его обижать. Ведь он и так устал. Сестра ему готовила, ухаживала за ним, и Владыка был доволен. К нему туда приходили и архиереи, и духовенство. И. О. был очень вежлив и здоровался с Владыкой. За несколько дней до вызова Владыки он предупреждал Варвару Тимофеевну: «Я больше не могу. Когда Владыка от вас уедет?». Через некоторое время Владыка служил обедню, и пришла повестка из ГПУ явиться ему на допрос. Все очень взволновались и решили ему не говорить, пока он не пообедает. Приезжает Владыка из церкви, очень взволнованный, сел на стул, даже не раздевался: «Варвара Тимофеевна, ну говорите, что случилось?». А она говорит: «Ничего». – «Как ничего не случилось? Случилось». А она: «Владыко, ничего не случилось. Я не знаю, почему вы так спрашиваете… Да ничего не случилось». – «Варвара Тимофеевна! Говорите!» Ну тогда она подает повестку. А он: «Я говорю, чувствую, я знаю!». – «Ну, Владыка, я же не давала, потому что я знала, что вы обедать не будете, вы бы пообедали, я бы вам отдала». А он говорит: «Ну, милая моя, не до обеда». Ну, и он в тот же день уехал. С ним там обошлись очень деликатно: «Там, где вы жили, вы жить не можете, потому что там живет один человек, который не может жить в одной квартире с духовным лицом».

Ел Владыка очень мало. Вернувшись домой после всенощной, он съедал одно яйцо (и то только желток) и выпивал чашку крепкого чаю. В следующий раз он принимал пишу только на другой день после обедни. Свою порцию Владыка обычно не доедал, оставляя большую часть на тарелке. Когда хозяйка жаловалась, он отвечал: «Ну, матушка, я не виноват, что меня мать так приучила».

Родился в семье князя Петра Николаевича Туркестанова (1830—1891) и Варвары Александровны Туркестановой (урожденной Нарышкиной, 1834—1913). Борис был вторым ребенком в семье — после своей старшей сестры Екатерины. Всего же в семье было шесть детей.

По отцу он принадлежал к грузинскому княжескому роду, восходящему к XV веку; его прапрадед, князь Борис (Баадур) Панкратьевич Туркестанов, переселился из Грузии в Россию при Императоре Петре I (1689—1725).

Раннее детство его протекало в Москве и в подмосковном имении матери — селе Говорове (недалеко от теперешнего Востряковского кладбища), где в большом старинном парке с двумя прудами располагался одноэтажный дом с террасой; здесь же, в парке, стоял каменный храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы. С детских лет Борис привык к церковным службам, постовым говениям и праздникам, к размеренному, устоявшемуся и освященному церковному быту.

В младенчестве Борис был очень слаб и часто болел. В одно время он так расхворался, что врачи не надеялись на его выздоровление, и тогда верующая мать прибегла к Врачу небесному. Она любила молиться в церкви мученика Трифона, находившейся на окраине Москвы, и теперь стала просить святого мученика за своего малютку-сына, обещая, если он выздоровеет, посвятить его на служение Богу. После этого мальчик стал быстро поправляться и скоро совсем выздоровел.

Однажды Варвара Александровна совершила поездку с сыном Борисом в Оптину пустынь. Когда они подходили к хибарке преподобного Амвросия, старец неожиданно сказал стоявшему перед ним народу: «Дайте дорогу, архиерей идет». Расступившиеся люди с удивлением увидели вместо архиерея приближавшуюся женщину с ребёнком.

Борис Туркестанов учился в частной классической гимназии известного педагога Л. П. Поливанова, одной из лучших в Москве (она располагалась на Пречистенке). К концу 1870-х годов относится его знакомство со старцем иеромонахом Варнавой (Меркуловым), которого гимназист Борис Туркестанов посетил во время говения в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой лавры в дни Петрова поста. С этого времени началось его духовное знакомство с преподобным Варнавой, продолжавшееся до конца жизни старца (1906).

В 1883 году по окончании Московской гимназии, Борис поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Однако светское высшее образование и последующая деятельность не привлекали его.

В одном из писем 1920-х годов преосвященный Трифон описывает свою беседу с артистом Малого театра М. А. Решимовым, происшедшую в начале 1880-х годов в Ялте, где он был в качестве спутника со своим больным астмой отцом. В ней юный князь опредёленно говорит об избрании им иноческого пути, несмотря на непонимание со стороны большинства людей его круга — за исключением матери. Вскоре после этой беседы Борис Туркестанов поступил в Введенскую Оптину пустынь, где пребывал в 1884-1888 годах.

Его духовным наставником стал преподобный Амвросий Оптинский (†1891). Старец в то время уделял время устройству Шамординской пустыни, и Трифон также бывал там. Сохранились его воспоминания о ходе дел в Шамордине.

Монашество

В 1889 году молодой князь-послушник по благословению своих духовных руководителей, занимает место учителя и надзирателя в миссионерском Осетинском духовном училище во Владикавказе.

31 декабря 1889 года пострижен в монашество с именем Трифон. Чин пострижения был совершен в церкви Тифлисской духовной семинарии за всенощным бдением ректором архимандритом Николаем (Зиоровым).

На следующий день, 1 января 1890 года рукоположён во иеродиакона экзархом Грузии архиепископом Палладием (Раевым).

В 1891 году, также за «послушание воле духовных руководителей», иеромонах Трифон поступил в Московскую духовную академию. Будучи студентом Московской духовной академии, иеромонах Трифон нес послушание священника в пересыльной тюрьме Сергиева Посада. За это служение он был награжден золотым наперсным крестом.

В 1895 году окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия и назначен смотрителем Донского духовного училища.

С 1897 года — ректор Вифанской духовной семинарии в сане архимандрита.

С 1899 года — ректор Московской духовной семинарии.

Епископ Дмитровский

28 июня 1901 года в Московской синодальной Конторе был наречен, а 1 июля того же года в Успенском соборе Кремля хиротонисан во епископа Дмитровского, викария Московской епархии; хиротонию совершали: митрополит Московский Владимир (Богоявленский) , епископ Рязанский и Зарайский Полиевкт (Пясковский), епископ Можайский Парфений (Левицкий), епископ Волоколамский Арсений (Стадницкий) и члены Московской синодальной конторы епископы Нестор (Метаниев), Григорий (Полетаев) и Нафанаил (Соборов).

В 1901 году, во время отпуска митрополита Владимира (Богоявленского) , управлял Московской епархией.

Как викарный епископ, имел местопребыванием московский Богоявленский монастырь, являясь его настоятелем; состоял епископом Дмитровским и настоятелем этой обители в течение почти пятнадцати лет — до Первой мировой войны.

Во время своего настоятельства устроил в Богоявленском соборе монастыря придел во имя святителя Феодосия Черниговского (освящён 17 мая 1904 года), отремонтировал храмы, привел в порядок церковную утварь, провёл электричество.

Неоднократно, по назначению Синода, совершал дальние поездки в другие епархии — в Выксунский Иверский монастырь (в июле 1903 г.), в Яблочинский Онуфриевский монастырь Холмской епархии, на западной окраине Российской империи (в 1907 г.), где настоятелем в то время был его постриженник (1904 г.) иеромонах Серафим (Остроумов). В июле 1911 году владыка побывал на севере, в монастырях Соловецком и Трифоно-Печенгском…

Во время смуты 1905 года призывал свою паству молиться, говеть, исповедоваться, причащаться. В день памяти святителя Николая, 9 мая 1905 года, он совершал молебен на Красной площади, собравший множество верующих москвичей, которые пошли за своим пастырем, «не устрашившись никаких угроз, готовые даже принять смерть»…

Принял участие в открытии второго и четвертого Всероссийских монархических съездов в Москве в 1906 и 1907 годах.

Летом 1912 года побывал на Святой Горе Афонской. В апреле 1914 года участвовал в суде Московской Синодальной конторы над афонскими иноками-«имяславцами» под председательством митрополита Московского Макария (Невского).

В 1914 году был управляющим Московской митрополией. 22 августа 1914 года отправился на фронт; около года провёл в армии, исполняя обязанности полкового священника 168-го пехотного Миргородского полка и благочинного 42-й пехотной дивизии. За отличие во время военных действий был высочайше пожалован панагией на Георгиевской ленте из кабинета Его Императорского Величества.

Был в действующей армии дважды — сначала на польском (август 1914—1915), а затем на румынском (1916) фронтах. Сохранился его фронтовой дневник первого периода, дающий достаточно ясное представление о жизни святителя на фронте, о его подвиге военного священника.

На польском фронте получил контузию и вынужден был возвратиться в Москву. В 1916 году вновь уезжал на фронт, на сей раз — румынский. Вернулся в Богоявленский монастырь на Пасху. Здоровье его было сильно расстроено, на фронте он потерял зрение одного глаза. Подал прошение об увольнении на покой с пребыванием в родной ему Оптиной пустыни. 2 июня 1916 года Высочайшим повелением первый викарий Московской епархии епископ Дмитровский Трифон был уволен на покой. Одновременно он был назначен управляющим Ново-Иерусалимским Воскресенским монастырём. На покое

Поселился в Новом Иерусалиме и занялся монастырскими делами: наладил церковную службу, которая приобрела свойственное его богослужениям благолепие. Как и прежде в своей деятельности, уделял значительное внимание духовному просвещению народа и благотворительности. Известно, что он на свои средства построил здесь женскую гимназию, где сам читал лекции. В годы войны в монастыре располагался лазарет для раненных, который теперь также стал предметом заботы преосвященного Трифона. К владыке приезжали его духовные дети, останавливались в монастырской гостинице, иногда жили здесь по несколько дней.

1 апреля 1918 года постановлением Патриарха Тихона и Священного Синода «епископ бывший Дмитровский Трифон был освобожден, согласно прошению, по болезни, от управления ставропигиальным Воскресенским Ново-Иерусалимским монастырем с назначением ему местопребывания в Донском ставропигиальном монастыре».

В 1923 году возведен в сан архиепископа.

14 июля 1931 года возведён в сан митрополита с правом ношения белого клобука и креста на митре по случаю 30-летия архиерейского служения.

Кончина и погребение

Скончался 14 июня 1934 года в Москве. Отпевали митрополита Трифона митрополит Сергий (Страгородский) в сослужении архиепископа Смоленского и Дорогобужского Серафима (Остроумова) и архиепископа Волоколамского Питирима (Крылова) в храме Адриана и Наталии, в котором владыка Трифон любил молиться и где находилась тогда чудотворная икона мученика Трифона. В гроб положили всё, что он сам успел приготовить к пострижению в великую схиму. Затем в сопровождении множества людей гроб с телом митрополита Трифона перевезли на Введенское (Немецкое) кладбище (могила на 23-м участке). Шёл сильный дождь, но собралось так много людей, что приходилось останавливать движение по пути следования процессии. Люди выходили из домов, машин, трамваев и спрашивали, кого хоронят.

Труды

Благодарственный акафист Спасителю «Слава Богу за все».
Слово, сказанное воспитанницам церковно-учительской школы в с. Богословском Тульской губернии 3 июня 1912 года". «Прибавление к Церковным ведомостям», 1912, № 24, с. 982.
«Слово, сказанное 5 августа 1914 года в Успенском соборе». «Прибавление к Церковным ведомостям», 1914, № 33, с. 1453.
«Св. Иоанн Златоуст страдалец и друг страждущих». Москва, 1914.
«Пещное действо». «Душеполезное чтение», 1912.
«Любовь не умирает…»: Из духовного наследия. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2007. 656 с.

Благодарственный акафист "Слава Богу за все" написал в послереволюционные годы митрополит Трифон (в миру Борис Петрович Туркестанов). Родился он 29 ноября 1861 года в Москве. Отец его, князь Туркестанов (1830 - 1891), был прямым потомком древнего княжеского рода из Грузии. Прадед, князь Борис Панкратьевич Туркестаношвили, в память которого он получил имя, выехал в Россию при Петре I. Мать будущего святителя - Варвара Александровна, урожденная княжна Нарышкина.

Во время тяжелой болезни сына, еще младенца, когда врачи потеряли надежду на его выздоровление, мать ходила в церковь святого мученика Трифона и молилась об исцелении сына, обещая после выздоровления посвятить его Богу и, если сын сподобится монашеского чина, дать ему имя Трифон. Когда младенец выздоровел. Варвара Александровна совершила с ним поездку в Оптину Пустынь к прославленному на всю Россию старцу Амвросию. Встречая их, старец неожиданно сказал стоящему перед ним народу: "Дайте дорогу, архиерей идет". Расступившиеся люди с удивлением увидели вместо архиерея женщину с ребенком. В 1887 году Борис, получив благословение родителей, поступил послушником в Оптину Пустынь к старцу Амвросию, который и благословил его на монашество.

В 1891 году Борис принял монашеский постриг с именем Трифон в честь святого мученика Трифона - так исполнился обет, данный матерью. Вскоре о. Трифон был рукоположен в иеродиаконы, а затем в иеромонахи. Старец Амвросий благословил его на учебу в Московской Духовной академии. Во время учебы иеромонах Трифон избрал служение в пересыльной тюрьме. В 1895 году о. Трифон окончил Академию со степенью кандидата богословия, защитив диссертацию на тему "Древнехристианские и Оптинские старцы". Он знал пять языков: греческий, латынь, французский, немецкий и английский.

С 1895 по 1901 год о. Трифон был смотрителем Московского Духовного училища, ректором Вифанской, а затем Московской Духовных семинарий. 18 июля 1901 года он стал епископом Дмитровским, викарием Московской епархии, и был на этом посту почти 15 лет. Епископ Трифон часто совершал богослужения, очень полюбившиеся москвичам, много проповедовал, вел огромную церковную и общественную работу, не оставляя и своих научных трудов. За удивительный дар слова верующий народ прозвал его "Московским Златоустом". Владыка был духовно связан со многими подвижниками Русской Церкви - Оптинскими старцами Анатолием и Варсонофием (которого возвел в сан архимандрита), старцем Гефсиманского скита Варнавой, старцем Захарией. После начала Первой мировой войны епископ служил в действующей армии. На польском фронте он получил контузию и вынужден был возвратиться в Москву с расстроенным здоровьем. В 1916 году епископ Трифон ушел на покой в Ново-Иерусалимский Воскресенский монастырь. После поездки на фронт он снова возвратился в 1917 году в Новый Иерусалим.

С 1918 года епископ Трифон жил в Москве, не принимая участия в административных делах Церкви. К нему постоянно шел поток посетителей за советом и по духовным и по житейским вопросам. Верующий народ уже почитал его как великого архиерея, замечательного проповедника и духоносного старца-подвижника. Его советы и мнения нередко были решающими не только для судеб его многочисленных духовных детей, но и во многих событиях, связанных с судьбой Русской Православной Церкви после революции. Святой патриарх Тихон любил владыку, часто служил вместе с ним, а в 1923 году возвел его в сан архиепископа. Они были двумя великими духовными столпами, которые поддерживали святую Русскую Церковь в жестокое и многоскорбное для России время.

В 20-30-е годы слово владыки Трифона было законом для тех, кто сохранил истинную веру и духовный разум в ужасах российской жизни; народ верил, что его устами говорил сам Господь. Художник Павел Корин, написавший с натуры портрет митрополита Трифона, вспоминал, что большинство портретов духовных лиц для "Руси уходящей" он смог написать только благодаря владыке. Те, кого художник приглашал в мастерскую, соглашались позировать лишь после того, как узнавали о благословении почитаемого всеми митрополита.

Незадолго до своей кончины митрополит Трифон написал этот удивительный акафист, который стал его духовным завещанием. "Слава Богу за все" - в этих словах главный духовный опыт Русской Православной Церкви во время самых жестоких гонений, когда-либо в истории переносимых Церковью Христовой. Вспомним, что этими же словами закончил свое выступление на суде в 1924 году митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), невинно осужденный и приговоренный к расстрелу на процессе по делу об изъятии церковных ценностей.

Сам Христос сказал: Мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16, 33), и потому, какими бы трудными и печальными ни были события земной истории, сила Божия всегда побеждает. Идет смертельный бой, и мы знаем, что Христос уже победил врага рода человеческого, но должен победить и каждый человек. Воскресение стало возможным только после Голгофы, и кажущееся поражение миллионов умирающих за веру и правду становится победой - путем к жизни вечной, нескончаемой, радостной. Об этом и поет вдохновенно великий сын России, благодаря Бога за "все ведомые и сокровенные благодеяния Твоя, за земную жизнь и за небесные радости Царствия Твоего будущего", чтобы, "умножив вверенные нам таланты, мы вошли в вечную радость Господа своего с победной хвалой: Аллилуия!"

Скончался митрополит Трифон 14 июня 1934 года и был погребен на Введенском кладбище в Москве. Могила его и доныне является предметом почитания миллионов православных россиян.

(в миру Борис Петрович Туркестанов). Родился он 29 ноября 1861 года в Москве. Отец его, князь Туркестанов (1830 — 1891), был прямым потомком древнего княжеского рода из Грузии. Прадед, князь Борис Панкратьевич Туркестаношвили, в память которого он получил имя, выехал в Россию при Петре I. Мать будущего святителя — Варвара Александровна, урожденная княжна Нарышкина.

Во время тяжелой болезни сына, еще младенца, когда врачи потеряли надежду на его выздоровление, мать ходила в церковь святого мученика Трифона и молилась об исцелении сына, обещая после выздоровления посвятить его Богу и, если сын сподобится монашеского чина, дать ему имя Трифон. Когда младенец выздоровел. Варвара Александровна совершила с ним поездку в Оптину Пустынь к прославленному на всю Россию старцу Амвросию. Встречая их, старец неожиданно сказал стоящему перед ним народу: «Дайте дорогу, архиерей идет». Расступившиеся люди с удивлением увидели вместо архиерея женщину с ребенком. В 1887 году Борис, получив благословение родителей, поступил послушником в Оптину Пустынь к старцу Амвросию, который и благословил его на монашество.

В 1891 году Борис принял монашеский постриг с именем Трифон в честь святого мученика Трифона — так исполнился обет, данный матерью. Вскоре о. Трифон был рукоположен в иеродиаконы, а затем в иеромонахи. Старец Амвросий благословил его на учебу в Московской Духовной академии. Во время учебы иеромонах Трифон избрал служение в пересыльной тюрьме. В 1895 году о. Трифон окончил Академию со степенью кандидата богословия, защитив диссертацию на тему «Древнехристианские и Оптинские старцы». Он знал пять языков: греческий, латынь, французский, немецкий и английский.

С 1895 по 1901 год о. Трифон был смотрителем Московского Духовного училища, ректором Вифанской, а затем Московской Духовных семинарий. 18 июля 1901 года он стал епископом Дмитровским, викарием Московской епархии, и был на этом посту почти 15 лет. Епископ Трифон часто совершал богослужения, очень полюбившиеся москвичам, много проповедовал, вел огромную церковную и общественную работу, не оставляя и своих научных трудов. За удивительный дар слова верующий народ прозвал его «Московским Златоустом». Владыка был духовно связан со многими подвижниками Русской Церкви — Оптинскими старцами Анатолием и Варсонофием (которого возвел в сан архимандрита), старцем Гефсиманского скита Варнавой, старцем Захарией. После начала Первой мировой войны епископ служил в действующей армии. На польском фронте он получил контузию и вынужден был возвратиться в Москву с расстроенным здоровьем. В 1916 году епископ Трифон ушел на покой в Ново-Иерусалимский Воскресенский монастырь. После поездки на фронт он снова возвратился в 1917 году в Новый Иерусалим.

Из статьи «Об акафисте «Слава Богу за все» и его авторе»

Главная » Пдд » Трифон туркестанов о блудном сыне. Митрополит Трифон (Туркестанов)