Реабилитация репрессированных в 1930 1950 х гг. Амнистии и реабилитации в ссср

За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам. В Российской Федерации был принят закон от 18.10.1991г. «О реабилитации жертв политических репрессий».

Что же такое реабилитация? За ответом на этот вопрос мы обратились к «Малому академическому словарю». «Реабилитация - это восстановление чести, репутации неправильно обвиненного или опороченного лица» .

Как же проходил процесс реабилитации раскулаченных? Процесс реабилитации в 1930-е гг. был осложнен необходимостью сбора целого пакета документов, а также тем, что заявления крестьян рассматривали различные инстанции. От 70 до 90% принимавшихся по жалобам решений были отрицательными. Фактически «клеймо кулака» оставалось, несмотря на восстановление в избирательных правах, частичный возврат имущества, процесс восстановления прав раскулаченных, который прекратился после 1937 г. был возобновлен в 1985г. - началась перестройка, политика гласности. Попытки отойти от «застоя» в обществе не могли не привести к переосмыслению исторического прошлого. Как выяснилось при подробном исследовании, впервые заговорили о закрытых страницах истории только в 1985г. С 1987г. начался процесс реабилитации, который коснулся политических деятелей, в 1990г. были признаны незаконными репрессии против крестьян в период коллективизации.

Согласно закону «О реабилитации жертв политических репрессий» (ст.3) подлежат реабилитации:

· осужденные за государственные и иные преступления;

· репрессированные по решению ВЧК, ГПУ, ОГПУ, УНКВД, НКВД, МГБ, МВД, прокуратуры, комиссий, «особых совещаний», «двоек», «троек» и иных органов;

· необоснованно помещённые в психиатрические учреждения на принудительное лечение;

· необоснованно привлечённые к уголовной ответственности с прекращенным по не реабилитирующим основаниям делом;

· признанные социально опасными по политическим мотивам и подвергнутые лишению свободы, ссылке, высылке без предъявления обвинения в совершении конкретного преступления .

Реабилитированным, ранее раскулаченным лицам, возвращается и необходимое для проживания недвижимое имущество (либо его стоимость), если таковое не было национализировано или (муниципализировано), уничтожено во время Великой Отечественной войны и при отсутствии иных препятствий, предусмотренных статьей 16.1 Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» .

В общепринятом смысле слова под реабилитацией понимается всякое восстановление гражданина в его правах. В соответствии со сложившимися правовыми понятиями реабилитацией лица, которое привлекалось в качестве обвиняемого, считается вынесение оправдательного приговора при пересмотре дела, постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления, за отсутствием состава преступления или за недоказанностью участия в совершении преступления, а также постановление о прекращении дела об административном правонарушении.

Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий от 18 октября 1991 г., дополненный рядом законов и подзаконных актов, возможно послужил основанием для реабилитации раскулаченных и высланных крестьян. Осуществление реабилитации выявило проблемы практического плана, связанные с подтверждением фактов раскулачивания.

Несомненно, реабилитация раскулаченных сыграла значительную роль в плане восстановления исторической справедливости в отношении большой социальной группы. Несомненно, что последствия раскулачивания, потери, понесенные крестьянством, еще долго будут сказываться на жизни общества и государства.

В 1993 году моя бабушка Лидия Николаевна отправила запрос о реабилитации своих родственников в ИЦ МВД Тамбовской области. В 1994 году она получила письмо, в котором сообщалось, что дело № 7219 о пребывании под надзором Никитина Ивана Игнатьевича и его семьи находится в архиве управления внутренних дел Челябинской области. Следующий запрос Лидия Николаевна отправила в ИЦ УВД Челябинской области. В апреле 1994 года она получила справку о реабилитации Никитина Ивана Игнатьевича, репрессированного в 1931 году. Справка была выдана УВД Тамбовской области. В июне этого же года пришел ответ из информационного центра УВД Челябинской области, кроме справки о пребывании под надзором с ограничением прав и свобод Никитина Ивана Игнатьевича были присланы справка о реабилитации Полянской (Никитиной) Анны Ивановны, анкета на выселяемое кулацкое хозяйство, опросный лист. На основании этих документов Анна Ивановна получила свидетельство о том, что она является жертвой политических репрессий и имеет право на льготы, установленные статьей 16 ФЗ «О реабилитации жертв политических репрессий». В 1996 году такую же справку и свидетельство получила и Паршукова (Полянская) Лидия Николаевна. Полянский Володарий Николаевич был признан пострадавшим от политических репрессий. В информационном центре УВД Свердловской области хранятся архивные материалы по делу о репрессиях в отношении Полянского Арсения Андреевича и его семьи .

Полянская (Никитина) Анна Ивановна умерла в 2005 году на 93-ем году жизни.

Данная статья посвящена вопросу реабилитационных процессов жертв политических репрессий, которые на данный момент недостаточно изучен и представлен в казахстанской историографии. Комиссия партийного контроля в эти годы шла очень медленно и непоследовательно. Работа занимала много времени, документы по каждому репрессированному направлялись в Верховный Совет СССР, и только после его рассмотрения, могла произойти реабилитация. Сказывалось и то, что чиновники, занимавшиеся реабилитацией, оставались людьми, порожденными административной системой, и были наделены всеми чертами сформировавшей их эпохи, многие из них ещё недавно строчили доносы и всеми «правдами и неправдами» боролись с «врагами народа».

Одним из самых тяжёлых наследий прошлого явились массовые репрессии, произвол и беззаконие в период тоталитаризма, совершаемые Сталиным и его руководством. Сотни тысяч людей подверглись незаконным обвинениям, насилию, истязаниям и физическому уничтожению.

Репрессии, начатые с середины 20-х годов ХХ в., во время коллективизации, продолжались с жестокой последовательностью несколько десятилетий, пока Сталин находился у власти. Они стали чудовищным преступлением против собственного народа.

В период с 20-х по 50-е гг. было осуждено 3 777 380 человек, из них к высшей мере наказания приговорено - 642 980 . В Казахстане за этот период цифра репрессированных составила 103 тыс. человек, каждый четвертый из которых был расстрелян. Более миллиона человек были высланы или вынуждены покинуть республику .

Новому витку репрессий и масштабной «чистки», в центре которой стоял «заговор врачей», помешала смерть Сталина (5 марта 1953 г.).

В Казахстане под тщательным наблюдением находился Институт истории, археологии и этнографии, АН Казахской ССР, Институт языка и литературы, Союз писателей Казахстана и др.

Страшно представить, как бы развивались дальнейшие события для казахстанской интеллигенции, если бы, Сталин остался жить…

Данная статья посвящена началу реабилитационных процессов жертв политических репрессий, которые на данный момент недостаточно изучены и представлены в казахстанской историографии.

С первых дней после смерти Сталина новое руководство страны предприняло шаги, направленные против злоупотреблений прошлых лет. Личный секретариат Сталина был распущен, упразднились все виды бессудных расправ: «тройки», «двойки», «особые совещания» и «особые трибуналы», через которые проводились массовые репрессии. Органы государственной безопасности также подверглись серьёзной реорганизации: МГБ и МВД слились в единое министерство внутренних дел СССР, гулаги передались в систему министерства юстиции.

Пресса официально объявила о прекращении «политики культа личности» . Необоснованные и агрессивные нападки на деятелей культуры в средствах массовой информации потеряли свою актуальность и постепенно сошли на нет.

Уже 4 апреля 1953г., появилось сообщение о реабилитации «врачей-отравителей» и признание в применении к обвиняемым «недопустимых приёмов следствия» . Верховный суд СССР пересмотрел, так называемое «ленинградское дело» и не нашёл в нём состава преступления.

Комитет партийного контроля при ЦК КПСС и ЦК Компартий союзных республик по поручению ЦК Компартии приступил к рассмотрению дел по реабилитации коммунистов, привлеченных в 30-40-х и в начале 50-х гг. к партийной и судебной ответственности по политическим мотивам.

В период с июля 1953 по февраль 1956 гг. Комитетом партийного контроля было реабилитировано 5456 коммунистов, исключенных из партии по необоснованным политическим обвинениям .

Необходимо отметить, что количество реабилитированных оставалось очень незначительным до сентября 1955 г., пока не была объявлена амнистия для осужденных за сотрудничество с немцами во время Великой Отечественной войны. Так, из двух областей Алматинской и Джамбульской, которые были взяты для подсчета, в 1953 г. был реабилитирован только один человек. В 1955 году по Алматинской области было реабилитировано - 17, а по Джамбульской области - 5 человек .

Работа комиссии партийного контроля в эти годы шла очень медленно и непоследовательно . Сама процедура занимала много времени, документы по каждому репрессированному направлялись в Верховный Совет СССР, и только после его рассмотрения, могла произойти реабилитация. Сказывалось и то, что чиновники, занимавшиеся реабилитацией, оставались людьми, порожденными административной системой, и были наделены всеми чертами сформировавшей их эпохи, многие из них ещё недавно строчили доносы и всеми «правдами и неправдами» боролись с «врагами народа».

С одной стороны вроде бы реабилитировали людей, а с другой делали это, как бы нехотя и неторопливо, многие дела по несколько раз пересматривались, откладывались на более позднее время, особенно если это касалось интеллигенции.

И хотя, в 1954 году в Казахстан вновь возвратились многие видные деятели Казахстана: К.И. Сатпаев, М.А. Ауэзов, Х.Бекхожин, Е.Бекмаханов и др., отношение властей к ним продолжало оставаться очень «настороженным», более того, прежде чем приступить к работе, помимо реабилитации и апелляции, они «вынуждены были покаяться в допущенных ошибках и как бы на будущее, обещать быть послушными и сговорчивыми» .

Дальнейшая деятельность многих представителей казахстанской интеллигенции неоднократно обсуждалась в ЦК Компартии Казахстана. Так, например, на Бюро ЦК Компартии Казахстана от 25 мая 1954 г. подробно рассматривался вопрос об апелляции писателя Х.Бекхожина, где говорилось, что «учитывая признание допущенной ошибки и положительный отзыв о работе за последние годы, его можно вновь восстановить в рядах КПСС, но за допущенную идеологическую ошибку, объявить Х.Бекхожину выговор с занесением в учетную карточку» .

В подобной ситуации оказался и писатель С.Муканов. Бюро ЦК Компартии Казахстана не удовлетворило просьбу писателя о восстановлении ему партийного стажа, а вынесло следующее решение: «Разъяснить т. С.Муканову, что ЦК КП Казахстана не может удовлетворить его просьбу об исключении перерыва в партстаже, т.к. т. Муканов находился вне партии 4 года». .

Просьбу писателя И.Есенберлина о восстановлении его в рядах КПСС, Бюро также отклонило, подтвердив «правильность» решения Алма-Атинского обкома партии от 28 июля 1951 г. по поводу исключения его из рядов КПСС. . И таких примеров «раскаивания в прошлых идеологических ошибках», можно привести достаточно много, даже К.И. Сатпаев не избежал подобных унизительных процедур со стороны властей.

По-прежнему цензура жестко контролировала произведения казахстанских писателей. Например, в 1953-1954 гг. был утвержден специальный перечень произведений, подлежащих исключению из сводных списков запрещенной литературы. Этот список несколько раз уплотнялся и изменялся. В результате чего, лучшие произведения казахской литературы были изъяты из книжной торговли и библиотек, «как содержащие идейно-политические ошибки». Это произведения следующих авторов: М.Ауэзов - «Акын ага», 1950 г., тираж 20 000 экземпляров; К.Шангытбаев - «Честь», 1945 г., тираж 10 000 экземпляров; У.Турманжанов - «Сборник казахских пословиц и поговорок», 1935 г., тираж 5 150 экземпляров; «Родная земля», 1944 г., тираж 5 000 экземпляров. Изъятию подлежал и альбом «Казахстан», тираж которого составлял 10 000 экземпляров, т.к. в нем были напечатаны снимки «врагов народа» .

Подобную учесть разделили и многие другие произведения казахских писателей.

После ХХ съезда КПСС (февраль 1956г.) процесс реабилитация жертв по политическим обвинениям 30-х-40-х - начала 50-х годов стал проходить более интенсивно, был значительно упрощен. С целью ускорения процедуры в лагеря были направлены специальные комиссии по пересмотру дел, которые временно наделялись правами Президиума Верховного Совета СССР и могли производить реабилитацию, помилование, снижение сроков заключения и т.д. Основная масса реабилитированных приходилась на период с 1956 по 1961 гг. За эти годы по стране, было реабилитировано более 700 тысяч человек .

Но, к сожалению, начиная с 1962 г. работа по реабилитации «жертв произвола», постепенно начала сворачиваться и к 1964 г. прекращается совсем.

В Казахстане по двум областям - Алматинской и Джамбульской (которые были взяты для подсчета) количество реабилитированных составило: «В 1956 г. - 155, в 1957 г. - 537, в 1958 г. - 372, в 1959 г. - 163, в 1960 г. - 179, в 1961 г. - 71, в 1962 г. - 69, в 1963 г. - 51, в 1964 г. - 64 человека» .

Работа по реабилитации имела много недостатков. Во-первых, она шла неравномерно, выборочно и стала одним из наиболее противоречивых явлений рассматриваемого периода. Массовое возвращение из лагерей явилось естественным катализатором общественных настроений, вызывающий глубокий социальный стресс. Власть не отвечала на самые жгучие вопросы: «Сколько же человек невинно пострадало, сколько погибло и главное, - за что их отправили в тюремные застенки»? Молчание властей порождало самое разное отношение к реабилитированным .

Исключительно тяжелым было возвращение бывших заключенных к нормальной жизни. Для многих из них были «закрыты» определенные виды деятельности. Так, учёный-историк Е.Бекмаханов, вернувшись из заключения в 1954 г., смог приступить к преподавательской деятельности только через год. Такая же ситуация сложилась и у другого казахстанского учёного-историка Бек Сулейменова.

Многие из реабилитированных были настолько психологически сломлены, что уже не могли заниматься никакой активной деятельностью. Например, бывший первый секретарь одного из республиканских обкомов партии Н.Кузнецов после освобождения устроился на работу простым лесником. А известная коммунистка М.Л. Фишман, входившая в годы Гражданской войны в немецкий партизанский отряд, вернувшись из лагеря, вынуждена была жить на немецком кладбище в Москве в течение 7 месяцев. Ей никто не хотел помогать .

Избирательный характер реабилитации породил огромный резонанс в обществе. Приоритет отдавался репрессиям 1937-1938, начала 50-х годов против партийных руководителей, а репрессии 20-х годов, «фальшивые процессы», сфабрикованные в период 30-40-х годов против «оппозиционеров», такие как «антисоветский правотроцкистский блок», «бухаринская группа», «рабочая оппозиция» и др. не были даже представлены к рассмотрению.

В Казахстане запретной темой продолжала оставаться государственная деятельность Алаш-Орды (хотя участникам движения «Алаш» амнистия была объявлена еще в первые годы советской власти), период коллективизации 20-30-х годов, голод, который унес почти 49% населения Казахстана и другие «запретные» дела .

На совещании по идеологическим вопросам ещё раз было подчёркнуто, что «…произведения лидеров «Алаш» переизданию не подлежат. Партия должна дальше вести работу по ликвидации вредных последствий культа личности на идеологическом фронте, но это не значит обелить всех и вся» .

Многие историки склоняются к мысли, что Н.С. Хрущев опустил эти годы специально, т.к. «в середине 30-х он возглавлял столичную парторганизацию, был членом ЦК, т.е. в период великих «чисток» оказался в их центре» . Впоследствии, он в своих воспоминаниях говорил: «В вопросе об открытых процессах 30-40-х годов мы были двойственны. Мы побоялись договорить до конца, хотя не вызывало никаких сомнений, что эти люди не виноваты, что они были жертвами произвола. На открытых процессах присутствовали руководители братских компартий, поэтому мы отложили реабилитацию Бухарина, Зиновьева, Рыкова и других товарищей на неопределенный срок, можно составить целую книгу только из одних фамилий крупнейших, военных, партийных, советских, комсомольских и хозяйственных руководителей, дипломатов и ученых. Все это были люди честные. Они стали жертвами произвола без всяких на то оснований»

На самом деле, число жертв репрессий настолько велико, что для этого потребуется ни одна книга, а большое многотомное издание.

Неоднозначным было отношение властей к бывшим заключённым, многих из них по несколько раз перепроверяли, не допускали к общественной и партийной работе. На одном из Бюро ЦК КП Казахстана говорилось следующее : «Изучив постановления Бюро Алма-Атинского обкома партии, а также апелляционные, амнистированные и реабилитированные дела, мы пришли к выводу, что Бюро обкома партии, в отдельных случаях несерьёзно и неправильно подходит к восстановлению бывших заключённых в партию, проявляя в этом деле излишнюю снисходительность и либерализм. Между тем, среди них есть люди, которые злобно настроены против советской власти, особенно из числа бывших троцкистов и алашордынцев. Такой неразборчивый подход к делу восстановления партийных рядов, может привести к засорению партийной организации ненужными партии людьми» .

Заслуживает внимания документ, касающийся деятельности Т. ыскулова, по которому Бюро ЦК Компартии Казахстана (ноябрь 1960 г.) выразило мнение, что реабилитация Т.Рыскулова не является основанием для пересмотра его деятельности как антипартийной, национальной и пантюркистской .

Во-вторых, даже для тех, кто был реабилитирован в 50-60-х годах, механизм беззакония не был разоблачен до конца, реабилитация «жертв произвола» еще очень долгие годы оставалась неполной. Данные о реабилитированных тщательно скрывались. Так, писатель К.Икрамов вспоминал впоследствии, как он получил документ о посмертной реабилитации отца вместе с секретным указанием «ни с кем об этом не распространяться».

В-третьих, реабилитация расстрелянных или умерших заключённых в лагерях производилась только по заявлению близких родственников, если таковых не было, то и дело не рассматривалось. На запросы родных о судьбах близких им людей, очень часто, приходили неверные сведения (такие как, что их родственники умерли естественной смертью, с указанием даже диагноза болезни, на самом деле многие из них были расстреляны). Только в современных условиях, реабилитированные в 50-60-х годах приобрели право на то, чтобы потомки узнали правду о драме их жизни и смерти.

В-четвёртых, невозможность определения точных масштабов обвинений в преднамеренной фальсификации, т.к. многие из обвинений, имеющих под собой политическую подоплеку, специально скрывались, а партийных, хозяйственных, военных и других руководителей отправляли в тюремные застенки по иным статьям. Огромное количество документов было уничтожено на основании «утверждённых отборочных списков». Большинство дел заключенных после реабилитации сжигалось. В папках с надписью «хранить вечно», вместо протоколов и доносов оставалась короткая справка о реабилитации, либо номерной знак дела . В результате чего, общество до сих пор не знает ни точных масштабов террора, ни точных масштабов реабилитации конца 50-60-х годов.

Самой чудовищной несправедливостью было то, что никто не порицал и не привлекал к ответственности следователей НКВД, применявших пытки к осуждённым, начальников тюрем, надзирателей и доносчиков. Эти люди, исковеркавшие сотни тысяч жизней остались безнаказанными.

Но, несмотря на данные недостатки, процесс реабилитации «жертв сталинского режима», имел и большое прогрессивное значение. Сотни сынов и дочерей казахского народа вернулись из тюремных застенок домой на Родину.

Казахстанцам стали доступны произведения репрессированных писателей: С.Сейфуллина, И.Джансугурова, Б.Майлина и др. Вновь были восстановлены добрые имена видных партийных и государственных деятелей Казахской ССР: С.Асфендиярова, У.Джандосова, У.Исаева, Л.И. Мирзояна, С.Мендышева, М.Масанчи, А.Розыбакиева и других. Правда, нельзя не сказать и о таком печальном факте, что почти все из них были реабилитированы посмертно.

Реабилитационные процессы жертв политических репрессий не были доведены до конца, демократические и прогрессивные начинания тормозились самой тоталитарной системой, которая в принципе оставалась нетронутой, с её административно-командными методами.

Вновь работа по реабилитации жертв политических процессов была возобновлена Комитетом партийного контроля при ЦК КПСС и ЦК компартий союзных республик в сентябре 1987 г.

1. Аксютин Ю.В., Волобуев О.В. ХХ съезд КПСС: новации и догмы. - М.: Политиздат, 1991.
2. Аргументы и факты Казахстана. - 1997. - №22.
3. Известия. -1953 - 4 апреля
4. Известия ЦК КПСС. - - №11.
5. Азалы К i тап I : Алма-Ата и Алматинская область. - Алматы: Ад i лет, 1996. Азалы К i тап - Книга скорби. Растрельные списки. Вып. II : Алма-Ата, Алматинская и Жамбылская области. - Алматы: Казакстан,
6. Гуревич Л.Я. Тоталитаризм против интеллигенции. - Алматы: Караван,
7. Архив Президента РК. - Ф. 708.- Оп.-27. Д.- 152.- Л. 7.
8. Архив Президента РК. - Ф. 708.- Оп.-27. Д.- 152.- Л. 8-10.
9. Архив Президента РК. - Ф. 708. - Оп. - 26. - Д. 128. - Л. 120.
10. Архив Президента РК.Ф 708.Оп.-26.-Д. 128.Л.59, Д 78.Л.152.
11. Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. - М.: Политиздат, 1991.
12. Медведев Ж., Медведев Р. Неизвестный Сталин - М: Фолио, 2002.
13. Козыбаев М.К., Абылхожин Ж.Б., Алдажуманов К.С. Коллективизация в Казахстане. - Алматы: Наука, 1992.
14. Архив Президента РК.Ф. 708.Оп.35.Д. 1293.Л. 258.
15. Аксютин Ю. Н.С. Хрущев: "Мы должны сказать правду о культе личности". - Труд. - 1988. - 13 ноября.
16. Хрущев Н.С. Воспоминания. - М.: Вагриус, 1997.
17. Архив Президента РК. - Ф.708. - Оп. 30. - Д. 455. - Л. 11, 16.
18. Архив Президента РК.- Ф.708.- Оп. 33.- Д. 171.- Л. 237238.

Три неполных года без Сталина предшествовали докладу Хрущева «О культе личности и его последствиях» на закрытом заседании ХХ съезда партии. Но эти годы были чрезвычайно насыщенными, вместив в себя и ожесточенную борьбу за власть между наследниками вождя, и исполненную в традициях середины 1930-х гг. расправу над Берией, Абакумовым, другими палачами, и стыдливое замалчивание имен организаторов, причин, масштабов прежних репрессий, и начавшуюся трудную переоценку ценностей, и деятельность первых реабилитационных комиссий ЦК КПСС под руководством Ворошилова, Микояна, Поспелова.

Как это ни парадоксально, первые реабилитационные акты инициировал человек, чье имя общественное мнение прочно связывало с карательными органами и творившимся в стране произволом. Весной 1953 г. Берия проявил повышенную активность, буквально бомбардировав Президиум ЦК своими записками и предложениями. Они, правда, затрагивали лишь некоторых его ближайших сотрудников, родственников высших партийных сановников, а также осужденных на срок до 5 лет, т.е. по мягким обвинениям. Предлагалось пересмотреть дела второй половины 1940-х – начала 1950-х гг. (так называемые дела кремлевских врачей, мингрельской националистической группы, руководителей артиллерийского управления и авиационной промышленности, убийство главы Еврейского антифашистского комитета Михоэлса и другие). Но при этом не было и речи о массовых репрессиях 30-х гг. или депортациях народов в период Великой Отечественной войны, к которым сталинский подручный имел прямое отношение. И понятно почему: главной целью инициатив Берии было стремление укрепить собственное положение во властных структурах, поднять любыми способами личный авторитет, исключив себя из числа лиц, ответственных за преступления сталинского режима.

Смещение Берии, казалось, должно было облегчить процесс политической реабилитации. Но этого не произошло.

Остававшийся пока еще формальным лидером страны Маленков на июльском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС ввел в оборот слова о «культе личности Сталина». Но для Маленкова этот культ означал прежде всего беззащитность партийно-государственной номенклатуры от произвола вождя. Будучи замешанным в организацию массовых репрессий, он, разумеется, не мог пойти на масштабный подход к этой проблеме.

Месяцы ушли на очередной передел власти внутри Президиума ЦК, расправу со сторонниками и родственниками Берии и других руководителей карательных служб, перестановку кадров в органах безопасности, внутренних дел и прокуратуры, пересмотр результатов объявленной по инициативе Берии амнистии. За активную роль в аресте Берии отблагодарили военных: состоялась реабилитация 54 осужденных генералов и адмиралов Советской армии, в том числе близких Жукову – Телегина, Крюкова и Варенникова. Но многочисленные письма, поступавшие от заключенных, ссыльных и спецпоселенцев, оставались без ответа. Принятые в этот период решения отличало разве что более определенное указание на якобы главных виновников репрессий – бывших руководящих работников МГБ и МВД, которых судили в спешном порядке.

Лишь в начале 1954 г., когда в партийно-государственной верхушке четко обозначилось лидирующее положение Хрущева, реабилитация получила новый импульс, хотя, взяв курс на расширение процесса реабилитации, на установление причин и последствий репрессий, Хрущев, как и свергнутый Берия, руководствовался далеко не бескорыстными мотивами. Об этом свидетельствуют, с одной стороны, сохранение в тайне статистических данных об арестованных органами ВЧК–ОГПУ–НКВД–МГБ за 1921–1953 гг. (они были подсчитаны, вероятно, по поручению первого секретаря ЦК, уже в декабре 1953 г.), а с другой – стремительная реабилитация участников «ленинградского дела». Хрущев хорошо усвоил сталинские методы использования компрометирующих материалов для ослабления соперников в борьбе за власть. Восстановление справедливости по отношению к ленинградцам компрометировало Маленкова, одного из виновников гибели Вознесенского, Кузнецова и их товарищей. Проведенная с широкой оглаской среди партийного аппарата, эта реабилитация укрепляла авторитет Хрущева, выстилая ему дорогу к единоличной власти.

Но какими бы мотивами ни руководствовались правители, чаяния и надежды политзаключенных и ссыльных стали постепенно сбываться. Наряду с установлением судебного порядка пересмотра дел (по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 1 сентября 1953 г. Верховный суд СССР получил право пересматривать по протесту Генпрокурора СССР решения коллегии ОГПУ, Особого совещания и двоек и троек), в мае 1954 г. начала работу Центральная комиссия по пересмотру дел осужденных за «контрреволюционные преступления», содержащихся в лагерях, колониях, тюрьмах и находящихся в ссылке на поселении, были созданы аналогичные комиссии на местах. Центральная комиссия получила право пересматривать дела лиц, осужденных Особым совещанием при НКВД–МГБ или Коллегией ОГПУ; местные комиссии наделили функциями пересмотра дел осужденных двойками и тройками. Для изучения положения спецпоселенцев была образована комиссия под председательством Ворошилова, результатом деятельности которой стало известное постановление «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев» от 5 июля 1954 г. Были освобождены из ссылки ранее осужденные на срок до 5 лет за «антисоветскую деятельность», сняты ограничения по спецпоселению с раскулаченных и граждан немецкой национальности, проживавших в районах, откуда выселение не производилось.

Механизм принятия решения о реабилитации не был простым. Лишь в 1954 г. органы прокуратуры получили право затребовать из КГБ архивно-следственные дела, что позволило увеличить количество рассматриваемых персональных дел осужденных в судебном порядке жертв репрессий. Прокурорам, следственным работникам, военным юристам полагалось провести так называемую проверку дела, в ходе которой собиралась разнообразная информация о репрессированном, вызывались свидетели, запрашивались архивные справки. Особую роль при этом играли справки Центрального партийного архива, в которых отмечалась принадлежность репрессированного лица к той или иной оппозиции либо отсутствие таких данных.

Проводивший проверку работник составлял заключение. На основании этого документа Генеральный прокурор СССР, его заместители, Главный военный прокурор вносили (а могли этого и не делать) на пленум, Коллегию по уголовным делам или Военную коллегию Верховного суда СССР протест по делу. Суд выносил определение. Оно не обязательно было реабилитационным. Суд, например, мог переквалифицировать предъявленные статьи (политические в уголовные и наоборот), мог оставить прежний приговор в силе, наконец, мог ограничиться лишь снижением меры наказания.

Из-за усложненного порядка реабилитации к началу 1956 г. объем непересмотренных дел оставался огромным. Чтобы как-то ускорить процесс освобождения из лагерей, руководство страны пошло на создание специальных выездных комиссий, которым на месте, не дожидаясь определения о реабилитации, разрешалось принимать решения об освобождении заключенных.

Следует учесть еще одно важное обстоятельство. В соответствии с заведенным в стране порядком все принципиальные вопросы реабилитации особенно известных в стране людей предварительно вносились в Президиум ЦК. Именно этот всевластный орган являлся высшей «прокурорской» и «судебной» инстанцией, определявшей судьбы не только живых, но и мертвых. Без его согласия органы прокуратуры не вправе были представлять предложения по пересмотру дел в суды, а суды – выносить определения о реабилитации.

Однако не следует думать, что решения Президиума ЦК всегда незамедлительно воплощались в жизнь. Например, когда особые лагеря были преобразованы в обычные исправительно-трудовые, в них сохранялись старые правила внутреннего распорядка, регламентировавшие поведение «особо опасных государственных преступников». Вместо фамилии они по-прежнему называли свой номер, который носили на одежде. Другим примером является судьба осужденных по делу Еврейского антифашистского комитета. После решения Президиума ЦК их реабилитация растянулась на несколько лет. Более того, во второй половине 1980-х гг. к этой проблеме пришлось вновь возвращаться.

В Президиум ЦК стекалась обобщенная и разносторонняя информация о ходе реабилитации. С каждой запиской, с каждым пересмотренным делом вырисовывалась все более зловещая картина преступлений, которую дальше трудно было скрывать от народа. Масштабы злодеяний не поддавались описанию. Чем больше выявлялось документов, тем острее вставали трудные, неприятные вопросы, и в первую очередь – о причинах и виновниках трагедии, об отношении к Сталину и его политике, о предании гласности кровавых фактов.

Ситуация внутри Президиума ЦК постепенно накалялась. Члены партийного ареопага не спорили при реабилитации Чубаря, Рудзутака, Косиора, Постышева, Каминского, Гамарника, Эйхе, других известных большевиков, болгарских или польских коммунистов. Голосования по этим постановлениям, как показывают протоколы, всегда проходили единогласно. Не спорили они и тогда, когда силовые министры и Генеральный прокурор СССР внесли предложение о выдаче родственникам расстрелянных и погибших в лагерях ложных справок об обстоятельствах и дате смерти, чтобы тем самым затушевать истинные масштабы и ход репрессий. Согласны были и с тем, что нельзя подвергать сомнению итоги внутрипартийной борьбы и реабилитировать троцкистов, оппортунистов, а также эсеров, меньшевиков, представителей других социалистических партий; что нужно, по возможности, воздержаться от возврата бывшим спецпоселенцам и ссыльным конфискованного у них во время репрессий имущества; что украинские и прибалтийские националисты по-прежнему должны оставаться в местах ссылки под административным контролем.

Споры возникали вокруг другого, близкого и больного – личной ответственности за преступления. Конечно, в такой прямой формулировке вопрос на заседаниях Президиума ЦК не ставился и по понятным причинам не мог ставиться. Однако вопрос об ответственности незримо присутствовал на заседаниях Президиума ЦК, едва речь заходила об отношении к наследию Сталина и об обнародовании информации о репрессиях.

5 ноября 1955 г. состоялось заседание Президиума ЦК, на котором рассматривались мероприятия в связи с празднованием очередной годовщины Октябрьской революции. Был поднят вопрос о предстоящем в декабре дне рождения Сталина. В предшествующие годы этот день всегда отмечался торжественным заседанием. И вот впервые принимается решение торжеств не проводить. За это выступили Хрущев, Булганин, Микоян. Возражали Каганович и Ворошилов, подчеркивая, что такое решение «народом будет воспринято нехорошо».

Новая острая дискуссия развернулась 31 декабря 1955 г. при обсуждении обстоятельств убийства Кирова. Высказывалось предположение о том, что к убийству приложили руку чекисты. Было решено просмотреть следственные дела бывших руководителей НКВД Ягоды, Ежова и Медведя. Тогда же для выяснения судеб членов ЦК ВКП(б), избранного на ХVII съезде партии, создали комиссию во главе с секретарем ЦК Поспеловым. В ее состав вошли секретарь ЦК Аристов, председатель ВЦСПС Шверник, заместитель председателя Комитета партийного контроля при ЦК Комаров. Комиссия получила право запрашивать все необходимые для работы материалы.

Вопрос о репрессиях был поставлен и на заседаниях 1 и 9 февраля 1956 г. В ходе острого обсуждения материалов о так называемом военном заговоре в Красной армии и действительной вине Тухачевского, Якира и других военачальников члены Президиума сочли необходимым лично допросить одного из следователей по этому делу – Родоса. После его откровений, после знакомства членов Президиума и секретарей ЦК с приведенными в докладе комиссии Поспелова ужасающими фактами о варварских методах следствия и о массовом уничтожении в 1930-х гг. членов партии Хрущев добился включения в повестку предстоящего ХХ съезда КПСС вопроса о культе личности Сталина и о репрессиях. Возражения Молотова, Ворошилова и Кагановича ни политически, ни морально уже не могли приниматься во внимание.

Какие мотивы определили позицию большинства Президиума ЦК, поддержавшего Хрущева? Микоян позднее писал, что о репрессиях лучше было рассказать самим руководителям партии и не ждать, когда за это возьмется кто-либо другой. Такая информация, считал Микоян, могла бы показать делегатам съезда, что всю правду о сталинских преступлениях его бывшие соратники узнали недавно, в результате специального изучения, предпринятого комиссией Поспелова. Тем самым члены Президиума ЦК пытались снять с себя вину за кровавый террор.

Подобного рода признания содержатся и в воспоминаниях Хрущева, который не только рассчитывал уйти от личной ответственности, но и понимал, что обнародование фактов о сталинских преступлениях в первую очередь дискредитирует старейших и пока еще авторитетных членов Президиума ЦК, долго работавших бок о бок со Сталиным. Хрущев почему-то был убежден, что о его причастности к репрессиям говорить не будут.

При оценке причин, побудивших выбрать курс на критику сталинизма, помимо субъективных моментов следует учесть еще одно обстоятельство. Большинство Президиума ЦК к этому времени подошло к пониманию того, что прежними методами оно вряд ли сможет удержать страну в повиновении и сохранить режим в условиях тяжелого материального положения населения, низкого уровня жизни, острых продовольственного и жилищного кризисов. Об этом заставляли помнить недавно состоявшиеся восстания заключенных в Горном лагере в Норильске, в Речном лагере в Воркуте, в Степлаге, Унжлаге, Вятлаге, Карлаге и других «островах архипелага ГУЛАГ». При неблагоприятной обстановке восстания могли стать детонатором больших социальных потрясений. Поэтому в действительности выбор вариантов действий у членов Президиума ЦК был ограничен.

Прозвучавший 25 февраля 1956 г. при гробовом молчании на закрытом заседании ХХ съезда знаменитый доклад о культе личности и его последствиях произвел ошеломляющее впечатление на делегатов. Этот для своего времени смелый обличительный документ, вопреки первоначальным планам сохранения его в тайне, был доведен до сведения всей партии, работников советского аппарата, актива комсомольских организаций. С ним были ознакомлены присутствовавшие на съезде руководители делегаций зарубежных коммунистических и рабочих партий. Затем в откорректированном и несколько сокращенном виде доклад разослали для ознакомления председателям и первым секретарям всех дружественных коммунистических партий мира.

С этого момента критика сталинизма и неразрывно связанных с ним преступлений стала публичной. Открылся новый этап в реабилитации жертв репрессий.

А.Н.Артизов

Документы и научно-справочный аппарат к ним публикуются по изданию: Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3 т. Т. 1. Март 1953 – февраль 1956. Сост. АРТИЗОВ А.Н., СИГАЧЕВ Ю.В., ХЛОПОВ В.Г., ШЕВЧУК И.Н. М.: Международный фонд «Демократия», 2000.

Процесс реабилитации осужденных в период с 20-х до начала 50-х годов начался сразу после смерти Сталина. По указу «Об амнистии» 1953 года Верховного Совета СССР было выпущено на свободу до полутора миллионов человек.

Массовая юридическая реабилитация началась с 1961 года. Тогда за отсутствием состава преступления были реабилитированы 737 182 человека, с 1962 по 1983 год были реабилитированы 157 055 человек. Процесс реабилитации был возобновлен в конце 80-х. Тогда были реабилитированы почти все репрессированные деятели ВКП(б), и многие из тех, кто был объявлен «классовым врагом». В 1988-89 годах были пересмотрены дела на 856 582 человека, по ним реабилитировано 844 740 человек. И, наконец, в 1991 году был подписан «Закон о реабилитации жертв политических репрессий». С момента начала действия этого закона и по 22015 год было реабилитировано более 3,7 миллиона человек. И тем не менее, даже при такой масштабной работе, заключающейся в пересмотре миллионов дел, отнюдь не все репрессированные были признаны невиновными. Кто же так и не получил реабилитации? Закон 1991 года запрещает реабилитировать тех, кто сам участвовал в репрессиях.

Генрих Григорьевич Ягода

С 1934 по 1936 год он занимал пост наркома внутренних дел СССР. Именно под руководством Ягоды был создан ГУЛАГ. Он же начал строительство Беломоро-Балтийского канала силами заключенных. Он официально носил титул «первого инициатора, организатора и идейного руководителя социалистической индустрии тайги и Севера». Созданная им машина перемолола в итоге и его самого: в 1937 году он был арестован, а через год расстрелян. Ягоду обвиняли в совершении «антигосударственных и уголовных преступлений», в «связях с Троцким, Бухариным и Рыковым, организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД, подготовке покушения на Сталина и Ежова, подготовке государственного переворота и интервенции».

Николай Иванович Ежов

Этот человек, как известно, возглавлял народный комиссариат внутренних дел с 1936 по 1938 год. Это ему принадлежит сомнительная честь организатора репрессий 1937-38 года, известных, как «большой террор». В народе эти репрессии получили название «ежовщина». В 1939 году он был арестован, а в 1940 -- расстрелян по обвинению в подготовке антисоветского государственного переворота и шпионажа в пользу пяти иностранных разведок.

Лаврентий Павлович Берия

С 1941 года Лаврентий Берия – генеральный секретарь госбезопасности. Берия – «правая рука Сталина», человек из ближайшего окружения «отца народов», стал для многих поколений советских людей едва ли не символом сталинских репрессий, несмотря даже на то, что в период «большого террора» на посту наркома внутренних дел был отнюдь не Берия. Лаврентия Павловича не обошла судьба его предшественников, он так же стал жертвой запущенного в начале 30-х маховика арестов и казней по странным обвинениям. Берия был арестован в 1953 году, признан виновным в шпионаже и заговоре с целью захвата власти, и расстрелян.

Деканозов, Мешик, Влодзимирский, Меркулов

Это люди из ближайшего окружения Берии, чекисты, активные участники сталинских репрессий. И Владимир Георгиевич Деканозов, и Павел Яковлевич Мешик, и Лев Емельянович Владзимирский, и Всеволод Николаевич Меркулов были арестованы по делу Берии, признаны виновными в шпионаже с целью захвата власти и расстреляны в 1953 году.

Юридический казус

Специалисты говорят: в том, что касается этих и других им подобных лиц, имеет место некий юридический казус. Очевидно, что ни Ягода, ни Ежов, ни Берия, ни его приспешники, не совершали тех преступлений,которые были им инкриминированы. Не были они шпионами бесчисленных иностранных разведок и на захват власти в стране никто из них не покушался. Однако, комиссия по реабилитации отказалась признать этих людей невиновными. Основанием для отказа стало указание на то, что они сами являлись организаторами массовых репрессий, а потому не могут считаться их жертвами. С точки зрения юриспруденции, может быть, имеет место некая неточность формулировки, во всяком случае, есть юристы, которые на этом настаивают. Однако, если по-справедливости, то все верно.

Жертвами политических репрессий принято считать людей осужденных по статье 58 (п.2-14) УК РСФСР (в УК других республик СССР имелась аналогичная статья), принятого в 1926 году. На самом деле большинство пунктов этой статьи не связано с политикой. В частности сюда входили организация восстаний, шпионаж, вредительство (например, печатание фальшивых денег), терроризм, саботаж (преступная халатность). Такие статьи имеются в УК любых государств, в том числе и в современной России. Чисто политической являлась лишь статья 58-10. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой - лишение свободы на срок не ниже шести месяцев. Как правило, по этой статье в мирное время срок не превышал 3 лет. Однако, поскольку считалось, что все действия, определенные в статье 58 направлены на свержение, подрыв или ослабление советской власти, то преступления имеют политическую мотивировку (желание сменить политическую систему) и соответственно люди, осуждаемые по статье 58, преследовались по политическим мотивам. Отличительной чертой статьи 58 являлось то, что после отбытия наказания по этой статье люди отправлялись в ссылку, и не имели права возвращаться к себе домой.

В 1953 году в лагерях ГУЛАГа находилось 467 946 заключенных, осужденных по статье 58. Из них особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и другие) в особых лагерях МВД СССР находилось 221 435 человек. Кроме того, имелось еще 62 462 ссыльных, так что общее число «политических» составляло 530408 человек. Общее же число заключенных в лагерях и тюрьмах СССР в 1953 году составляло 2 526 402 человека. 26 марта 1953 года министр внутренних дел Лаврентий Берия подготовил и подал докладную записку с проектом указа об амнистии в Президиум ЦК КПСС. Проектом предусматривалось освобождение всех заключенных, осуждённых на срок до 5 лет. Предполагалось освобождение женщин, имеющих детей до 10 лет, и беременных женщин, несовершеннолетних в возрасте до 18 лет, пожилых и тяжело больных людей. Берия указывал, что из 2,5 миллионов заключённых ГУЛАГа лишь 220 тысяч человек являются особо опасными государственными преступниками. Предлагалось не распространять амнистию на преступников, осуждённых за бандитизм, умышленное убийство, за контрреволюционные преступления и за хищения социалистической собственности в особо крупных размерах. Кроме того, Берия предлагал вдвое сократить срок наказания осуждённым на срок более 5 лет и отменить ссылку для лиц, отбывших сроки заключения по 58 статье. В своей записке Берия указывал, что «…Ежегодно осуждается свыше 1,5 млн. человек, из которых большинство - за преступления, не представляющие особой опасности для государства. Если не пересмотреть уголовное законодательство, то и после амнистии, через 1-2 года общее количество заключенных опять достигнет 2,5-3 млн. человек». Поэтому Берия предложил немедленно пересмотреть законодательство, смягчить уголовную ответственность за нетяжкие преступления, а за хозяйственные, бытовые и должностные преступления карать административными мерами. Тогда же на имя Председателя Совета Министров СССР Маленкова Берия направил отдельное представление об амнистии всех осужденных внесудебными органами, прежде всего «тройками» НКВД и Особым совещанием ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД с полным снятием судимости. В основном здесь речь шла о тех, кто был осужден во время репрессий 1937-1938 годов.

На следующий день после получения записки Берия 27 марта 1953 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Об амнистии» всех заключённых, чей срок не превышал 5 лет, а также уменьшении в два раза сроков других заключенных, кроме осуждённых на 10-25 лет за бандитизм, умышленное убийство, за контрреволюционные преступления и за хищения социалистической собственности в особо крупных размерах. В первую очередь из лагерей освобождались несовершеннолетние, беременные женщины и имеющие малолетних детей, заключённые преклонного возраста и инвалиды. К иностранным гражданам амнистия применялась на общих основаниях.

В результате амнистии на свободу вышли 1 миллион 200 тысяч заключённых, и были прекращены следственные дела на 400 тысяч человек. В том числе на свободу вышло почти 100 тысяч человек, осужденных по статье 58 (политических заключенных), но не входивших в указанную выше категорию особо опасных преступников. Кроме того, по указу об амнистии были досрочно освобождены все высланные, то есть те, кому запрещалось проживать в определенных местностях и городах (реально это относилось ко всем осужденным по 58 статье после выхода на свободу), а сама категория «высланных» перестала существовать. Была освобождена и часть ссыльных (тех, кто должен был проживать в определенном поселении). Предложения Берии об амнистии лиц, осужденных внесудебными органами по статье 58 не нашли отражения в данном указе. Тем не менее, первое крупномасштабное освобождение «политических заключенных», почти треть от общего количества, осуществил не Хрущев, а Берия.

На конец лета и осень 1953 г. Берия планировал произвести крупномасштабное возвращение на родину депортированных во время войны народов. В апреле - мае 1953 г. в МВД СССР были разработаны проекты соответствующих указов, которые предполагалось в августе представить на утверждение в Верховный Совет СССР и Совет Министров СССР. Планировалось до конца 1953 г. вернуть на места прежнего проживания около 1,7 млн. человек, Однако в связи с арестом (или убийством) Л. П. Берия 26 июня 1953 года эти указы так и не состоялись. И лишь с 1957 года начал постепенно осуществляться план Берии. В 1957-1958 годах были восстановлены национальные автономии калмыков, чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев. Этим народам было разрешено вернуться на свои исторические территории. Возвращение репрессированных народов осуществлялось не без сложностей, которые и тогда, и впоследствии привели к национальным конфликтам (так, начались столкновения между возвращавшимися чеченцами и заселёнными за время их изгнания в Грозненскую область русскими, между ингушами и осетинами). В 1964 году были отменены ограничительные акты в отношении депортированного немецкого населения, но указ, снявший полностью ограничения в свободе передвижения и подтверждавший право немцев на возвращение в места, откуда они были высланы, был принят лишь в 1972 году. Что касается крымских татар, турок-месхитинцев, греков, корейцев и ряда других, их очередь подошла лишь в 1989 году. Так что роль Хрущева в освобождении депортированных народов была скорее отрицательной, так как план Берии начал реализовываться на 4 года позднее, чем планировалось и в существенно усеченном объеме.

4 мая 1954 года Президиум ЦК КПСС принял решение о пересмотре всех дел на людей, осужденных за «контрреволюционные преступления». С этой целью были созданы специальные комиссии, в которые вошли руководящие работники Прокуратуры, МВД, КГБ и Министерства юстиции СССР. Центральную комиссию возглавил генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко, местные – прокуроры республик, краев и областей. Порядок работы комиссий был определен совместным приказом генерального прокурора СССР, министра юстиции СССР, министра внутренних дел СССР и председателя КГБ при Совете министров СССР от 19 мая 1954 г. К началу 1956 года комиссии рассмотрели дела в отношении 337 183 человек. В результате было освобождено 153 502 человек, но только 14 338 из них были официально реабилитированы. К остальным был применен указ «Об амнистии». В сентябре 1955 года, был издан Указ «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» и значительная часть политзаключенных попала под эту амнистию. Трудно сказать имел ли Хрущев хоть какое-то отношение к этому этапу освобождения политзаключенных, когда на свободу вышло 300 с лишним тысяч человек. Скорее всего, основную роль здесь играл Маленков, который во многих аспектах был единомышленником Берия еще с 30-х годов. А Берия начал свою деятельность на посту наркома НКВД осенью 1938 года именно с пересмотра всех дел на людей, осужденных в 1937-1938 годах, и в течение только 1939 года освободил из заключения более 200 тысяч человек, в том числе и тех, кому не успели привести в исполнение приговор о расстреле. Заметим, что в том же 1939 году было осуждено по 58 статье УК 63 889 человек, то есть на свободу при Берии вышло в 3 раза больше, чем было осуждено. Таким образом, к 1 января 1956 года количество лиц, осужденных по 58 статье УК, составляло 113 тысяч 735 человек. Большей частью это были люди, сражавшиеся с оружием в руках против советской власти, либо на стороне немцев в годы войны, либо в рядах националистов на Украине, в Прибалтике или в среднеазиатских республиках.

После доклада Хрущева на ХХ съезде возникла необходимость провести показательное освобождение и реабилитацию политзаключенных. Сразу после съезда были созданы специальные выездные комиссии Верховного Совета СССР. Работали они прямо в лагерях, имели право принимать решения об освобождении или снижении срока наказания. Обычный состав такой комиссии - три человека: работник прокуратуры, представитель аппарата КПСС и кто-либо из уже реабилитированных политзаключенных. Всего было создано 97 таких комиссий. Уже к 1 июля 1956 года комиссиями рассмотрено 97 639 дел. Освобождено со снятием судимости 46 737 человек. Из них только 1487 человек реабилитированы как осужденные по сфальсифицированным материалам. Итак, 90% из 530 тысяч политзаключенных было освобождено еще до ХХ съезда. А число реабилитированных после съезда составляет 0.25%. Так что роль Хрущева в освобождении политзаключенных минимальна, а о реабилитации и говорить нечего.

Главная » Трудовое » Реабилитация репрессированных в 1930 1950 х гг. Амнистии и реабилитации в ссср