Уголовный процесс как наука. Роль науки в развитии уголовно-процессуального права
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет им. Н.Г.Чернышевского
Юридический факультет
Кафедра уголовного права и процесса
КУРСОВАЯ РАБОТА
История уголовно-процессуального законодательства России XIX - начала XXI вв.
Введение
Глава I. Становление уголовного процесса в Российской Империи XIX - нач. ХХ в.в
§ 1. Первый уголовно-процессуальный кодекс 1835 г
§ 2. Устав уголовного судопроизводства 1864 г
Глава II. Особенности Советского уголовного процесса 1917-1991 г.г
§ 1. Революционное уголовно-процессуальное законодательство 1917-1922 г.г
§ 2. Уголовно-процессуальное законодательство периода становления и развития Советского государства 1922-1960 г.г
§ 3. Уголовно-процессуальное законодательство периода расцвета и падения Советского государства 1960-1991 г.г
Глава III. Уголовный процесс Российской Федерации 1991-2007 г.г
§ 1. Постсоветское уголовно-процессуальное законодательство 1991-2001 г.г
§ 2. Современное уголовно-процессуальное законодательство 2001-2007 г.г
§ 3. Судебная практика по применению уголовно-процессуального законодательства
Заключение
Библиография
Введение
Согласно Уголовно-процессуальному Кодексу РФ (ст.1) порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом, основанном на Конституции РФ. Как источник уголовно-процессуального законодательства он имеет свою историю. Первые, так называемые Кодексы России (Русская Правда, Псковская судная грамота и др.) возникли еще в XI-XIV в.в. Однако, история современного уголовно-процессуального законодательства, как самостоятельной отрасли права, отличной от архаичного «запутанного» законодательства времен феодализма начинается в XIX веке, когда уголовный процесс становится важнейшим звеном государства.
Впервые законы уголовные были четко выделены из других законов и, более того, законы, регламентирующие ответственности, суда и назначения наказания были отделены от законов, предусматривающих ответственность за совершение преступных деяний.
В РФ современное демократическое состояние уголовного процесса обусловлено временем, т.е. теми историческими периодами в ходе которых рос и развивался уголовный процесс. Поэтому исследование этого развития, по моему мнению, очень важно.
Ведь для того, чтобы выяснить сущность российского уголовного процесса, его основы и принципы нужно обратиться к истории, т.е. к тому, с чего все начиналось, проследить причинно-следственную связь между старым и новым.
В наши дни уголовно-процессуальное законодательство имеет огромное значение для России и его народа, так как с его помощью любой человек может защитить свои права и восстановить справедливость. Однако так было не всегда. В период только появившегося уголовного процесса он не имел таких возможностей и подчинялся только верховной власти. Так в чем же проявляется такое различие. Ответ прост - во времени. Наличие монархии, неурегулированность прав и свобод человека, конечно же, влияло на российское законодательство того времени в том числе и на уголовный процесс. Но время не стоит на месте. С каждым последующим годом состояние уголовно-процессуального законодательства постепенно менялось: все более усовершенствовалась структура законов, менялось их содержание, одни приоритеты сменяли других.
История уголовно-процессуального законодательства представляет собой необъятную по масштабам проблему. Я не ставлю своей задачей тщательно и одинаково подробно исследовать все без исключения ее разделы.
Цели моей работы состоят в том, чтобы:
1) Проследить развитие уголовно-процессуального законодательства России во времени;
2) Понять, на каких же основах строится современное законодательство РФ;
3) Охарактеризовать каждый период истории российского уголовного процесса.
В соответствии с провозглашенными целями для раскрытия динамики развития российского уголовного процесса можно выделить следующие задачи:
Рассмотреть основы раннего уголовного процесса Российской Империи и охарактеризовать его;
Изучить особенности Советского уголовного процесса и объяснить его сущность;
Раскрыть основы современного уголовного процесса РФ, Уголовно-процессуального Кодекса как его элемента, выяснить его значение;
Проследить взаимосвязь «старого» уголовно-процессуального законодательства с «новым».
Для написания своей работы и рассмотрения ее основных задач я использовал различную методологию и логические приемы. Среди методов, использованных при написании работы, особое значение имеют: конкретно-социологический, который рассматривает современное уголовно-процессуальное законодательство и его значимость для народа; исторический, который исследует уголовный процесс на более ранних этапах и сравнительно-правовой, который позволяет сравнить «старое» и «новое» уголовно-процессуальное законодательство, найти сходства и различия. Среди логических приемов большое распространение получили: анализ, позволяющий выделить структуру уголовного процесса; синтез, позволяющий обобщить полученные данные об уголовно-процессуальном законодательстве; индукция, позволяющая познать отдельные стороны уголовного процесса; дедукция, позволяющая познать общие закономерности уголовного процесса.
Также для написания своей работы я использовал разную литературу: нормативную, учебную, монографическую. Особое место в моей работе занимает именно последняя. Монография очень важна для написания курсовой работы тем, что исследуемый студентом вопрос очень подробно представлен в этом источнике.
История уголовно-процессуального законодательства также хорошо представлена в этом виде литературы. Подробное описание имперского и советского уголовного процесса хорошо представлено в монографиях Фойницкого И.Я., «Курс уголовного судопроизводства» и Чельцова-Бебутова М.А. «Курс уголовно-процессуального права», рассказывающих об особенностях уголовно-процессуального законодательства в Российской империи и в Советском государстве. Основы современного уголовного процесса хорошо изучены Вандышевым В.В., Смирновым А.В. в монографии «Основы уголовного судопроизводства», где авторы подробно анализируют действующее уголовно-процессуальное законодательство и раскрывают его сущность.
Глава I. Становление уголовного процесса в Российской Империи XIX - нач. ХХ в.в.
§ 1. Первый уголовно-процессуальный кодекс 1835 г.
В 1832 году Николаем I был учрежден Свод законов Российской империи (шестнадцать томов), разработанный Комиссией законодательных предложений под руководством М.М.Сперанского. Свод был введен в действие с 1 января 1835 г. XV том свода составляли законы уголовные. В него были включены две книги: 1) «О преступлениях и наказаниях вообще» - первый уголовный кодекс России и 2) «О судопроизводстве по преступлениям» - первый уголовно-процессуальный кодекс России. В определенном смысле это было знаменательное событие. Впервые законы уголовные были четко выделены из других и, более того, законы, регламентирующие порядок и процедуры привлечения к уголовной ответственности, суда и назначения наказания, были отделены от законов, предусматривающих ответственность за совершение преступных деяний. Именно данное обстоятельство позволило вести речь об отрасли уголовно-процессуального права, затем об уголовном процессе, как учебной и научной дисциплине, а потом и о науке уголовного процесса. Иными словами, уголовно-процессуальное право приобрело все признаки самостоятельной отрасли российского права. История отечественного государства и права / Под ред. И.О.Чистякова / М., Юристъ, 2000, с.323-324.
Представляет интерес структура уголовно-процессуального кодекса, который содержал семь разделов: 1) об уголовном судопроизводстве вообще, 2) о предварительном следствии; 3) о формальном следствии (под формальным следствием имелось в виду обязательное проведение всех следственных действий для решения вопроса о виновности и наказания подследственного), 4) о производстве уголовных дел в первой степени (инстанции) суда, 5) о ревизии дел уголовных во второй степени суда, 6) об исполнении приговоров по делам уголовным, 7) об особенных видах судопроизводства по делам уголовным. Все разделы включали 1594 статьи.
Производство делилось на три части - следствие, суд и исполнение. Следствие и исполнение принадлежали полиции, в ее же руках находился и суд по маловажным преступлениям. Суд в низших инстанциях (уездный суд, палаты уголовного суда) состоял из должностных лиц, назначенных правительством и выборных заседателей от сословий; в судах высших (Правительственный Сенат) допускается только первый элемент.
Следствие распадалось на предварительное и формальное. предварительное следствие начиналось силой закона при наличии определенных в нем поводов, а именно: 1) извещение о преступлении, 2) жалоба потерпевшего, 3) донос постороннего лица, 4) явка с повинной, 5) собственное усмотрение полиции. Доносом считалось «явное» обличение в преступлении, которое должно было основываться на точных доказательствах. За справедливый донос полагалось вознаграждение. Подробно описывались следственные действия, которые надлежало совершить в случае обнаружения преступления. Предписывалось вести следствие с возможной скоростью, полнотой и ясностью. На допросы по делам о тяжких преступлениях, а также в случаях «явного запирательства» для увещевания призывался священник.
Формальное следствие должно было привести в совершенную известность, над каким лицом или имуществом преступление учинено, в каком действии состояло, каким способом или орудием, когда, где, с намерением или без намерения произведено, все обстоятельства дела оно должно было привести в такую ясность и полноту, чтобы судебное место не могло встретить ни малейшего затруднения или сомнения для постановления по делу приговора. И.Я.Фойницкий. Курс уголовного судопроизводства, том 1. СПб., Альфа, 1996, с.36-37.
Закон указывал на присутствие при формальном следствии депутатов от сословий для ограждения интересов обвиняемого. На следствии могли присутствовать прокуроры и стряпчие, на которых возлагалось наблюдение за ходом следствия. В ходе следствия должны были быть собраны и записаны в протоколах все доказательства и, в первую очередь, собственное признание обвиняемого. По окончании следствия полиция со своими выводами направляло дело в суд первой степени, который обязан был проверить силу доказательств и улик о виновности или невиновности подсудимого.
Судопроизводство в суде, как и на предварительном следствии, велось письменно, негласно с обвинительным уклоном. Суд фактически становился обличителем преступления и подсудимого, хотя вынесение оправдательного приговора не исключалось. Первую степень уголовного суда составляли: уездные суды, городские магистраты ратуши, суды надворные. Эти суды разбирали дела обо всех преступлениях, кроме тех, которые были подсудны вышестоящим судом и судом церковным. Вторую степень уголовного суда составляли губернские судебные палаты, куда поступали жалобы на приговоры нижестоящих судов. Здесь приговоры подвергались ревизии и апелляции. Как суд первой степени судебная палата рассматривала дела о должностных и тяжких преступлениях. Высшую степень уголовного суда представлял Правительствующий Сенат, которому принадлежала верховная ревизия любых уголовных дел, рассмотренных нижестоящими судами. Подследственность и подсудность определялись местом совершения преступления.
Суд, получив следствие, рассматривал, правильно ли оно произведено, спрашивал обвиняемого, не было ли ему чинимо пристрастных допросов, а в случае нужды подвергал обвиняемого вторичным допросам, старалось склонить его к признанию. Судебное разбирательство было негласно не только для посторонней делу публики, но и для сторон; не было речи и о представителях их, однако обвиняемому представлялось право отвода судей. История отечественного государства и права / Под ред. О.И.Чистякова / М., Юристъ, 2000, с.325.
Доказательствами, которые оценивали следователь и суд, являлись: 1) собственное признание в совершении преступления; 2) письменные доводы; 3) личный осмотр следователем места совершения преступления и вещей, обличающих виновного; 4) показания сведущих людей (экспертов); 5) показания свидетелей; 6) повальный обыск (допрос окольных людей; 7) очная ставка и оговор. Свидетели давали показания под присягой. К присяге не допускались: малолетние до 15 лет; безумные и сумасшедшие; убийцы, разбойники, воры, а также уличенные в ложной присяге и явные прелюбодеи, лица не бывшие никогда у святого причастия; иностранцы, поведение которых неизвестно. Не разрешалось свидетельствовать детям против родителей и родителям против детей, а также людям подкупленным для свидетельства.
Доказательства делились на совершенные и несовершенные. Совершенными признавались те доказательства, которые полностью исключали всякую возможность невиновности подсудимого. Несовершенными считались доказательства, которые не исключали невиновность подсудимого. Одно несовершенное доказательство допускало подозрения, несколько несовершенных доказательств могли составить совершенное доказательство. Собственное признание вины признавалось «лучшим доказательством всего света», когда оно дано перед судом добровольно. Обвиняемый мог заявить о принуждении к подписи протокола показаний и документов со стороны полиции в течении недели. По истечении этого срока заявления о принуждении не проверялись и не учитывались при оценке показаний. Оговор подсудимого другим подсудным считался несовершенным доказательством. Допускалась очистительная присяга подозреваемого тогда, когда другие доказательства получить было невозможно. Она снимала подозрение и влекла прекращение дела.
Выделялось два типа приговора: 1) обвинительный приговор, который мог быть постановлен только при наличии совершенных доказательств; 2) оправдательный приговор, который мог быть вынесен при полном отсутствии улик.
Пересмотр приговоров мог происходить в апелляционном или ревизионном порядке. Право апелляционной жалобы было очень ограничено. Только жалобы осужденных по маловажным делам, не подлежащим ревизионному пересмотру, приостанавливали приговор и рассматривались вышестоящим судом. Основным видом пересмотра была ревизия, при которой дела выходили в высшие инстанции, либо прямо в силу веления закона, либо при несогласии губернатора или прокурора с приговорами, а в Сенате и при расхождении во мнениях между сенаторами или сенаторами и министром юстиции. Ревизионными инстанциями были департаменты Сената, общее собрание Сената и Государственный Совет.
Особенным судопроизводством велись дела о преступлениях против веры, о должностных преступлениях, о тайном провозе товаров (контрабанде), а также о незаконной порубке леса. Судопроизводство в таких случаях проводилось с учетом особенностей конкретного преступления. Вступивший в законную силу приговор приводила в исполнение полиция.
В целом, учреждение Первого уголовно-процессуального кодекса было знаменательным событием. Впервые нормы уголовно-процессуального права были отделены от материальных норм уголовного права, что способствовало развитию российского уголовного процесса. Однако нельзя не указать и на несовершенство Кодекса, состоявшее прежде всего в том, что в нем лишь фиксировались прежние порядки - это был кодекс прошлого, в нем было мало новых идей, которые с трудом пробивали себе дорогу после восстания декабристов при авторитарном режиме Николая I.
§ 2. Устав уголовного судопроизводства 1864 г.
20 ноября 1864 г. император Александр II утвердил Устав уголовного судопроизводства, который по праву относят к числу весьма прогрессивных актов того времени.
Устав уголовного судопроизводства включал «общие положения» и три книги: 1) «Порядок производства в мировых судебных установлениях», 2) «Порядок производства в общих судебных местах», 3) «Изъятия из общего порядка уголовного судопроизводства». Всего в Уставе было 1254 статьи.
С принятием данного законодательного акта уголовный процесс в России приобрел новые качества, которые не уступали английскому или французскому уголовному процессу по возможностям, как тогда говорили, установления «материальной истины», по расследуемым и рассматриваемым уголовным делам. Среди новых качеств уголовного судопроизводства в Уставе подчеркивались следующие: 1) никто не может быть подвергнут судебному преследованию, не будучи привлеченным к ответственности по правилам Устава; 2) каждый несет ответственность «сам за себя» за совершенное им деяние; 3) судебная власть по Уставу распространяется по уголовным делам на лиц всех сословий; 4) судебное преследование могут возбуждать как должностные лица, так и частные лица; 5) расследование преступлений возлагается на судебных следователей и органы дознания; 6) обвинение отделяется от суда, который формируется на началах несменяемости судей и независимости суда при принятии решений; 7) обличение виновных перед судом является обязанностью прокуроров и их товарищей; 8) защиту подсудимых осуществляют присяжные и частные поверенные; 9) судебное разбирательство происходит открыто, гласно при соблюдении непосредственности и состязательности; 10) по делам о тяжких обвинениях к решению вопроса о виновности привлекаются присяжные заседатели; 11) система формальных доказательств отменяется и предусматривается свободная оценка доказательств по совести и внутреннему убеждению; 12) в качестве доказательств допускаются: показания подсудимого, свидетелей, экспертов, вещественные доказательства, письменные доказательства; 13) вводится апелляционное обжалование приговоров мировых судей, окружных судов, рассматривавших дело с участием присяжных заседателей; 14) допускается возобновление дел по вновь открывшимся обстоятельствам; 15) запрещается останавливать производство по делу под предлогом неполноты, неясности или противоречивости законов, а в случае возникновения у следователя и суда неясности решение принимается по общему смыслу законов. М.А.Чельцов-Бебутов. Курс уголовно-процессуального права. СПб., Альфа, 1995, с.780-781.
Из сказанного следует, что вместо розыскного уголовного процесса была введена смешанная форма, основанная на континентальной системе права, в которой подчеркивается подзаконность деятельности суда и отрицается возможность принятия решений судом на основе судебных прецедентов.
Судопроизводство во всех судах, таким образом, строилось на единых началах с учетом места суда в судебной системе, его подсудности и компетенции при принятии решений.
Устав по новому организовывал судебную власть, принадлежавшую мировым судьям, съездам мировых судей, окружным судам, судебным палатам по уголовным делам и Правительствующему Сенату в качестве верховного кассационного суда. Судебная власть мировых судей определялась как единоличная. Судебная власть судов всех других инстанций - как власть коллегиальная.
В мировом суде рассмотрение дел осуществлялось в упрощенном порядке без разделении на стадии, и в нем соединялись следователь, обвинитель и судья. В качестве доказательств в мировом суде служили: показания потерпевших; свидетелей, письменные доказательства, присяга, показания окольных людей (соседей, знакомых, односельчан). Мировой судья рассматривал дела о проступках против порядка управления, народного здравия, личной безопасности, прав семейственных, против чужой собственности, благочиния и порядка, а также об угрозах и насилии, о нарушении правил продажи крепких спиртных напитков, уставов о паспортах, о строительстве, о путях сообщения и др. В компетенции мирового судьи было назначение следующих видов наказаний: 1) выговоры, замечания, внушения; 2) денежные взыскания не свыше 300 рублей; 3) арест - не свыше 3 месяцев; 4) заключение в тюрьме не свыше одного года и шести месяцев. За проступки, совершенные без намерения (неумышленно), объявлялись выговоры, замечания и внушения, за умышленные проступки применялись другие названные меры наказания. Исполнители и подстрекатели подвергались более строгому наказанию. В вину не вменялись проступки: совершенные случайно; в малолетстве (до 10 лет); безумными или в беспамятстве; по принуждению непреодолимой силы; при необходимой обороне. Приговоры мировых судей считались окончательными, если денежное взыскание не превышало 15 рублей, а арест - не более 3-х дней. По этим делам допускались только кассационные жалобы и протесты в случае нарушения порядка судопроизводства. Эти жалобы и протесты вносились во вторую инстанцию - съезд мировых судей определенного округа, который являлся апелляционной инстанцией для приговоров мировых судей, подлежавших обжалованию. В заседаниях съезда мировых судей принимал участие один из товарищей прокурора, который давал свои заключения. Дела в мировом суде начинались по жалобе частных лиц, по сообщениям полицейских и других административных органов, по усмотрению самого мирового судьи. Предварительное расследование велось полицией. И.А.Исаев. История государства и права России. М., Юристъ, 2002, с.476-477.
В общих судах уголовный процесс делился на две стадии: 1) предварительное расследование, которое включало в себя: дознание и предварительное следствие; 2) судебное разбирательство, которое включало в себя: подготовительные к суду действия, судебное следствие, вынесение приговора, исполнение приговора, пересмотр приговора.
Поводами к началу уголовного дела служили жалобы частных лиц; сообщения полиции, учреждений и должностных лиц; явка с повинной; усмотрение следователя или прокурора. Предварительное следствие осуществляли следователи под надзором прокуроров или членов судебных палат, дознание по полицейским делам вели жандармы. На этой стадии участие защиты не допускалось. Следственные материалы после предъявления их обвиняемому направлялись прокурору. Тот составлял обвинительный акт и направлял его в судебную палату. Палата выносила определение о предании суду. Основная масса уголовных дел была подсудна окружным судам в качестве суда первой инстанции. Дела о более тяжких преступлениях рассматривались с участием присяжных заседателей, менее важные - без их участия. Часть дел рассматривалась с участием сословных представителей (дела о государственных преступлениях). В число сословных представителей входили: предводитель дворянства, городской голова, волостной старшина или староста, представители купечества и т.д. Надзор за деятельностью судов и судебных следователей осуществляли прокуроры со штатом сотрудников. Они состояли при окружных судах.
В судебном заседании присутствовали три члена суда, секретарь суда (в суде присяжных - двенадцать постоянных и двое запасных заседателей). Допускался отвод судей. Права судей и заседателей объявлялись равными. Судебное следствие начиналось с оглашения обвинительного заключения, затем производился допрос обвиняемого, свидетелей, проверка иных доказательств. Завершалось судебное следствие заключительными прениями - речами прокурора (или частного обвинителя) и защитника или объяснениями подсудимого. До вынесения вердикта прокурор не мог касаться вопроса о мере наказания, если производство по делу происходило с участием присяжных заседателей. После вынесения вердикта (обвинительного) прокурор давал заключение о мере наказания, защитник выдвигал возражения, затем последнее слово предоставлялось подсудимому. Затем суд в совещательной комнате определял меру наказания.
Апелляционной инстанцией по делам, рассмотренным по первой инстанции окружным судом без участия присяжных заседателей, являлась судебная палата по уголовным делам, которая также была органом предания суду по делам, подлежащим рассмотрению с участием присяжных заседателей и сословных представителей и судом первой инстанции по подсудным ей делам.
В качестве кассационной инстанции выступал Правительствующий Сенат. В него поступали дела, рассмотренные как мировыми судьями, так и общими судами. Помимо названных судов Устав предусматривал образование Верховного уголовного суда для конкретного уголовного дела о государственном преступлении по высочайшему поведению. Приговор Верховного уголовного суда обжалованию не подлежал, но осужденный мог возбудить ходатайство о помиловании перед верховной властью. Кроме рассмотренных судебных установлений в России действовали духовные, военные, морские, коммерческие, крестьянские, станичные и инородческие, сиротские суды.
В целом, учреждение Устава уголовного судопроизводства - решительный шаг по преодолению основных недостатков, скопившихся тогда в российском уголовном судопроизводстве. Был реформирован, введен в состав суда и поставлен под их жесткий контроль следственный аппарат, осуществлен отказ от так называемого «сословного элемента», который проявлялся в том, что существовало множество судебных подсистем и «обслуживавших» интересы различных сословий, стал более совершенным порядок обжалования приговоров и проверки их законности и обоснованности. Намечалось также осуществить ряд других прогрессивных нововведений. Но далеко не все удалось полностью реализовать.
Значение первых кодифицированных уголовно-процессуальных актов Российской империи для современного уголовного процесса очень велико. Благодаря своему возникновению, они заложили первые основы будущего демократического уголовного процесса. Единая система судов; институт присяжных заседателей; гласность, публичность, гуманизм судопроизводства; институт адвокатуры, деление доказательств - все это и многое другое дали современному уголовному процессу уголовно-процессуальные акты Российской империи.
Глава II. Особенности Советского уголовного процесса 1917-1991 г.г.
§ 1. Революционное уголовно-процессуальное законодательство 1917-1922 г.г.
Сразу же после Октябрьской революции Советское правительство приступило к созданию новых органов власти, включая суды. Разрушение старой судебной системы сопровождалось неизбежностью и ликвидацией прежнего уголовно-процессуального права. Вместе с тем, поскольку судебные уставы 1864 г. были достаточно прогрессивными, некоторые их идеи сохранились и в Советском процессуальном законодательстве. Это относится в первую очередь к общей характеристике уголовного процесса, исходившего из принципа состязательности, сочетаемого со следственными началами. Осуществляется принцип права обвиняемого и подсудимого на защиту, правда, в новых формах. Положение другой стороны процесса - обвинителя - было тоже существенно изменено. В судебном процессе осуществлялись также принципы устности, гласности, непосредственности. Проводился и принцип коллегиального рассмотрения дел. Л.А.Стешенко, Т.М.Шамба. История государства и права России, т.2. М., Норма, 2003, с.40-41.
Специальные процессуальные законы в это время не издавались, но процессуальные нормы содержались в тех декретах, которыми проводилась реорганизация судебной и следственной систем. Декретом о суде №1 1918 г. были упразднены все судебные учреждения России (окружные суды, судебные палаты и правительствующий сенат, военные и морские суды, институты судебных следователей, прокурорского надзора, присяжной и частной адвокатуры). Вводился местный суд в составе постоянного судьи и двух очередных заседателей: устанавливалась выборность судей, коллегиальность в рассмотрении дел, кассационное обжалование вместо апелляции. К обвинению и защите допускались все граждане, пользующиеся гражданскими правами. На предварительном следствии допускался обвинитель и защитник. Производство предварительного следствия возлагалось на местного судью, постановления которого на задержание и предание суду подлежали подтверждению местным судом. Для борьбы с контрреволюцией и саботажем учреждались рабочие и крестьянские революционные трибуналы в составе одного председателя и шести очередных заседателей.
Декрет о суде №2 1918 г. содержал ряд положений о судопроизводстве: устанавливался принцип национального языка судопроизводства: суду предоставлялось право допускать любые доказательства без формальных ограничений: принесение присяги свидетелями отменялось, они предупреждались об ответственности за ложное показание; предварительное следствие по наиболее сложным делам возлагалось на следственные комиссии; судам разрешалось руководствоваться судебными уставами 1864 г., если они не противоречат декретам ЦИК и правосознанию трудящихся классов.
Декрет о суде №3 1918 г. к подсудности местных судов относил все уголовные дела, за исключением дел о посягательстве на жизнь, об изнасиловании, разбое, бандитизме, фальшивомонетничестве, взяточничестве и спекуляции. Эти дела подлежали рассмотрению окружными судами. Для разбирательства кассационных жалоб на приговоры окружных судов декретом учреждался кассационный суд в Москве. На осужденных к лишению свободы возлагалась обязанность возмещать судебные издержки и издержки по содержанию под стражей.
В период гражданской войны процессуальное право продолжало развиваться на тех же принципах, которые были установлены с образованием Советского государства. Война не вынудила менять коренные основы уголовного процесса, хотя конечно потребовала определенных изменений в нем. Существование общей и трибунальной систем обусловило и различия в процессе. Положения о народном суде 1918 г. и 1920 г. подчеркивали, что судьи безусловно должны руководствоваться законами, хотя как дань времени не исключалось и применение революционного правосознания. М.А.Чельцов-Бебутов. Курс уголовно-процессуального права. СПб., Альфа, 1995, с.791-792.
Дознание по уголовным делам возлагалось на милицию, а следствие - на следственные комиссии, которые могли поручать проведение отдельных следственных действий своим членам. При выборе доказательств суд не был связан никакими формальными требованиями, он мог признавать любые доказательства. Получил признание отвод судей. Положение о народном суде, как и прежде, не признавало апелляцию, а закрепляло кассационный порядок - обжалования приговоров. В качестве кассационной инстанции выступал Совет народных судей, который мог отменить приговор с передачей дела в другой суд своего судебного округа. Устанавливался кассационный срок - месяц.
Обвинение поручалось обвинителям, назначаемым губернскими исполкомами. В процессе могли участвовать и общественные обвинители. Защитниками приглашались граждане по спискам, составляемым исполкомами местных Советов, способные выполнять такие обязанности.
Оба Положения предусматривали функционирование народного суда в двух составах - с двумя и шестью народными заседателями.
Порядок производства дел в трибуналах был определен Положением о революционных трибуналах 1919 г. Трибуналы состояли из председателя и двух членов. Участие заседателей здесь не предусматривалось. Устанавливался месячный срок производства следствия. Кассация допускалась и в трибуналах, но срок принесения жалобы ограничивался 48 часами. Второй инстанцией для трибуналов выступал кассационный трибунал при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете (ВЦИК).
В целом, уголовно-процессуальное законодательство революционного периода положило новое начало в уголовный процесс нашей страны. Были введены в жизнь новые правоохранительные органы, преобразовано судопроизводство, сохранялись основные принципы уголовного процесса (состязательности, гласности и др.), устанавливалось оригинальное правило, по которому протест на мягкость приговора и оправдательный приговор мог быть принесен любым гражданином республики. Однако, нельзя не указать и на существовавшие тогда недостатки: отсутствие надлежащего нормативно-правового регулирования уголовно-процессуальных отношений, низкая профессиональная подготовка судей и отсутствие института пересмотра приговоров в надзорной инстанции.
§ 2. Уголовно-процессуальное законодательство периода становления и развития Советского государства 1922-1960 г.г.
В 1922 году предпринимается кодификация законодательства о судопроизводстве и судоустройстве. Были утверждены 25 мая 1922 г. - Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Советской Федеративной Социалистической республики (РСФСР), 26 мая 1922 г. - Положение об адвокатуре, 28 мая 1922 г. - Положение о прокурорском надзоре, 15 февраля 1923 г. - Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР в новой редакции, который действовал до 1 января 1961 г.
В данных нормативных актах были зафиксированы такие принципы уголовного судопроизводства, как гласность и публичность заседаний, устность судопроизводства, ведение процесса на русском языке или на языке большинства населения данной местности. В необходимых случаях приглашался переводчик. Суд не был ограничен никакими формальными доказательствами и от него зависело, по обстоятельствам дела допускать или нет те или иные доказательства. Присяга, как доказательство, не допускалась. В кодексе подробно регулировался порядок дознания и следствия. При производстве предварительного следствия следователь обязан был выяснить и исследовать все обстоятельства, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого. При вынесении приговора все вопросы решались простым большинством. Судья, оставшийся в меньшинстве, вправе был изложить в письменном виде свое особое мнение, которое приобщалось к приговору, но оглашению не подлежало. Отменялась апелляция и устанавливался кассационный порядок обжалования приговоров. Упразднялись обвинительные камеры, происходил отказ от судов с участием сословных представителей и присяжных заседателей. В.М.Сырых. История государства и права России. Советский и современный периоды. М., Юристъ, 1999, с.169-170.
В целом, уголовно-процессуальное законодательство в 20-х гг. ХХ в. представляло собой важный этап в развитии права Союза Советских Социалистических Республик (СССР), благодаря которому удалось существенно сократить судебные репрессии, направить дело правосудия в законное, цивилизованное русло.
В 30-40-е гг. ХХ в. Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР в основном сохранял свое действие без существенных изменений. Одно из наиболее значимых изменений в него было внесено постановление ВЦИК и Совета Народных Комиссаров (СНК) в связи с передачей следственного аппарата из ведения суда в прокуратуру. Постановлением устанавливались сроки предварительного следствия продолжительностью в два месяца и дознания в один месяц. Следователю предоставлялось право прекращать уголовное дело своим постановлением.
Обвинительное заключение, составленное следователем, подлежало утверждению прокурором, после чего дело направлялось в суд. Получив от прокурора дело, судья назначал его к слушанию, о чем уведомлял участвующих в нем лиц и направлял копию обвинительного заключения подсудимому.
1 декабря 1934 г. постановлением Президиума Центрального Исполнительного Комитета (ЦИК) СССР, устанавливался упрощенный порядок производства по делам о террористических актах против работников Советской власти. Постановлением предусматривалось завершение следствия по всем таким делам в срок не более десяти дней. Обвинительное заключение надлежало вручать обвиняемым за сутки до рассмотрения дела в суде. Дело слушалось без участия сторон кассационного обжалования и подачи ходатайств о помиловании не допускалось. Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно по вынесении приговора.
Упрощенный порядок рассмотрения дел о террористических актах, установленный постановлением ЦИК СССР от 1 декабря 1934 г. был распространен на дела о вредительстве и диверсиях постановлением ЦИК СССР от 14 сентября 1937 г. Постановление предусматривало вручение обвиняемому обвинительного заключения за сутки до рассмотрения дела в суде, устанавливался запрет на кассационное обжалование приговора и предписывалось приговоры к высшей мере наказания приводить немедленно.
Учреждалось особое совещание при народном Комиссариате Внутренних Дел (НКВД) СССР, которое действовало в упрощенном порядке даже без вызова обвиняемого и сколько-нибудь серьезного анализа имеющихся в деле доказательств.
Изменения в подсудности судебных органов были осуществлены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 декабря 1940 г. согласно которому в подсудность военных трибуналов были переданы все дела о преступлениях, совершенных военнослужащими, а также военнообязанными во время прохождения военных сборов. Л.А.Стешенко, Т.М.Шамба. История государства и права России. Т.2. М., Норма, с.201-202.
Война потребовала внесения изменений в уголовно-процессуальное законодательство. Положение о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. установило новый порядок рассмотрения дел этими трибуналами. Они могли рассматривать дела по истечении 24 часов после вручения копии обвинительного заключения обвиняемому. Приговоры военных трибуналов кассационному обжалованию не подлежали и могли быть отменены или изменены лишь в порядке надзора. При этом повышенное внимание уделялось проверке дел в отношении приговоренных к высшей мере наказания. Приговор о расстреле приводился в исполнение, если от председателя Военной Комиссии Верховного Суда или соответствующего прокурора в течении 72 часов не поступало телеграфного уведомления о приостановлении исполнения приговора.
Существовали и некоторые другие особенности судопроизводства по уголовным делам в годы войны. Так, по отдельным категориям дел, связанных с нарушением законодательства о трудовой мобилизации, о самовольном уходе с предприятий, о повыработке колхозниками обязательного минимума трудодней и по ряду других категорий предварительное следствие не проводилось. Были сокращены сроки расследования по фактам уклонения от призыва в армию, спекуляции, обмериванию и обвешиванию покупателей, злоупотребления продовольственными и промтоварными карточками.
Широко применялось в это время отсрочка исполнения приговоров с отправкой осужденных на фронт. Отличившиеся в боях освобождались от наказания и с них снималась судимость. История государства и права России / Под ред. Ю.П.Титова. М., Проспект, 2001, с.424-427.
По окончании Великой Отечественной войны в СССР началась проводиться политика послевоенного государственного строительства, в ходе которой была демократизирована судебная система, отменены военные трибуналы, в 1948-1949 гг. впервые в истории советского государства население избрало народных судей, заседателей, что повысило роль судов в обеспечении законности органов государственного управления. Усилена дисциплинарная ответственность судей. В 50-х гг. ХХ в. начался процесс изменения структуры судебной системы, введены районные народные суды. было упразднено Особое совещание Министерства внутренних дел, расширены функции областных, краевых судов.
Началась работа по подготовке новых кодексов РСФСР: уголовного, уголовно-процессуального, гражданского и других. Развернувшаяся кодификация законодательства затронула и уголовно-процессуальную отрасль. И здесь, прежде всего, следует отметить основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, принятые в 1958 году. В соответствии с основами задачи уголовного судопроизводства состояли в обеспечении быстрого и полного раскрытия преступлений, изобличении и наказании виновных, ограждении невиновных от уголовной ответственности.
Производство предварительного расследования возлагалось на следователей прокуратуры, а по некоторым делам - тяжким государственным преступлениям на следователей органов государственной безопасности.
В качестве принципов уголовного судопроизводства основы зафиксировали недопустимость привлечения к уголовной ответственности иначе, как на основаниях и в порядке установленных законом, гласность судебного разбирательства, обеспечение обвиняемому права на защиту и др.
В целом, уголовно-процессуальное законодательство периода становления и развития советского государства заложило основы современного российского уголовного процесса. Основываясь на положениях дореволюционного уголовно-процессуального законодательства, оно все больше и больше развивалось, внося определенные коррективы в содержание институтов уголовного процесса. Однако это развитие было далеко не гуманным: огромное число людей подвергались репрессиям без соблюдения каких-либо процессуальных норм на основе постановлений особого совещания «троек», «двоек» НКВД.
уголовный процессуальный судебный
§ 3. Уголовно-процессуальное законодательство периода расцвета и падения Советского государства 1960-1991 г.г.
27 октября 1960 г. Верховным Советом РСФСР был принят Уголовно-процессуальный Кодекс, положивший начало новому более прогрессивному судопроизводству.
УПК РСФСР решительно отказывался от устаревших реакционных норм уголовно-процессуального законодательства и устанавливал новые, дополнительные гарантии неприкосновенности личности, призванные ограждать ее от произвола должностных лиц на стадии предварительного следствия и дознания и незаконного судебного преследования. Одновременно закреплялись новые, более совершенные способы установления истины по делу и вынесения обоснованного и справедливого решения по делу.
В числе новых, дополнительных процессуальных гарантий неприкосновенности личности, УПК закреплял: принцип осуществления правосудия только судом, обязанность суда, прокуратуры, следствия и органов дознания производить всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела и др.
УПК РСФСР впервые легализует процессуальное положение подозреваемого, т.е. лица, задержанного по подозрению в совершении преступления. Ранее такие лица допрашивались в качестве свидетелей и должны были под угрозой ответственности за дачу ложных показаний свидетельствовать против себя. УПК усиливал гарантии права граждан на неприкосновенность жилища. Ст.168 УПК устанавливала новый порядок производства обысков. За исключением случаев не требующих отлагательств обыски должны были производиться только с санкции прокурора. В таком же порядке решается вопрос о производстве выемки и заключения под стражу.
Законодатель отказался от ранее действовавших норм разрешивших суду первой инстанции основывать приговор на материалах, добытых органами следствия и дознания, но не исследованных в суде. Ст.240 УПК обязывала суд непосредственно исследовать все доказательства выносить приговор. История отечественного государства и права / Под ред. О.И.Чистякова / М., Юристъ, 2003, с.465-466.
УПК РСФСР ограничил пределы судебного разбирательства. Согласно ст.254 УПК в судебном заседании обвинительное заключение может меняться лишь при условии, что этим не ухудшится положение подсудимого и не нарушится его право на защиту.
УПК расширил возможность участия общественности в уголовном процессе. Был восстановлен существовавший ранее институт общественных обвинителей и общественных защитников. Впервые законодательство закрепило право общественных организаций и трудовых коллективов ходатайствовать перед судом о применении виновному лицу условного осуждения и право суда удовлетворять такого рода ходатайства, передав осужденного этим организациям, коллективам для перевоспитания и исправления.
В 1963 г. УПК РСФСР предоставил право производства предварительного расследования по уголовным делам органам внутренних дел. В 1965 г. регламентировал полномочия начальников следственных отделов, их процессуальные взаимоотношения со следователями и прокурором.
В 1969-1975 гг. изменяются порядок и момент привлечения защитника к делу, т.е. усиливается право обвиняемого на защиту. Теперь адвокат допускается к участию в деле с момента объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявления ему для ознакомления всего производства по делу. Но, по постановлению прокурора он может быть допущен и с момента предъявления обвинения.
В 1977 г. новая Конституция СССР, а затем и УПК РСФСР закрепили демократические принципы правосудия - осуществление правосудия на началах равенства граждан перед законом и судом, открытое разбирательство дел во всех судах, обеспечение обвиняемому права на защиту, ведение судопроизводства на языке союзной или автономной республики, обеспечение участвующим в деле лицам, не владеющим языком, на котором ведется судопроизводство полного ознакомления с материалами дела, презумпция невиновности, независимость судей и народных заседателей и др. И.Я.Фойницкий. Курс уголовного судопроизводства. Т.2. СПб., Альфа, 1996, с.214-216.
В 1983 г. УПК закрепляет ведение протокольной формы подготовки материалов дела. Вместе с тем последовательное проведение принципа презумпции невиновности вызвало издание специального Положения о предварительном заключении под стражу. Оно проводит довольно резкую грань между заключением под стражу как мерой пресечения и лишением свободы в порядке исполнения наказания. Заключение под стражу рассматривается, как крайняя мера пресечения, необходимая лишь «когда есть основания» предполагать, что обвиняемый может скрыться от следствия или суда, либо будет препятствовать установлению истины при расследовании преступлений, продолжать преступную деятельность или уклоняться от исполнения приговора. Сохраняется тем не менее порядок, по которому предварительное заключение при осуждении гражданина к лишению свободы засчитывается ему в срок отбытия наказания.
В конце 80-х гг. ХХ в. в СССР начинаются коренные изменения, которые также коснулись и уголовного процесса. В 1988 г. увеличивается предельный срок содержания под стражей в качестве меры пресечения и уточняется порядок его продления. Изменен срок полномочий судей всех судов с 5 до 10 лет, а народных заседателей с 2,5 до 5 лет. Расширены права защитника.
В целом уголовно-процессуальное законодательство периода расцвета и падения Советского государства было весьма демократизовано, оно сыграло важную роль в укреплении законности и правопорядка в стране, положило гуманистические принципы в уголовный процесс, хотя в то же время было несовершенно - за время своего существования оно неоднократно менялось под воздействием различного рода факторов.
Значение Советского уголовно-процессуального законодательства для современного уголовного процесса очень велико. Благодаря своему возникновению оно разработало основные институты современного уголовного процесса. Институт органов внутренних дел, система мер пресечения, институт народных заседателей, ведение судопроизводства на языке населения, проживающего в определенной местности - все это и многие другое дало современному уголовному процессу советское уголовно-процессуальное законодательство.
Глава III. Уголовный процесс Российской Федерации 1991-2007 г.г.
§ 1. Постсоветское уголовно-процессуальное законодательство 1991-2001 г.г.
К моменту вступления в силу новой Конституции Российской Федерации (РФ) было очевидно, что Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. устарел. Не случайно поэтому еще до вступления в силу Конституции 1993 г. началась работа по подготовке проекта нового Уголовно-процессуального кодекса (УПК). В то же время практика поставила перед законодательством ряд важных процессуальных проблем, которые нужно было решать незамедлительно. Некоторые направления развития и обновления российских уголовно-процессуальных законодательств были даны Концепцией судебной реформы, одобренной 24 октября 1991 г. высшим законодательным органом РФ.
Изучая процесс становления нового уголовно-процессуального законодательства в России, необходимо иметь в виду, что он шел параллельно с разработкой проекта новой Конституции, которая в свою очередь дала мощный импульс законодательной работе вообще и подготовке нормативных актов в области уголовного процесса в частности. Процесс становления законодательства шли одновременно в различных направлениях. Во-первых, осуществлялась работа по подготовке проекта УПК РФ. Во-вторых, разрабатывались и принимались комплексные нормативные акты (законы о прокуратуре, о милиции, об оперативно-розыскной деятельности и др.), в которых решались отдельные процессуальные вопросы. В-третьих, в 1991-2001 гг. шел интенсивный процесс обновления УПК России 1960 г. Безусловно, такой многосторонний подход к обновлению уголовно-процессуального законодательства усложнял законотворческий процесс. Но, одновременно, надо признать, он создавал возможность проверки на практике некоторых правовых положений до принятия нового УПК. Б.Т.Безлепкин. Уголовный процесс России. М., Проспект, 2003, с.18-19.
Процесс обновления текущего законодательства представлял собой включение в УПК далеко не второстепенных положений. Важность происходящих в последние десятилетия изменений и дополнений действующего УПК, их влияния на практику органов внутренних дел прокуратуры, суда, адвокатуры можно представить себе, обратившись к принятым в 1991-2001 гг. поправкам, направленным на совершенствование регулирования общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства. Уже 1 ноября 1991 г. в Конституцию РСФСР было включено положение о возможности рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей, 23 и 29 мая 1992 года приняты законы, предусмотревшие допустимость единоличного рассмотрения некоторых категорий уголовных и гражданских дел, реорганизацию стадии предания суду, осуществление судами контроля за законностью и обоснованностью ареста и продления его срока, а также расширение права на защиту, 16 июля 1993 года появился закон, внесший не менее принципиальные коррективы в УПК. В нем не только изменилось содержание некоторых имевшихся статей, но и добавлен новый раздел, предусмотревший особенности производства по уголовным делам с участием присяжных. После этого УПК «поправился» на 47 новых статей, 17 декабря 1995 г. учрежден следственный аппарат федеральной налоговой полиции, более ста изменений и дополнений, в том числе радикальных, внес в УПК Закон от 21 декабря 1996 года в связи с принятием 13 июня 1996 г. нового Уголовного Кодекса и вступлением его в силу с 1 января 1997 г., 31 декабря 1996 года произошла еще одна модернизация порядка и условий применения процессуального ареста и продления его срока - законодатель допустил возможность при определенных обстоятельствах содержания под стражей до окончания предварительного расследования на срок до двух лет, 4 января 1999 г. состоялась отмена действовавшего в течении многих лет правила о том, что приговоры Верховного суда РФ не подлежат кассационному обжалованию и в составе этого суда образовано еще одно структурное подразделение - Кассационная Коллегия, 23 июня 1999 года законом о военных судах существенно изменены правила подсудности этих судов и формирования в них судебных составов для разбирательства уголовных дел по первой инстанции, 7 августа 2000 года введены положения о порядке разбирательства уголовных дел и мировых судей и апелляционной проверки выносимых ими приговоров и иных решений. Этими поправками предусмотрен ряд принципиально новых правовых установлений, которые были инкорпорированы в УПК 1960 года. В.В.Вандышев, А.В.Смирнов. основы уголовного судопроизводства. СПб., Альфа, 1996, с.9-11.
Подобные документы
Законы - источники уголовно-процессуального права. Конституция РФ. Уголовно-процессуальный кодекс РФ - основной законодательный акт, комплексно регламентирующий уголовно-процессуальные отношения. Обязательность решений Конституционного Суда.
реферат , добавлен 01.03.2007
Источники уголовно-процессуального права и место Конституции РФ в их системе. Российское уголовно-процессуальное законодательство. Нормативно-правовые акты по вопросам уголовного процесса. Общепризнанные принципы и нормы международного права.
статья , добавлен 23.10.2006
Предварительное расследование, его задачи и формы осуществления, органы дознания. Понятие мер уголовно-процессуального принуждения, применяемых в сфере уголовного судопроизводства в целях успешного расследования и разрешения уголовного дела; их виды.
контрольная работа , добавлен 26.03.2010
Задачи уголовного процесса. Законы, определяющие его порядок. Задачи действующего уголовно-процессуального законодательства, действие во времени, в пространстве и по кругу лиц. Уголовно-процессуальные отношения, форма, уголовно-процессуальные гарантии.
реферат , добавлен 12.06.2016
Изучение понятия, предмета, метода уголовно-процессуального права. Обзор оснований отказа в возбуждении уголовного дела, прекращении уголовного дела и уголовного преследования. Доказательства в уголовном судопроизводстве. Меры процессуального принуждения.
презентация , добавлен 12.06.2013
Источники уголовно-процессуального права и место Конституции РФ в их системе. Нормативно-правовые акты по вопросам уголовного процесса. Постановления Конституционного Суда, касающиеся уголовного судопроизводства. Разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.
реферат , добавлен 12.06.2010
Теория и нормы уголовно-процессуального права. Зконодательство РФ об уголовно-процессуальных отношениях. Участники уголовного процесса. Установление юридического факта. Временное соответствие уголовно-процессуальных и уголовно-правовых отношений.
реферат , добавлен 01.11.2007
Норма уголовно-процессуального права. Объекты и субъекты уголовно–процессуальных отношений. Уголовно-процессуальные функции: обвинение; защита; разрешение дела. Значение процессуальной формы, ее социальная ценность. Документ в уголовном процессе.
реферат , добавлен 21.05.2010
Судебное разбирательство по уголовному делу. Исключение из обвинения ряда доказательств. Данные о правомерности действий органов предварительного расследования при получении оспариваемого защитой доказательства. Ходатайства государственного обвинителя.
задача , добавлен 30.03.2009
Понятие и система источников уголовно-процессуального права. Нормативные источники и общепризнанные принципы. Федеральные конституционные законы и уголовно-процессуальный кодекс. Подзаконные нормативные акты. Решение Европейского Суда по правам человека.
Уголовный процесс до реформы 1864 года
В первой половине 19 века в России уголовный процесс основывался на принципах, которые заложил еще Петр 1 в первой половине 18 века. С течением времени эти принципы изменялись, но его основы оставались не низменными: это формальная теория доказательств, отсутствие гласности, инквизиционный характер, письменность.
Основным документом в области уголовного судопроизводства в то время было «Краткое изображение процессов или судебных тяжб», который вышел в 1715 году. Изначально его использовали только в военных судах, однако очень скоро этот документ стал источником всего уголовно - процессуального права России того времени. Многие исследователи считают, что до Петра 1 преимущественно применялась состязательная форма процесса, а инквизиционная только в качестве редкого исключения» Владимирский-Буданов М.В. Обзор истории русского права. Киев; СПб., 1909, с. 640., так же стоит отметить, что менее важные дела в «до Петровское время» рассматривались в порядке обвинения.
Суду отводилась роль быстрого инструмента в руках государства, с помощью которого должны были пресекаться все попытки нарушить установленный порядок жизни.
«Краткое изображение процессов» имеет ярко выраженную форму, что отличает этот документ от Соборного уложения. Две главы носят вводный характер, в которых излагается схема всего судопроизводства, и расписываются основные положения процесса. Далее четко излагается ход процесса, который разделен на три части.
Изложенные формулировки закона значительно более четки, чем в Соборном Уложении. В данном документе, на мой взгляд, впервые в русском законодательстве дается четкое определение основных процессуальных институтов и понятий, хотя считать их абсолютно совершенными не стоит. Довольно часть законодатель использует классификацию отдельных явлений, перечисления. Некоторые статьи закона содержат в себе не только норму права, но и ее теоретическое обоснование, иногда с освещением вопроса с различных сторон. На мой взгляд, по своей юридической технике «Краткое изображение процессов» достаточно не плохо написанный документ, но его основным недостатком является частое использование иностранной терминологии, не всегда нужной, а порой и не грамотной.
Главной тенденцией «Краткого изображения процессов» было сужение инициативы сторон с помощью расширение прав суда, но деятельность суда, оценка обстоятельств дела значительно сильнее регламентировалась законом, и собственную инициативу судья практически не мог применять. Желание сторон и воля суда заменяется законодательным изложением всех правил процесса. «Краткое изображение процессов» вводит формальную теорию доказательств, и закрепляет их силу. Все доказательства делились на два вида: совершенные и не совершенные. Стоит отметить, что оценивались они в зависимости от приводящего их субъекта. Так свидетельство женщины ценилось меньше, чем свидетельство мужчины, не образованного человека меньше, чем не образованного, не знатного чем знатного, светского, чем духовного. Признание считалось «царицей» доказательств, в том числе признание, которое было получено под пыткой.
По словам Владимирский - Буданов М.В. в «Кратком изображении процессов» нашло себе место полное применение понятия инквизиционного процесса. Владимирский-Буданов М.В. Обзор истории русского права. Киев; СПб., 1909, с. 640. Однако отдельные элементы состязательности все - таки сохраняются: возможность для сторон проявлять некоторую инициативу в движении дела, определение основных спорных вопросов и доказательств, обмен челобитной и ответом. Однако, по моему мнению «абсолютно» инквизиционного процесса не существует.
Законодатель закрепляет четкую систему судебных органов, которой не было до Петра, четко изложены вопросы подсудности. При Петре 1 впервые создаются специальные органы для осуществления правосудия, но они пока не отделены от администрации. Еще нет разделения на суд и органы предварительного следствия.
5 ноября 1723 года издается указ «О форме суда». В нем отменяется розыск, и суд становится единственной формой процесса. Если данный указ толковать буквально, то получается, что он отменяет все предшествующее процессуальное законодательство, в том числе и Краткое изображение процессов. Однако М.Ф. Владимирский - Буданов утверждал. Что указ "О форме суда" первоначально применялся лишь в невоенных судах, военная же юстиция продолжала пользоваться Кратким изображением. Затем соотношение этих законов изменилось: указ стал применяться в делах гражданских, а Краткое изображение - в уголовных, причем как в военных, так и в невоенных судах.
Но в дальнейшем эта двойственность форм процесса не удержалась: "Как узаконения, так и практика решительно наклонялись в сторону инквизиционного процесса" Владимирский-Буданов М.В. Обзор истории русского права. Киев; СПб., 1909, с. 642..
Далее существенный шаг в развитии уголовно - процессуального законодательства был осуществлен Екатериной 2. Она создала четко определенную систему судов, а приняв «Учреждение для управления губерний» Екатерина очень основательно регламентировала формы их деятельности. Особое внимание в этом законе было уделено многоинстанционной системе обжалования решений и приговоров. Сенат так и остался верховным кассационным судом. За счет создания специальных гражданских и уголовных судебных органов, очевидно, наметилось отделение уголовного судопроизводства от гражданского.
Заключительным основополагающим изменением в уголовном процессе до реформы 1864 года стало создание Свода законов, котором этим вопросам была посвящена книга «О судопроизводстве».
По ней производство по уголовным делам было поделено на следствие, суд и исполнение. В руках полиции находилось следствие и исполнение приговора. По данному закону следствие осуществлялось полицейскими чиновниками и делилось на предварительное и формальное.
Судебное разбирательство было письменным, базировалось на доказательствах, которые были собраны во время следствия, и являлось негласным. Ни кого кроме обвиняемого суд допросить повторно не мог, а в некоторых случаях мог не допрашивать и самого обвиняемого. Члены суда знакомились с делом при помощи выписок.
Формальная теория доказательств по-прежнему является основной. Так же остается деление доказательств: на совершенные и не совершенные. Доказательства, которые абсолютно точно указывали на виновность обвиняемого, считались совершенными. Основным из них было признание обвиняемого. Однако теперь пытка была исключена из процессуальных действий, получить признание стало значительно сложнее. К не совершенным относили те, в результате которых оставались сомнения в совершении преступления.
Исходя из изученных документов, можно сделать вывод, что уголовно - процессуальное законодательство до реформы 1864 года представляло собой свод законов, с помощью которого государство осуществляло преследование лиц нарушавших общепринятый порядок жизни, а так же избавлялась от лиц, которые были опасны для государственности в целом.
Главным принципом системы наказаний законодательства было устрашение потенциальных нарушителей наглядным примером, из - за чего были ужесточены многие виды наказаний. В качестве наказаний могло быть применено членовредительство или смертная казнь.
Наказания делились на 5 групп:
1. Обычные телесные наказания.
2. Жесткие телесные наказания.
3. Смертные наказания.
4. Легкие наказания чести.
5. Тяжелые наказания чести.
Уголовный процесс после реформы 1864 года
Важность судебной реформы и особенно уголовного процесса не вызывала сомнений в правящих кругах страны. О значимости и нужности такой реформы говорила еще Екатерина 2, которая отмечала необходимость вывода судебных органов из - под контроля административных органов, но практически не осуществившая ее. Разработкой нового уголовно - процессуального законодательства была начата еще при Александре 1, под руководством Сперанского М. М., и была продолжена Блудовым Д. Н., но разработанный «проект о следствии» принят не был.
Еще одним толчком в необходимости проведения судебной реформы стало отмена крепостного права в 1861 году.
Первым шагом на пути к судебной реформе было принятие Закона «о судебных следователях» от 1860 годя, по которому отныне в России утверждался институт судебных следователей, которые не были зависимы от административной власти. Одной из главных причин реформы была плохая работа полиции. «Недостатки проводимого полицией предварительного расследования были настолько очевидны, что передача следствия органам юстиции могла быть осуществлена еще в условия дореформенной судебной системы» Комментарий к ст. 249 Устава уголовного судопроизводства // Российское законодательство X-XX вв. Т.8, 1991, с. 283. . Правда исследователи отмечают и иную причину. Существовавшее в правительстве «сильное опасение, что введение нового положения будет сопровождаться народным волнением и нарушением общественного порядка» Мамонтов А.Г. Россия 1860 г.: учреждение судебных следователей // Государство и право, 1996, № 3, с. 149. заставило царскую власть вмести с выработкой главных принципов освобождения крестьян от крепостной зависимости приступить к созданию административного механизма, с помощью которого можно было административными мерами в случаи надобности восстановить нарушенный общественный порядок и удержать реформу в соответствующих рамках.
К марту 1860 г. Стояновский подготовил проект "Учреждение следственных судей", который 3 апреля 1860 г. был направлен в Государственный совет. Проект был принят без существенных изменений, поменялось только название следственных чиновников, вместо «следственных судей» они были названы «судебными следователями», исходя из того, что они должны не судить, а только собирать данные. 8 июня 1860 г. император утвердил «Учреждение судебных следователей», а также «Наказ судебным следователям» и «Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям», могущим заключать в себе преступления и проступки Мамонтов А.Г. Россия 1860 г.: учреждение судебных следователей // Государство и право, 1996, №3, с.149..
Основным фактом этой реформы стало действительное отделение следствия от административной власти. По идее законодателя независимые следователи должны были честно и беспристрастно осуществлять следствие по уголовным делам.
В конце 1862 года во все судебные инстанции был разослан проект «Основные положения судопроизводства», в котором были изложены новые принципы, а именно: бессословность суда, отмена системы формальных доказательств и определение «оставление в подозрении». Но о независимости судей ничего не говорилось.
К новым принципам уголовного судопроизводства так же относили: отделение суда от административной власти, введение присяжных заседателей, состязательность. Считалось, что присяжные не будут рассматривать дела о государственных и должностных преступлениях. Так же выделялся новый институт «мировых судей».
В ноябре 1864 г. были утверждены и вступили в силу основные акты судебной реформы: Учреждения судебных установлений, Устав уголовного судопроизводства, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.
На основе этих актов в России создавались две системы судов: местные и общие суды. К местным относились волостные суды, мировые судьи и съезды мировых судей, к общим - окружные суды, учреждаемые для нескольких уездов; судебные (по гражданским и уголовным делам) палаты, распространявшие свою деятельность на несколько губерний или областей; кассационные (по гражданским и уголовным делам) департаменты Сената. Власть этих судов распространялась на все сферы, кроме тех, где действовала юрисдикция духовных, военных, коммерческих, крестьянских и инородческих судов. Головачев А.А. Десять лет реформе 1861-1867. СПб., 1872, с. 180. 18
Уголовный процесс регламентируется Уставом уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 год. Он представляет собой три книги и шестьдесят глав. Книги поделены на разделы. С помощью такой структуры устава можно быстрой найти нужную статью. Сформулирован этот устав вполне четко и лаконично. Целью уголовного судопроизводства по данному уставу является обнаружение материальной истины, а наказание виновного в совершении преступления или проступка».
Процесс по уставу уголовного судопроизводства делиться на стадии. Дознание и предварительное следствие являлось стадией предварительного расследования. Дознание осуществлялась жандармами, полицией или администрацией. Целью дознания было установить факт или отсутствие преступления.
Предварительное следствие осуществляли судебные следователи. Материалы дела направлялись прокурору, а он или прекращал дело, или возбуждал его. В случаи возбуждения прокурор составлял обвинительный акт, который направлял в суд.
В новой реформе системы суда были закреплены новые принципы уголовного судопроизводства. Первый новый принцип закреплен в ст. 1 Устава уголовного судопроизводства говориться следующее: «Никто не может подлежать судебному преследованию за преступление или проступок, не был привлечен к ответственности в порядке, определенном правилами сего Устава.» Устав уголовного судопроизводства 20 ноября 1864 г. Ст.1. Так же был введен важный принцип в ст. 5: «Из правила, в предшедшей статье постановленного, изъемлются те уголовные дела, которые на основании законов не иначе могут быть возбуждаемы как вследствие жалобы потерпевшего от преступления или проступка лица. По тем из числа сих дел, которые дозволяется прекращать примирением (Улож. о наказ, ст. 171), обличение обвиняемых пред судом предоставляется исключительно частным обвинителям; по всем же прочим делам этого рода право возбуждения уголовного иска принадлежит потерпевшему лицу, а дальнейшее судебное преследование - прокурору или его товарищу.» Устав уголовного судопроизводства 20 ноября 1864 г. Ст.5, что можно трактовать как отделение суда от администрации. Это было получено за счет обособления судебных следователей, а так же независимостью и не сменяемостью судей. Статья 3 устава говорит нам: «По уголовным делам, подведомственным мировым судебным установлениям, обличение обвиняемых пред судом предоставляется потерпевшим от преступных действий частным лицам, а также полицейским и другим административным властям в пределах, установленных законом (ст. 41 п. 2 и 48).» Устав уголовного судопроизводства 20 ноября 1864 г. Ст.3, что можно трактовать как принцип отделение обвинительной власти от судебной. Огромное значение имело провозглашения принципа презумпция не виновности. Отменяется формальная теория доказательств. В место нее приходит система свободной оценки доказательств, по личному убеждению судьи.
Все разбирательство осуществлялось в устной форме, что означало обязательное выслушивание всех лиц, которые были причастны к делу. Так же разбирательство было глистным и публичным, однако не все, в некоторых случаях заседание могло быть объявлено закрытым (например, угроза государственной безопасности). Процесс теперь состязательный. Обвинение и подсудимый равны. В прениях участвовали обычно адвокат и представитель прокуратуры. Для осуществления принципа состязательности был создан новый институт - адвокатура (присяжные поверенные). Но стоит отметить, что состязательность была только на судебной стадии, а на стадии следствия процесс был инквизиционным.
В ходе подготовки и проведения реформы был создан новый институт присяжных заседателей. Изменились функции прокуратуры, а именно: поддержание обвинения в суде, надзор за деятельностью судов, следствием и местами лишения свободы. Прокурорская система возглавлялась генерал - прокурором. При сенате утверждалась должность обер - прокуроров, а в судебных палатах и окружных судах - должности прокуроров и товарищей прокуроров. Все прокуроры назначались императором оп представлению министра юстиции. Головачев А.А. Десять лет реформе 1861-1867. СПб., 1872, с. 180. 44
На основе изученных документов можно сделать вывод, что после реформы уголовно - процессуальное законодательство стало значительно более «демократичным», был введен принцип состязательности, презумпция не виновности. Уголовный процесс представлял собой совокупность законодательных актов, в которых были отражены порядок, принципы, задачи уголовного процесса, органы которые компетентны, заниматься предварительным расследованием, осуществлять защиту и обвинение, осуждать и исполнять наказание, а так же был разработан порядок надзора за надлежащим исполнением всех установленных норм. Целью уголовного процесса после реформы 1864 года, теперь является, объективное установление истины по делу и привлечение к ответу лиц виновных в совершении преступлений.
Уголовный процесс по Кодексу 1923 году
В связи с революцией 1917 года в России сменился и государственный строй, что естественно повлекло за собой изменение всего законодательства. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет 25 мая 1923 года принимает Уголовно - процессуальный кодекс. Новый кодекс провозгласил принципами уголовного процесса: гласность и публичность заседаний, устность, ведение процесса на русском языке или на языке большинства населения данной местности. Суд был обязан исследовать все доказательства следствия - не только в поддержку обвинительной стороны, но и обстоятельства, смягчающие вину подследственного. Суд выносил приговор простым большинством голосов. Судья или судебный заседатель мог иметь особое мнение, которое оформлялось письменно, приобщалось к приговору, но оглашению не подлежало. Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д. История советского уголовного процесса. М.: Юридическое издательство Министерства юстиции СССР, 1948 В Кодексе указывалось, что считалось преступлением, определялась подсудность судов, и устанавливался круг объектов и субъектов преступления. Статья 29 уголовно - процессуального кодекса говорит: «Каждое дело подлежит рассмотрению в том суде, в районе которого было совершено преступление; если определить место совершения преступления невозможно, дело подсудно тому суду, в районе которого возбуждено уголовное преследование.» Уголовно - процессуальный кодекс 1923 года ст 29..
В 30-е годы уголовный процесс носил формальный характер и минимуму действий, а именно: особого совещания НКВД, разных троек на местах.
С конца 20-ого и до начала 40-ых годов к ответственности по уголовным делам за различного вида преступления было привлечено по различным подсчетам около 30 миллионов человек и это только в РСФСР. Практически подавляющее большинство использовали в качестве крайне дешевой рабочей силы, которые были передовиками в строительстве социализма. Эти осужденные трудились практически на всех больших строительствах в стране. В данный период времени уголовный процесс был использован как инструмент для осуществления репрессий и фактически носит обвинительный характер. Если обратиться к статистике, то можно увидеть, что огромная часть населения была осуждена в этот период времени, а государство осуществляло репрессии для того, чтобы привлекать заключенных к работам, которые очень низко оплачивались.
Изучая статистику обвинительных приговоров, количество людей, которое было приговорено к лишению свободы и подобным видам наказания, а так же изучив нормы уголовно - процессуального кодекса 1923 года можно сделать вывод, что в данный период времени уголовный процесс используется государством как инструмент для осуществления репрессий, носит формальный характер, является обвинительным и представляет собой совокупность формальных нормативно - правовых актов для осуществления репрессий в государстве.
Уголовный процесс по кодексу 1960 года
В связи с принятием конституции 1936 года, в которой было утверждено, что все союзные республики перестали иметь право на собственное законодательство, и поэтому в конце 30 - ого десятилетия 20 века началась разработка нового Уголовно - процессуального законодательства. Однако события второй мировой войны надолго отложили его реформирование.
В этом Уголовно - процессуальном кодексе были устранены полностью всякие изъятия для каких - либо категорий дел и закреплен единый порядок судопроизводства для всех уголовных дел. Значительно расширились права лиц, которые привлечены к уголовной ответственности. Теперь допускался защитник при осуществлении предварительного следствия. Стало значительно более упорядочено и демократизировано надзорное производство. Общественность получила широкий доступ к участию в уголовном процессе.
Этот Уголовно - процессуальный кодекс за время, которое был в действии многократно изменялся. Самой изменяемой статьей стала 126 статья (о подследственности уголовных дел).
В целом Уголовно - процессуальный кодекс 1960 года значительно более мягкий нежели его предшественник, в нем закрепляется принцип состязательности процесса, презумпция не виновности, закрепляется обязательное участие защитника уголовном судопроизводстве, устанавливается круг субъектов и объектов уголовных правоотношений.
Устанавливаются основополагающие принципы процесса это: неприкосновенность личности, неприкосновенность жилища, охрана личной жизни и тайны переписки, осуществление правосудия только судом, осуществление правосудия на началах равенства граждан перед законом и судом, состав суда при рассмотрении уголовных дел и коллегиальность в осуществлении правосудия, независимость судей и подчинение их только закону, язык, на котором ведется судопроизводство, гласность судебного разбирательства, обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту, всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела, выявление причин и условий, способствовавших совершению преступления. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г. Ст 11 - 20
Статья 2 Уголовно - процессуального кодекса говорит нам о задачах: «Задачами советского уголовного судопроизводства являются быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден.
Уголовное судопроизводство должно способствовать укреплению социалистической законности и правопорядка, предупреждению и искоренению преступлений, охране интересов общества, прав и свобод граждан, воспитанию граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции СССР, Конституции РСФСР и советских законов, уважения правил социалистического общежития.» Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г. Ст 2..
Если же рассматривать уголовный процесс по кодексу 1960 года в общем, то тут видны значительные сдвиги в сторону демократизации законодательства. Уже полностью отсутствует формальная теория доказательств, допустимость и относимость доказательств определяет судья на месте, уголовное судопроизводство является гласным, устным, состязательным. Стороны ровны между собой. Сторону обвинения поддерживает государственный обвинитель (прокурор), сторону защиты адвокат.
Изучив действующее законодательство того времени можно сделать вывод, что уголовный процесс, в то время представляет собой совокупность нормативно правовых актов, который устанавливает деятельность компетентных органов для осуществления предварительного расследования, суда и исполнения наказания, а так же надзор за исполнением наказаний, а так же право и порядок обжалования решений компетентных органов.
Уголовный процесс по кодексу 2001 года.
При разработке этого Уголовно - процессуального кодекса законодатель отвел ему исключительно новое и особое место и роль в системе других законов и нормативно - правовых актов Российской Федерации. Уголовно - процессуальный кодекс имеет исключительную юридическую силу по отношению к другим федеральным законам.
В статье 4 Федерального закона о введении в действие уголовно - процессуального кодекса говориться: «Действующие на территории Российской Федерации федеральные законы и иные нормативно правовые акт связанный с Уголовно - процессуальным кодексом Российской Федерации подлежат приведению в соответствие с Уголовно - процессуальным кодексом Российской Федерации.
Впредь, до приведения в соответствие с Уголовно - процессуальным кодексом Российской Федерации указанные федеральные законы и иные нормативные правовые акты применяются в части не противоречащей Уголовно - процессуальному кодексу Российской Федерации» Федеральный закон «о введении в действие уголовно - процессуального кодекса РФ» №177-ФЗ.
В частях 1 и 2 статьи 7 уголовно - процессуального кодекса России закрепляется один из основных принципов уголовного судопроизводства это принцип законности и говориться: «Суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу.
Суд, установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта настоящему Кодексу, принимает решение в соответствии с настоящим Кодексом.» Уголовно-процессуальный кодекс РФ (УПК РФ) от 18.12.2001 N 174-ФЗ ст 7 ч 1,2., что четко дает понять правоохранительным органам участвующим в деле: они не могут применять даже федеральные законы в случаях если они противоречат или не соответствуют Уголовно - процессуальному кодексу Российской Федерации.
Структура Уголовно - процессуального кодекса разработана в прямой зависимости от содержания и очередности действий, которую обязаны соблюдать во время производства по уголовным делам.
Весь материал изложен в 6 частях, 19 разделах, 57 главах и 475 статьях. Основная часть материала изложена в первых 4 частях, которые разъясняют общие положения деятельность на конкретных стадиях.
В главе 2 раскрыты принципы уголовного судопроизводства, которые законодатель обозначил так:
разумный срок уголовного судопроизводства, законность при производстве по уголовному делу, осуществление правосудия только судом, уважение чести и достоинства личности, неприкосновенность личности, охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, неприкосновенность жилища, тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, презумпция невиновности, состязательность сторон, обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту, свобода оценки доказательств, язык уголовного судопроизводства, право на обжалование процессуальных действий и решений. Уголовно-процессуальный кодекс РФ (УПК РФ) от 18.12.2001 N 174-ФЗ ст. 6.1 - 19
Исходя из этого перечня, можно сделать вывод, что лицу, в отношении которого ведется производство по уголовному делу, дается полный перечень инструментов для защиты своих прав и законных интересов.
Процесс является гласным, состязательным, никакие доказательства не имеют заранее установленную силу.
Цели уголовного судопроизводства разъяснены нам в статье 6 Уголовно процессуального кодекса России которая гласит: «Уголовное судопроизводство имеет своим назначением:
1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;
2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
2. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.» Уголовно-процессуальный кодекс РФ (УПК РФ) от 18.12.2001 N 174-ФЗ ст 6.
Значительное место отводиться процессуальному оформлению документов, то есть все процессуальные действия должны соответствовать законодательству не только по содержанию, но и внешне, совей формой и оформлением. Это введение исключает возможность отступления должностных лиц, которые ведут производство по уголовному делу от установленных законодательством реквизитов бланков. Сделать данное нарушение все ровно, что нарушить закон, а значит, эти доказательства нельзя признавать допустимыми на основании ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации (При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона.) Конституция РФ принята 12.12.1993 ч. 2 ст 50.. В случаях, когда в доказательствах не соблюден процессуальный порядок оформления, доказательства не имеют под собой юридической силы, и соответственно не могут являться основанием для обвинения и быть использованы для установления обстоятельств, которые подлежат доказыванию в уголовном судопроизводстве, то есть для установления предмета доказывания.
На основе изучения уголовно - процессуального кодекса Российской федерации и других нормативно - правовых актов можно сделать вывод, что уголовный процесс это предусмотренное Уголовно - процессуальным кодексом и другим действующим законодательством деятельность компетентных органов по возбуждению, рассмотрению и разрешению уголовных дел в пределах их компетенции, осуществляющая при участии иных лиц, а так же правоотношения, которые возникают в процессе этой деятельности.
Размер: px
Начинать показ со страницы:
Транскрипт
1 УДК Т. А. Савчук кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и административного права Академии управления при Президенте Республики Беларусь ЛИЧНОЕ ПОРУЧИТЕЛЬСТВО: ИСТОРИЯ, СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ТЕНДЕНЦИИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ УГОЛОВНО- ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА Меры пресечения представляют собой один из важнейших уголовнопроцессуальных институтов, который, с одной стороны, позволяет эффективно обеспечивать цели уголовного процесса, а с другой стороны, существенно вторгается в сферу конституционных прав, свобод и законных интересов личности. Бесспорно, что такие права, как право на свободу и личную неприкосновенность, наиболее важны и должны неукоснительно соблюдаться и охраняться государством, ведь свобода личности в единстве с неприкосновенностью означает гарантию защиты от незаконного вмешательства и применения любых принудительных мер со стороны должностных лиц, ведущих уголовный процесс. Поэтому уголовно-процессуальные кодексы многих стран предусматривают разветвленную систему мер пресечения, в том числе и не связанных с ограничением (лишением) личной свободы подозреваемых и обвиняемых (далее обвиняемый, если не указано иное). Одной из таких мер, известной и УПК Республики Беларусь, является личное поручительство, которое не является предметом исследования в отечественной юриспруденции и не находит значительной поддержки со стороны правоприменителей. Проведенный нами опрос следователей показывает, что при выборе меры пресечения, не связанной с содержанием под стражей, многие из них предпочитают личное поручительство, хотя практика свидетельствует о редком использовании этой меры пресечения. По данным Следственного комитета Республики Беларусь, в целом по республике в 2016 г. личное поручительство избиралось в отношении 721 обвиняемого (1,5 %), в 2015 г. к 674 обвиняемым (1,4 %), в 2014 г. к 833 обвиняемым (1,7 %). Довольно редкое использование этой меры пресечения прежде всего обусловлено «привычкой» применять две полярные меры пресечения: подписку о невыезде и надлежащем поведении либо заключение под стражу. Кроме того, действующая нормативная трактовка личного поручительства имеет определенные недостатки, требующие исс- 126
2 ледования и разрешения с целью устранения дефектов уголовнопроцессуальных норм о личном поручительстве и активизации этой меры пресечения на практике. Рассматривая личное поручительство, следует обратить внимание на его историческую ретроспективу и преемственность в законодательстве государств постсоветского пространства. Как отмечает Н.Д. Ратникова, поруки, являясь в древнерусский период основной мерой пресечения уклонения обвиняемого от следствия и суда, возникли как «чисто народное учреждение до появления первых зачатков государственной власти, их появление было обусловлено общественным строем и практикой прежде, чем они начали встречаться в памятниках законодательства», при этом невозможно определить, где и когда в первый раз появились поруки. В период княжеской власти преступление рассматривалось как нарушение личных (родовых) интересов, поэтому поруки были почти единственной мерой пресечения, в том числе при совершении самых тяжких преступлений . Поруки в то время представляли собой акт, предшествующий явке ответчика в суд, неисполнение которого влекло за собой ответственность поручителей, что служило «действительным обеспечением прав истца, общественного правосудия и интересов самого ответчика, потому что представить поруки, а не быть взятым и содержимым под арестом это было его право» . В дальнейшем поруки, именуемые поручительством, нашли закрепление в Судебниках 1497 г. и 1555 г., которые устанавливали применение этой меры только «по челобитной» поручителей, которые ручались за явку обвиняемого в суд «головой» , что придавало этой мере серьезный характер. Новый виток поручительство получило в Своде законов 1832 г., предусматривавшем в числе мер пресечения отдачу на поруки, которая могла применяться по таким преступлениям, за которые закон не определял тяжкого наказания. Развитие данных положений нашло отражение в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., который, сохранив отдачу на поруки и трактуя ее как имущественное поручительство, расширил диапазон ее применения: эта мера пресечения могла применяться по любой категории преступления. В советский период законодательство союзных республик наряду с личным поручительством предусматривало и поручительство общественной организации, трудового коллектива (сейчас такой подход сохранился в УПК Туркменистана, Молдовы, Азербайджана, Узбекистана). Различие в трактовке этих мер пресечения было в том, что при личном поручительстве устанавливалась ответственность поручителей в виде денежного взыскания, а при коллективном 127
3 такая ответственность исключалась (ст. 89, 90 УПК БССР 1960 г.). Именно последнее обстоятельство повлекло исключение коллективного поручительства из законодательства многих стран. На современном этапе в уголовно-процессуальном законодательстве государств участников СНГ понятие личного поручительства дается через призму порядка избрания этой меры пресечения, который состоит в принятии на себя поручителями письменного обязательства о том, что обвиняемый будет соблюдать определенные правила поведения, а в УПК Украины и о его доставлении в орган досудебного расследования или суд. Такими правилами поведения обвиняемого по законодательству Беларуси и Таджикистана являются обязательства не скрываться от следствия и суда, не препятствовать расследованию или рассмотрению дела в суде, не заниматься преступной деятельностью; в законодательстве России, Казахстана, Азербайджана, Туркменистана, Молдовы это обязательство являться в назначенный срок по вызовам органа, ведущего производство по делу; Кыргызской Республики обязательство не покидать место жительства без разрешения следователя, прокурора и суда; Азербайджана обязательство соблюдать общественный порядок и исполнять другие процессуальные обязанности. При принятии решения об избрании личного поручительства должностное лицо, ведущее производство по уголовному делу, должно соблюдать ряд процессуальных условий, вытекающих из сущности этой меры пресечения. Одним из таких условий выступает наличие не менее двух заслуживающих доверия поручителей (ч. 1 ст. 121 УПК Республики Беларусь). Используя формулировку «заслуживающие доверия лица», белорусский законодатель не раскрывает ее критериев, однако это представляется важным, поскольку решение об избрании и дальнейшем соблюдении обвиняемым личного поручительства напрямую зависит от сведений о личности поручителей, которые должны быть отражены в процессуальном документе, закрепляющем такое решение, и приобщены к уголовному делу. В данном контексте уместно исходить из значения понятия «доверие», под которым понимается «уверенность в чьей-либо добросовестности, искренности, в правильности чего-нибудь и основанное на этом отношение к кому-нибудь» . Примечательно, что вопрос о понятии «заслуживающее доверия лицо» и его критериях привлекал внимание ученых различных исторических периодов. Так, дореволюционные правоведы полагали, что поручителями могли быть лица, пользующиеся доверием в силу своего общественного, служеб- 128
4 ного или партийного положения» . Ученые советской эпохи указывали на то, что «авторитет поручителя определяется его служебным положением в обществе, его поведением в коллективе, в быту, его личными свойствами» . Поручители должны быть правоспособными гражданами, хорошо знающими обвиняемого, «снискавшие своим честным трудом и примерным поведением уважение в коллективе по месту работы или жительства и которые своим личным авторитетом и влиянием могут реально обеспечить надлежащее поведение и явку обвиняемого по вызову» . Современные белорусские ученые полагают, что поручителями могут быть совершеннолетние, законопослушные, добропорядочные граждане, пользующиеся уважением по месту работы и жительства, имеющие высокую репутацию среди окружающих , а российские что поручителем не может быть лицо, ранее судимое, не имеющее постоянного места жительства и рода занятий . А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский настаивают на том, что поручитель должен заслуживать доверие у общества (иметь стабильное социальное положение, пользоваться уважением, авторитетом, известностью, в прошлом не иметь нарушений закона) и у обвиняемого, о чем может свидетельствовать наличие хороших отношений между ними . О.П. Копылова отмечает главные качества поручителя: добропорядочность, законопослушность, способность иметь влияние и оказывать определенное воздействие на обвиняемого с целью исполнения им требований, предусмотренных данной мерой пресечения . Разделяя мнения цитируемых авторов, мы не согласны с О.П. Копыловой, утверждающей, что личное поручительство основано не на доверии к обвиняемому, а на доверии к поручителям . Вопервых, любая мера пресечения (кроме заключения под стражу) строится на доверии следователя к обвиняемому в соблюдении последним условий режима конкретной меры пресечения, во-вторых, при отсутствии доверия к обвиняемому следователь не станет делать выбор в пользу личного поручительства, равно как и иной меры, не связанной с содержанием под стражей. Таким образом, понятие «заслуживающее доверия лицо» применительно к поручителю должно расцениваться с общепризнанных позиций: им может быть совершеннолетний дееспособный гражданин республики, обладающий высокими моральными качествами, имеющий репутацию в обществе, пользующийся авторитетом у обвиняемого и способный оказывать на него положительное влияние, осуществлять за ним контроль, обеспечивать его надлежащее поведение и явку по вызовам. 129
5 Должностное лицо, ведущее производство по уголовному делу, должно собрать и проверить информацию о том, заслуживают ли доверия потенциальные поручители, проделать значительную аналитическую работу и лишь после этого принять соответствующее решение. Сбор сведений может осуществляться путем допроса поручителей в качестве свидетелей, истребования удостоверяющих и характеризующих их личность документов (сведения о привлечении к административной, уголовной ответственности, о наличии (отсутствии) психических и иных заболеваний; о заслугах как общественного деятеля и т. д.). В этой связи представляется верной позиция Генеральной прокуратуры Республики Беларусь: поручители должны сообщать такие обстоятельства, которые обосновывают их обязательство о том, что обвиняемый не будет чинить препятствий расследованию и рассмотрению дела судом, не станет заниматься преступной деятельностью . Одним из условий применения личного поручительства является инициатива поручителей, которая предполагает письменную форму в виде ходатайства (УПК Республики Беларусь, России, Кыргызской Республики, Таджикистана, Туркменистана), обязательства (УПК Украины) либо просьбы (УПК Молдовы). При этом белорусская следственная практика идет по пути принятия коллективных ходатайств от поручителей, что положительно оценивается и авторами комментария к УПК Республики Беларусь . Между тем, исходя из названия данной меры пресечения и ее сущности, в основе которой лежит личное обязательство конкретного физического лица, обладающего определенными правами и обязанностями, ходатайство может быть только индивидуальным и исходить от каждого поручителя, где он формулирует свою личную, а не коллективную просьбу. Учитывая, что инициатива в избрании личного поручительства (равно как и другой меры пресечения) принадлежит должностному лицу, ведущему производство по уголовному делу, указание в законе на ходатайство поручителей является некорректным. В связи с этим полагаем, что ст. 121 УПК Республики Беларусь должна содержать правило о получении согласия лица быть поручителем в виде подписки о принятии на себя обязанностей по обеспечению надлежащего поведения обвиняемого в период этой меры пресечения. Личное поручительство начинает действовать с момента дачи поручителями подписки, в которой им разъясняется сущность подозрения (обвинения), обязательства поручителей и их ответственность в случае нарушения обвиняемым условий данной меры пресечения (ч. 3 ст. 121 УПК 130
6 Республики Беларусь). Примечательно, что по УПК Молдовы письменное обязательство поручителей сопровождается внесением ими фиксированной денежной суммы за надлежащее поведение обвиняемого. На наш взгляд, правоприменитель должен учитывать определенные обстоятельства, которые не закреплены в законе, но могут иметь место на практике. Например, в период действия личного поручительства может иметь место переквалификация преступления, что повлечет изменение сущности обвинения, а значит, следователь в обязательном порядке должен разъяснять такое изменение поручителям, ведь это может повлечь их отказ от принятых на себя обязательств, особенно при переквалификации деяния на более тяжкое преступление. Для того чтобы поручители могли выполнять взятые на себя обязательства, следует ввести в уголовно-процессуальный закон и практику следующее: во-первых, следователь должен одновременно с направлением повестки о явке обвиняемому для участия в следственных и процессуальных действиях направлять такую же повестку поручителям, чтобы они могли заблаговременно принять меры к обеспечению явки обвиняемого; во-вторых, следует ввести ограничительное значение понятия неявки обвиняемого, понимая под этим не один только факт его неявки, а умышленное совершение им действий по уклонению. Важно понимать, что ответственность, предусмотренная в отношении поручителей в виде денежного взыскания, должна наступать лишь в том случае, если должностное лицо располагает убедительными данными о недобросовестном отношении поручителей к своим обязанностям. При этом ответственность поручителей должна определяться в каждом случае индивидуально с учетом личности поручителя, тяжести наступивших последствий ввиду невыполнения им своих обязанностей. Недостатком законодательной конструкции ст. 121 УПК Республики Беларусь является отсутствие норм, закрепляющих право поручителя отказаться от принятых на себя обязательств. В данном контексте прогрессивными являются положения уголовно-процессуального законодательства ряда стран СНГ, предусматривающие такой отказ. Например, УПК Казахстана (ч. 4 ст. 124) допускает отказ поручителя в любой момент производства по уголовному делу и обязанности органа, ведущего уголовный процесс, в течение 48 часов с момента отказа рассмотреть вопрос об избрании обвиняемому иной меры пресечения. УПК Узбекистана (ст. 251) принимает отказ поручителя только до появления оснований, влекущих его ответственность, с тем, что он не будет ссылаться на отсутствие возможности контролировать поведение обвиняемого (кроме случаев, когда докажет 131
7 действие непреодолимой силы). В УПК Украины (ст. 180) содержится схожая норма, возлагающая на поручителя обязанность по обеспечению явки обвиняемого в орган досудебного расследования или суд для решения вопроса об изменении ему личного поручительства на другую меру пресечения. УПК Азербайджана, Молдовы и Туркменистана определяют не только право поручителя на отказ от поручительства, но и устанавливают случаи, когда поручитель не имеет возможности отвечать за дальнейшее поведение обвиняемого (например, предъявление обвиняемому нового обвинения; переезд поручителя в другую местность; изменение характера взаимоотношений между поручителем и обвиняемым). Такой подход целесообразен, ведь при возникновении объективных причин поручители могут не иметь возможности обеспечить явку и надлежащее поведение обвиняемого, а значит, отпадает существенное условие применения личного поручительства добровольное согласие лица быть поручителем. В связи с изложенным в ст. 121 УПК Республики Беларусь необходимо предусмотреть отказ поручителей от принятых на себя обязательств и установить перечень обстоятельств, влекущих такой отказ. При этом отказ должен выражаться путем заявления поручителем ходатайства, а не путем подачи письменного заявления, как на это указывают авторы комментария к УПК , ведь по смыслу п. 10 ст. 6 УПК Республики Беларусь заявление предполагает обращение заявителя за защитой своих прав. Личное поручительство избирается с согласия обвиняемого, однако нормативное закрепление формы и порядка его получения отсутствует. В этой связи одни авторы полагают, что такое согласие должно оформляться в виде отдельного письменного документа , другие считают приемлемым как письменную, так и устную форму . Белорусские правоприменители считают, что согласие обвиняемого может быть оформлено либо отдельным документом, либо в виде записи на ходатайстве поручителей , что, на наш взгляд, является юридически некорректным. Считаем, что согласие обвиняемого может содержаться в постановлении о применении личного поручительства, что облегчит работу следователя и отвечает принципу процессуальной экономии. Поэтому ст. 121 УПК Республики Беларусь должна быть дополнена нормой соответствующего содержания. Одним из вопросов, определяющих практику применения личного поручительства, является сфера его действия. Например, О. И. Цоколова считает допустимым избрание личного поручительства за преступления небольшой и средней тяжести . Как показывает практика, зача- 132
8 стую эта мера избирается к ранее судимым лицам, совершившим тяжкие преступления, в том числе в период отбывания наказания с отсрочкой исполнения приговора . Поэтому оправданной представляется позиция Следственного комитета Республики Беларусь: не применять эту меру пресечения к лицам, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления; ранее привлекавшимся к уголовной ответственности за совершение умышленных преступлений и имеющим непогашенную и неснятую судимость; страдающим хроническим алкоголизмом и наркоманией; совершившим преступления путем обмана и злоупотребления доверием , ведь вряд ли названные категории лиц будет выполнять условия личного поручительства. Подводя итог, отметим, что воплощение в уголовно-процессуальном законе высказанных нами предложений и рекомендаций придаст правовым нормам, регламентирующим личное поручительство, логическую завершенность, будет способствовать соблюдению прав и законных интересов лиц, принимающих на себя поручительство, облегчит процедуру принятия решения о данной мере пресечения и расширит диапазон ее использования на практике. Список основных источников 1. Ратникова, Н. Д. Развитие мер пресечения, применяемых к обвиняемым в совершении преступлений в древнерусском государстве / Н. Д. Ратникова // Территория науки С Каштанова, Н. С. Меры принуждения имущественного характера в XVIII XIX вв. до издания Свода законов / Н. С. Каштанова // Вестник Омского ун-та С Петрухин, И. Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе / И. Л. Петрухин. М. : Наука, с. 4. Мустафаев, Н. М.-А. Личное поручительство как мера уголовнопроцессуального пресечения / Н. М.-А. Мустафаев // Вестник Южно-Уральского гос. ун-та С Люблинский, П. И. Меры пресечения (Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР: практ. комментарий) / П. И. Люблинский. 3-е изд., испр. и доп. М. : Право и жизнь, с. 6. Коврига, З. Ф. Уголовно-процессуальное принуждение / З. Ф. Коврига. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, с. 7. Еникеев, З. Д. Избранные труды / З. Д. Еникеев. М. : Юрлитинформ, с. 8. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Республики Беларусь / Н. И. Андрейчик [и др.] ; под науч. ред. М. А. Шостака; учрежд. образования «Акад. М-ва внутр. дел Респ. Беларусь». Минск: Акад. МВД, с. 133
9 9. Меры процессуального принуждения в досудебном производстве по уголовным делам. М. : Юрлитинформ, с. 10. Трунов, И. Л. Применение мер пресечения в уголовном судопроизводстве: практ. пособие / И. Л. Трунов, Л. К. Айвар. М. : Эксмо, с. 11. Смирнов, А. В. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Туркменистана: постатейный / А. В. Смирнов, К. Б. Калиновский; под общ. ред. А. В. Смирнова. Ашхабад, с. 12. Копылова, О. П. Меры принуждения в уголовном процессе: учеб. пособие / О. П. Копылова. Тамбов: Изд-во ГОУ ВПО ТГТУ, с. 13. Обзор практики применения мер пресечения в виде личного поручительства, залога и домашнего ареста // Информ. бюллетень прокуратуры Респ. Беларусь. 34. Минск, С Методические рекомендации по порядку применения мер пресечения в виде личного поручительства, отдачи несовершеннолетнего под присмотр, залога, домашнего ареста, 5 нояб г., 2/4727 / Отд. метод. обеспечения предварительного расследования Следственного комитета Респ. Беларусь. Минск, с. 15. Цоколова, О. И. Устав уголовного судопроизводства 1864 г. и современные проблемы мер уголовно-процессуального принуждения / О. И. Цоколова // Актуальные проблемы российского права С
УДК 343.852:347.157.1 М. Н. Манько преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики Могилевского института МВД (Беларусь) ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ ПРИМЕНЕНИЯ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ В ОТНОШЕНИИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КРАСНОДАРСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ СТАВРОПОЛЬСКИЙ ФИЛИАЛ кафедра уголовного процесса УТВЕРЖДАЮ Заместитель начальника Ставропольского филиала Краснодарского университета
Большая российская энциклопедия МЕРЫ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ Авторы: А. Я. Мыцыков МЕРЫ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ, предусмотренные законодательством средства воздействия, применяемые для обеспечения
СРОКИ СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ ЛИЦ, ПОДЛЕЖАЩИХ ЭКСТРАДИЦИИ В.В. Иванов* Уголовное судопроизводство является сферой, в которой правая свободы личности подвергаются наиболее существенным ограничениям. При
Уголовно-правовой статус остался неразработанным. Данная ситуация в итоге определила представление о потерпевшем от преступления исключительно как об участнике уголовно-процессуальных отношений в рамках
УДК 343.122 НЕКОТОРЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ПРАВ ПОТЕРПЕВШИХ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ И.Н. Пустовая Федеральный закон 432-ФЗ от 28 декабря 2013 года укрепил права потерпевших в уголовном
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 34 г. Москва 3 октября 2017 г. О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона «О внесении
Андреева О.И., кандидат юридических наук Решение вопроса об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу: проблемы правоприменения Аннотация: Вывод об избрании в качестве меры пресечения заключения
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «НОВОСИБИРСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» (НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ,
5.16. Особенности уголовного процесса. Уголовные правоотношения это урегулированные нормами уголовного права отношения между преступником и государством по поводу преступления. Уголовное право совокупность
АННОТАЦИЯ К РАБОЧЕЙ ПРОГРАММЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИТОГОВОЙ АТТЕСТАЦИИ Автор: Чичкин А.В. к.ю.н. Направление подготовки 40.06.01 Юриспруденция Профиль подготовки 12.00.09 Уголовный процесс Наименование: Б1.В.ОД.4.4
Судья Соколова Т.В. Материал 10-/15 АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ город Москва 26 октября 2015 года Суд апелляционной инстанции по уголовным делам Московского городского суда в составе: председательствующего
ЗАЩИТА ПРАВ ПОТЕРПЕВШИХ ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: ПРОБЕЛЫ В ПРАВЕ Я.А. Таможникова, Е.С. Журавлев В соответствии со ст. 52 Конституции РФ права потерпевших от преступлений охраняются законом, государство обеспечивает
ЗАДАНИЯ для выполнения контрольных работ по дисциплине: «УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС» (для студентов очной формы обучения) на 2017-2018 учебный год. Распределение вариантов: студенты, чьи фамилии начинаются с букв
Петрова, О.В. Проблемы правового регулирования применения знаний в области психологии с целью снижения уровня вторичной виктимизации / О.В. Петрова // Актуальные проблемы современной криминалистики и судебной
Судья Бахвалов А.В. дело 10-/15 АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ г.москва 21 декабря 2015 года Суд апелляционной инстанции по уголовным делам Московского городского суда в составе председательствующего Соловьевой
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 1 г.москва 5 марта 2004 г. О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (с изменениями, внесенными постановлениями
ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ... 3 ГЛАВА 1. ЗАЛОГ В СИСТЕМЕ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ... 5 1.1. Понятие, содержание и значение залога... 5 1.2. Предмет залога. Залоговая сумма, вносимая на депозит органов предварительного
Примерный перечень вопросов к экзамену по дисциплине «Уголовный процесс» 1. Понятие и назначение уголовного процесса. 2. Уголовно-процессуальное право, его связь с другими отраслями права. 3. Источники
УДК 343.1 О. В. Петрова ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРАВА НА СУДЕБНУЮ ЗАЩИТУ ПРИ ПРИОСТАНОВЛЕНИИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ Введение. Уголовно-процессуальный кодекс
Дорогие граждане! Мы хотим поговорить с Вами о задержании и о Ваших правах при задержании Задержание может быть административным или уголовнопроцессуальным принуждением. Административное задержание проводится
Правовой статус судебного эксперта / Е.П. Орехова / Е.П. Орехова // Проблемы современной криминалистики и судебной экспертизы: тез. докл. респ. науч.-практ. конф., Минск, 26 мая 2016 г. / УО «Акад. М-ва
Паспорт фонда оценочных средств по дисциплине «Уголовное право и процесс» п/п Контролируемые разделы дисциплины Код контролируемой компетенции (или ее части) Наименование оценочного средства 1 2 3 Раздел
Фонд оценочных средств предназначен для контроля знаний студентов направления 030900.62 Юриспруденция квалификация (степень) выпускника «бакалавр» Б. 3 Б. 11Уголовный процесс 030900.62 Юриспруденция ВОПРОСЫ
Постановление Пленума Верховного суда Кыргызской Республики 1 февраля 2013 года г. Бишкек 3 О применении местными судами упрощенного порядка судебного разбирательства и принятии судебного решения при согласии
МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КРАСНОДАРСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ СТАВРОПОЛЬСКИЙ ФИЛИАЛ кафедра уголовного процесса УТВЕРЖДАЮ Врио начальника кафедры уголовного процесса полковник полиции Е.В.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 22 г. Москва 29 октября 2009 г. О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста (с изменениями,
В Судебную коллегию по уголовным делам Московского городского суда 107076, г. Москва, Богородский вал, д. 8 защитника - адвоката Сидоркиной Светланы Ивановны действующей в интересах Барабанова Андрея Николаевича
К ВОПРОСУ О ПРЕСТУПЛЕНИИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ И ПРОЦЕССЕ Россия и Беларусь, Беларусь и Россия две братских страны, два братских народа с многовековой историей. Поэтому и проблемы в борьбе с преступностью
Как обжаловать действия (бездействие) и решения следователя, руководителя следственного органа в порядке уголовно-процессуального законодательства Предоставление права на обжалование процессуальных действий
ПЛЕНУМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПОСТАНОВЛЕНИЕ от 29 октября 2009 г. N 22 О ПРАКТИКЕ ПРИМЕНЕНИЯ СУДАМИ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ, ЗАЛОГА И ДОМАШНЕГО АРЕСТА (в ред. Постановлений
ПРОБЛЕМЫ УКРЕПЛЕНИЯ ЗАКОННОСТИ И ПРАВОПОРЯДКА В. А. Посохова МЕРЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ХАРАКТЕРА И ОСНОВАНИЯ ИХ ПРИМЕНЕНИЯ Рассматривается проблема защиты прав личности, а также охраняемых законом интересов
И.В. ГРЕЧАНАЯ * СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ОСОБЕННОСТЕЙ СУДОПРОИЗВОДСТВА В ОТНОШЕНИИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И В НЕКОТОРЫХ СТРАНАХ СНГ Ключевые слова: судопроизводство в отношении несовершеннолетних,
МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КРАСНОДАРСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ СТАВРОПОЛЬСКИЙ ФИЛИАЛ ФАКУЛЬТЕТ ЗАОЧНОГО ОБУЧЕНИЯ И ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ кафедра уголовного процесса ВОПРОСЫ ДЛЯ ЗАЧЕТА по дисциплине
Приказ Следственного комитета Российской Федерации от 15 января 2011 г. 1 Об организации процессуального контроля в Следственном комитете Российской Федерации В целях обеспечения защиты прав и свобод человека
Информация Республики Казахстан по исполнению рекомендаций 12, 20 и 22 Комитета ООН по насильственным исчезновениям Касательно пункта 12 заключительных рекомендаций Комитета ООН по насильственным исчезновениям
Дело ---/2015 АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ г. Тверь 11 августа 2015 года Тверской областной суд в составе: председательствующего судьи Тарасюк Т.Ю., при секретаре судебного заседания Сайковой Д.В., с участием
Аннотация к рабочей программе дисциплины «Уголовнопроцессуальное право (Уголовный процесс)» специальность 031001.65 «Национальная безопасность» Цель преподавания дисциплины Целью преподавания дисциплины
Вопросы для первого тура Севастопольского регионального конкурса «Профессиональный юрист-2017» (уголовно-правовая номинация) Вопрос 1 (1 балл) В случае изменения уголовного закона виновное лицо привлекается
1 СТАДИЯ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА: БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ (дискуссионные вопросы) На протяжении уже нескольких лет отечественные ученыепроцессуалисты и практики обсуждают вопрос о реформировании системы досудебного
ЗАКОН РЕСПУБЛИКИ АБХАЗИЯ О внесении изменений в некоторые законодательные акты Республики Абхазия в сфере судебной власти Статья 1 Внести в Уголовно-процессуальный кодекс Республики Абхазия от 30 декабря
Дело ХХ-ХХХ 2016 год АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ Судебная коллегия по гражданским делам Тверского областного суда в составе председательствующего судьи Козловой Е.В., судей Лозовой Н.В., Кулакова А.В., с
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 26 г. Москва 27 ноября 2012 г. О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде апелляционной
«Уголовно-процессуальное право» Вопросы и ответы из теста по Уголовно-процессуальному праву с сайта oltest.ru. Общее количество вопросов: 143 Тест по предмету «Уголовно-процессуальное право (уголовный
Валерий Викторович Баталин * К вопросу об основаниях возникновения права на реабилитацию в уголовном процессе Одним из основных вопросов, касающихся института реабилитации, является вопрос об основаниях
Материал 3/2-138/2017 ПОСТАНОВЛЕНИЕ о продлении срока содержания под стражей 19 декабря 2017 года Судья Советского районного суда Грабовская С.И., с участием помощника прокурора
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Алтайский государственный университет» Юридический
ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ На правах рукописи Тройнина Ирина Сергеевна Задержание по подозрению в совершении преступления и применение мер пресечения в отношении несовершеннолетних подозреваемых,
Ратникова Н. Д. МЕРЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРИНУЖДЕНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С ЛИШЕНИЕМ СВОБОДЫ, В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНО- ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ Воронежский экономико-правовой институт Ключевые слова: меры пресечения,
Якушева Т. В., к. ю..н., доцент доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Якушев И. И., магистрант МИЭМИС Алтайский государственный университет Россия, Барнаул ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ Бекетова Багила Калибековна канд. хим. наук, доцент права, исследователь научной мысли г. Алматы, Республика Казахстан НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПО ПРИМЕНЕНИЮ ПРАВИЛ МИРАНДЫ ПРИ ЗАДЕРЖАНИИ ЛИЦА В
Учебно-методический комплекс КазНУ им. аль-фараби Направление: Юриспруденция Шифр: 6М030100 Дисциплина: Актуальные проблемы теории и практики уголовно-процессуального законодательства РК Лекция 2, 3. Теоретические
Тематика дипломных работ по уголовному процессу 1. Стадии и производства в российском уголовном процессе 2. Уголовно-процессуальные функции и их значение 3. Процессуальная форма и основные направления
ПРОЕКТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве" Право на защиту каждого,
РАЗУМНЫЙ СРОК, КАК ОДИН ИЗ ПРИНЦИПОВ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА, НАПРАВЛЕННЫЙ НА ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ УЧАСТНИКОВ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА Никитенко М.Е. к.ю.н., доцент, директор Юридического института;
Лекция 1 ПОНЯТИЕ, СОДЕРЖАНИЕ, ИСТОЧНИКИ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА План лекции 1. Значение и место уголовного процесса в системе российского права. 2. Стадийность российского уголовного процесса. 3. Уголовно-процессуальные
Судья Лиджаева Д.Х. материал 22к-226/2017 г.элиста 16 июня 2017 года АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Калмыкия в составе председательствующего
ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЕ ВОПРОСЫ ПО УГОЛОВНОМУ ПРОЦЕССУ НА 2015-2016 УЧЕБНЫЙ ГОД 1. Понятие, сущность, социальное и правовое назначение уголовного судопроизводства, его структура. 2. Наука уголовного процесса и
СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТЬ СТОРОН НА ДОСУДЕБНЫХ СТАДИЯХ РОССИЙСКОГО УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА ОСИПКИН Владимир Николаевич ПЕРВУШИНА Ирина Николаевна Аннотация. В статье рассматриваются проблемные теоретические и практические
«Уголовный процесс» является одной из профилирующих дисциплин при подготовке магистра по профилю «Уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность». Содержание
Юрченко Р.Н., к.ю.н., судья Верховного Суда Республики Казахстан в отставке ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ Бұл мақала қылмыстық iс жүргiзунің өкiлдiк институтына арналған. Автор Азаматтық
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 1 г. Москва 10 февраля 2009 г. О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации
100 р бонус за первый заказ
Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line
Узнать цену
Основным источником германского уголовно-процессуального права является УПК Германии 1877 г. с изменениями, которые вносились, в частности, в 1987 и 1999 гг. Процессуальные нормы также содержатся в Законе о судоустройстве 1877 г., УК 1871 г., Законе о судьях 1961 г. и др. В Конституции ФРГ 1949 г. закреплены принципы правосудия и нормы судебного контроля за законностью задержания и ареста. К источникам уголовно-процессуального права также относится Конвенция о защите прав человека и основных свобод, ратифицированная в 1952 г.
За время своего более чем столетнего существования УПК подвергался многочисленным изменениям и дополнениям. Наиболее реакционные изменения произошли в фашистской Германии, одновременно с организацией системы чрезвычайных судов были существенно изменены наиболее общие норы УПК. Так, например, на основании закона «Об изменении норм уголовного процесса и судоустройства» 1935г. Были расширены основания применения следственного ареста, ликвидирован институт предварительного следствия, введено в широких пределах заочное рассмотрение уголовных дел, отменен запрет поворота к худшему.
Нацистское законодательство в области уголовного процесса и судоустройства было отменено в результате разгрома и капитуляции фашистской Германии. Потсдамские соглашения, касаясь правосудия, провозгласили, что оно будет реорганизовано в соответствии с принципами демократии на основе законности и равенства всех граждан без различия расы, национальности и религии. После образования ФРГ на ее территории введен в действие германский УПК 1877г. в редакции 1950г.
Важные положения для гарантий демократического развития правосудия предусмотрела Конституция ФРГ, принятая в 1949г, где говорилось: Чрезвычайные суды не допускаются. Никто не может быть изъят из ведения своего законного судьи. Суды особой компетенции могут быть учреждены только законом. В ней были предусмотрены правовые гарантии законности задержания и ареста граждан и судебный контроль.
Начиная с середины 70-х гг. в ФРГ была принята целая серия законов, имевших своей целью ускорение уголовного судопроизводства и усиление борьбы с терроризмом. Как показывает анализ этих законов, достижение поставленных целей связывается с ограничением прав обвиняемого, ухудшением его процессуального положения («О реформе уголовно-процессуального права» 1974г., «Об изменении УПК 1978г, «О всеобщем полицейском розыске 1986г.»)
03.10.1990 вступил в силу «Договор между ГДР и ФРГ о восстановлении единства Германии». Дальнейшее развитие германского уголовно-процессуального законодательства связано с его действием на всей территории Германии.
С этого момента на территорию объединенной Германии распространяется действие Основного закона ФРГ и соответственно всей правовой системы., на новые восточные земли объединенной Германии распространено и действие германского УПК 1877
Законы о судопроизводстве уголовном, помимо своего значения, как ряда действующих правил об отправлении уголовного правосудия, имеют значение историческое, политическое и этическое. Историческое - в смысле показателя путей и степени развития народа к восприятию господствующих форм и обрядов уголовного процесса и усвоению себе связанных с ними учреждений; политическое- в смысле обеспечения личных прав и свободы и степени ограничения самовластия органов правосудия и произвола в способах отправления последнего; этическое- в смысле развития правосознания народа и проникновения в процессуальные правила нравственных начал. C этих точек зрения особенного внимания заслуживает та роль, которую играет в выработке приговора внутреннее убеждение носителей судебной власти. Ближайшее знакомство с историческим развитием процесса показывает, что, имея задачею быть живым выразителем правосудия, судья не всегда, однако, принимал одинаковое участие в исследовании истины и роль, которая отводилась его внутреннему убеждению, как основанию приговора, не была однородна в разные исторические периоды. Народный суд гелиастов, под председательством архонта, в древней Греции, присяжные судьи (judices jurati) под руководством претора в Риме до IV века по P. X. и франкѳ-германский суд лучших людей, созываемый вождем мархии, являются представителями чисто обвинительного начала и решают судебный спор лишь по тем доказательствам, которые представлены истцом- обвинителем и ответчиком - обвиняемым. K доказательствам греческого и римского процессов - задержанию с поличным, собственному признанию и показаниям свидетелей - эпоха leges barbarorum1 присоединяет свои, выдвигая на первый план очистительную присягу подсудимого и поручителей за него из свободного сословия, с заменою ее ордалией, т. e. испытанием огнем, водою и железом. Феодальная система передает суд в руки сеньора, патримониального владельца, по уполномочию которого его заместитель (во Франции - балъи) судит обвиняемого при сотрудничестве определенного числа равных последнему по званию людей. Процесс остается тем же, но в числе доказательств преобладает судебный поеди- нок,получающийособенное развитиев XI и XII столетиях и почти совершенно упраздняющий свидетельские показания. Так совершается постепенный переход от свободы внутреннего убеждения - при ограниченном круге доказательств- древнего народного суда к внешней задаче суда феодального, которая характеризуется отсутствием или вернее ненадобностью внутреннего убеждения в виновности или невиновности подсудимого. Вместо суда человеческого этот вопрос решает суд божий, выражающийся в наличности или отсутствии несомненных признаков виновности, состоящих в следах ожогов, в победе противника во время «поля» и т. д. Определяя, на чьей стороне истина, суд не исследует вины и не основывает своего приговора на со- поставлеюии и взвешивании внутренней силы доказательств:1 поличное, ордалия, поединок и даже собственное сознание такой работы по тогдашнему взгляду вовсе не требуют. Сплочение государств в одно целое и торжество монархического единства над феодальною раздробленностью объединяет суд, сосредоточивая его в руках специальных судей, назначаемых от короны. Их роль изменяется. Подобно служителям церкви, имевшим свой особый инквизиционный процесс, коронные судьи начинают разыскивать доказательства преступления и доискиваться виновности подсудимого. Под влиянием церкви, которая все более и более сливается с государством, устраняются кровавые доказательства. Исчезают всякие следы ордалий, не назначается более судебных поединков. Ho связанное с формальной проповедью мира и человеколюбия влияние церкви на светский суд привело к обратному результату, усвоив этому суду приемы и обстановку своих исследований. Очищенная церковью от воззрений феодального времени, система доказательств сосредоточилась на показаниях - и прежде, и главнее всего на собственном сознании и оговоре. Это сознание надо добыть во что бы то ни стало, - не убеждением, так страхом, не страхом, так мукою. Средством для этого является пытка. Употреблявшаяся в античном мире и в феодальную эпоху очень редко и лишь относительно рабов и несвободных, пытка становится универсальным средством для выяснейия истины. Судья допытывается правды и считает за нее то, что слышит из запекшихся от крика и страданий уст обвиняемого, которому жмут тисками голени и пальцы на руках, выворачивают суставы, жгут бока ri подошвы, в которого вливают неимоверное количество воды. Этого нельзя делать всенародно - и суд уходит в подземелье, в застенок. Там заносит он в свои мертвые и бесцветные записи признания, данные с судорожными рыдания"ми или прерывающимся, умирающим шепотом. Отсюда - отсутствие, очевидно, бесполезной, защиты, безгласность, письменность и канцелярская тайна. Очевидно, что и тут внутреннему убеждению очень мало места. Если только есть убеждение, что пытка - спасительное средство для получения истины, а в этом горячо убеждены, в лице выдающихся юристов, все судьи того времени, то решает дело физическая выносливость подсудимого. Это время можно назвать временем предвзятости судейского убеждения. Человечество, однако, движется вперед и к концу своего свыше трехвекового господства пытка сначала регулируется и сокращается и, наконец, исчезает с мрачных процессуальных страниц. Развивавшаяся рядом с нею система формальных, предустановленных доказательств - заменяет ее и господствует повсюду, более или менее неограниченно, до введения суда присяжных. Эта система дает в руки суда готовый рецепт, где установлены заранее виды и дозы доказательных средств, необходимых для излечения подсудимого от недуга, называемого преступлением. Зддача сводится к механическому сложению и вычитанию доказательств, вес и взаимная сила которых заранее определены, причем даже и для сомнения есть определенные, формальные правила. Хотя при господстве розыскного, следственного процесса судебная власть сама собирает доказательства, но, собрав их, она не дает суду права свободно сопоставлять и сравнивать их, руководясь внутренним убеждением, а указывает ему для этого готовое непреложное мерило. Время господства системы формальных доказательств может быть поэтому названо временем связанности внутреннего убеждения суда.
Новое время дает, наконец, надлежащую свободу убеждению судьи, возвращая его в положение античного судьи, но обставляя его личность и деятельность условиями и требованиями, которые обеспечивают, по мере возможности, правильность отправления правосудия. Розыск доказательств, в самом широком смысле слова, производит судья, вооруженный опытом и знанием, и свою работу передает другим судьям, которые ее уже оценивают, присутствуя при совокупной работе сторон по разработке этих доказательств. При этом следственно-обвинительном производстве вывод о виновности является результатом сложной внутренней работы суда, не стесненного в определении силы доказательств ничем, кроме указаний разума и голоса совести. Притом, по важнейшим делам, судебная власть зовет к себе в помощь общество, в лице присяжных заседателей, и говорит этому обществу: «Я сделала все, что могла, чтобы выяснить злое дело человека, ставимого мною на твой суд, - теперь скажи свое слово самообороны или укажи мне, что, ограждая тебя, я ошибалась в его виновности».
Наш старый уголовный суд, решительная отмена которого была возвещена Уставом уголовного судопроизводства, являясь выразителем системы связанности внутреннего убеждения, представлял в законодательном своем начертании и в практическом осуществлении безотрадную картину, оправдывавшую негодующие слова Хомякова о том, что Россия «в судах черна неправдой черной». Законной опорой этого суда являлась вторая часть XV тома Свода законов - бессвязное собрание самых разнородных и разновременных постановлений, механически сливавших воедино статьи Уложения царя Алексея Михайловича, указы Петра и, как выразился в 1835 году Государственный совет, «виды правительства», обнародованные в 1784, 1796-1809 и 1823 годах. Этот суд существовал для немногих и за немногое. Лишь крайние нарушения условий общежития, в которых предписания закона сливались с велениями заповедей, да и то не всех, влекли за собой общий для всех суд. Bce остальное для целой массы населения разбиралось специальными сословными и ведом* ственными судами, границы подсудности которых далеко не всегда были ясны. B особенности широкое применение имел суд чинов полиции и помещиков, при котором понятие о судебном разбирательстве неизбежно переходило в понятие о расправе. Лишь при совершении крепостными важнейших преступных деяний, влекущих лишение всех прав состояния, владелец «душ» был безусловно обязан обращаться к общему суду в лице уездного суда и уголовной палаты. Bo всех же остальных случаях, когда крепостному приписывалась вина против помещика, его семейства и управляющего, его крестьян и дворовых или даже посторонних, обратившихся к заступничеству помещика, существовало право бесконтрольного домашнего суда и взыскания. Если, однако, при этом вина представлялась особо важной или меры взыскания «домашнего изобретения» оказывались мало успешными, то провинившиеся отсылались в смирительные или рабочие дома, а также и в арестантские роты на срок (до 1846 года), самим владельцем определенный. Если же помещику или (до 1854 года) его управляющему это наказание казалось слишком малым, то к их услугам было право отдачи несовершеннолетних крестьян в кантонисты, а более взрослых в рекруты или препровождение их «в распоряжение губернского правления», которое, «не входя ни в какое розыскание о причинах негодования помещика», ссылало представленного в Сибирь в сопровождение жены и детей, не достигших «мальчики - пяти лет, а девочки - десяти лет». Ближайшую к городскому населению инстанцию суда представлял собою по большей части квартальный надзиратель и его непосредственное начальство. Ими учинялось разбирательство по маловажным делам. Общие суды считались коллегиальными, но сам закон допускал такой состав присутствия (в магистратах и ратушах), в котором Ece судьи были неграмотные, и возлагал на секретаря изложение решения таких судей. B действительности дела почти никогда не докладывались даже и в уездных судах, где большая часть членов были малограмотные или вовсе неграмотные. B судах второй степени дело тоже обыкновенно решалось без доклада, одним товарищем председателя, единственным членом, назначаемым от правительства, - все прочие члены, за исключением иногда председателя, только подписывали заготовленное заранее решение участи подсудимого, совершенно им неведомого. A между тем закон предоставлял такому суду право определять наказание по своему усмотрению, не установив ни высшего предела лет каторжной работы, ни числа ударов кнутом или плетьми. Перо художника и юмор бытописателя оставили незабвенные образы типических судей того времени. Гоголь и Иван Аксаков, Салтыков-Щедрин и Горбунов нарисовали картины отправления правосудия, правдоподобность которых подтверждается серьезными исследователями и очевидцами, каковы, например, Ровин- ский, Стояновский и др. Излишне говорить, что при низком уровне судей и влиятельном положении секретаря, а также при бесконтрольном усмотрении органов местной полицейской власти отсутствие при судебном разбирательстве «корыстных или иных личных видов» составляло скорее исключение, чем общее правило. Недаром один из описателей деятельности квартального надзирателя, которого московские обыватели обыкновенно называли Комиссаром, приводил слова будто бы подлинной, но во всяком случае характерной, рукописи: «He Бог сотвори Комиссара, но бес начерта его на песце и вложи в него душу злонравную, исполненную всякие скверны, воеже прицеплятися и обирати всякую душу христианскую». И высший суд - Сенат- тоже не был богат людьми просвещенными и, в особенности, получившими юридическое образование. При господстве канцелярии знаменитая «практическая опытность» в делах, т. e. рутинная и в то же время изворотливая техника, облеченная в отяготительное миогословие, заменяла собою правильные понятия о духе и целях закона. Так, например, в начале сороковых годов в семи петербургских департаментах Правительствующего Сената оказалось всего шестъ человек, получивших высшее образование. Главная пружина деятельности общих судОв - секретарь, от которого в огромном большинстве случаев зависел исход дела, отличался нередко от «начертанного бесом» Комиссара лишь большим внешним достоинством манер, да навыком в законах и умелою готовностью «подбирать их масть к масти», о чем ему укорительно, но бессильно напоминаЛ указ Петра Великого, вставленный в зерцало. Поэтому в старом суде торжествовало, в руках приказных людей, своеобразное правосудие, среди органов которого подчас власть без образования затопляла собою небольшие островки образования без власти. Вследствие этого слова коронационной эктении «яко суды Ero не мздоимны и не лицеприятны сохрани!» являлись не мольбою об устранении возможности, а воплем пред подавляющею действительностью.
Канцелярская тайна, бесчисленные отписки и допускаемая самим законом плодовитость в возбуждении частных производств, возвращавших дело почти что к его первоисточнику, были атрибутами уголовного производства и влекли за собою медленность и волокиту, достигавшие иногда поразительных размеров. Достаточно указать хотя бы на дело о краже из московского уездного казначейства медной монеты на 115 тыс. руб., возникшее в 1844 году и оконченное лишь в 1865 году, т. e. через 21 год.
Материалом для суда такого устройства и состава служило следствие, производимое полицией. Безотчетный произвол, легкомысленное лишение свободы, напрасное производство обысков, отсутствие ясного сознания о действительном составе преступления, неумелость и нередко желание «покормиться», «выслужиться» или «отличиться» были характерными признаками производства таких следствий, причем ввиду того, что собственное признание обвиняемого считалось законом за «лучшее доказательство всего света», бывали случаи добывания его истязаниями и приемами замаскированной пытки. Следственное производство поступало затем в суд и подлежало рассмотрению и разрешению в строгих и узких рамках правил о формальных доказательствах, в силу которых закон требовал от судьи признания виновности лишь при совершенных доказательствах. По отношению к главному из доказательств вообще - к показаниям свидетелей - было принято законом, что/ они по отношению к установляемому ими обстоятельству не имеют силы совершенных доказательств, если не даны под присягой и притом двумя свидетелями, буде только один из последних не мать или отец, показывающие против своих детей. Когда судья встречался с искренним и правдивым показанием, закон говорил ему, что оно не идет в счет, если свидетель признан по суду «явным прелюбодеем» или «портившим тайно межевые знаки» или оказывается иностранцем, «поведение которого неизвестно» и вследствие этих своих «качеств» не может быть допущен до присяги. Ho и по отношению к показаниям, данным под присягою, закон предписывал давать предпочтение показанию знатного пред незнатным, духовного пред светским, мужчины пред женщиной, ученого пред неученым. Если, наконец, судья находил, что, несмотря на отсутствие совершенных доказательств, есть ряд улик, которые приводят к несомненному убеждению в виновности подсудимого, совершившего мрачное дело и ловко спрятавшего особенно выдающиеся концы в воду, то секретарь имел право представить ему «с должной благопристойностью» о том, что его рассуждения не согласны с законами и что подсудимого необходимо оставить только в подозрении или дать ему для очищения подозрения возможность принести присягу. Эта система, связывая убеждение судьи и внося в его работу элемент беёдушного механизма, создавала уголовный суд, бессильный в ряде случаев покарать действительно виновного, но достаточно могущественный, чтобы разбить личную жизнь человека слиянием бесконтрольного возбуждения преследования воедино с преданием суду и оставлением невиновного в подозрении, что заставляло его болезненно переживать стыд, который ни разъяснить, ни сбросить с себя нельзя. Под ее покровом вершились иногда уголовные дела, содержание которых и теперь, по прошествии многих лет, волнует при знакомстве с ними и оскорбляет чувство справедливости. Она предоставляла судье лишь одьэу возможность, при отсутствии собственного признания подсудимого и двух присяжных свидетелей, оставлять виновного в сильном подозрении в тех случаях, когда подсовываемый секретарем приговор об освобождении обвиняемого от суда и следствия смущал совесть, связанную формальностями.
Пересмотр состоявших приговоров, значительная часть которых подлежала утверждению начальника губернии, совершался в двойном порядке - апелляционном - для дел меньшей важности, но подсудных общим судам, и ревизионном- для дел, связанных с лишением всех прав состояния или с потерею всех особенных прав и преимуществ. B апелляционном порядке дело могло и даже должно было тянуться многие годы, так как, докатившись, наконец, до Сената, оно из департамента, за разногласием, переходило в общее Сената собрание, откуда, при отсутствии двух третей голосов в пользу того или другого решения, шло в консультацию министерства юстиции и снова возвращалось в общее собрание, откуда обыкновенно поступало в Государственный совет со всею сложной старой организацией последнего. B порядке ревизионном дела о подсудимых, не изъятых от телесных наказании, поступали, в силу закона, независимо от жалоб, на окончательное решение уголовной палаты, а о лицах высших сословий, приговоренных уголовными палатами, - в Сенат, где следовали общеустановленным ходом производства. Для ограждения «прочности правосудия» существовала ст. 116 второй части XV тома Свода законов, разъясненная в 1835 году Государственным советом в том смысле, что уголовный арестант на приговор, по коему он понес наказание и отправлен в ссылку, может приносить жалобу установленным в законах порядком не прежде, как по достижении места каторжной работы или поселения, которое по окончательному распоряжению для него предназначено. Понесение наказания, на которое предоставлялось приносить жалобу лишь с места назначения, доходило, независимо от лишения прав состояния и обращения в каторжные работы, до ста ударов плетьми через палачей с наложением клейм, которых, конечно, никакое дальнейшее признание невиновности осужденного вытравить уже было не в состоянии.
Таковы были условия отправления уголовного правосудия, обрекавшие население на судебную волокиту по множеству инстанций и представлявшие полное смешение административной и судебной властей. Произвольно и случайно, без законного повода начатое следствие обыкновенно влекло за собою по отношению к лицам непривилегированным лишение свободы в помещениях, чуждых элементарным условиям правильного тюремного устройства. A затем над привлеченным начинал громоздиться ворох неведомых ему протоколов следствия, и до конца суда, производимого в канцелярской тайне, без непосредственного знакомства не только со свидетелями по делу, но и с самим подсудимым, он не знал об ожидавшей его участи. Эта участь решалась приговором связанных в своем суждении судей, не имевших ни права, ни возможности доискиваться в деле не приказной, а доступной вообще человеческому пониманию правды. Вопиющие недостатки такого порядка вещей долгое время не привлекали к себе внимание законодателя и мало интересовали науку, которая, брезгливо отворачиваясь от действительности, уходила в глубь веков, изощряясь в исследованиях о кунах и вирах по Русской Правде или раболепно пела дифирамбы »ашему судопроизводству. Так, до работ комиссии под председательством графа Блудова в половине пятидесятых годов, было лишь две попытки улучшения уголовного процесса - в 1826 году в записке статс-секретаря Балугьянского и в 1836 году - в записке Дашкова, причем обе записки по надлежащем рассмотрении были одобрены и... сданы в архив. B автобиографической записке к столетию Московского университета профессор, читавший уголовное судопроизводство, заявлял, что главною задачею своего преподавания с 1838 по 1855 год он полагал утверждение в своих слушателях глубокого уважения к отечественным постановлениям по преподаваемому им предмету. He существовало и руководств для производства следственных действий, кроме изданного в 1833 году приставом уголовных дел при Московской уголовной палате Орловым «опыта краткого руководства для произведения следствий». Эпиграф этой книги: «В чем застану - в том и сужду» и вступление: «Уголовные законы наши, определяя преступление и присуждая к наказанию за оное в духе человеколюбия, соединенного с истинною справедливостью, предписывают лишь некоторые различия относительно лица и состояния преступника» - достаточно характеризуют содержание ее и степень критического анализа существующих постановлений. Когда же H. И. Стоянов- ский в 1850 году приготовил к печати «Практическое руководство к русскому уголовному судопроизводству», то он встретил неожиданные затруднения: цензор нашел эту книгу излишнею, объяснив автору, что если в его руководстве приведено то, что изложено в Своде законов, TO K чему оно?, а если в нем содержится то, чего нет в Своде, то оно бесполезно, а следовательно, и не нужно...
Вторая половина пятидесятых годов, совпавшая с новым царствованием, ознаменовалась особым пробуждением и подъемом общественных надежд и государственного творчества. To, что в течение долгих лет считалось злом неизбежным, стало чувствоваться как зло невыносимое. Явилась потребность от платонических сожалений и юмористических изображений перейти к уничтожению фактических оснований для этого в действительности и к созданию нового порядка вещей, соответствующего требованиям настоящего правосудия. Удовлетворения этой потребности в одинаковой мере жаждал ум мыслящих людей, отвращавшийся от архаической картины судебного устройства, жаждало и сердце, не могшее мириться с систематическим забвением о правде, отданной на жертву бездушным хитросплетениям, связанным с этим устройством. Великое дело освобождения крестьян от крепостной зависимости неизбежно должно было повлечь за собою реформу суда, городского и земского устройства и общую воинскую повинность. Ближайшим к нему звеном в этой цепи «великих реформ» стояло преобразование суда. Оно должно было свершиться всецело, без полумер и компромиссов, предлагаемых осторожными и боязливыми искателями золотой середины. K таким принадлежал, в свое время, занимавший высокое официальное положение и приобретший почти непререкаемый авторитет в делах законодательства граф Блудов, составивший в начале пятидесятых годов проект, своеобразно выражавший его взгляды на условия и границы судебной реформы, в чем она могла касаться уголовного процесса. Исходя из мысли, что внезапное введение нового судебного устройства без предварительного к тому приготовления легко может повести к весьма нежелательным результатам, граф Блудов заявлял себя поборником следственного начала и, относясь скептически к началу обвинительному, предлагал улучшить существующее судопроизводство введением одиннадцати правил, «имеющих целью как ограждение подсудимых от напрасных притеснений, так и доставление им действительных и надежных средств законной защиты». Правила эти сводились, главным образом, к улучшению учреждения «депутатов» при следствии; к установлению права отвода свидетелей; к сообщению обвиняемому материала, собранного против него по следствию, с окончательным допросом его в присутствии родственников, знакомых, друзей. или одного из состоящих при суде присяжных поверенных; к допущению подсудимого не только присутствовать при докладе дела, совершаемого с некоторою публичностью, но и, защищаясь письменно через присяжных поверенных, лично выслушивать объявления приговора с правом подавать против него отзывы и дополнительные объяснения. Дух времени, могущественно расширявший в первые годы царствования императора Александра II законодательные и правовые горизонты, повлиял, однако, и на престарелого главу второго отделения собственной его величества канцелярии, и в течение 1860 и 1861 годов в Государственный совет был внесен составленный в этом отделении, при деятельном участии С. И. Зарудного и под его влиянием, проект Устава уголовного судопроизводства, сопровождае? мый весьма ценной объяснительной запиской графа Блудова. Намеченный в ней решительный разрыв со старым был сочувственно встречен Государственным советом, и 29 сентября 1859 г. были обнародованы Основные положения новых начал уголовного судопроизводства. B них было твердо проведено отделение власти судебной от административной, отвергнуто оставление в подозрении, провозглашена публичность судебных заседаний, ограничено число инстанций двумя, разграничена деятельность полиции по дознанию и судебного следователя по производству следствия, введена определенная градация мер пресечения, установлен обряд предания суду, найдены необходимыми судебные прения, причем прокурору придано значение представителей особой обвинительной власти, отделенной от судебной, намечен кассационный порядок обжалования взамен ревизионного и, наконец, найдено допустимым, желательным и целесообразным введение у нас присяжных.
Соображения, приведшие к Основным положениям, были результатом долгих словесных прений и особой законодательной полемики, развившейся под влиянием ряда записок, поступавших от судебных деятелей, «совлекших с себя ветхого Адама» и стремившихся содействовать своим опытом и практическими соображениями судебному обновлению России. Некоторые из этих записок представляли целые трактаты, не утратившие своего значения и до настоящего времени. Были между ними и своего рода курьезы, вроде, например, предположений обязать присяжных заседателей составлять письменное мотивированное решение или предложевия установить особую плату на билеты в публичные заседания суда в пользу богоугодных заведений. Но в общем записки эти свидетельствовали о пробуждении правового чувства и юридической мысли. Составители Основных положений, как и вообще «отцы Судебных уставов», распадались на четыре главные группы. Первую составляли чистые теоретики, вносившие в свои предложения строго логические выводы, построенные на отвлеченных политико-юридических принципах; ко второй принадлежали подражатели, стремившиеся, без серьезной критики, перенести на нашу почву целиком западноевропейские порядки, предлагая преимущественно французские образцы с большею или меньшею примесью английских судебных обычаев. Представителями третьей группы были люди, не решавшиеся сразу оторваться от существующих уже учреждений и приемов судопроизводства и желавшие медленного, осторожного и постепенного перехода от старого к новому. Наконец, четвертая группа заключала в себе практических судебных деятелей, желавших полного обновления старого судебного строя, для разрыва с которым они черпали основания не из теоретических соображений или слепой подражательности, но из знания русской жизни в ее судебно-бытовых проявлениях и из доверия к умственным и нравственным силам народа, способного к восприятию новых начал судопроизводства.
Надо, впрочем, заметить, что главнейшие принципиальные вопросы не возбуждали резких разногласий. Освобождение суда от вмешательства администрации, введение судебного состязания, расширение и улучшение уже действовавшего с 1860 года Наказа судебным следователям, устранение медленности путем сокращения судебных инстанций- объединяли во взглядах большинство деятелей, привлеченных к судебной реформе. Разногласия касались подробностей и разности надежд на практический успех того или другого преобразования. Ho был вопрос, резко разделивший созидателей Судебных уставов на два лагеря в период составления Основных положений. Это был суд присяжных. Главным противником его был граф Блудов и вместе с ним некоторые из представителей бюрократической России, для которых самая идея о суде присяжных, намеков на который нельзя было найти ни в Своде, ни даже в Полном собрании законов и введение которого в Западной Европе совпадало с периодами больших политических потрясений, должна была представляться беспочвенным и опасным новшеством. Граф Блудов сознавал неизбежную альтернативу между судом по предустановленным доказательствам и судом присяжных, но и обвинительное начало, и эта форма суда казались ему преждевременными. «Надлежит ли, - спрашивал граф Блудов,- для отвращения недостатков действующего суда, прямо перейти к принятой в западных государствах системе обвинительной или, по крайней мере, следственно-обвинительной? Сколь ни желательно было бы воспользоваться вдруг всеми усовершенствованиями, до которых другие народы дошли путем долговременных постепенных преобразований, рднако ж прежде нежели решиться на какое-либо коренное изменение, должно тщательно обозреть и взвесить
имеющиеся к тому средства, дабы, предприняв слишком много, не повредить делу. Несмотря на все преимущества обвинительной системы, oi*a до такой степени различествует от существующего ныне порядка, что внезапное введение оной, без предварительного к нему приготовления, и в народе, и в самых правительственных установлениях легко может, вместо.усовершенствований сей части, повести к столкновениям, запутанности и удалить нас от желанной цели». Из этих слов выясняется взгляд Блудова на суд присяжных. «В настоящее время, - писал он в своей записке,- едва ли полезно установлять у нас суд через присяжных. Легко себе представить действие такого суда, когда большая часть нашего народа не имеет еще не только юридического, но даже самого первоначального образования, когда понятия о праве, обязанностях и законе до того не развиты и нелепы, что нарушение чужих прав, особливо посягательство на чужую собственность, признается многими самым обыкновенным делом, иные преступления удальством, а преступники - только несчастными. Допущение таких людей к решению важного, иногда чрезвычайно трудного вопроса о вине или невинности подсудимого угрожает не одними неудобствами, но едва ли и не прямым беззаконием. Конечно, могут сказать, что для получения убеждения о вине или невинности подсудимого не нужно особое образование и достаточно одного здравого смысла. Действительно, здравый смысл иногда вернее учености; но здравый смысл обыкновенного человека ограничивается тесным кругом его общественной жизни и ежедневного положения: он редко и с трудом достигает предметов, выходящих из его круга. Нетрудно заключить о вине или невинности подсудимого, когда для него есть в виду положительные, так сказать, осязаемые доказательства и данные; но в большей части случаев к сему заключевию может довести только внимательное соображение многих обстоятельств и высшая способность к тонкому анализу и логическим выводам: для него уже одного здравого
смысла далеко недостаточно». Это мнение Блудова встретило поддержку в некоторых ученых работах, проникнутых пессимизмом по отношению к правовому чувству русского народа, между прочим в публичных лекциях Спасовича и во мнении авторитетнейших представителей старой судебной практики. Таким был, между другими, известный сенатор Карниолин-Пинский, впоследствии первый председатель нашего уголовного кассационного суда. «Присяжных, присяжных и присяжных! - писал он. - Вот крики, с некоторого времени летящие со всех сторон нашего дорогого отечества. Bo всех этих криках мало смысла, хоть много увлечения и еще более подражания. Закричал один, как не зареветь другому?! Рассудительные люди не кричат: они уверены, что все доброе и полезное нас не минует, а блестящего, но сомнительного хотя бы и не бывало»... Наконец, высказывалось мнение, стоящее на совсем другой почве и с наименьшею силою направленное против призвания к делу суда представителей общественной совести. Суд присяжных - говорили представители этого мнения - есть учреждение политическое и по своему происхождению и по своему характеру. Он - одно из звеньев в целой цепи государственных учреждений западного образца, не имеющих ничего общего с самодержавным строем России. Такой взгляд, по-види- мому опиравшийся на историю, мог стать могуществеьгаым средством в руках противников суда присяжных, ибо указывал на будущую опасность от введения этого суда не только для правильного отправления правосудия, но и для целесообразного устройства и действия всего государственного организма, построенного на абсолютно монархических началах.
Против всех этих возражений выступили в своих трудах и подготовительных работах Зарудный («Общие соображения о составе суда уголовного» и «О специальных присяжных в Англии, Франции и Италии»), Ровинский (Записка об устройстве уголовного суда) и Буцковский (Особая записка о суде присяжных). Зарудный, указывая, что правосудие в пшроком смысле требует не только твердости и непреклонности решений, но и глубокого знания всех мелочей обыденной жизни, доказывал, что в такой постановке суда нет ничего противного началам монархического правления. Проследив развитие суда присяжных в Западной Европе и изменение взглядов на него в науке и в среде самих правительств, Зарудный настаивал, что эта форма суда не только представляет лучший судебный метод, но и является прекрасным средством в руках каждого правительства, независимо от формы правления, для ограждения себя от нравственной ответственности за ошибки зависимых от него по службе прямо или косвенно судей, впадающих в рутину и равнодушие. Опровергая Блудова,
Ровинский горячо и образно, на основании своих личных наблюдений, разъяснял истинный смысл отношения народа к преступнику, как к несчастному, вызываемый отсутствием доверия к добросовестности полиции, производящей следствие, к правосудию судей, связанных предустановленными доказательствами, и глубоким состраданием к человеку, искупающему свою вину годами предварительного заключения, плетьми, каторгой и ссылкой. «За это сострадание,- писал он, - следовало бы скорее признать за народом глубокое нравственное достоинство, нежели обвинять его в недостатке юридического развития». Он не отрйцал указываемого Блудовым отсутствия или полного неразвития в народе чувства законности, но признавал, что это печальное явление коренится в том, что общественное мнение у нас еще совсем не сложилось и самая попытка его проявления в предшествующее время преследовалась наравне со скопом и заговором. Необходимо предоставить обществу разбирать и осуждать поступки своих членов: посредством такого суда правительство
сольет свои интересы с нуждами общества. «Говорят,- писал ою, - что введение присяжных у нас преждевременно, что народу и обществу предстоит прежде всего юридическое развитие и выработка способности к тонкому анализу и логическим выводам. Я же, напротив, убежден, что такой суд - гласный и уважаемый - должен предшествовать всякому юридическому развитию и общества, и самих судей и что только в нем народ научится правде и перестанет считать преступление против собственности за самое обыкновенное дело». Наконец, и Ровинский и Буц- ковский указывали, что само правительство вынуждено устроить рядом со своим формальным коронным судом суд общественный, предоставив мещанским обществам и другим податным сословиям разнообразные права по суду над своими порочными членами и установив в уставе о рекрутской повинности призыв двенадцати человек из общества, к которому принадлежит членовредитель, для разрешения вопроса о намерении последнего избежать рекрутства. Вместе с тем Ровинский указывал на господство общественного элемента в только что учреждаемом для временно обязанных крестьян волостном суде. Co своей стороны Буцковский, считая, что цель правосудия достигается разделением между независимыми друг от др)та судьями задач определения виновности подсудимого и назначения ему наказания, утверждал, что эта цель лучше всего может быть достигнута учреждением суда присяжных. Отделение вопросов факта и права, не налагая тяжких испытаний на чувство судей существа дела, дает им возможность руководствоваться исключительно голосом правды и очевидностью, а судьям, налагающим наказание, даст возможность спокойно применять законную кару к установленной виновности, следуя лишь своему долгу и побуждению справедливого человеколюбия. «Если главная цель уголовного суда есть применение кары к основанной на здравом суждении оценке действий и побуждений подсудимого,- писал он, - то надо признать, что наглядная непосредственность суждения во многих случаях вернее ученых и тонких анализов. A это суждение составляет принадлежность выборных по жребию из всех слоев общества судей, которые в качестве присяжных являются лучшими примирителями требований правды с действительною жизнью». Историк судебной реформы с глубоким уважением должен вспомнить эту борьбу мнений, B основе которой лежала сознательная и твердая вера в то, что только вышедший из рабства русский человек, призванный в качестве присяжного заседателя, поймет и свою роль и великодушно возлагаемые на него надежды. Имена Буцковского, Зарудного и Ровинского не могут, не должны быть забыты наравне с именами главных деятелей по выработке Положения 19 февраля 1861 г. - великого князя Константина Николаевича, Николая Милютина, князя Неркасского и Самарина и их вдохновительницы великой княгини Елены Павловны. Государственный совет принял почти все предложения, коренным образом изменявшие наш уголовный процесс, и умел разделить точку зрения сторонников суда присяжных.
Основные положения были переданы для разработки в особую редакционную комиссию под председательством государственного секретаря Буткова, двинувшего дело быстро, настойчиво и энергично. Поставленная вне зависимости от какого-либо ведомства, комиссия состояла из наиболее выдающихся судебных деятелей и ученых-юри- стов того времени. Уголовное отделение ее собиралось под председательством H. А. Буцковского, а одним из деятельных ее членов был будущий обер-прокурор уголовного кассационного департамента М. E. Ковалевский. Оба они были призваны по введении Судебных уставов в действие положить - первый в своих решениях и сочинениях, а второй в своих заключениях - практические основы кассационной деятельности, столь новой тогда и столь необходимой при том значении, которое приобретали формы и обряды уголовного процесса и правильное толкование закона при введении суда по внутреннему убеждению вообще, суда присяжных в особенности. Инженер по месту воспитания, учитель математики и бухгалтерии Буцков- ский, перейдя на службу в министерство юстиции, пытливым умом и с жаждою знаний погрузился в изучение иностранной юридической литературы и судебных учреждекшй и тут с особой ясностью увидел и понял все недостатки нашего уголовного процесса. Назначенный в начале пятидесятых годов на пост обер-прокурора одного из московских департаментов Сената, доставшийся ему по праву необыкновенного трудолюбия и выдающихся способностей, он на себе испытал косность и отсталость нашего процесса и трудность влития в его мертвящие формальные берега струи действительного правосудия. Ero трудам обязан Устав уголовного судопроизводства точною, сжатою редакциею своих статей, почти всецело усвоенною Государственным советом. Принимая оживленное участие в спорах по выработке тех или других положений кювого процессуального порядка, Буцковский взял на себя роль беспристрастного историка всех прений и изложил окончательные результаты их в блестяще составленной объяснительной записке к проекту Устава уголовного судопроизводства. Эта записка не только представляет замечательный историко-юриди- ческий труд, но и до сих пор не утратила зтачения и как превосходное изложение различных точек зрения на сущность процессуальных приемов и их внутренний смысл. Она служит также показателем светлого настроения, исполненного доверия к живой восприимчивости и способностям русского геарода, настроения, которым были проникнуты, даже расходясь в частностях, те, кому выпала счастливая доля работать над судебным законодательством с верою, что указания на его улучшения действительно войдут в жизнь, а не прозвучат лишь как vox clamantis in deserto h.. Работам комиссии в особенности содействовал своими записками и мнениями энергический и подвижный москов-
1 Г лас вопиющего в пустыне1 (лат.).}
334 ский губернский прокурор Д. А. Ровинский, глубокий знаток вародной жизни, свойств и вкусов русского человека, перестрадавший на опыте и в близком соприкосновении все темные стороны нашего суда, тюремного дела, полицейской «распорядительности» и генерал-губернаторского «усмотрения». Он виес в свои работы по судебному преобразованию не только богатый фактический материал, не только вдумчивость своего ума и чуткость своего сердца, но и настойчивое стремление коренным образом обновить и облагородить наш судебный строй, связав его со всем лучшим, что дало народному быту упразднение крепостного права.
Уголовное отделение в течение пяти с половиною месяцев имело 89 заседаний и 30 июня 1863 г. окончило свои загіятия. B занятиях этих оно шло шаг за шагом за статьями Основного положения, разрабатывая и развивая каждую из них в ряде новых постановлений, проникнутых почерпнутою из нее руководящей идеей. Ho был, впрочем, вопрос, который смущал членов уголовного отделения, не- смотрянаширотуих взглядов.Ониприветствовали упразднение системы предустановленных доказательств и замену ее внутренним убеждением судей. Однако крутой переход от заранее измеренных и взвешенных, по раз навсегда данному обязательному рецепту, доказательств к полному отсутствию каких-либо правил о последних казался им невозможным. Их смущал этот «прыжок в неизвестность», могущий, казалось им, подорвать уверенность в правосудном, в меру человеческого разумения, решении дел судьями и в особенности присяжными заседателями. B этом выражался не окончательно пережитый старый взгляд на силу доказательств, отразившийся в свое время и на ст. 8 Oc- HOBDbix положений, говорившей о «правилах, служащих руководством при определении вины или невинности подсудимых по внутреннему убеждению судей, основанному на совокупности обстоятельств, обнаруженных при производстве следствия». B комиссии возникли обширные прения и разногласия по вопросу о необходимости установления таких правил для оценки и определения силы доказательств. B конце концов все сошлись на том, что вводить эти правила в Устав уголовного судопроизводства не представляется оснований, но что, однако, необходимо составить обдуманный свод их, изложенный в особом Ha- стаѳлении, которое не стесняло бы совесть судей и присяжных в оправдании или обвинении подсудимого по внутреннему их убеждению, но служило бы лишь облегчением для соображевия ими обстоятельств дела. Поэтому, последовольно обостренных прений,уголовным отделением было выработано такое Наставление, которое должно было быть приложено к Уставу уголовного судопроизводства и содержать в себе правила о судебных доказательствах вообще и в частности о доказательствах посредством осмотра и удостоверения сведущих людей, о доказательствах посредством свидетелей и посредством улик, о письменных доказательствах и, наконец, о доказательствах, основанных на признании подсудимого. Государственный совет отверг, однако, эти правила, признав, что часть их относительно источника доказательства должна найти себе место в постановлениях, определяющих условия и порядок производства дел, оценка же силы и значения доказательств, в виде советов, преподаваемых присяжным, должна составить обязанность председательствующего судьи. Вследствие этого 71 статья Основных положений, говорящая о том, что председатель суда по окончании прений излагает вкратце существо дела и представленные в пользу и против обвиняемого доказательства, вылилась в 801 статью Уставауго- ловного судопроизводства, на основании которой председатель объясняет присяжным не только существенные обстоятельства дела и законы, относящиеся к определению свойства рассматриваемого преступного деяния, но и общие юридические основания к суждению о силе доказательств, приведенных против и в защиту подсудимого.
Из вопросов, возникавших в уголовном отделении и вызывавших характерные по содержанию и по принятому окончательному выводу разномыслия, наибольшего внимания заслуживают те, которые не были разъяснены в определенном смысле Основными положениями. Таковбыл вопрос об ограждении правильности содержания под стражей, нашедший себе окончательгіое разрешение в принятых Государственным советом статьях: 9, 10 и 11 Устава уголовного судопроизводства. Меньшинство членов находило, что ни судьям, ни прокурорам не может быть предоставлено ни в каком случае право освобождать арестантов независимо от производства дел о них. Ho большинство было иного взгляда. Оно находило, что всякое произвольное задержание кого-либо неподлежащею властью, равно и задержание в частном доме, сарае, подвале и вообще в ином месте, кроме тех, которые определены для этого по закону, составляет преступное насилие против личности граждан, почему обязанность пресекать подобное насилие должна лежатьбезразлично на каждомсудье или лицепро- курорскогонадзора, имеющем ктому возможность.Навоз- ражение, что нет надобности особо упоминать о пресечении преступного лишения свободы, так как обязавность такого пресечения лежит не только на всех должностных, но и на частных лицах, члены большинства отвечали, что «хотя по смыслу действующих законов на каждом частном лице действительно лежит обязанность пресекать преступления, но под влиянием различных условий обязанность эта почти никогда не осуществляется на практике. Всем известно равнодушие и даже отчуждение нашего общества в деле суда и полиции; всем известно, как трудно бывает приискать свидетелей преступления, так как всякий старается избежать неприятности быть привлеченным к суду и следствию. Если подобное уклонение проявляется в случаях важных и, так сказать, осязательных преступлений, тоего следует опасаться тем более вслучаяхнеправильного задержания, жестокого по своему существу, но не столь ужасного по своим внешним признакам. Притом нельзя не заметить, что под влиянием вековых злоупотреблений задержание частных лиц вне законного порядка сделалось у нас обыденным явлением, не возбуждающим ни особенного ропота, ни особенного негодования. До сей поры правом задержания пользовались не только всякая власть и всякое начальство, но и частные лица, занимавшие выгодное положение в обществе. Судебная реформа должна положить предел подобному произволу». Таков был затем вопрос о допущении защиты обвиняемых на предварительном следствии и о допущении гласности при производстве последнего. Комиссия нашла, что такая гласность представляется самым действительным средством в смысле ограждения лица, подвершегося преследованию, от злоупотреблений и увлечений следователя, - для явки нередко таких свидетелей, которые следователю и неизвестны, и, наконец, для устранения несправедливых нареканий на добросовестных следователей и для предупреждения возможности голословного отказа подсудимых от сделанного ими признания преступления. Впрочем, сама комиссия сознавала практическиезатруднения ипроцессуаль- ные неудобства, вызываемые этим предположением, ибо ею же проектировалось право следователя устранять гласность, когда это окажется необходимым, лишь отметив о побудительных к тому причинах в протоколе. Ввиду этого Государственному совету не представлялось затруднений совершенно устранить гласность при производстве предварительного следствия, и последующие карательные статьи нашего Уложения о наказаниях пошли еще дальше, воспретив, до судебного разбирательства, оглашение данных, добытых предварительным следствием. Допущение защиты обвиняемого в принципе было признано в комиссии необходимым, как одинаково полезное не только для привлеченного, но и для самого следователя. Ho в условиях допущения защитника мнения разделились. Одни находили, что допущение неограниченного выбора защитников может вредить успеху следствия, допустив вторжение в него злоупотреблений со стороны мелких ходатаев, не брезгающих никакими способами для сокрытия истины ради собственной выгоды. Поэтому защитниками могли бы быть лишь присяжные поверенные и мировые судьи. Другие предлагали уполномочить следователей на устранение тех защитников, которые будут ими признаны недостаточно благонадежными или навлекут на себя подозрениев противодействии к открытию истины, о чем должно быть объяснено в особом протоколе. Большинство находило, что никаких ограничений в выборе защитника и в установлении права следователя по личному усмотрению, трудно подлежащему проверке, устранять такового не должно быть и что поэтому обвиняемый, которому при самом начатии следствия объявляется о его праве иметь защитника, может выбрать каждое лицо, которому не воспрещено ходатайство по чужим делам. B подкрепление этого мнения приводилось оригинальное соображение о том, что в России менее, чем в какой-либо другой стране, можно опасаться вреда от защиты при следствии, так как и при старом порядке судопроизводства уже существовали зачатки защиты в виде депутатов от ведомств или сословий. Депутаты эти могли бы быть столь же опасны, как и предлагаемые на будущее время защитники, ибо они, как известно, назначаются далеко не всегда из самых благонадежных людей, однако практика не видела от них никакого вреда, а для одного из самых отдаленных краев России, населенного людьми, прошедшими, так сказать, через огонь и воду,
Сибирским комитетом было постановлено, что выбор депутата в Амурской области представляется тому лицу, интересы которого он должен защищать. Государственным советом, однако, не было разделено ни одно из этих трех мнений.
B связи с гласностью при производстве предваритель* ного следствия находится и вопрос о гласности, т. e. собственно о публичности судебных заседаний. Признавая эту публичность, согласно с указаниями ст. 7 Основных положений, за коренное начало нового судопроизводства, комиссия остановила свое внимание на случаях рассмотрения судом дел «о распространении вредных учений» и пришла к выводу, что и по делам этого рода никакое изъятие из коренного начала допускаемо быть не может. «Если бы суд,- рассуждала она, - служил первоначальным и вместе с тем единственным местом оглашения вредных учений, то гласное обсуждение преступлений этого рода действительно могло бы произвести некоторый соблазн в среде присутствующих лиц. Ho вредные учения подвергаются рассмотрению суда уже в то время, когда они успели более или менее проникнуть в общество двумя только возможными к тому путями - словесиою пропагандою или чрез печатное слово. Распространители их являются перед судом не для свѳег© торжества, но для обличения проповеданной ими лжи. Самым действительным оружием против вредных учений будет всегда не тщательное сокрытие их в тайне, а обличение здравою критикою. C этой точки зрения, приговор суда есть та же критика, но еще более влиятельная, так как она исходит от имени законной и всеми уважаемой власти, которая, порицая самое учение, вместе с тем определяет и ответственность лиц, его распространявших. Тайный суд способен только дать вредному учению большее, против действительности, значение. Он может совершенно неправильно навести на мысль, что общество страшится вредного учения и признает себя бессильным для гласного его обсуждения. Любопытство и стремление признать преследуемые теории являются только при келейном разбѳре этих преступлений. Поэтому надо отнять у них столь привлекательные и заманчивые атрибуты таинственности». Государственный совет в четырех пунктах ст. 620 и в ст. 1056 Устава уголовного судопроизводства разделил этот взгляд, подвергшийся впоследствии резкой критике и устранению практического его осуществления. He малое разногласие в комиссии возбуждал и порядок предания суду. Одни находили, что по делам, подлежащим суду присяжных заседателей, обвинительные акты прокурорского надзора могут быть обжалованы обвиняемым пред судебною палатою в случаях неточного изложения обстоятельств дела, неполноты следствия и непринятия во внимание законных причив к прекращению или приостановлению производства. Большинство считало возможным допустить предание суду черезпалату«лишь в тех сомнительных случаях, когда против обвиняемого нет положительных и явных улик, свидетельских показаний, письменных доказательств и собственного признания». Против этого мнения, отзывавшегося устарелым взглядом на доказательства и чрезмерно вводившим субъективный элемент в обсуждение необходимости предания суду, высказалось 14 членов комиссии, предлагавших ту редакцию, которая и была принята в виде 518 статьи Устава уголовного судопроизводства Государственным советом. B смысле понятной неприемлемости мнений, высказанных в редакционной комиссии, можно отметить, например, предложение установить для совещания присяжных заседателей правило о склонении ими своих мнений к единогласному решению C тем, что в случае разногласия они остаются в комнате, назначенной для совещаний, не менее двух часов, и если затем разномыслие не устранится, то вопросы, предложенные им, разрешаются по большинствуголосов, - нонельзя не остановиться с сожалением на том, что Государственный совет отверг соображения комиссии об отмене публичного исполнения приговора над подсудимыми, присужденными к уголовным наказаниям, основанные на замечаниях, сделанных Буцковским. Обряд всенародного поезда осужденного на площадь, для выслушивавия приговора у позорногостолба,представлялсяемубесплодною и бесцельною жестокостью, утрачивающею всякое значение со введением публичности и торжественности обрядов производства суда. «Составляя только окончание той драмы, которая происходила на суде публично, - говорил он, - обряд позорной казни представит народу одно праздное зрелище, без всякого поучительного значения. Мало того, после потери своего устрашающего характера, обряд этот может подействовать даже вредно на массу народонаселения, представляя ей позор как бы единственным наказанием за тяжкие злодеяния. Конечно, чем менее подавлено в осужденном нравственное чувство, чем менее он преступник, по ремеслу, тем положение его при исполнении обряда казни будет мучительнее. Ho для тех осужденных, которые при совершении своих преступлений или руководились одними животными побуждениями, или успели убить в себе всякое нравственное чувство, позорный обряд не имеет никакого значения. Таким образом, этот обряд отягощает участь только тех осужденных, которых нравственные силы будут и без того глубоко потрясены публичным исследованием на суде их вины и для которых, таким образом, вопреки справедливости наказание окажется более чувствительным». Доводы эти не могли, однако, убедить Государственный совет, и обряд публичной казни для лишенных всех прав состояния продолжал существовать до восьмидесятых годов, когда, наконец, была вполне признана его тягостіэая ненѵжность и карательная бесцельность.
Проект Устава уголовного судопроизводства в том виде, в каком он вышел из редакционной комиссии, был проникнут тремя началами, проходившими красною нитью чрез все его постановления и рассуждения, положенные в их основание. Одно из них - отврагцение к старому порядку суда, подлежащему отмене, и боязнь даже в каких- нибудь подробностях вернуться к нему или напомнить о нем. Другое-как уже было указано-довериекумствен- ной и нравственной восприимчивости русского народа, гарантировавшей, в глазах созидателей Судебных уставов, практическую осуществимость многих новшеств, за которыми не было предшествующего жизненного опыта и которые не только стояли в несоответствиисобщим направлением и методами деятельности других органов управления, но и шли с ними вразрез, и, наконец, третье - желание как можно прочнее обеспечить личность обвиняемого и подсудимого от произвола и единоличного усмотрения. Как пример последней особенности можно привести сделанное в комиссии предложение не давать мировому судье права постановления окончательного приговора в случаях присуждения к аресту. «Предоставление мировому судье,- говорилось в этом предложении, - назначать арест окон? чательными приговорами предает всех без различия обви? йяемых из жителей его участка безграничномупроизволуи сделает самого еудью предметом всеобщей ненависти и негодования, вместо того уважения, которое он без сомнения приобретает, если деятельность его будет поставлена в за-
конные и приличные ей пределы. Ho главная причина, почему арест не может быть налагаем безотчетвыми и бесконтрольными окончательными приговорами одноличного судьи, заключается в действительной сущности ареста. Арест есть лишение свободы - величайшего блага каждого гражданина, рапоряжение которым нельзя предоставить одноличному мировому судье, способному, как всякий человек, увлекаться и страстями, и пристрастиями. B случае несправедливости этого наказания уже невозможно вознаградить сделанное им зло. Арест есть вычет из жизни, пополнить который не в состоянии никакая сила человеческая. Представлять такое безвозвратное неисправимое наказание произволу одного судьи - нет никакой возможности. Распоряжение им может быть представлено только суду коллегиальному, но никак ие одному судье. Граждан- ская свобода - такое великое право, которое должно быть ограждено самыми действительными гарантиями». Восторженная уверенность работников редакционной комиссии в бесповоротном наступлении лучших времен и вызываемая- ею разносторонность и успешность их труда имели очень мало общего с обычными приемами многих последующих ведомственных комиссий и совещаний, ленивая и безуча- стливая работа которых, чуткая лишь к вожделениям начальств, если и оживлялась иногда, то не сознанием необходимости осуществления того, что должно быть выработано, а столкновением личных самолюбий. K Государственному совету могло быть и по бюрократическому его навыку и по возрасту его членов применено изречение Пушкина о старости, которая «ходит осторожноиподозри- тельно глядит». От него, конечно, нельзя было ожидать того приподнятого настроения, которое царило в комиссии. Вследствие этого предположения проекта подверглись некоторым существенным изменениям. Если редакционная комиссия, заключая свои работы, имела пред собою одну лишь картину будущего суда в России, то "Государственный совет видел картину современного ему политического и административного строя, далеко еще не обновленного во всех своих частях, между которыми, например, отсутствовали еще только намеченные земское и городское положения. Отсюда проистекла, между прочим, окончательная редакция примечания к ст. 1 Устава уголовного судопроизводства, принятая Государственным советом «для избежания недоразумений». Отсюда же явился и особый по*
рядок судебных преследований против должностных лиц, обвиняемых в преступлениях по службе, а вместо намеченного общего порядка их ответственности, а также ограничение подсудности суду присяжных, изъявшее из его ведения дела о государственных преступлениях.
Выработка Судебных уставов и основанная на них су- дебная реформа были встречены обществом и печатью без различия направлений с живым интересом и безусловным сочувствием. Казалось, что после всех вопиющих недостатков старого суда лишь подьячие и прочий приказный люд, кормившийся от этих недостатков, могут быть недовольны упразднением прежних судебных порядков и заменою их новыми. Вскоре, однако, обнаружилось, что признаваемые теоретически безупречными Судебные уставы в их практическом применении вызывают против себя ряд нареканий, сначала единичных и несмелых, а с течением времени настойчивых и громогласных. Образовалась постепенно группа лиц, «потерпевших от нового суда». Одних из них возмущала гласность судебного производства, столь интересная по отношению к другим и столь нежелательная и тягостная по отношению к себе; другие не могли примириться с равноправностью пред судом в ее действительном осуществлении; третьи не в состоянии были усвоить себе идею кассации и понять, как можно отменять приговор или решение, не входя в рассмотрение существа дела; затем были и такие, которых по разным причинам раздражало то, что недавних невидных чиновников, услужливо допускавших брезгливо-фамильярное с собою обращение, заменили люди высшего образования с чувством не только собственного достоинства, но и достоинства носимого ими звания и присвоенной им власти. Наконец, и в разных ведомствах с завистливым недовольством смотрели на права и преимущества лиц судебного ведомства. Одновременно с этим в правящих кругах с трудом освоивались с гарантиями личности по Уставу уголовного судопроизводства- и со свободою внутреннего убеждения представителей общественной совести, диктовавшей им решения, иногда шедшие вразрез с твердо намеченною в обвинительном акте виновностью под влиянием непосредственно вынесенных ими из судебного разбирательства впечатлений и убеждений. Несменяемость судей, безответственность присяжных за свои решения и последовательно проведенное в Судебных уставах отделение судебной власти от административной - все это, при наличности старого бюрократического устройства, порядков и приемов местного управления, создавало из Судебных уставов нечто чуждое привычному и обычному ходу вещей. B этом смысле Судебные уставы являлись похожими на то, что у римлян называлось «insula, in fluminae nata» h.. Устав гражданского судопроизводства по самому существу своему возбуждал меньше нареканий; Учреждение судебных установлений уже гораздо чаще вызывало указание на несоответствие его с условиями и основами освященного временем государственного устройства. Ho особо тернистый путь предстоял Уставу уголовного судопроизводства. Ему, во главе недовольных новым судом, старался наносить удары, обобщая единичные случаи в органическое явление, влиятельный московский публицист, из недавнего теоретического друга Судебных уставов ставший их страстным практическим противником. Ему принадлежали выражения: «судебная республика», «суд улицы», «антиправительствующий Сенат», которыми он пытался заклеймить совокупность судебных деятелей, суд присяжных заседателей и уголовный кассационный департамент Правительствующего Сената. Таким образом сложилась по отношению к уголовному суду по Судебным уставам та своеобразная бухгалтерия, на основании которой в пассив уголовного суда преувеличенно крупным шрифтом стали вписываться промахи и неизбежные во всяком деле рук человеческихошибки и недостатки, а в актив ровно ничего не писалось, несмотря на блестящие и невозможные при прежнем судебном строе примеры истинного и нелицемерного правосудия. Ko внозь созданным учреждениям и к их представителям были предъявлены самые чрезмерные требования непогрешимости не только по существу, HO и по форме, не только в ходе дел, но и в обиходе взаимоотношений. Отсутствие опыта стало признаваться грубою ошибкою или сознательным нарушением, неизбежное разногласие-тенденциозностью, действительные, хотя и естественные в новом деле, промахи - преступлением.
Судебные уставы были выработаны не для пустого пространства: они были созданы требованием самой жизни, к ее потребностям они и должны были применяться. B основу многого в них, как уже было замечено " выше, были вложены широкие и твердые упования, но не предшествующий опыт за невозможностью его получения и проверки. Поэтому обнаружение некоторых частичных недостатков в этих Уставах было не только возможно, но и неизбежно. Считать их какою-то окаменелостью, застывшею в своей неподвижности, считать каждую статыо в них за нечто непогрешимое и незыблемое, хотя бы оно шло и вразрез с указаниями жизни - невозможно. Добросовестная критика частностей могла только содействовать внедрению в общественный и государственный уклад тех общих начал, которые были заложены в фундаменте Уставов. Ho результаты такой критики могли быть благотворны лишь при соблюдении уважения и внимания к трудам и заветам составителей Судебных уставов, с безусловным сохранением во всем новом и изменяемом начал истинного правосудия и возвышающей последние человечности. K сожалению, это далеко не всегда было соблюдаемо при тех законодательных мерах, которыми вносились поправки и дополнения в Учреждение судебных установлений и главным образом в Устав уголовного судопроизводства. Эти меры, а также и некоторые проекты таковых, бывшие близкими к осуществлению, распадаются на улучшения, на изменения и на искажения того, что было торжественно провозглашено 20 ноября 1864 г.
K первой категории, т. e. к исправлению, можно в виде примера отнести, во-первых, закон 2 июня 1897 г. об ответственности несовершеннолетних, направленный к тому, чтобы производство суда относительно недостигших полной умственной и физической зрелости происходило в условиях и обстановке, соответствующих особенностям возраста обвиняемых и не могущих оказать на них неблагоприятного влияния; во-вторых, изложение 523 статьи Устава уголовного судопроизводства в смысле предложения прокурором всех заключений о приостановлении или прекращении следствий в окружной суд с правом обжалования по статьям 5281, 5282, 5283 постановлений суда о прекращении дела потерпевшими от преступления и с предоставлением судебной палате, согласно ст. 5291, права требовать к своему рассмотрению дело, по которому последовало прекращение или приостановление следствия, независимо от жалобы потерпевшего лица, чем устранена перегрузка обвинительной камеры и медлевность производства по прекращению следствий в обширных судебных округах без ущерба для правосудия; в-третъих, уничтожение заявления неудовольствия на приговоры мировых судей, представлявшего излишнюю и нецелесообразную обрядность при обжаловании приговоров; в-четвертых, установление произнесения обер-прокурором уголовіюго кассационного департамента своего заключения по кассационным жалобам и протестам после объяснений участвующих в деле,анедотаковых,как было постановлено в 991статье Устава уголовного судопроизводства, чем точно разграничена деятельность прокурора-обвинителя от его роли юрисконсульта и толкователя закона в мировом съезде и в кассационном суде и исправлен неправильный взгляд составителей Судебных уставов на положение и задачи обер- прокурора уголовного кассационного департамента; в-пятых, ограничение права отвода присяжных заседателей как обвинителе?л, так и подсудимым тремя с каждой стороны, чем устранялось искусственное образование состава присяжных заседателей по делу беспричинным отводом нередко полезных для истинного правосудия сил; в-шестых9 устранение из числа присяжных заседателей, согласно ст. 82 Учреждения судебных установлений лиц, впавших в крайнюю бедность или находящихся в услужении в качестве домашней прислуги; в-седъмых, ряд улучшений как в составе комиссий по составлению списков присяжных заседателей, так и в порядке действий таковых; в-восъмых9 введение привода присяжных заседателей к присяге и объяснения им их прав и обязанностей лишь единожды пред открытием каждого периода заседаний с их участием вместо исполнения этих обрядов по каждому делу, лишавшего присягу ее торжественной значительности и обращавшего объяснения председателя в бесплодное повторение одного и того же и т. д.
Как на примеры изменений, существенно влиявших на конструкцию, соотношение и устойчивость отдельных частей Устава уголовного судопроизводства, можно указать прежде всего на ряд последовательных сокращений подсудности присяжным заседателям дел по преступлениям должности, против порядка управления, против лесной стражи, против пользования телеграфом, дел о злоупотреблениях должностных лиц общественных и частных банков, о двоебрачии, об убийстве и покушении на убийство, атак- же насильственных действиях против должностных лиц при исполнении или по поводу исполнения ими служебных обязанностей и, наконец, дел о выделке и хранении взрывчатых веществ - и на передачу этих дел суду судебной палаты с участием сословных представителей, причем последовательно было признано, что предварительное следствие и обряд предания суду не представляются безуслов? но обязательными. Затем существенным измеьзением постановлений о публичности заседаний явились дополнения к ст. 620, расширившей случаи закрытия дверей заседаний, с предоставлением суду и министру юстиции делать распоряжения об устранении публичности в ряде случаев, не предусмотренных составителями Судебных уставов, примем, как показала практика, в признание таких случаев в отдельных делах нередко и чрезмерно вносился субъективный взгляд под влиянием «злобы дня» или внесудебных соображений. Нельзя отнести к улучшениям Устава уголовного судопроизводства и разделения в 1877 году уголовного кассационного департамента на отделения. Это разделение, вместе с установлением залога, хотя несколько и разгрузило Сенат, обремененный делами, но создало на практике возможность обхода принципиальных вопросов и нередкие случаи несогласованности в разъяснениях различных отделений, колебавшие начало единства кассационной деятельности.
Едва ли нужно затем говорить о серьезном значении таких изменений в Уставе уголовного судопроизводства и в Учреждении судебных установлений, каковы: постановления о суде* по государственным преступлениям, коренным образом изменившие порядок производства дел по этим преступлениям и предварительного исследования последних, начиная с закона 19 мая 1871 г., придавшего дознанию чинов жандармской полиции значение следственных актов; отмена права Правительствующего Сената на окончательное возбуждение уголовного преследования против губернаторов и подчинение его по этому предмету определений рассмотрению Комитета министров (ныне Совета министров); постепенное изменение статей 575 и 576 Устава уголовного судопроизводства,по- ставившее вызов свидетелей со стороны обвиняемого B полную зависимость от усмотрения и личных, могущих быть предвзятыми, взглядов суда и т. п. Сюда же надо отнести те изменения Судебных уставов, которые последовали при применении их к окраинам, к Сибири и нашим среднеазиатским владения?л. Подробный разбор этих изменений покажет в своем месте, насколько таковые вьізыва- лись действительными бытовыми особенностями края и насколько основанием для них послужили временные соображения политического характера.
Переходя к области искажений Судебных уставов, приходится отметить прежде всего то, что не могло не повлиять на независимость и самостоятельность деятельности судебного следователя, которые составители Судебных уставов старались обеспечить, представив ему наравне с судьями несменяемость. B первые же годы введения в действие Судебных уставов эта несменяемость следователей была фактически отменена тем, что министерство юстиции, вместо соблюдения установленного порядка в назначении на должность следователей, стало командировать к исполнению таковой причисленных к нему чиновников. Если эта мера отчасти может быть объяснена недостатком на первое время в опытных людях и опасением сознательных и бессознательных упущений и нарушений с их стороны, то со времени введения судебной реформы во всех округах Европейской России, создавшего прочную школу для судебных деятелей, и с изданием закона 1885 года, создавшего Верховный дисциплинарный суд, для такого упразднения созданного Судебными уставами положения судебных следователей нет уже никакого основания. Учреждение земских начальников в 1889 году нанесло сильнейший удар тому началу отделения судебной власти от административной, о котором так настойчиво заботились составители Судебных уставов, признавая необходимость строго разграничивать административные взгляды, политические соображения и начальственные распоряжения от стремления к правосудию и от работы судейской совести, которая предписывает сообразоваться не с тем, что надо предупреждать вообще, а с тем, что надо обсудить по конкретным, наличным обстоятельствам. Почти совершенное упразднение мирового института, вызванное учреждением земских гэачальников, повело и к упрощению порядка судебно-мирового разбирательства, начертанного Уставом уголовного судопроизводства, а знаменитая ст. 61 Положения о земских начальниках ввела в судебную практику последних приемы, ничего общего с судебным разбирательством не имеющие. Это Положение, создавшее в лице губернских присутствий ряд весьма пестрых по составу кассационных инстанций, глубоко нарушило начало единства кассационной практики, открыв широкое поле для своеобразных ме-
CTHbix толкований карательных и процессуальных законов. Через несколько лет после введения земских начальников, призванных осуществлять собою близкую к народу юстицию, находясь в то же время в полной зависимости от органов администрации, была, по докладу министра юстиции
H. В. Муравьева, образована комиссия о пересмотре законоположений по судебной части. Открытая и закрытая широковещательными речами своего председателя и организованная в весьма широком масштабе, комиссия эта, внося в Судебные уставы некоторые мелочные изменения, по отношению к Учреждению судебных установлений И B особенности к Уставу уголовного судопроизводства вступила на путь искажения Судебных уставов. Bo всеподданнейшем докладе об учреждении комиссии было высказано, что отделение суда от администрации и неудачно формулированное начало судейской несменяемости имели своим последствием ошибочный взгляд на незыблемость правительственного направления суда и судебного ведомства и на намерение законодателя поставить представителей судебной власти в особое исключительное положение в ряду прочих правительственных органов. B развитиеэтихвзгля- дов Муравьева судебная власть земского начальника была всецело сохранена в обширном проекте «упорядочения» суда, составленном комиссией под его председательством, несмотря на согласие министра внутренних дел на освобождение земских начальников от судебных функций; кассационный суд предполагалось окончательно лишить единства, передав пересмотр решений не обладающих несменяемостью участковых судей, которыми должны были быть заменены городские и немногие из уцелевших мировых судей, в судебные палаты; предварительное следствие было решено передать в руки полиции, шагнув таким образом далеко казад не только за Судебные уставы, но и за Наказ судебным следователям 1860 года; предположена отмена апелляционного производства и, наконец, быливсе- мерио намечены такие ограничения в правах и преимуществах лиц судебного ведомства, которые сводили их во многих отношениях к служебному уровню заурядных чиновников. Вместе с тем, без всякого реального повода, был «взят под сомнение» суд присяжных, несмотря на TO, что в состоявшемся в 1895 году совещании старших председателей и прокуроров судебных палат огромным большинством этот суд был признан «судом жизненным, имеющим облагораживающее влияние на народную нравственность, служащим проводником народного правосознания и долженствующим не отойти в область преданий, а укрепиться в нашей жизни».
Суд присяжных был всегда предметом периодических нападений со стороны некоторой части печати и тех общественных кругов, поспешность осуждений которыми этого суда не оправдывалась ни знанием процесса вообще, ни знакомством с действительными обстоятельствами судебного разбирательства по делу, приводившему их подчас в совершенно невежественное негодование. Отрывочные газетные отчеты, сокращенные и искаженные речи сторон, собственные измышления досужих репортеров с напускным и лицемерным негодованием создавали в негодующих взгляд на необходимость такого приговора, который шел бы вразрез с тем, что изучили, перечувствовали, а иногда и перестрадали присяжные, когда перед ними прошла живая летопись дела в лице свидетелей и самих подсудимых. Между тем судить о правильности ответа присяжных может лишь тот, кто непрерывно присутствовал в заседании и кто знает, что в ответе на вопрос о виновности содержится не одно признание события преступления, HO и признание нравственной ответственности подсудимого, нередко поставленного в тяжкие,житейские условия и так или иначе уже искупившего свою вину. Поэтому если бывают решения присяжных, с которым присутствовавший на суде опытный судебный деятель и не сможет согласиться, то im Grossen und Ganzen1 нет таких решений, кажущихся неправильными, которых нельзя бы было понять и объяснить рядом доступных пониманию причин. Поэтому не об отмене суда присяжных, а об усовершенствовании условий, в которые он поставлен, следует позаботиться тем, кому дорого жизненное, а не формальное отправление правосудия. Несомненно, что суд присяжных, как и всякий суд, отражает на себе недостатки общества, среди которого он действует и из недр которого он исходит, но недостатки эти в значительной мере искупаются безусловной независимостью этого суда, чуждого служебным расчетам и честолюбию, - могущею давать простор чувству христианского милосердия, которое вполне искупаетто,вовся- ком случае, небольшое число оправдательных приговоров, которые подсказаны этим чувством, но идут вразрез с формальными требованиями закона. Притом состав присяжных заседателей на практике, благодаря небрежному, а иногда и слишком любезному составлению списков, являет собою почти постоянно не то фактическое единение представителей разных слоев общества, которое наметили составители Судебных уставов, а собрание людей, которым не удалось по их служебному положению или по каким- либо другим причинам избежать внесения их в списки. B то время, когда крестьяне безропотно несут обязанности присяжного заседателя и по-своему стараются свято исполнить свой долг, лица привилегированных сословий и в особенности чиновники спешат представлять в суд фиктив-, ные свидетельства о болезни и не менее фиктивные заявления начальства о служебных командировках. B этом отношении характерно, например, то, чтоІбиюлянастоящего года 14 присяжных из 33, явившихся в Петербургский окружной суд к р>ачалу новой сессии, ходатайствовали об освобождении их, представив 13 свидетельств начальства о неотложных служебных занятиях и командировках и 1 свидетельство о болезни. B общие списки присяжных комиссиями в усиленном составе, согласно 99 статье Учреждения судебных установлений, нередко одни и те же лица из несостоятельных крестьян вносятся по несколько лет сряду и в то же время вовсе не попадают лица дворянского или купеческого сословия, удовлетворяющие всем условиям избрания. Бывают случаи, что в эти списки вносятся лишенные прав состояния или далеко перешедшие за установленный законом 70-летний возраст. При этом отсутствие всякого материального вознаграждения тяжело отзывается на оторванных от обычных занятий и не имеющих обеспеченных средств. Ha это в конце шестидесятых годов обратили внимание многие земства и стали выдавать кре- стьянам-присяжным небольшое пособие на время пребывания их в городе. Ho скрытые недоброжелатели суда присяжных начали вопить о том, что исполнение судейских обязанностей обывателями не есть повинность, а дорогое право, вознаграждение за пользование которым извратило бы его существо. Этот взгляд бездушного формализма был, к сожалению, разделен первым департаментом Сената, который нашел необходимым воспретить земствам такие выдачи, ибо они могут заботиться исключительно «о хозяйственных нуждах и пользах», причем было позабыто, что на земстве лежат расходы на народное образование и народное здравие, а также выдача содержания мировым судьям.
От присяжных, как от людей практической, а не кабинетной жизни, нельзя требовать, чтобы они замкнулись в оценку подлежащего их рассмотрению события без всякого заглядывания вперед и оглядки назад. Сам закон, давая им право признавать подсудимого заслуживающим снисхождения по обстоятельствам дела, тем самым заставляет их вглядеться и вдуматься в главное обстоятельство дела - в самого подсудимого, т. e. в то преступное состояние, которое заменило у современных криминалистов отжившее понятие о злой воле. He винить их следует за TO, что они, быть может иногда и бессознательно, возбуждают в своей совести вопросы уголовной политики и не стоят на почве, харзкте- ризуемой словами «fiat justitia!» и «dura Iex sed lex». K их решениям законодатель должен приглядываться и прислушиваться, почерпая полезные для себя указания на то, как иные карательные узаконения идут вразрез с народным или общественным правосознанием. Иногда законодатель это делал и у нас: такова была, например, коррекционали- зация некоторых паспортных преступлений, вызванная тем, что «потерпевшая от преступления паспортная система» не находила себе достаточной защиты у присяжных, сознававших ее недостатки и нередко видевших в подсудимом ее житейскую жертву. K сожалению, по этому пути законодатель идет редко, предпочитая ограничение области действия присяжных прислушиванию к их голосу и принятию соответственных мер. Притом присяжных заседателей до последнего времени держали в искусственном неведении о карательных результатах их решений, отдавая их тем самым на жертву ложных и иногда недобросовестных толкований закона и ошибочных собственных представлений
0 строгости грозящего подсудимому наказания, чему в значительной степени способствовало сохранение сословной подсудности за кражи и мошенничества. Вместе с тем длительное производство предварительных следствий с неизбежным заключением под стражу большинства обвиняемых, отсиживавших до суда многие месяцы предварительного ареста в качестве меры пресечения, приводило присяжных к мысли, что подсудимый уже понес достаточное наказа- юче, а дальнейшее пребывание его в общих камерах большинства наших тюрем - в этой школе взаимного обучения праздности, пороку, разврату и преступлению - представлялось им лишенным всякой цели в нравственном и исправительном отношении. Неоднократные и многочисленные заявления присяжных судуонеобходимости ускорить следствие, сократить случаи предварительного ареста и заменить тюрьмы работными домами с принудительным трудом или земледельческими карательными колониями служат лучшим доказательством живого и сознательного отношения их к своему делу и того, где лежит «корень зла» их оправдательных приговоров иногда при собственном признании обвиняемого.
У лучшение форм процесса, связанное с господствующим в нем началом внутреннего убеждения, в противупо- ложность теории формальных доказательств неминуемо выдвигает, как уже сказано, пред представителями общественной совести наряду с событием нарушения закона и личность самого нарушителя. B благородном стремлении оградить права этой личности и избежать осуждения больного или недоразвитого человека под видом преступного представители положительной науки и главным образом психиатрии и невропатологии доходят до крайних пределов, против которых протестуют не только логика жизни, но подчас и требования нравственности. Из понятия о болезни воли создалось новейшее учение о неврастении, которое, захватывая мьюжество случаев проявления слабости воли, доведено некоторыми до установления совершенно немыслимых проявлений невменяемости, вроде folie du do- ute, belanofobia (боязнь булавок), антививисекционизма и болезненной наклонности к опрятности. Болезнь характера вызвала сначала учение английских врачей о moral insanity , а потом явилась психопатия, которая разлилась такою безбрежной рекой, что сами психиатры силятся теперь направить ее в русло определенных душевных болезней и, так сказать, урегулировать ее разлив. Наследственность, несомненно существующая, но в большинстве случаев лишь как почва для дурных влияний среды и неблагоприятных обстоятельств, лишь как эвентуальный фактор преступления, рассматриваемая с предвзятой односторонностью и с чрезвычайными обобщениями, привела к мысли об атавизме, в силу которой современное человечество будто бы з,аключает в себе огромное количество людей (до 40% всех обвиняемых) с морелевскими ушами и гутчинсоновскими зубами, седлообразным небом, нечувствительностью к внешним страданиям, татуировкою, оригинальным почерком, странным способомвыраженийит.д., представляющих собою запоздалое одичание. Установив таким образом произвольный, по совокупности далеко не точно исследованных признаков, тип человекозверя, в действительности и физически и нравственно отличающегося от дикаря, возвращение к которому в нем иногда хотят видеть, иногда некоторые эксперты, вызываемые в суд по делам, возбуждающим особое общественное внимание, поселяют в присяжных заседателях тягостные для их совести сомнения, недостаточно умело рассеиваемые представителями обвинения, почти всегда более чем слабоподготовленными по части судебной медицины и учения о душевных болезнях. Наконец, при оценке решений присяжных заседателей, порицаемых за их неправильность, не следует упускать из виду, во-первых, слабое развитие у нас председательских руководящих напутствий присяжным и частую бесцветность их содержания, нередко одностороннего и чуждого главной цели напутствия - оценки силы доказательств; и во-вторых, целого ряда кассационных решений, которыми, в громких процессах, установлены: бездеятельность председательствующих по устранению страстных и противоречащих задачам судебных прений выходок сторон, влияющих на душевное равновесие присяжных, - переполнение судебного следствия данными и обстоятельствами, не имеющими отношения к делу и нарушающими, отвлекая внимание присяжных в сторону, правильную уголовную перспективу, и, наконец, неправильная постановка вопросов, не соответствующая существу предъявленного обвинения. Поэтому надлежит признать, что окончательный вывод совещания таких сведущих лиц, как старшие председатели и прокуроры судебных палат, указавшихпри- том совершенно определенно на необходимые меры к устранению условий, неблагоприятно влияющих на деятельность присяжных, должен был в глазах комиссии Муравьева, окончательно решив вопрос о дальнейшем существовании этой формы суда, лишь определить дальнейшую задачура- бот комиссии для устранения указанных условий. Однако вопреки этому вопрос об удержании суда присяжных в нашем судоустройстве был в 1896 году вновь поднят председателем комиссии, причем этому предшествовала ожесточенная травля этой формы суда в статьях разных авторов, помещенных в официальном органе министерства юстиции и вызвавших строгую и заслуженную отповедь в брошюре Джаншиева «Суд над судом присяжных» и в специально посвященном этому вопросу заседании Юридического общества при Петербургском университете. B окончательном выводе своем комиссия, после того, как в ее заседании автор наиболее запальчивой статьи против суда присяжных И. П. Закревский, бывший в прежние годы его горячим сторонником, заявил, что нападения его были лишь теоретического свойства, признала необходимым удержать суд присяжных и даже ввести таковых «особого состава» по некоторым делам взамен сословных представителей. Работы комиссии, служившие показателем разрушительной тенденции по отношению к Уставу уголовного судопроизводства, вызвавшие сильные возражения со стороны министерства внутреьмшх дел и финансов, не получили, к счастью, окончательной законодательной санкции, так как при введении обновленного строя были возвращены из Государственного совета старого устройства в министерство юстиции и ныне в существенных своих частях requiescant in расе k
За время существования наших законодательных палат министерство юстиции вновь вступило в известной степени на путь улучшения Устава уголовного судопроизводства, внеся в Государственную думу и проведя через нее и Государственный совет проект закона о разрешении объяснять присяжным заседателям угрожающее подсудимому наказание, чем, наконец, устранена вредная для правосудия «игра в прятки» с судьями, решающими вопрос о виновности. Еще большее значение имеет закон о местном суде и о введении его в действие, восстановивший звание выборного мирового судьи и отменивший судебные функ? ции земских начальников. Если вследствие взаимных уступок и компромиссов между противуположными взглядами и направлениями закон этот и не представляет желательной цельности, то во всяком случае он составляет отрадный шаг вперед по отношению к нашему уголовному суду, возвращающий его в то русло, которое было намечено и углублено составителями Судебных уставов. Третий законопроект- об изменении порядка производства дел о преступных деяниях по службе и о вознаграждении за вред и убытки, причивенные неправильными действиями должностных лиц, встреченный весьма сочувственно Государственной думой, подвергся в Государственном совете значительным изменениям, умаляющим его практическое значение. Ho тем не менее введение большой самодеятельности прокуратуры и условий, значительно ускоряющих производство дел и облегчающих разрешение пререканий, является значительным улучшением того отдела Устава уголовного судопроизводства, в котором при составлении Судебных уставов были сделаны наибольшие уступки бюрократическому строю административных управлений.Пре- дшя в Государственном совете по поводу предположенияо передаче дел о преступлениях по должности OT сословных представителей к присяжным заседателям, всесторонне развитого министром юстиции, но не нашедшего поддержки у большинства, выяснили еще раз неосновательность упреков присяжным заседателям за чрезмерное количество постановляемых ими оправдательных приговоров, указанную еще совещанием старших председателей и прокуроров палат в 1894 году, когда было отмечено, что с 1883 года в течение десяти лет замечалось постепенное, но неуклонное увеличение обвинительных приговоров, постановляемых присяжными, и уменьшение таковых, постановляемых окружным судом без участия присяжных заседателей, причем среднему числу 68% обвинительных приговоров, постановляемых судебными палатами с участием сословных представителей, соответствовали 65% обвинительных приговоров в суде присяжных. Это соотношение сохранилось и до настоящего времени, причем разницею в 3% не искупается громоздкость суда с сословными представителями, крайне неудобная для сторон и свидетелей и очень дорого стоящая, так как бывали случаи, когда судебные издержки, принятые на счет казны, по одному делу доходили до 1600, а по другому даже до 6000 руб. B сущности этот суд по своему составу, по равнодушному отношению к делу сословных представителей, стремящихся K замещению себя в порядке обратной постепенности совершенно неподходящими лицами, и подавляемых большинством коронного элемента, представляет из себя не что иное, как обыкновенный суд без присяжных заседателей, которому, однако, подсудны дела первостепенной важности, изъятые от присяжных заседателей. Из этой же области улучшения Устава уголовного судопроизводства намечен, но еще не получил окончательного законодательного разрешения вопрос о вознаграждении присяжных заседателей за исполнение ими их обязанностей, благодаря чему - надо надеяться - прекратится злорадное «покиваниеглав» на крайне редкие и исключительные случаи так называемого подкупа присяжных заседателей, вызываемого их тягостным материальным положением, причем, например, за 15-летний период с 1880 по 1895 год, оказывалось признанных виновными около тридцати человек из более чем миллиона состоявших в комплектах присяжных.
Ha скромном торжестве, в Петербурге, которым тесный кружок юристов отпраздновал 20 ноября 1889 г. 25-летие издания Судебных уставов, один из участников в их составлении, много положивший ума и таланта в их приложении в жизни, В. Д. Спасович, вспоминая прошлое, сравнил эти Уставы в их девственной неприкосновенности с Афродитой, вышедшей из пены морской. Скоро минет 50 лет с 20 ноября 1864 г.... Гармонические черты богини изменились, чело ее покрыли морщины - плод горьких утрат и тяжелых испытаний, но для тех, кто ее узнал полвека назад, кто с любовью и тревогой следил за ее жизненньШ путем, ее внутреняя красота осталась неизменной, и в душе их живет вера, что все наносное, временное, случайное, вызванное «злобой дня» и служащее последней, при дальнейшем развитии русской правовой жизни «спадет ветхой чешуей», открыв неувядающие черты первоначального образа.
Состязательное начало в процессе выдвигает, как необходимых помощников судьи в исследовании истины - обвинителя и защитника, совокупными усилиями которых освещаются разные и противоположные стороны дела и облегчается оценка его подробностей. B огромном большинстве случаев представителем обвинения является прокурор. Вводя в России заимствованный с Запада институт государственных обвинителей, составители Судебных уставов стояли пред трудною задачей, давно преодоленною законодательством и практикою большинства культурных государств Европы. Предстояло создать должностное лицо, несущее новые, необычные обязанности и действующее не в тиши «присутствия», а в обстановке публичного столкновения и обмена взглядов, и действующее, притом, неведомым дотоле оружием - живым словом. B судебном строе старого устройства была прекрасная должность губернского прокурора, наследие петровских времен и одна из лучших принадлежностей екатерининских учреждений, и должность эта, при всей своей полезности, к сожалению, недостаточно сознанной при поспешном ее упразднении, не представляла, однако, элементов для выработки обвинительных приемов. «Блюститель закона» и «царское око», охранитель интересов казны и частных лиц в случаях учреждения над ними опек, ходатай за арестантов и наблюдатель за содержанием их «без употребления орудий, законом воспрещенных», возбудитель безгласных дел и внимательный «читатель» определений всех присутственных мест, находившийся в прямых сношениях с министерством юстиции, губернский прокурор по существу своих прав и обязанностей был представитель центральной правительственной власти, вдвинутый в среду местного управления.
Ho во всей его многообразной деятельности не было почвы для судебного состязания, в котором взаимно создаются и разрушаются аргументы и установляются новые и не всегда ожиданные точки зрения не только на закон, но и на личность подсудимого, взятую не отвлеченно, а выхваченную из жизни со всеми своими корнями и ветвями. Для прокуроров-обвинителей не было ни школы, ни практической подготовки. Поэтому можно было опасаться, что русская прокуратура сделается слепою подражательницею западным образцам, переняв страстные и трескучие приемы французских обвинителей, столь часто обращавших свое учение в прениях в страстную и запальчивую травлю подсудимых. От этого ее нужно было оградить путем ряда не существующих на Западе постановлений, подробно намечающих существо деятельности и нравственные обязанности обвинителя. Ha государстве лежит задача охранения общества, между прочим, преследованием нарушителей закона. Практическое служение этой важной задаче выпадает в судебьюм заседании на долю прокурора-обвинителя, и, исполняя свой тяжелый долг, он служит обществу. Ho служение это только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина и когда интересы общества и человеческое достоинство личности будут ограждаться с одинаковой чуткостью и усердием.
Учреждение присяжной адвокатуры, существовавшей при дореформенном строе лишь в узком и зачаточном состоянии, пришедшей на смену прежних ходатаев, крючкотворцев и челобитчиков «с заднего крыльца», было встречено горячим общественным сочувствием. K сожалению, она не была поставлена в благоприятные для ее развития условия, и наряду с присяжными поверенными появились частные ходатаи и совершенно посторонние адвокатуре лица, имеющие право быть представителями обвиняемого без всякого образовательного или нравственного ценза. Составители Уставов, указав определительно на то, как должен действовать в судебных прениях прокурор по отношению к защитнику, обратили больше внимания на определение того, чего он не должен делать. B области судебного состязания проведение в судебную жизнь правильных начал тесно связано с разработкой того, что по смыслу и духу закона дозволительно или недозволительно в судебных прениях, для целесообразного ведения которых недостаточно одного знания обстоятельств дела, знания родного слова и умения владеть им, а также следования формальным указаниям или ограничениям оберегающих честь и добрые нравы постановлений. Мерилом дозволи- тельности приемов судоговорения должно служить то соображение, что цель не может оправдывать средства и что высокая задача правосудного ограждения общества и вместе защиты личности от несправедливого обвинения должна быть достигаема способами, не идущими вразрез с нравственным чувством. Деятелям судебного состязания не следует забывать, что суд в известном отношении есть школа для народа, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству.
Составители Судебных уставов, признав существенными условиями производствауголоЕныхделвсудегласность, устность, непрерывность суда и судебное состязание сторон, по отношению к последнему приняли за правило, что для полного, по возможности, разъяснения обстоятельств, служащих к оправданию или обвинению подсудимого, предоставляется принимать участие в допросах и прениях на суде прокурору, подсудимым, их защитникам и лицам, потерпевшим от преступления (Основные положения, ст. 68). Согласно указанию на участие упомянутых лиц в допросах, а также употребленному в 735 статье выражению - завершаетея, судебное следствие и прения составляют одно неразрывное целое под общим названием «судебного состязания». Такой именно взгляд проведен в ст. 630 Устава уголовного судопроизводства, в силу которой стороны пользуются в судебном состязании одинаковыми правами, причем им предоставляется участвовать в производстве судебного следствия (п. 1, 2 и 3) и опровергать доводы и соображения противной стороны (п. 4), т. e. вступать в прения, - и в ст. 632 Устава уголовного судопроизводства, на основании которой право последнего слова как по существу дела, так и по каждому спорному предмету предоставляется всегда подсудимому или его защитнику. Судебные прения настолько составляют существенную часть судебного состязания, что они не устраняются из дела даже и в тех случаях, когда суд, согласно 682 статье Устава уголовного судопроизводства, не приступаеткглав- ной части судебного следствия, т. e. к поверке и рассмотрению доказательств. Так, в силу 681 статьи Устава уголов- ногосудопроизводства,если признаниеподсудимого не возбуждает никакого сомнения, то суд, не производя дальнейшего исследования, может перейти к заключительным прениям. Прения названы в Уставе уголовного судопроизводства заключительными, ибо ими завершается судебное следствие, во время производства которого, согласно третьему пункту 630 статьи Устава уголовного судопроизводства, могут возникать отдельные прения по каждому предмету, на который стороны представляют свои объяснения, замечания или возражения. Лишь когда все то, что по данному делу составляло предмет судебного исследования, исчерпано, а председатель объявил, что судебное следствие окончено и суд приступает к выслушанию речей сторон, наступает для них время представить свои доводы и заключения о виновности или невиновности подсудимого. Хотя в Уставе уголовного судопроизводства не содержится правила, обязывающего председателя провозглашать об окончании судебного следствия, и если это в большинстве случаев делается, то лишь по установившемуся обычаю, но с точки зрения желательных дополнений Устава уголовного судопроизводства представляется полезным обратить этот обычай в положительный закѳн. Поэтому 733 статью Устава уголовного судопроизводства надлежало бы дополнить указанием на то, что по проверке в судебном заседании всего собранного по делу материала председатель спрашивает стороны и присяжных заседателей, не желают ли они еще чем-либо дополнить судебное следствие, и, в случае отрицательного их ответа, объявляет судебное следствие окончеьшым, после чего суд приступает к выслушиванию заключительных прений. B этом смысле высказывалась высочайше учрежденная комиссия для пересмотра Судебных уставов, внесшая в ст. 707 проекта Устава уголовного судопроизводства постановление такое, впрочем, с предоставлением права объявлять следствие законченным не председателю, а суду. B германском (Strafprozessordnung fur das Deutsche Reich k § 257) и в русском Уставе уголовного судопроизводства речи сторон относятся к заключительным прениям, или, как выражается германский процесс, «прокуратура, а затем подсудимый получают слово для их выводов и предложений по окончании установления доказательств». Bo Франции (Code d’instruction criminelIe article1, 313-315) после прочтения обвинительного акта председатель вкратце напоминает подсудимому о выслушанном им и предоставляет слово прокурору, который излагает предмет обвинения («expose l*objet de laccusation»). По мнению некоторых из комментаторов французского Устава уголовного судопроизводства, целью этих напоминаний и изложения является необходимость обратить особое внимание взволнованного и смущенного подсудимого на выдвигаемое против него обвинение. Едва ли, однако, эта цель достигается, так как обвинительный акт не составляет для подсудимого ничего нового, ибо сообщается ему за известный срок до заседания, а начатие судебного заседания изложением обвинения прокурором с перечислением данных, послуживших основанием к преданию суду, в сущности представляет собою обвинительную речь, односторонне подчеркивающую доказательства предполагаемой виновности. Французский кассационрэый суд признает, что прокурор в своем вступительном изложении может не только перечислить вновь выставляемых им свидетелей, но и заранее познакомить их с показаниями (решения 1836 и 1843 гг.). B Англии и Северной Америке после вопроса о виновности, предложенного подсудимому, обвинитель произносит вступительную речь, в которой указывает, какими доказательствами он намерен подтвердить виновность подсудимого BO взводимом на него преступлении, и разбирает имеющие возникнуть по делу правовые, технические и судебно-медицинские вопросы. Вся дальнейшая его деятельность в заседании состоит в стремлении фактически подтвердить путем свидетельских показаний и заключений сведущих людей положения, выставленные им во вступительной и вместе C тем, в большинстве случаев, единственной речи, хотя по особенно сложным процессам обвинитель иногда выступает с возражением против показаний свидетелей защиты и тем вызывает последнюю на вторую речь. Наоборот, в Шотландии вступительной речи обвинителем не произносится, так как в обвинительном акте обыкновенно содержится весьма подробное изложение доказательств против подсудимого и печатные экземпляры его раздаются, кроме подсудимого и защитника, судьям и присяжным заседателям. Таким образом, заключительными прения могут быть названы преимущественно у нас, в Германии и Шотландии и, в сущности, во Франции, так как, по свидетельству Буа- тара-Эли и Перрева, expose1 французского прокурора на практике далеко не всегда делается ввиду сознанной его бесполезности для подсудимого и необязательности для прокурора.
1. ГІо началу единства прокурорского надзора составители Судебных уставов предполагали предоставить прокурору высшей инстанции заменять - лично или через своих товарищей - прокурора низшей инстанции по производящимся в судебных местах делам. Предоставить такое право представлялось необходимым для того, чтобы высшие чины прокурорского надзора, долженствующие служить руководителями для низших, могли принимать на себя ответственность в затруднительных случаях и по важным делам, «действуя со свойственным им опытом и знанием». Государственный совет признал не только неудобным, но и вредным для дела допускать, чтобы обер- прокурор Сената мог произвольно заменять прокурора судебной палаты, а последний - прокурора окружного суда. Вследствие такого взгляда, неправильно и несогласно с 124, 127 и 129 статьями Устава уголовного судопроизводства, считающего обер-прокурора кассационного департамента начальником прокуроров судебных палат, что совершенно противоречило бы коренной разнице их обязанностей, предположение составителей Уставов не нашло себе осуществления. Статья 131 Устава уголовного судопроизводства разрешала каждому прокурору заменять лишь своего товарища. Прокурору же судебной палаты, на основании 539 статьи Устава уголовного судопроизводства, принадлежало право заменять прокурора окружного суда лично - в особо важных случаях - или через своих товарищей лишь тогда, когда в судебной палате состоится определение о предании суду такого обвиняемого, о котором местный прокурор полагал прекратить дело.В 1872го- ду, однако, ввиду настоятельных требований судебной жизни и для успеха обвинительной деятельности, статья эта изменена, причем и прокурорам судебных палат предоставлено, по их собственному усмотрению или по распоряжению министра юстиции, принимать на себя и возлагать на своих товарищей исполнение всякой обязанности подчиненных им лиц прокурорского надзора. Поэтому ныне под обвинительнюю речью прокурора (первый пункт 736 статьи Устава уголовного судопроизводства) следует разуметь речь не только состоящего при суде прокурора или его товарища, но и лица прокурорского надзора судебной палаты. Это соответствует и § 146 общегерманского Устава уголовного судопроизводства, в силу которого первые лица прокуратуры при оберландгерихтах и ландгерих- тах имеют право принимать на себя во всех судах их округов все должностные действия прокуратуры или совершение таковых поручать другим должностным лицам, а не тем, которые прямо компетентны. Наша судебная практика пошла по этому вопросу еще дальше, и были случаи командирования министром юстиции для обвинения по тому или другому особо важному делу выдающихся по своим способностям лиц прокурорского надзора судебной палаты в суд другого судебного округа. Так, по известному делу Тальма, разбиравшемуся в Саратовском судебном округе, для поддержания обвинения был командирован товарищ прокурора Московской судебной палаты. Редакция 736 статьи Устава уголовного судопроизводства представляется в настоящее время неполной. C одной стороны, путем последовательных решений нашего кассационного суда в понятие о гражданском истце в широких размерах включено понятие о потерпевшем от преступления, под которое подошли не только ближайшие нисходящие, но и восходящие родственники убитого, изувеченного или изнасилованной (решения уголовного кассационного департамента по делам Мироновича, 1885/5, нотариуса Назарова и др.), в некоторых случаях оскорбленные лица, испытавшие косвенные убытки и потери, и, наконец, супруги, пострадавшие вследствие лжесвидетельства по бракоразводному делу. C другой стороны, в уголовном суде ответчиками за подсудимых, несущих личную ответственность, является целый ряд лйц. Таковы: родственники и опекуны малолетних, лица, наблюдающие за безумными, и душевнобольными, господа и хозяева в случаях, когда по гражданским законам они несут имущественную ответственность за своих слуг и приказчиков, хозяева винокуренных заводов, когда им угрожают денежные взыскания за уголовные нарушения служащих у них, принявшие наследство наследники умершего после предания его суду и, наконец, владельцы железнодорожных и пароходных предприятий, несущие гражданскую ответственность за вред, причиненный преступлением служащих при эксплуатации этих предприятий (1873/789, 1884/18, 1889/43, 1890/32, 1902/30, О. С. 1901/5). Пбэтому п. 2 ст. 736 должен бы ныне содержать в себе указание на участие в заключительных прениях не только гражданского по делу истца, но и гражданского ответчика. He представляется правильной редакция и п. 3 ст. 736, говорящая о защитительной речи защитника или об объяснениях самого подсудимого; так как на основании 749 статьи Устава уголовного судопроизводства подсудимый имеет право представлять свои оправдания после окончательных объяснений своего защитника, и в судебной практике бывали нередко случаи, когда такие последние оправдания со стороны подсудимого обращались в защитительную речь, превосходившую по объему только что произнесенную речь защитника. Поэтому правильнее было бы сказать в 736 статье, что заключительные прения состоят: ...3) из заключительной речи защитника и из объяснений самого подсудимого.
2. Согласно 735 статье Устава уголовного судопроизводства заключительные прения происходят по существу рассмотренных и проверенных доказательств. Поэтому, не разделяя рассуждений высочайше учрежденной комиссии по пересмотру Судебных уставов (объяснительная записка к проекту Устава уголовного судопроизводства) о том, что в противоположность судебному следствию, имеющему исключительно задачею собирание доказательств, прения направлены к освещению и оценке добытых судебным следствием данных, следует признать, что на судебном следствии происходит не простое собирание, а поверка доказательств. Bce входящее в предварительное следствие заменяется непосредственным восприятием судей при устной передаче свидетелями или при чтении протоколов осмотров, обысков и т. п. Лишь немногое в своем окончательном виде остается неизменным, как, например, показания свидетелей, подлежащие прочтению по 626 статье Устава уголовного судопроизводства. Перекрестный допрос свидетелей и экспертов, заявления и объяснения сторон, очные ставки, прочтение полученных участвующими лицами и свидетелями писем или находящихся у них документов (ст. 629 Устава уголовного судопроизводства) содействуют в большинстве случаев значительной переработке того, что собрано предварительным следствием. Это рассмотрение и поверка доказательств, приведенных в обвинительном акте и выставленных против него, составляет именно задачу судебного следствия. Заключительные же прения идут дальше и должны представлять собой оценку и критический разбор доказательств (и улик) в их логической силе и житейской связи. Заключительные прения - самая живая, подвижная, изменчивая в содержании и объеме часть судебного состязания. Вообще грворя, существо доказательств составляет их основу, тагк как ими удостоверяется или опровергается как событие преступления и виновность в последнем подсудимого, так и наличность признаков, соответствующих преступному деянию,указанному в обвинительном акте. Поэтому прения, несомненно, не должны касаться предметов, не имеющих никакого отношения к делу, т. e. к событию, к виновности и к законному определению деяния, приписываемого подсудимому. Решения уголовного кассационного департамента (1868/254, 1870/533, 1871/1266 и 1873/710) воспрещают
в прениях касаться обстоятельств, не бывших предметом судебного следствия. Такое ограничение, однако, не может быть проведено последовательно, так как ст. 746 Устава уголовного судопроизводства (по продолжению 1910 года) разрешено сторонам касаться не только определения в законе свойств рассматриваемого деяния, но и наказания и других законных последствий решения присяжных заседателей, между тем, как все это может быть предметом судебного следствия. Отсюда не только возможность, HO иногда и необходимость касаться источника, происхождения и цели уголовного закона, причем может оказаться настоятельная необходимость говорить о правильности при- рленения того или другого закона к преступному деянию, составляющему предмет судебного разбирательства. Так, например, может возникать спор о том, есть ли описанное в обвинительном акте деяние самоуправство или грабеж, богохулеиие или кощунство (дело Осьминского 1892/11); составляет ли онѳ оскорбление святыии или же наименование себя не принадлежащим званием (дело Матерухина 1899/21); подходит ли оно под определение ст. 129 Уголовного уложения или же под одну из сопредельных C нею статей. Наше устарелое Уложение о наказаниях не знает некоторых преступлений, давно уже вторгшихся в жизнь и нашедших себе определение в Уголовном уложении, до сих пор не введенном в действие в полном объеме. Так, например, Уголовное уложение считает шантаж самостоятельным преступлением (ст. 615) и помещает его в главу о наказуемой недобросовестности по имуществу, а кассационный суд наш подводит шантаж, с чрезвычайными натяжками, под понятие покушения на мошенничество. Нельзя, однако, отрицать права сторон доказывать отсутствие признаков мошенничества в деянии, ничего общего с ним, кроме корыстной цели, не имеющем. Bo всех подобных случаях рассуждения о составе преступления не могут иметь места во время судебного следствия. Ha основании 746 статьи Устава уголовного судопроизводства такие рассуждения представляют собою пользование весьма важным правом ввиду отсутствия у нас защиты при обряде предания суду. Оценивая окончательно выработанные на судебном следствии доказательства, стороны высказывают свое мнение о вине и невиновности подсудимого, но так как сделал и виновен суть разные понятия, не всегда сливающиеся воедино, то в прениях весьма часто могут быть сделаны указания на житейскую сторону дела, на практические условия- общежития, на господствующие в обществе взгляды, на влияние среды, примеров, печати и т. п. Точно так же иногда могут оказаться необходимыми указания на физические и психические свойства пола и возраста обвиняемого лица, на особенности его служебного или общественного положения, которые сами по себе доказательством служить не могут и никакой поверке на судебном следствии обыкновенно не подлежат. Кроме того, целый ряд обстоятельств, увеличивающих или уменьшающих вину, согласно действующему Уложению не имеет характера доказательств и тем не менее не может быть обойден в заключительных прениях, если участники их стремятся выяснить не одну формальную, но и жизненную правду дела. Наконец, из прений нельзя исключить ссылок на предметы общеизвестные, так называемые facta notoria, удостоверение которых на судебном следствии обычными приемами-допросомсвидетелей и официальнымисправка- ми - подтверждено быть не может. Таковыми являются научные данные, обратившиеся в аксиому, исторические события, не подлежащие сомнению, явления природы или такие условия общежития, которые всеми признаны общеобязательными и т. д. Невозможно требовать судебных доказательств того, что признается всем человечеством или значительною его частью, что бесспорно считается в том или другом исповедании веры догматом или таинством, или входит, как существенное начало, в общественное или государственное устройство, или, наконец, внушается с детства путем воспитания и элементарного научения. Сюда надо отнести также и цитаты из Священного писания и общепризнанных классических произведений всемирной литературы, а также ставшие историческими афоризмы. Такие ссылки и цитаты иногда необходимы, как освобождающие речь от напрасного многословия или выпукло рисующие мысль говорящего под условием, конечно, что эти ссылки будут сделаны правдиво и с полной точностью. Особняком стоит вопрос о противопоставлении в прениях показаниям выслушанных при судебном следствии экспертов - мнений пользующихся известностью специалистов. Он должен быть решен отрицательно во всех случаях, когда такие мнения не были сторонами, с разрешения суда, оглашены во время судебного следствия. Непререкаемой силы эти мнения иметь не могут, так как иначе они являлись бы чем-то вроде отвергнутых Судебными уставами предустановленных доказательств. B самом противопо- ^ложении этих мнений - показаниям экспертов заключается, как верно заметил Сенат (1902/20), возможность их оспаривания. По существу своему такое мнение специалиста является доказательством - и притом новым, которое по заключении судебного следствия предъявляемо быть не может, не говоря уже о том, что здесь возможен односторонний подбор источников, остающийся без проверки в отношении содержания их и верности передачи.
3. Число лиц, участвующих в заключительных прениях, законом не ограничено. Сложность и важность дела может вызвать необходимость возложения обязанностей обвинителя на двух и даже более представителей прокуратуры. B нашей судебной практике такие случаи бывали неоднократно (например, дело Таганрогской таможни в Харькове, дело игуменьи Митрофании в Москве, дело «Не- чаевцев» в Петрограде и т. п.). По той же причине подсудимый может иметь нескольких защитников, а потерпевший, пользующийся правами обвинителя, гражданский истец или гражданский ответчик (например, по 683 статье первой части X тома) в уголовном суде - несколькихпред- ставителей. B ст. 226 германского Устава уголовного судопроизводства говорится, что «несколько должностных лиц прокуратуры и несколько защитников могут действовать вместе на главном следствии и разделять между собою их работу». Попытки ограничить число защитников двумя были сделаны в Италии, в проекте преобразований в уголовном судопроизводстве, составленном Боначчи при министерстве Рудини и переработанном уже Криспи министром юстиции Тавани ди Календа. B нем указывалось, что по делам директоров крупных промышленных или финансовых предприятий число защитников одного подсудимого доходит до девяти, что крайне обременительно для суда. Ho как бы иногда ни было неудобным для суда большое число защитников - это не имеет значения для правильных условий судебного состязания. Установляя судебное состязание, закон имеет в виду две стороны - обвиняющую и защищающую, и задачей их законной борьбы ставится исследование истины в уголовном деле, насколько она доступна силам человеческого понимания. Численное неравенство сил не имеет в этом отношении значения. Оно лишь случайный признак. Против одного подсудимого могут выступать по два прокурора, против одного прокурора- несколько защитников. Гораздо важнее количества представителей сторон - их качество. Рассматриваемые с точки зрения таланта и знания, несколько заурядных защитников не могут составить надлежащего противовеса одному талантливому обвинителю, а три-четыре рядовых прокурора не идут в сравнение с одним богато одаренным защитником, горячим словом которого движет глубокое внутреннее убеждение. Становиться на почву учета сил в этом отношении и опасно, и произвольно. Ho если нельзя говорить о качестве представителей сторон, то еще менее можно говорить о их числе.
4. Порядок заключительных прений соответствует порядку перечисления, сделанному в 736 статье Устава уголовного судопроизводства, причем для соблюдения правила 748 статьи Устава уголовного судопроизводства о том, что во всяком случае право последнего слова принадлежит подсудимому или его защитнику, объяснения гражданского ответчика за деяния подсудимого должны быть выслушиваемы после представления объяснений гражданским истцом или частным обвинителем. Предоставление гражданскому истцу участия в заключительных прениях лишь по выслушании речей прокурора и защитника составляет
несомненное нарушение ст. 736 Устава уголовного судопроизводства, которое только в таком случае может быть призвано несущественным, если защитнику предоставлено было возразить гражданскому истцу, а подсудимому было дано последнее слово (1870/671, 1874/209).
5. Способ прений, согласно с одним из основных начал Устава уголовного судопроизводства - устностъю, должен быть словесный. Устав уголовного судопроизводства (статьи 625-629) всемерно устраняет чтение там, где оно может быть, без нарушений необходимой точности и определенности, заменено живым словом. Допущение чтения речей не только подрывало бы впечатление, которое они должны производить, и ослабляло бы непосредственность восприятия их содержания, сосредоточивая на себе гораздо менее внимания, чем изустные объяснения, но и неизбежно придавало бы им свойство заранее написанных до судебного заседания. Сенат (1873/977) признал недопустимым произнесение заключительных речей по проектам, заранее заготовленным, но разрешил, однако, сторонам «заглядывать» в заметки, когда изменяет память, т. e. применил к речам правило о памятных записках при изустных показаниях, содержащееся в 628 статье Устава уголовного судопроизводства.
оследняя краткая сессия Государственной думы открылась речами, в одной из которых очень удачно было указано, что к воспрещению казенной продажи водки и спирта, вызванному войной, могут быть применены слова Пушкина о «рабстве, павшем по манию Царя». Действительно, снятие ига этого второго рабства в течение полугода принесло уже яркиеиосязательные плоды. Порядок и спокойствие в деревне, очевидное и быстрое уменьшение преступности во всей стране, ослабление хулиганства и поразительный по своим сравнительно с прошлыми годами размерам приток взносов в сберегательные кассы - служат блестящими доказательствами благодетельности этой меры. А, между тем, сколько лет по отношению K вопросу о борьбе с народным пьянством наше законодательство и, в значительной мере, общество и печать ходили «вокруг да около», намечая трудно осуществимые способы борьбы, в действительность которых они сами не верили, стыдливо и лицемерно умалчивая о главном источнике зла. Голоса немногих общественных учреждений и отдельных лиц, радевших о нравственном физическом здоровье народа, терялись в согласном хоре официальных заявлений, из которых в одном, авторитетно сделанном в Государственной думе, даже говорилось,чтоводкасоставляет предмет первой необходимости для народа, в забвении того, что она грозит обратиться в предмет его конечной гибели. K этому хору присоединилиґсь голоса своекорыстных добровольцев из частных лиц, певших 0 том, что «все обстоит благополучно» и повторявших избитые ссылки на то, что «Руси» нет другого веселия, как «пити», и ко- щунственныеуказаниянабрак в Кане Галилейской и,даже, на Тайную Вечерю. Надо заметить, что долгое время наше общество относилось к питейному вопросу весьма равнодушно. Оно оставалось, за малыми исключениями, посторонним зрителем смены картин и настроений в этом вопросе. Пред его глазами прошел откупщик, провинциальный питейнЬій меценат, финансовый друг отечества, безнаказанный фальсификатор народной отравы и легализированный насильник во имя своих прав на это, прошел корректный и безупречный чиновник акцизного ведомства. Ha его глазах «дешевка» заменила приправленную дурманом «сивуху», а затем, когда продавцом водки сделалась казна, открылись «винные лавки» с их атрибутами - чистотой, порядком и внутренним благочинием.
Пьянствующий русский человек, по большей части кажущийся безобидным и сознающий, в трезвом состоянии, что «ослабевать» грешно и стыдно, долгое время был созерцаем преимущественно со стороны анекдотической, без углубления в причины и последствия его печальной привычки.
Ho в последние годы, когда пробудилось общественное сознание и стало с чувством тревожной критики относиться ко многим условиям и явлениям вседневной русской жизни, благодушный взгляд на пьяного сменился животрепещущим вопросом о пъянстве и о его победоносном, Завоевательном шествии среди русской действительности.
Народное пьянство в России являлось истинным общественным бедствием, которое наравне с широко и глубоко внедряющимся сифилисом - par nobile fratrum1-составляло все более и более нарастающую опасность вырождения народа в духовном и физическом отношеьмш, могущего оказать роковое гибельное влияние на историю родины и на стойкость русского племени в охране своей самостоятельности при столкновении с другими племенами. Указание на сравнительно малое душевое потребление спирта в России не представляло ничего успокоительного, ибо важно не количество выпиваемого в год спирта, а способ его употребления, нравственно и физически разрушительный, легко и незаметно приводящий к пагубной привычке, для которой создавалась вполне благоприятная почва и против которой не принималось решительных мер борьбы. Среднее душевое потребление водки в 40% в России составляло 0,61 ведра в год на человека, и в ряду четырнадцати государств, где наиболее распространено употребление водки, Россия стояла на девятом месте, причем на первом месте стоит Дания, где приходится 1,72 ведра на человека. Ho и Франция тоже стояла лишь на шестом месте (0,82 ведра на человека), а, между тем, в ней развитие спиртного пьянства приводило к ужасающим выводам. Достаточно указать, что в ней расходовалось в 1873 году 7 тыс. гектолитров абсента, а в 1907 году уже 340 тыс. гектолитров и что в ее maisons de sante 1 в 1903 году на 10 тыс. сумасшедших приходилось 4 тыс. алкоголиков, причем с 1897 года число сумасшедших алкоголиков увеличилось на 57%. Эти цифры имеют грозное предостерегающее значение и для нас. Положение вещей, при котором с 1896 по 1906 год население Русской империи увеличилось на 20%, а питейный доход на 133%, причем в последнее время народ пропивал ежедневно почти 2 млн. руб., не могло быть признано нормальным. Необходимо принять, во внимание, что уже в девяностых годах прошлого столетия в Европейской России ежегодно - в среднем - сгорало и умирало от ожогов около 1000 человек, лишало себя жизни и отравлялось по неосторожности свыше 3200 человек, тонуло со смертельным исходом 7300 и опивалосъ смертельно свыше 5000 человек, причем, в числе погибших по первым трем категориям было, без сомнения, значительное число лиц, находившихся в состоянии опьянения или доведенных до самоубийства злоупотреблением спиртными напитками. B это же десятилетие среднее число преступлений и проступков, совершенных в нетрезвом виде, составляло 42% общего числа, 93% воинских проступков было результатом чрезмерной «выпивки», и, наконец, вскрытие мертвых тел лиц, скоропостижно умерших, давало 57% умерших от пьянства и его последствий. B одном апреле месяце 1908 года в Петрограде 55 мужчин прибегло к самоубийству, и из вих 18 - под влиянием пьянства. Нужно ли поэтому говорить о разрушительном влиянии пьянства на семью, на личную и общественную нравственность? Нужно ли указывать на постоянное возрастание числа погибающих людей и утрачиваемых ими трудовых дней и средств, необходимых для удовлетворения насущных потребностей человеческой жизни, а не
животного прозябанкя?!Спричиноювсегоэтого следовало бороться и не оправдывать слов митрополита Филарета: «Глубоко несчастно то время, когда о злоупотреблениях говорят все, а победить их никто не хочет».
Средствами для этой победы в законе и отдельных проектах предлагались: попечительства о народной трезвости; уменьшение процентного содержания алкоголя и увеличение размеров посуды; учреждение опеки и ограничение правоспособности для привычных пьяниц и, затем, ряд «маниловских» пожеланий, осуществление которых едва виднеется в тумане отдаленного будущего, окрашенного розовым цветом мечтаний, беспощадно разрушаемых грубою прозою жизни. Bce это было предложением паллиативов, заставлявшее лишь на время зажмуривать глаза на корень зла. «Зеленому змию» всемерно избегалось наносить удар в сердце или даже напугать его, а все стремление было обращаемо на то, чтобы создать ему на его победном шествии некоторые - весьма им легко обходимые- затруднения и призрачные препятствия. Правда, против этого способа борьбы раздались в Государственной думе по смелому и настойчивому призыву М. Д. Челышева и в Государственном совете по благородному почину усопшего В. П. Череванского решительные голоса. Первый из них в ряде сессий неумолчно и с страстной настойчивостью, заслуживающей величайшего уважения, вел борьбу против казенной продажи водки; второй и некоторые из его союзников доказывали несостоятельность и обманчивую практичность тех мер, которыми предполагалось ослабить народное пьянство. Если осуществится полное и действительное отрезвление народа, имена этихдвѵ.х людей не могут, не должны быть забыты. Попечительства о народной трезвости, несмотря на некоторые несомненные достоинства этих учреждений организации, независимо притом от главной их цели по отношевию к народному пьянству, осуществляли собою народную поговорку: «Под рублевый грех грошовой свечой подкатываться». И, действительно, какое значение могли иметь для борьбы с пьянством ассигнования 4 или даже 5 млн. при доходе от казенной продажи свыше700млн.?!Этамилостыня,иритом постепенно сокращаемая в сознании ее бесплодности, получала, притом, назначение, обратно пропорциональное силе проявлений народного пьянства. Так, например, на лечебницы для больных алкоголиков отделялось в 1908 году 28 тыс. руб. в год на всю Россию, т. e. около V28o процента 700 млн. Когда была введена казенная продажа вина, предполагалось, что кабак - средоточие спаивания, заклада и ростовщичества - отжил свое время. Ho это была иллюзия, и кабак не погиб, а лишь прополз в семью, виося в нее развращение и приучение жен и даже детей пить водку. Сойдя официально с лица земли, кабак ушел под землю, в подполье для тайной продажи водки, став от этого еще более опасным. Tрудио сказать, какое впечатление было тяжелее-от старого кабака, давно осужденного нравственным сознанием народа и терпимого как зло, или от позднейшей благообразной казенной винной лавки, у дверей которой в начале рабочего дня нетерпеливо толпились люди с изможденными лицами поставщиков питейного дохода, распивавших «мерзавчики» тут же на месте, причем взрослые часто служили посредниками для малолетних, получая зато право «глотнуть». Об издании обя* зательных постановлений городских дум и земских собраний, запрещающих единоличное публичное распитие, что- то было не слышио...
Надзор членов попечительств за тайной продажей вина был поставлен в совершенно неисполнимые условия и заранее обречен на существование лишь на бумаге. Устройство чайных, полезное само по себе в смысле доставления дешевого напитка, имело весьма отдаленное отношение к борьбе с пьянством, ибо движущие побуждения к чаю и к водке вытекают из совершенно независимых друг от друга источников. Притом эти чайные, а также столовые сдавались весьма часто в аренду, причем нередко буфетчиками или заведующими ими являлись местные домохозяева, которым очень выгодно не платить за торгозые документы и которые, конечно, более заботились о выгодной продаже припасов, чем о состоящих при некоторых чайных читальнях. Устройство театральных представлений и разумных развлечений, если и служит на некоторое, очень короткое время отвлечением от трактира, то самостоятельное воздействие винной лавки на ее постоянных посетителей ими уже нисколько не парализовалось. Учреждение попечительств имело в виду пополнить досуг народа здоровым и трезвым содержанием, в котором, конечно, должны были найти себе место и безобидная веселость, и поучительные зрелища, и научение путем бесед, картин и рассказов. Ho практика в значительной степени извратйла эту цель, на место разумного времяпрепровождения поставив развлечения, среди которых есть забавы, заключающие в себе очень мало облагораживающего элемента. Tрудно искать последнего в пошлых по содержанию куплетах, в выходках клоунов, построенных на унижающих человеческое достоинство плевках, пинках и пощечинах, и в кинематографах, где такое большое место отводится изображению борьбы с ловкими преступниками, кончающейся торжеством порядка, но попутно наглядно преподающей методологию и систематику грабежей и убийств. И в остальных отраслях деятельности попечительств плоды ее были спорны, сомнительны И BO всяком случае очень не велики. Другого нельзя было и ожидать в деле борьбы с пьянством. Невозможно рассчитывать на одну гигиену в борьбе с заразною болезнью, как нельзя думать, что угольный угар можно обезвредить курительными свечками. B деле народного отрезвления посредством попечительств борющиеся стороны были далеко не равносильны. C одной стороны, здесь были порок, слабость воли, больные привычки и почти безграничный соблазн, всем доступный и легко осуществимый, а с другой,- отдаленное нравственное влияние, далеко неравное по отношению к каждому и обреченноенабессиАьное столкновение с людским безразличием, закоренелыми бюрократическими привычками и народными обычаями. B последнем отношении интересно отметить, что ходатайства попечи- тельстз об упразднении в некоторых местных казенных винных лавкахбыли удовлетворяемылишь в размереЗО%. Вопрос об опеке нод привычными пьяницами и о принудительном их лечении был разработан еще в 1889 году особой комиссией общества охранения народного здравия под председательством доктора Нижегородцева. Ею признано, что лица, доведшие себя употреблением спиртными напитками или другими опьяняющими веществами до такого болезненного состояния, что поступки их оказываются вредными или опасными, могут подлежать принудительному помещению на срок от шести месяцев до двух лет в особые лечебницы, ограничению правоспособности с учреждением над ними опеки, причем принятие этих мер может состояться не иначе, как на основании постановления судебного присутствия, намеченного проектом Опекунского устава. Это постановление комиссии вызвало против себя ряд теоретических нареканий, направленных в защиту личной свободы привычного пьяницы. Горячие порицатели, закрывая глаза на действительность, забывали, что проект комиссии гораздо более, чем существующие законы, оберегал бы личность алкоголика от постоянного вмешательства в его жизнь и в имущественные дела. Арестовать его и подвергнуть насильственному заключению было бы нельзя: ни жена, ни родные, ни ближайшее начальство взять пьяницу в «за крепкий караул», как еще недавно говорилось у нас в XIV томе законов, не могли бы при всем своем желании. Для этого необходимо вмешательство окружного суда, в присутствии которого непременной и обязательной экспертизой врачей-специалистов было бы доказано, что дальнейшее до выздоровления пребывание привычного пьяницы в обществе невозможно. Порицатели B этом случае злоупотребляли словом «свобода», быть может, не зная, что человек-зверь Калибан в «Буре» Шекспира, напившись водки, радостно кричит: «Свобода! Свобода!»
B настоящей заметке не место излагать те «трудные роды», с которыми было связано прохождение через наши законодательные учреждения проектов о передаче попечи- тельств о народной трезвости земствам и городам и о мерах борьбы с народным пьянством, прикрытых мало обещающим названием «изменений и дополнений некоторых относящихся к продаже крепких напитков постановлений». Значительная часть времени, отданная этим проектам, была после длительного и томительного обсуждения их в особых комиссиях посвящена турнирам двух бывших министров финансов, сводившимся в сущности к защите винной монополии и опровергнутой жизнью целесообразности организации попечительств о народной трезвости. Боязнь ораторов нашей Верхней палаты лишить, коснувшись корня зла, наш бюджет одной из самых существенных статей побуждала их наряду с оплакиванием результатов народного пьянства идти на различные уступки и компромиссы. Достаточно в этом отношении указать, что Россию предполагалось разделить на две большие области: на сельскую, где возможна и необходима борьба с пьянством посредством запретительных приговоров сельских обществ, и городскую, где это оружие борьбы у представителей населения отнималось. Между тем, в городах пили в три раза больше, чем в сельских местностях, и процентное отношение спиртных напитков на горожанина значительно превосходило таковое же относительно сельчан. При этом забывалось, что город в последние полвека все больше и больше втягивает в себя сельское население своими отхожими ремеслами, фабриками и заводами и что именно это население подвергается особому соблазну пьяиства в дни субботних расчетов, когда у ворот заводов и фабрик, тревожась за участь полуголодных и полуодетых детей, их матери ждут выхода мужей, чтобы спасти хоть часть выручки от пропивания ее целиком. Забывалось и существование целых своеобразных классов общества, известных у нас под названием «золоторотцев», «хитровцев», «босяков» и всякого рода хулиганов, грозящих общественному порядку и безопасности в своем непрерывном росте. Для этих Ka- tilinarische Existenzen*, как их назвал Бисмарк, венец заработка и цель дня состояли в выпивке, их невозможно было приучить к систематическому труду и оторвать от кабака, для которого добывались деньги милостыней, а иногда и насилием. И в то время, когда для борьбы с хулиганством в официальных совещаниях и даже в некоторых органах печати предлагалось ввести в употребление розги и когда одна из серьезных мер борьбы - работные дома с принудительным трудом мирно почивают в виде проектов в канцеляриях и Государственной думе, в борьбе с другим и главным источником зла - с пьянством у города отнималось самое действительное средство - запрещение казенной продажи, как будто одним усилением наказания за появление в публичном месте в состоянии явного опьянения можно было достигнуть чего-либо серьезного. Хотя в конце концов Верхняя палата после долгих прений и распространила право запрещения винной торговли на города, но в общем можно сказать, что гора пожеланий родила мышь практического осуществления.
B таком виде застала вопрос о народном пьянстве война. Раздалось властное и благотворное слово, сразу положившее предел законодательным колебаниям, финансовым сомнениям и рутинной привычке на место живых и решительных мер ставить гамлетовские «слова, слова, слова»..., Последствия этого сделались так осязательны для всех и так радостны для тех, кто сознавал пучину гибели, в которую несли русский народ потоки выпиваемого им зелья, что многим общественным организациям не верилось в устойчивость и продолжительность нового порядка вещей...
Надо надеяться, что на помощь благодетельному и действительному почину в борьбе с пьянством придет исключительная власть, настойчиво и неуклонно преследуя тайную торговлю, фальсификацию и суррогаты оплакиваемых некоторыми водки и пиво, и что нестесняемая напрасными путами общественная самодеятельность широко разовьет духовное научение и научное практическое обучение народа в ряде крупных и мелких учреждений, заполнив его досуг и оградив его тем от развлечений азартом и нездоровыми зрелищами»