Царские в алтаре. Зачем в храме нужны иконостас и завеса над Царскими вратами? Иллюстрированный обзор
часть храма и символизируют собой врата Рая.
История
В древнехристианских катакомбных храмах алтарь отделялся от остального храма двумя символическими колоннами либо особой преградой.
Testus , CC BY-SA 3.0После великого раскола христианской церкви (1054 г.) алтарная преграда в прежнем виде частично сохранилась на западе (но гораздо чаще имеет вид низкого бордюра, перед которым на коленях принимают причастие, или вообще отсутствует), а в православной церкви развилась в иконостас, створки которого стали Царскими (Святыми) вратами (греч. Ωραία Πύλη).
В Богослужении
В греческой традиции называются «Святыми вратами». Славянское название «Царские врата» объясняется тем, что через них Царь Славы Господь Иисус Христос во Святых Дарах выходит во время причащения мирян. Исторически же оно наследует византийское название центрального входа из притвора в храм, перенесенное на центральный вход в алтарь.
В процессе развития православного богослужения Царские врата приобретают большое символическое значение.
В Царские врата могут входить только священнослужители и только во время богослужения. В остальных случаях вход в алтарь и выход осуществляется через северные и южные двери иконостаса (т. н. диаконские двери). Вне богослужения и без облачения входить в алтарь и выходить из него через Царские врата имеет право только архиерей.
Внутри алтаря за Царскими вратами находится специальная завеса - катапетасма, открываемая полностью или частично в установленные уставом моменты богослужения.
Предисловие
Православная литургия, будучи по своей сути и своему названию общим делом и общим служением, на протяжении веков развивалась и дополнялась различными обрядами, внешними атрибутами. На современном этапе сложно говорить о православной литургии вне архитектурного храмового пространства. И современное литургическое богословие должно иметь смелость дать оценку существующему у нас порядку совершения богослужения. Нередко мы просто postfactum пытаемся оправдать возникший порядок, не задумываясь над его богословской ценностью.
Современный храм Православной Церкви немыслим без алтарной преграды с ее вратами (боковыми и центральными, «Царскими»). Но алтарная преграда и ее врата по-разному могут функционировать во время богослужения. Они могут соединять народ со священством, а могут разделять.
Литургическая жизнь Церкви-это икона ее духовно-нравственного состояния. Богослужение и молитва как сверхчувствительная фотопленка фиксирует в себе все особенности-как по
зитивные, так и негативные - духовного облика прихода, общины, даже целых епархий и Поместных Церквей. Евхаристия - это таинство всех таинств, но таинство требует к себе живого, а не формального и технического отношения. И когда охлаждается интерес к смыслу и сути литургии, в ее чинопос-ледование попадают случайные элементы, которые не отражают ее смысл, а лишь закрывают ее от полноценного восприятия со стороны народа. Сама же литургия перестает быть живым сердцем жизни верующих. То есть, в таинственном смысле она таковым сердцем остается, но это не ощущается и не осознается той массой священнослужителей и народа, которая только лишь «приходит» на литургию и «отстаивает» ее.
«Царские врата» алтаря стали для многих «камнем преткновения», особенно тот факт, что только в Русской Церкви их открытие на всю литургию является «высшей церковной наградой». Автор этих строк предлагает взглянуть на литургию через призму святоотеческого богословия и попытаться осмыслить в ней роль алтарной преграды и ее врат, а так же их использование в других Православных Поместных Церквах.
Историческая справка
Древняя Церковь со времен апостольских и в долгие три века гонений совершала Евхаристию не в специально на то устроенных храмах, а по домам верующих, а то и просто в катакомбах (в Риме это были подземные кладбища и коммуникации). Тем ни менее археологические исследования показали, что даже там, в довольно убогих условиях, было особое выделение «жертвенника», то есть места совершения духовного жертвоприношения. Как правило, это был стол, стоящий на небольшом возвышении (откуда и латинское название altare - «возвышение»). В зданиях, имеющих апсиду (конху), как правило, это возвышение располагалось в апсиде, которая завешивалась завесой во внебогослужебное время. Особенно это присуще было катакомбным храмам, а позже - каменным храмам апсидной архитектуры. То есть, святилище выделялось иподчеркивалось всеми возможными средствами. Но при этом во время собрания общины для совместного богослужения святилище раскрывалось перед взором всех молящихся, которые собирались вокруг алтарной евхаристической трапезы как семья вокруг праздничного стола.
Когда Церковь вышла из катакомб и религия христианская была легализована в Империи, стали появляться большие храмы, постепенно формировался тип «храмовой архитектуры». Но до появления иконостаса с вратами (центральными и боковыми) было еще далеко. В первые века «свободного существования» наметилось два типа храмовой архитектуры: апсид-ная (возвышение в нише в конце храма) и базиличная (продолговатое прямоугольное помещение, просторный зал, в конце которого располагался престол). Святитель Епифаний Кипрский (IV в.) упоминает о завесе, которая скрывала апсиду храма с находящимся там престолом во внебогослужебное время. Но алтарь в храмах базиличного типа завесить было проблематично (ширина алтаря там соответствовала ширине храма). Поэтому Златоуст («Беседы на послание к Ефесянам») упоминает о «преграде», которая, по его словам, перед началом богослужения не открывается, а «убирается». Видимо, первоначально это было нечто вроде «переносного штакетника», «передвижной решетки», которая убиралась на время богослужения и выставлялась только вне богослужения.
Однако прилив народных масс поставил перед клиром новую, чисто практическую (ничуть не богословскую) задачу: как защитить алтарь от случайного натиска многолюдной массы прихожан? Особенно это стало актуально в большие праздники. Так и возникает первый вариант «твердой» (не переносной) преграды алтаря. Образцы такой преграды искать долго не придется. Достаточно изучить архитектуры древних храмов, расположенных в больших паломнических центрах. Такими центрами, естественно, являются Вифлеем и Иерусалим. Согласно исследованиям Тархановой 1 по архитектуре древней Вифлеемской базилики и древнего храма Воскресения Христова, преграда представляла собой поставленные вокруг алтаря столбы (упирающиеся в потолок так называемые «стасисы» 2 , что в переводе значит «столбики»), между которыми были большие «пролеты». В центральном «пролете» находился вход в алтарь, а между остальными столбами были установленные бронзовые решетки (или пластины), высотой менее полутора метров от земли. Такие преграды с успехом справлялись с поставленной задачей 3 .
Со временем появились попытки провести символическую параллель между храмом и Моисеевой «скинией Завета». Важно учитывать, что все эти параллели возникали всегда post factum введения в использования той или иной детали храмового декора и никогда не возникали per factum, как некий умозрительный принцип, на который должны ориентироваться строители храма. Сначала, по практическим причинам, возникает удобная для храма форма внутреннего убранства, а потом (и то не сразу) появляются «символические объяснения» этой формы.
Архитектура «византийского» храма восходит к архитектуре ветхозаветного храма в Иерусалиме, а также к прототипу последнего - «скинии Завета». В этом вопросе поистине бесценным для русскоязычного читателя является исследование Тархановой о ветхозаветных прототипах нашего иконостаса. Об этом ветхозаветном корне говорят и поздние византийские экзегеты-литургисты, и современные исследователи. Однако Тарханова, вникнув в особенности самого прототипа, приходит к выводу: «Архитектура (алтарной. - Иг. Ф.) преграды раннехристианского времени являет собою противополож ность ветхозаветной, заимствуя из библейских описаний лишь фактическое и символическое основание: вместо того, чтобы скрывать Святая Святых храма, преграда первых храмов, на против, открывает алтарь и происходящую в нем литургию для всех верующих» 4 .
Так зарождается иконостас. Большой знаток Византийской традиции отец Роберт Тафт говорит (как и Тарханова) о византийских алтарях следующее: «Алтарная преграда была выполнена открытой: все, что происходило внутри, было видно. Поэтому… алтарь (т.е. престол) стоял перед апсидой, а не в самой апсиде. В самой же апсиде был престол (епископа) и сопрестолия (пресвитеров)» 5 . И такое положение существовало довольно продолжительное время.
В VIII веке святитель Герман Константинопольский составил свое изъяснение Божественной литургии, а так же храмового устройства. Во-первых, он упоминает только о существовании в его время столбовой преграды и «космита, украшенного Крестом» 6 . «Космит» - это балка-перекладина над столбами «иконостаса» (сами «стасисы», видимо, в данном случае не упирались в потолок, представляя собою разновидность античного портика). Во-вторых, описав священнодействия Божественной анафоры, он обращается к читателям со словами: «Ставши, таким образом, очевидцами Божественных Таинств, …восславим …Таинство Домостроительства нашего Спасения» 7 . То есть святитель объяснял смысл того, что на каждой литургии видели читатели его толкования. Но они не могли бы видеть всего этого, будь там глухой иконостас и затворенные Царские врата. Далее он объясняет, почему иерей в молитве склоняется. Это тоже является толкованием того действия, которое для современников святителя было лицезримым, но непонятным, а потому и нуждалось в толковании. «По крайней мере до XI века в Константинополе алтарь не был заслонен от людских взоров, а престол не был спрятан за завесой, что и показывают фрески и миниатюры того времени. Первое упоминание о закрытии врат алтарной преграды после Великого входа и задергивании завесы содержится в комментарии на литургию середины XI века Николая Андидского Протеория. Автор называет этот обычай монашеским» 8 .
Похожее толкование дает и автор XII века Феодор, епископ Андидский: «Закрытие же дверей и спущение сверху их (επάνω τούτων) завесы, как это обыкновенно делается в мона стырях, а также и покрытие Божественных Даров так называемым воздухом, знаменует, думаю, ту ночь, в которую произошло предательство ученика, ведение (Иисуса) к Каиафе, представление Его Анне и произнесение лжесвидетельства, далее - поругания, заушения и все, что тогда происходило» 9 . Из цитаты видно, что задергивание завесы и закрытие врат - частный монастырский обычай, а не уставное положение. Более того, данный текст сам по себе является цитатой из более раннего творения - комментария к литургии святителя Германа Константинопольского, и выражает лишь частное мнение (о чем говорит слово «думаю») автора 10 . Из самой цитаты не видно, где находились врата и завеса: на пути ли из притвора в храм, или на пути из храма в алтарь. И лишь сам Феодор Андидский добавляет от себя: «Ибо в то время, когда бывают врата закрыты, а завеса опущена, иподиаконы, - по постановлению божественных отцов, старавшихся устранить соблазны и сдержать тех, которые, ко вреду слабых, неблагочинно и неблагоговейно расхаживают туда и сюда, подобно служанкам, - стоят вне, в пространстве божественного храма, как бы во дворе алтаря» 11 . Ниже мы еще коснемся этого текста, когда будем анализировать богословскую сторону вопроса.
Но сам иконостас с двумя боковыми и центральными Царскими вратами уже существовал в храме Софии Константинопольской, только вот находился он не на входе в алтарь, а на входе в храм из притвора (нартекса). Вот, к примеру, как описывает вхождение во храм священника в начале утрени (после пения полунощницы, которая и сейчас, согласно часослову, должна совершаться в притворе) архиепископ Солунский Симеон: «Полуночное пение окончилось. Двери храма отверзаются (!), как небо, и мы входим в него… настоятель пройдет чрез Царские врата, а прочие - по сторонам от него… Священник у престола произносит возглас» 12 . Мы видим, что, во-первых, речь идет о входе в храм из притвора, а во-вторых, по входе в храм вдруг священник оказывается у престола, но при этом не говорится, что он проходит еще чрез какие-то другие врата. Следовательно, не знал блаженный Симеон ни о каких вратах, отделающих храм от алтаря 13 . По крайней мере, он не говорит, что, дабы попасть в алтарь, надо еще открыть какие-то врата или войти в какую-то дверь. Так же и в главе 200 тот же автор в той же книге собеседований о таинствах церковных, изъясняя чин поставле-ния патриарха, говорит, что архиереи входят в алтарь «стороною, а не серединой». А в книге «О Храме» тот же блаженный Симеон Солунский упоминает только завесу вокруг престола и некие «преграды», которые отделяли алтарь от храма 14 .
Там же, в «Книге о Храме», Симеон пишет, что после поставления Даров на престоле на литургии «затворяются Царские врата, ибо не всеми должны быть зримы Таинства, в алтаре совершаемые» 15 . Сначала может показаться, что Симеон противоречит сам себе. Но дело обстоит иначе. Царские врата были между храмом и притвором (нартексом). В нартексе стояли оглашенные (которые не входили вместе с верными в храм). А так как алтарь не имел глухих врат, то из нареткса было видно все, что происходит в алтаре. И говоря, что «не всеми должны быть зримы Таинства», он имеет ввиду стоящих в нартек-сте (т.е. оглашенных, а так же отлученных, кающихся и одержимых нечистыми духами). Закрытие Царских врат храма делало невозможным для стоящих в нартексте видеть происходящее в алтаре. Но это нисколько не мешало стоящим в храме созерцать служение в алтаре.
Но даже если согласиться, что в творениях Симеона Со-лунского есть противоречия, то важно учитывать, что сам Симеон находился под сильным влиянием корпуса псевдо-Арео-пагита с его монофизитским противопоставлением народа и священства. С другой стороны, видимо, эта псевдоареопагитс-кая теория еще не повсеместно усвоилась православными храмами, а потому Симеон мог говорит больше теоретически.
Иван Дмитриевский приводит слова другого современного ему ученого мужа, посетившего православные святыни Востока: «Василий Григорьевич Барский в своем путешествии к святым местам свидетельствует, что видел он в Иерусалиме, в Гефсимании, при гробе Пресвятой Богородицы, на Синае - на самом месте явления Неопалимой Купины, такие храмы, в которых нет ни царских, ни северных, ни южных дверей. А в Иерусалиме никаким преграждением Алтарь от храма не от делен. Для священнодействия имеется же только престол. О сем подробно см. в «Путешествии» Барского на стр. 107 и 270» 16 . Важно учитывать, что, согласно Кондакову, именно «на святых местах Иерусалима, Елеонской горы, Вифлеема… сложились первоначальные формы алтаря, его преграды, жертвенника» 17 . Влияние архитектуры храма Гроба Господня и древнего храма Вифлеема на оформление алтарей византийских храмов отмечает и Тарханова 18 . Поэтому для нас особо значимы свидетельства лиц, посещавших древние храмы в минувшие столетия, пока их не коснулась рука «реставраторов» 19 .
Возникает вопрос: чем русские христиане заслужили такое наказание - отлучение от созерцания таинства алтаря? И если Иерусалим и Гроб Господень - «Мать Церквей», как мы поем на воскресном богослужении 20 , то он должен быть ориентиром для всех нас. А то ведь делая попытку быть святее самого храма Иерусалимского, мы можем оказаться занудными фарисеями, а отнюдь не носителями святости.
Богословие литургического пространства
Когда мы говорим о литургическом пространстве, то богословие этого пространства не может быть «автономным» от богословия самой Евхаристической литургии. Что же, собственно, совершается на Евхаристии? Самое основное-это прикосновение к Вечности Божьей. По мудрому выражению протоиерея А. Шме-мана, преодолеваются границы времени и пространства, и мы входим в Божью вечность. Во время служения литургии, помимо освящения Даров, совершается еще и духовное движение вперед, к вечности, участвующего в священнослужении народа. Можно наметить три основных аспекта литургического действия, напрямую касающихся нашей темы: вхождение во славу, созерцание славы и единство пространства храма и алтаря.
Вхождение в славу
В Богослужении Православной Церкви часто подчеркивается мысль, что само это служение стало возможным только благодаря тому, что Божественное и человеческое во Христе соединилось, небо и земля соединились, разрушилось «средостение преграды». Присутствуя на литургии, стоя перед Лицом Божиим, мы присутствуем на небе, перед Богом, в Его Таинственном и Славном Царстве.
Согласно преподобному Максиму Исповеднику, вечные реалии, «будущие» блага, «первообразные таинства» сообщаются в Церкви верным «посредством чувственных символов». И у всего в богослужении есть свой смысл - символический в высшем смысле этого слова (т.е. органический, а не аллегорический символизм) 21 . Чтобы понять значение «входа в храм» как священнодействия, необходимо обратиться к «малому входу» литургии 22 .
В древней византийской и римской практике народ собирался и ждал священника в храме, и когда священник входил в храм, народ приветствовал входящего иерея пением псалмов или, точнее, стихов из псалмов, получивших название «входных стихов» (лат. introit, греч. είσοδικόν). А потому и молитва, с которой начиналось богослужение, называлась «молитвой собрания народа» или «молитвой входа народа в храм». Эта молитва сейчас стоит в начале богослужения в чине литургии апостола Иакова, епископа Иерусалимского 23 . Такая же молитва стояла в начале литургии Иоанна Златоуста в первом из дошедших до нас греческих кодексах, т.е. в кодексе Барбе-рини (VIII в.). Читалась эта молитва на середине храма 24 . Эта молитва по своему смыслу относится именно к «собранию верных на литургии». Примечательно, что в кодексе Барберини отсутствует, во-первых, та молитва «малого входа», которая известна по нашим нынешним служебникам, а во-вторых, отсутствует вообще всякое упоминание о том, что после входа священника в храм был еще какой-то вход в алтарь как особая процессия. Приходится согласиться с мнением Голубцова о том, что в древних византийских чинах вся первая часть богослужения до выхода оглашенных была в храме, а в алтарь был вход уже вместе с «приносимыми» дарами для Евхаристии 25 .
В построенной императором Юстинианом Великим Софии Константинопольской был устав, совершенно отличный от всех вышеперечисленных. Отличие собственно Византийского обряда Святой Софии (и, возможно, едва ли не единственного храма) заключалось в том, что в Риме (и в других местах) народ собирался в храм до прибытия священства, и ожидал священников в храме. В «Великой Церкви» (Святой Софии) Константинополя все было иначе. Народ собирался у входа в храм в специальном атриуме (крытой западной галерее), который был специально пристроен снаружи по всему периметру Святой Софии. Именно для богослужения в этом храме и в этих условиях и была составлена молитва «малого входа», которую сейчас бездумно перепечатывают все наши существующие служебники. Вот эта молитва: «Владыко Господи Боже наш! Ты установил на небесах чины и воинства ангелов и архангелов к литургисанию во славу Твою. Соверши вместе со входом нашим и вход святых Твоих ангелов, сослужащих с нами литургию, и вместе с нами славословящих Твою благость, ибо Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение - Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и во всякое время и во веки веков». Это был вход всех собравшихся на литургию верных, а не одних только священников. Потому и слова молитвы об ангелах, «сослужащих с нами литургию», относятся не к клирикам, идущим в алтарь, а ко всему собранию Церкви. Кстати, по своему смыслу эта молитва нисколько не противоречит, а наоборот, подчеркивает мысли, изложенные в приведенной выше древней молитве «собрания народа в храм». Там народ назван «собирающейся Церковью», а здесь эта самая мысль выражается в просьбе о соучастии «всех нас» (всех стоящих в атриуме при входе в храм) к «совместному литургисанию». Вот почему «современная» практика чтения этой молитве на ступенях амвона при «импровизируемом» входе в алтарь (после выхода оттуда) сильно искажает не только сам смысл входа, но и понимание слов молитвы. Ведь в алтарь входят только клирики, а потому смысл молитвы входа в алтарь может относиться только к ним, а следовательно, народ выпадает из числа «солитургисающих» вместе с ангелами эту службу. И именно ко всему народу относится «благословение входа святых». Святыми здесь названы все христиане, приступающие к служению Евхаристии 26 .
Весьма значимы для нас комментарии Симеона Солунс-кого о «входах» на богослужении. Утреня (как и литургия) начиналась в нартексе (притворе), где вместе с верными стояли и оглашенные, и отлученные. Но потом верные входили в храм. И вот как последовательность богослужения в данном месте комментирует ее (последовательности) описатель: «Ныне в начале молитвословия мы становимся вне храма, как бы вне рая, или вне самого неба, изображая одну только земную жизнь. Вместе с нами стоят иногда и кающиеся, или обращающиеся после отречения, … а бывает и оглашаемые словом веры. Когда же врата отверзаются - по окончании песнопений, пропетых вне храма, - мы входим в Божественный храм, как бы в рай или на небо, а те (отлученные и кающиеся с оглашенными) остаются во вне. Это действие (вход в храм) означает, что нам уже отверзлись селения небесные и мы уже получили доступ во святая святых (sic), восходим к свету, и приближаясь, при ступаем к престолу Господнему (!). Ибо мы идем к востоку, к алтарю, и возносимся, словно облаками, божественными словами и песнопениями, во внутреннейший храм, словно на воздухе на встречу Господа, Который, взойдя на небо, возвел и нас ввысь, иуготовал нам путь - Самого Себя, дабы нам все гда пребывать с нашим Господом, священнодействуемым о нас. Поэтому и врата отверзаются, и завесы отдергиваются, дабы этим показать, что отверзаются селения небожителей и вво дятся в едининие с насельниками земли» 21 .
А преподобный Максим Исповедник говорит об участии верных в Евхаристии как о вхождении в будущую жизнь, как «исполнение» еще только «будущего» явления Христа во Втором Его пришествии. Комментируя смысл того, что после апостольских чтений на литургии епископ сходит с кафедры и после этого бывают удалены оглашенные, он пишет: «Сошествие архиерея с кафедры и удаление оглашенных означает вообще Второе пришествие Великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, отделение грешников от святых и праведное каждому воздаяние» 28 . Если учесть, что для святого Максима слова «изображает» и «означает» имеют значение не аллегории, а актуального явления, присутствия изображаемого, то его текст приобретает фундаментальное значение для литургического богословия. В символической системе святого Максима удалялись оглашенные и за ними закрывались двери храма, чем было показано, что они еще вне Царствия Божьего. Следовательно, закрыть двери алтаря в этот момент - зна чит (если следовать логике толкования святого Максима) сим волически показать, что для стоящих вне алтаря верных две ри рая закрыты! Святой Максим ни разу не говорит, что двери алтаря закрыты перед верными.
Итак, в процитированных текстах содержится важная догматическая иформация: вхождением во храм мистически, таинственно изображается вхождение в Саму Вечность Божию, в Небесное Царство, куда вознесся Христос и нас с Собою и в Себе вознес. А удалением из храма оглашенных актуально в символе - нам дана причастность к παρουσία (Пришествию) Христа: мы уже в Его спасительном Царстве, а они (оглашенные и отлученные) еще пребывают вне присутствия Христа. Архиепископ Солунский подчеркивает, что восходим к алтарю мы все, приступаем к престолу Божиему - все вместе, вся Церковь. И это вхождение есть таинство, ибо изображает и священнодействует наше молитвенное вознесение к Тому, Кто пребывает на престоле Славы. «Отверзлись селения небесные, и мы уже получили доступ во святая святых»! А святой Максим говорит о вхождении в область уже осуществившегося (таинственно) Второго пришествия Христа и получения от Него блаженного воздаяния славы.
Блаженный Симеон Солунский дал нам прекрасное богословское изложении концепции служения Церкви в едином литургическом пространстве, не поделенном на части. Он подчеркнул всеобщее достоинство верных, приступающих к Небесному Алтарю чрез посредство алтаря, находящегося на земле. Что может быть выше Неба? И вот всем нам отверсто Небо, и все мы введены в него. И что же? Получили доступ во святая святых на небе, а отблеск этого небесного святилища - алтарь - затворился перед взором большей части верующих? Земной алтарь есть символ и икона Небесного Алтаря, и если верные вводятся в полноту общения с Богом и ставятся пред Алтарем Небесным, то никто не может закрыть от взора молящихся алтарь земной! На земле образ того, что на Небе. Кто же решится запретить человеку держать в руках фотографию царя, но при этом допустит этого же самого человека в прямой доступ к царю, введет его в царские палаты, поставит его у царского стола и пригласит его в сотрапезники царской семьи?
Отсюда ясно, что каноническое запрещение входить в алтарь не посвященным в клир относится к мерам дисциплины, призванным обеспечить порядок в совершении богослужения в алтаре. Догматического, богословского препятствия к вхождению в алтарь всех полноправных членов Церкви нет. Но если в храме не поставить маленькие преграды для молящихся, то во время большого стечения народа может возникнуть суета, давка, которая будет препятствовать совершению священством служения на алтаре Господнем. Низкие решетки спокойно справлялись с данной задачей: Они не препятствовали верным видеть все, что происходит в алтаре, но при этом сохраняли святыни алтаря от непредвиденных обстоятельств. Поэтому современная практика служения Евхаристии в наглухо закрытом алтаре не вписывается ни в какие нормы - не только богословские, но даже в дисциплинарные. Затворенные Царские врата не оправданы даже с точки зрения практической пользы, т.е. по соображениям удобства служащего священника.
Созерцание славы
Но православное литургическое богословие уделяет внимание не только месту служения, но и состоянию участвующих в служении лиц. А оно может быть описано двояко: Со стороны Бога происходит по отношению к нам откровение Славы Божией. В таком случае наше участие в служении является созерцанием славы Божией. Вообще в православном духовном опыте, в аскетике и в мистике, в молитве созерцанию как прикосновению к Нетварному Свету Божиему предается очень важное значение 29 . Вот как это всеобщее созерцание верных выражено на литургии апостола Иакова: Перед началом Евхаристического канона, когда дары, покрытые «завесами», ставятся на престол, священник «снимает завесы с даров», при этом во всеуслышание объясняет смысл этого священнодействия: «Открыв таинственные покровы, знаменательно облекающие сию священную жертву, явственно покажи нам и озари умственные наши очи непостижимым светом» 30 . Обратим внимание, что в аутентичном чине литургии апостола Иакова престол стоит вне «вимы» (иначе называемой «апсидой»). В апсиде находятся седалища епископа и пресвитеров, но не сам престол. Престол стоит на возвышении, и все, что происходит на престоле и вокруг него прекрасно видно молящихся 31 . И люди участвуют в созерцании славы Божественного служения. Это просто прямо противоположно всему тому, что мы имеем на настоящий момент: у нас Дары «прячут», а в аутентичной апостольской и святоотеческой традиции, наоборот, - сокрытые изначально под «завесами» в предложении Дары после поставления на престол открываются, тем самым изображая Богоявление, Откровение Божие всей Церкви. Как же все-таки перекликаются слова молитвы литургии апостола Иакова со словами из Послания к Евреям апостола Павла: «Посему и Бог, желая преимущественнее показать наследникам обетования непреложность Своей воли, употребил в посредство клятву, дабы… твердое утешение имели мы, прибегшие взяться за предлежащую надежду, которая для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за завесу, куда предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека» (Евр. 6:17-20). Посмотрим, какая сложная, витиеватая стезя мысли, чтобы привести к выводу: все имело своею целью ввести всех нас (Павел писал ко всем крещенным и освященным Духом Святым христианам, а не только к епископам и пресвитерам) «во внутреннее» селение славы Божией, «за завесу». Но куда за завесу? Не в Иерусалимский ли храм? Нет, но туда, куда «предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека». То есть вводит нас в Свое Небесное Святая Святых. Опять же, а что такое литургия? Это и есть служение «за завесой», внутри Вечности Божией, в сое лужении ангелов и всех святых. Все священные сосуды и престол в Церкви на земле потому так святы и величествены, что они есть отражение и в какой-то мере «воплощение» того, что присутствует сейчас на небе - Единое служение всей Церкви собранной вокруг престола и пред престолом Агнца. Там все верные собраны воедино!
Именно к созерцанию призывает и преподобный Максим Исповедник в своей «Мистагогии» (кстати, обратим внимание, что вход Святых Даров в алтарь совершается, согласно святому Максиму, после закрытия врат Церкви, т.е. опять речь идет о затворении врат храма, а не алтаря, иначе - как бы можно было «войти» в закрытый алтарь сквозь «затворенные двери»?): «Логос (Христос) возводит ревнителей веры, уже затворивших свои чувства чрез закрытие врат и вход святых да ров, к созерцанию умопостигаемых логосов и вещей» 32 . Тут важно особо обратить внимание, что созерцание логосов, по преподобному Максиму, всегда совершается в вещах материальных и чрез вещи. «Мир умопостигаемый (т.е. логосы) находится в чувственном, как душа находится в теле» 33 . А вещи (материальные или, выражаясь языком святого Максима, «чувственные») являются плотью умопостигаемого мира. Итак, когда преподобный Максим говорит, что Бог приглашает Своих верных к созерцанию умопостигаемых логосов и вещей, то этим подчеркивается важность созерцания совершаемого священнодействия! Повторим: логос можно усматривать только в его плоти и чрез плоть - чрез вещи, а потому созерцаются самые вещи (недаром святой Максим подчеркивает важность созерцания не только логосов, но и вещей). И лишь в вещах, через тонкое таинственное созерцание, человек видит логос вещи. Невозможно быть участником литургии и не быть созерцателем логосов этого служения.
Единство храма и алтаря
Преподобный Максим Исповедник в своей замечательной «Мистагогии» объясняет устройство православного храма. Он четко различает алтарь, в котором физически могут присутствовать только иереи, и общий храм (ναός). Но при этом он делает величайшее замечание об особом «преображении» храма и изменении его структуры во время литургии: «Храм есть алтарь в возможности, поскольку он освящается, когда священнодействие восходит к своей высшей точке. Но алтарь, наоборот, есть всегда храм» 34 . Эти слова так комментирует величайший знаток православной традиции, современный патролог А. Сидоров: «Храм является алтарем лишь в потенции, актуализируясь в качестве такового (т.е. становясь алтарем) лишь в высший момент службы. Но алтарь всегда актуально является частью храма» 35 . Итак, на момент совершения таинства Евхаристии весь храм актуально (!) становится алтарем. Пространство алтаря расширяется и выходит из своих обычных пределов. Алтарь наполняет собою весь храм, превращает весь храм в алтарь. Это очень важное замечание преподобного Максима: все верные на литургии стоят в алтаре. Но к чему тогда эти затворенные врата, если все люди реально, вместе с нами, священниками, стоят в алтаре, только позади нас? Недопустимость «закрытых Царских врат» самоочевидна, ибо она-то как раз и подчеркивает отделенность храма от алтаря, а эта отделенность упразднена в единстве служения литургии всей Церковью, в едином алтаре. Вот почему священник, стоя у престола, даже если он совершает литургию один, в молитве говорит, что Бог «сподобил нас стать пред святым Его жертвенником (алтарем)», а также «сподобил нас служить святому алтарю». Если священник в алтаре один, то было бы логично сделать замечание: «Для единоличного служения иерея - читать вместо «мы» - «я»». Но ничего подобного, слава Богу, в наших служебниках нет.
Завершить эту богословскую часть хотелось бы словами апостола Христова Павла: «Итак, братия, имея дерзновение вхо дить во святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам через завесу, то есть плоть Свою, и [имея] великого Священника над домом Божиим, да приступаем с искренним сердцем, с полною верою, кроплением очистив сердца от порочной совести, и омыв тело водою чистою, будем держаться исповедания упования неуклонно, ибо верен Обещавший» (Евр. 10:19-23).
Созерцание Агнца
Есть еще одна деталь в православной литургии (и не только, но даже в католической мессе). Это созерцание верующими Святого Агнца, которого возносит иерей пред взором народа во время возгласа «Святая святым». Святоотеческая литургическая экзегеза уделяет этому древнейшему акту особое место. В «Корпусе Ареопагитик» имеется такой комментарий: «Священноначальник, воспев священные Богодействия, священнодействует Божественные Таинства. И освятив их, возно сит пред взором и их показывает им… И, таким образом, показав Дары Богодействия, приступает к причащению оных сам, и иных призывает» 36 .
Псевдо-Ареопагиту вторит святой Николай Кавасила: «Затем священник намеревается сам приступить и других пригласить к Трапезе… Он взяв и показав Животворящий Хлеб, призывает к причастию… И возглашает «Святая - святым», как бы говоря при этом: «Вот Хлеб Жизни, который вы види те. Идите, стало быть, причащайтесь»» 37 . Свидетельство Кава-силы имеет особую ценность. Он сам принадлежит эпохе, когда тенденция к построению высоких иконостасов и наличию затворенных Царских врат алтаря на литургии уже цвела пышным цветом. Можно сказать, что Николай Кавасила плыл против течения, был своего рода пророком Евхаристического возрождения в современной ему среде. Его можно назвать «византийским Иоанном Кронштадским».
Несомненный знаток православной литургии и ее истории профессор Иван Дмитриевский так описывает этот момент: «О действии возвышать Тело Христово при возглашении «Святая Святым» упоминается в литургии апостола Иакова и в литургии апостола Петра. Об этом возвышении пишут св. Дионисий (псевдо) Ареопагит и преп. Максим Исповедник. Следовательно, это установление относится еще ко временам апостольским. В первенствующей Церкви, когда алтарей и престолов (подобных нынешним) еще не было, священнодействие совершали на поставленном в храмине деревянном столе, где все предстоящие могли видеть все действия Евхаристии. И когда наступало время причащения, пресвитер или епископ … возносил ввысь Св. Дары ввиду всех и громко возглашал: Святая - святым» 38 . «Епископ или пресвитер, поднимая Св. Дары ввысь и показывая их народу, восклицает: «Святая - святым»» 39 .
Итак, мы видим, что обряд возношение Божественного Хлеба при возглашении «Святая Святым» имеет вполне однозначный и единственный смысл: представить причастникам к лицезрению Божественную Пищу - Источник Нетления. Если обряд не достигает свойственной ему цели, он лишается смысла, происходит его профанация. Думаю, никто не станет отрицать, что за задернутой завесой (да и без нее, при закрытых вратах иконостаса) невозможно «увидеть» это Божественное возношение. Следовательно, придется признать, что тайнодей-ственный акт теряет смысл свой и совершается не с тем значением, которое ему однозначно предписывается согласием от цов в православной традиции!
Аллегоризм и литургия
Аллегорическое толкование действий и декора литургии явилось попыткой осмыслить возникшие структурные изменения в ее чинопоследовании. О причинах самих изменений говорить бесполезно, так как мы можем вести речь только в сослагательном наклонении (до нас не дошли документы, свидетельствующие о времени и причинах такого изменения). С уверенностью можно сказать только одно: аллегорическое объяснение обычая закрывать врата алтаря и задергивать завесу появляется намного позже самого обычая. Едва ли ни первым письменным памятником, дающем аллегорическое толкование этому действию, является объяснение литургии епископа Ан-дидского Феодора (XII в.): «Закрытие же дверей и спущение сверху их (επάνω τούτων) завесы, как это обыкновенно дела ется в монастырях, а также и покрытие божественных даров так называемым воздухом знаменует, думаю, ту ночь, в которую произошло предательство ученика, привод (Иисуса) к Каиафе, представление Его Анне и произнесение лжесвидетельства, далее - поругания, заушения и все, что тогда происходило. Ибо в то время, когда бывают врата закрыты, а завеса опущена, иподиаконы, - по постановлению божественных отцов, старавшихся устранить соблазны и сдержать тех, которые, ко вреду слабых, неблагочинно и неблагоговейно расхаживают туда и сюда, подобно служанкам, - стоят вне, в пространстве божественного храма, как бы во дворе алтаря» 40 . Первое, что бросается в глаза - это как раз мистическое разделение храма и алтаря во время литургии. То есть полная противоположность сказанному преподобным Максимом Исповедником! Второе - это сравнение «двора алтаря» (храма) с двором первосвященника, а иподиаконов, стоящих в храме - со служанкой, от страха перед которой Петр отрекся от Христа. Ничего не скажешь, достойнейшее для клириков сравнение!
Позднее аллегорические «толкования» стали вырастать, как грибы после дождя, вытеснив толкования отцов Церкви ранней эпохи, объяснявших связь храма и алтаря с богослужением через призму участия верных в Евхаристии. Для «обоснования» манипуляций с Царскими вратами обычно ссылаются на символическое значение литургии, во время которой изображается вся жизнь Христа на земле (к примеру, закрытие врат после Херувимской песни «изображает» положение во гроб Спасителя и запечатывание гроба). Но литургия - это именно символ, а не драма. В символе нет «актеров и декораций». В символе есть священнослужащие, а к числу последних относится не только священство, но и весь освященный в таинстве Крещения и Миропомазания народ церковный. И участвуют в этом священном служении все находящиеся в храме, все верные причастны полноте символизма литургии. В этом смысле слова, «не алтарь есть «гроб Христов», а вся Церковь как единое литургическое пространство, и даже - все верные», как пишет святой Николай Кавасила, являют собою Гроб, в который нисходит Тело и Кровь Христа, и из которого воскресает Христос, совоскрешая с Собою человека.
К тому же, на архиерейской литургии (или на литургии «награжденных» архимандритов и протоиереев) нет многих манипуляций с вратами и завесами: врата отворяются в начале службы и закрываются во время причастия священства 41 . Возникает вопрос (в контексте символического толкования «открытий-закрытий» святых врат): А разве во время служения «особых» архимандритов и во время литургисания епископа нет нужды изображать из алтаря гроб, в который полагает ся Тело Христа? И как быть со служением литургии под открытым небом (когда сам Патриарх Московский служит ли тургию в Дивеево на площади монастыря)? Там вообще нет ни иконостаса, ни, тем более, закрытого алтарного простран ства. Неужели эта литургия «менее благодатна»? Или она «неполноценна по символичности священнодействия», т.к. нет врат и нет катапетасмы? Едва ли кто-то позволит себе такое сказать, но ведь это - логические выводы из тех требований, которые сегодня предъявляются «ревнителями» существующего порядка.
То же самое касается и другого «богословского» аргумента о необходимости держать врата алтаря закрытыми: «Таинство сие совершается в алтаре священнослужителями… при закрытых Царских вратах (если служит иерей, а не архиерей), потому что первоначально сие Таинство было совершенно Христом в присутствии одних только учеников… а так же чтобы соблюсти сие таинство от очей недостойных, ибо сердце и око человеческое лукавы и недостойны зреть сие Таинство», - пишет епископ Вениамин со ссылкой на святого Иоанна Крон-штадского 42 . Во-первых, все крещенные и получившие Дар Свя-таго Духа - это ученики Христа, призванные на Его трапезу {ведь тот, кто причащается, и есть участник Таинства). Все, кто присутствует на литургии - ее участники. И Христос не поделил причастников Тайной вечери на два класса: тех, кто видят то, что Он совершает, и тех, кто не видят, но которым только «выносится» из горницы Тело Христово. Во-вторых, снова возникает вопрос: а если служит архиерей, тогда уже и око стоящих в храме не нечисто и сердце не лукаво? 43 В чем же смысл деления единого священного мистического пространства Тела Христова (Церкви) во время литургии - в то время, когда все преграды как раз должны быть преодолены? Литургия - пир Царствия Божиего уже здесь, на земле. А символом этого пира, соединяющего небо и землю, и должны стать полностью всю службу отверстые врата Вечности, и служение Вечности совершается всей Церковью в едином и неделимом пространстве.
О том, как негативно влияет алтарная перегородка на самих священнослужителей писали такие лица как отец А. Шме-ман и отец Н. Афанасьев. Краткое резюме их мысли таково: отделенные от взоров молящихся священнослужители в алтаре часто ведут беседы во время богослужения, сидят, читают письма, общаются с братьями. Отсутствие иконостаса или - как минимум - низкий иконостас и широкие Царские врата 44 , отверстые всю службу послужат для повышения молитвенного благочестия и самих священнослужителей.
Уставные вопросы
Когда мы предлагаем какие-либо литургические преобразования, мы не можем пройти мимо устава, ограничившись одним богословием. Рассмотрим же, во-первых, рубрики 45 , официально принятого в Русской Православной Церкви Служебника, а во-вторых, 23-ю главу нашего, так же официально принятого, Типикона.
Служебник
Наш славянский иерейский Служебник касательно завесы на литургии ничего не говорит: ни о ее задергивании после Херувимской песни и открытии перед пением Символа веры, ни о ее задергивании перед возгласом «Святая святым». В Служебнике не говорится даже, что после Великого входа закрываются врата алтаря. Сказано, что они отворяются на малый вход на третьем антифоне и затворяются после чтения Евангелия 46 .
Служебник только упоминает, что перед причастием народа врата отворяются, что подразумевает их закрытие перед этим (но не говорится, в какое время литургии их следует затворять). Однако, в дониконовском Служебнике дается указание, что перед началом литургии, по окончании проскомидии «иерей, отворив святые врата, творит часом отпуск» 47 . Такое же указание о завершении часов после проскомидии присутствует в рукописи литургии Василия Великого, изданной профессором протоиереем М. Орловым: «По сем иерей кадит святая. И прием кадило, диакон отворяет Царския двери, и кадит святый престол окрест крестообразно, глаголя в себе псалом 50-й. И кадит святая и весь алтарь. И став в Царских дверех, кадит настоятеля… Посем иерей, став в Царских дверех, творит отпуст (проскомидии.-Иг . Ф.). … Диакон, поклонившись иерею, исходит святыми дверьми и, став на обычном месте, трижды поклонившись, глаголет: Благослови, владыко» 48 .
Кроме того в Служебнике есть интересное предписание для диакона перед возгласом «Святая Святым»: «Диакон же, стоя пред св. вратами (!), видя, что иерей берет Св. Хлеб, глаголет: «Вонмем»». Интересно, какими очами он может это увидеть, если врата закрыты (порою они глухие) и задернута ката-петасма? Уж не «очами ли веры»?
Касаясь же существующей в Русской Православной Церкви богослужебной практики, протопресвитер Александр Шме-ман, в ответ на письмо своего епископа, который предписал соблюдать указания устава о Царских вратах и завесе, писал: «Я думаю, что это большая и даже трагическая ошибка абсолютизировать то, что сама Церковь не абсолютизировала, утверждая, что только та или эта практика правильна, а любая другая неправильна. Так например, ни в одном месте в тексте литургии святого Иоанна Златоуста, как он напечатан в российских «типовых» книгах (передо мной прекрасное Московское Синодальное издание 1904 г.), завеса даже не упоминается. Если бы закрывание царских врат во время богослужения было действительно органической и существенной частью евхаристической службы, они не оставались бы открытыми, когда служит епископ или, как это принято в российской практике, священник определенного ранга… Лично я убежден, что современная греческая практика, в которой двери совсем не закрываются в течение всей литургии, значительно более вер на истинному духу Евхаристии и православного понимания Церкви, чем практика Русской Церкви, которая, кажется, постоянно подчеркивает разделение между народом Божьим и клиром» 49 .
23-я глава славянского Типикона Русской Церкви
«Но как же быть с Типиконом?» - воздохнут ревнители «отеческих преданий». Действительно, 23-я глава нашего Типикона дает предписания, касательно времени использования завесы. Но с чего это Типикон заговорил о действиях клириков в алтаре? Ведь Типикон никогда не касался служения в алтаре. Типикон - книга клиросная, в которой всегда «мы» относится к хору, тогда как о священстве всегда говорится в третьем лице. Поэтому странно, что Типикон дает указания касательно завесы врат, когда это не дело чтецов, а дело священнослужителей. Вывод здесь может быть только один: в Служебниках отсутствует какое бы то ни было указание о катапетасме, тогда как ревностные не в меру уставщики-переписчики решили верный, на их взгляд, порядок завешивания алтаря отразить в Типиконе, как бы восполнив «упущение» Служебника.
Но поразительно то, что ревнители «Типикоиного благочестия» просто не желают обращать внимание на то, что большая часть современного богослужения идет вразрез с имеющимся у нас Типиконом. И неизвестно, что с точки зрения составителей Типика было большим злом: служить утреню с вечера, а вечерню - едва «восстав от одра» (как у нас Великом постом), или же преступить их предписания касательно Царских врат и катапетасмы? 50
С точки же зрения современной историко-литургической науки важно ответить на вопрос: как и когда в наш Типикон попала 23-я глава 1 }
Несомненный знаток литургической традиции Церкви, великое светило русской литургической науки профессор Киевской духовной академии Михаил Скабалланович, тоже занимался этим вопросом. Вот какую справку о развитии славянского Типикона предоставляет он: славянские списки с Иерусалимского Типикона содержали множество привнесений переписчиков. «Некоторые рукописи вводят даже целые новые статьи, некоторые из них приняты и в нынешнем нашем Типиконе. Например, в Типиконе начала XVI века (рукопись Моск. Синод, библ. № 336/338) вводится глава «О запоне святого алтаря, когда отверзается»» 51 .
Указанное время (нач. XVI в.) является эпохой формирования на Руси того самого самосознания, которое впоследствии привело к кризису со старообрядчеством. Эту культуру можно назвать «монофизитской» в своем отношении к богослужению и обряду, к букве устава. Именно в это время устав на Руси (как в свое время у монофизитов) во имя «сакральнос-ти богослужения» оброс вторичными элементами, за которыми уже не видно было содержание и смысла таинств святого алтаря.
Но как бы мы не относились к Типикону, мы должны помнить, что само слово «Типикон» означает «Сборник образцов», эскизов богослужения. Это - не канон с его жесткими требованиями, а всего-навсего образец, штрихи, которые не вечны и не непоколебимы.
В разных местах и в разное время наблюдались разные традиции касательно использования завесы и Царских врат на литургии. Безусловной же является исконная и почтенная подлинной христианской древностью, древностью не ветшающей, но обновляющейся традиция служения литургии в сослужении всего народа, в полноценном его соучастии сему служению - слухом, молитвой, созерцанием, причащением, благодарением.
Что мешает нам, согласно святым отцам и согласно традиции «Матери Церкви» - святому Гробу Господа нашего, принять традицию, при которой бы все верные могли созерцать евхаристическое священнодействие?
Заключение
Церковь - живой организм, а не бездушное здание. Любой живой организм подвержен страданиям, метаморфозам. И задача любого живого организма - побеждать болезни, «стряхивать пыль» и развиваться далее. Хотелось бы надеяться, что проводимые богословской школой исследования не «лягут в папку», не будут покрыты «вековой пылью», а станут стимулом к реальной деятельности по преобразованию нашей литургической жизни. Сейчас эта тема особо актуальна, так как без полноценного введения верующего в православное богослужение мы рискуем потерять этого верующего если ни для Церкви в целом, то для богослужения. Наш народ использует всевозможные литургические суррогаты, апокрифические молитвы ввиду недоступности для него богослужения. И одной катехизацией тут не обойтись. Приходя в храм, человек (если он хочет стать членом общины, а не просто зашел «поставить свечку») ищет свое место в богослужении. Но оно оказывается закрытым перед ним.
В конце автор предлагает вниманию читателей список литературы, использованной им при подготовке данной статьи и одновременно рекомендуемый тем, кто желает более тщательно изучать вопросы, затронутые в данном кратком исследовании.
Примечания
1 См. Тарханова С. Ветхозаветные прототипы алтарной преграды византийских храмов // Альфа и Омега, №№ 2 (52); 3 (53), 2008.
2 Позднее указанные столбы стали сверху украшаться иконами и резными украшениями. Отсюда и название: «Иконостас».
3 В наших храмах это тоже актуально: если не поставить преграды в кафедральных соборах, то, к примеру, на Пасху народ может про сто «смести» священство вместе с престолом.
4 Тарханова С.
5 Тафт Р. Византийский Церковный обряд. СПб., 2000. С. 79.
6 Герман Константинопольский, сет. Сказание о Церкви и рассмотрение Таинств. М., 1995. Гл. 8. С. 47.
7 Там же. Гл. 41. С. 81.
8 Николай Ким, свящ. Примечание № 8 к Письмам преп. Никиты Стифата // Преп. Никита Стифат. О Рае. СПб., 2005.
9 Феодор, епископ Андидский. Краткое рассуждение о тайнах и образах Божественной литургии, составленное по просьбе боголюбивого Василия, епископа Фитийского. Печ. по изд.: КрасносельцевН. Ф. Объяснение литургии, составленное Федором, епископом Андидским // Православный собеседник. Казань, 1884. Кн. I. Гл. 21.
10 См.: PG 98: 425-428.
11 Феодор, епископ Андидский. Краткое рассуждение… Гл. 21.
12 Симеон Солунский, блж. Разговор о святых священнодействиях и таинствах церковных. Гл. 274.
13 Хотя в 147-й главе данного произведения и упоминаются некие особые «врата алтаря», но здесь вратами могут быть названы проемы в стасисах с небольшой «калиточкой», как это можно сейчас встретить в греческих типах иконостаса.
14 Симеон Солунский, блж. Книга о Храме II Дмитриевский 77. Историческое, догматическое и таинственное толкование Божественной литургии. М., 1884. С. 385. Но там же упомянуты «священные двери алтаря» {Симеон Солунский, блж:. Книга о Храме… С. 402), которые на малом входе при архиерейском служении открывались. Однако мы могли бы предположить - т.к. нет описания иконостаса времен Симеона Солунского, - что имеются в виду все те же перегородки по колено человеку среднего роста.
15 Симеон Солунский, блж:. Книга о Храме… С. 410.
16 Там же. С. 130.
17 Кондаков 77. 77. Археологическое путешествие по Сирии и Палестине. СПб., 1904. С. 31.
18 Тарханова С. Ветхозаветные прототипы… // Альфа и Омега, № 2 (52), 2008. С. 306.
19 Многие храмы в Святой Земле имели архитектуру, согласную с описанием Барского. Однако, как только в Палестине и Израиле появились «ревнители благочестия» из стран бывшего СССР, взявшиеся на свои деньги «приводить храмы в нужный вид», храмовый интерьер изменился. В храмах, которые за века своего существования никогда не видели иконостасов, появились «глухие» «русские» иконостасы с иконами, сомнительной ценности (живописные «картины» времен русского барокко). Автор этих строк считает преступной такую «помощь», когда красота древнего многообразия храмовой архитектуры уничтожается.
20 См.: Октоих. Глас 8. Суббота. Великая Вечерня, стихиры на «Господи воззвах».
21 Статьи по православному богословию символа: ШмеманА., прот.
Таинство и символ // Православная община, № 32. С. 39-52; Лосев А.
Диалектика мифа (соответствующий раздел о символе). М., 2002;
Аверинцев С. С.
Символ (энциклопедическая статья) // Вестник ВГУ, 1998. Пилипенко Е.
Святоотеческое богословие символа // Альфа и Омега, № 27. С. 328-349, № 28. С. 310-333.
22 Именно малый вход является началом входа Евхаристического. Малым входом начиналось богослужение и на Востоке, и на Западе. В «классическом» варианте современной литургии «византийского обряда» остался лишь «вход с Евангелием», который заключается в выносе Евангелия боковой (северной) дверью алтаря и потом внесении его через Царские врата в алтарь. Это - реликтовая форма того, что совершалось по древнему Уставу богослужения в Святой Софии
Константинопольской. Собственно, о том, что малый вход был началом Евхаристического богослужения, написано уже немало исследований и статей (См. Тафт Р.
Византийский церковный… С. 34; Соловш Мелетш, свящ.
Божественна Штурпя. Льв1в, 1999. С. 239-246). «Служба Божья начинается малым входом, то есть, входом епископа или пресвитера в святилище. Малым входом начинается литургия в «Апостольских Постановлениях», в «Паломничестве Сильвии Этерии», и в тех описаниях богослужения, которые оставил нам в своих гомилиях свт. Иоанн Златоуст… Священнослужитель входил в храм, а в это время хор пел «входный» гимн. После этого священник давал «мир» народу и входил на горнее седалище за святой трапезой. После этого начиналось чтение Священного Писания и проповедь, молитва об оглашенных и удаление их из храма» (Соловш Мелетш,
свящ.
Божественна Штурпя. С. 240).
23 Если быть точнее, первая молитва относится к самому иерею и читается на пороге храма (шепотом, без участия народа). Вторая молитва - это расширенный начальный возглас «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу - Троичному и Единичному Свету…», а за ним следует сразу молитва входа народа в храм.
24 Вот ее текст: «Благодетель и Творец всякой вещи, прими сходящуюся Церковь Твою, каждого недостаток восполни, введи всех в совершенство и сделай нас достойными Твоего Царства благодатью и человеколюбием Твоего Единородного Сына, с Которым Ты благословен вместе с Пресвятым Духом, ныне и во всякое время и во веки веков». Эта молитва присутствует в начале текста литургии Иоанна Златоуста в славянском служебнике Антония Римлянина (согласно современной научной датировке текста, документ принадлежит началу XIV в.). См.: Служебник Антония Римлянина. С. 15, 30 (ГИМ, Син. 605/342. Подготовка текста и комментарий Ю. Рубана); Goar. Eujcolovgion. P. 83; Swainson. The Greek Liturgies. P.
88; ОрловМ.
77., прот.
Литургия святителя Василия Великого. СПб., 1909. С. 384. Так же она присутствует в древнем славянском чине литургии апостола Петра (перевод латинской Мессы, претерпевший сильное влияние византийского обряда). Этот текст см.: Сырку П.
К истории справления книг в Болгарии в XIV в. СПб., 1890. Т. I. (Вып. II). С. 221-222. В этом чине первая молитва относится к входу клира в храм, вторая - к предложению, а третья - к входу
народа в храм (что, к слову, соответствует расположению молитв в Литургии апостола Иакова). Эта молитва присутствует (с незначительными разночтениями) во всех древних евхаристических кодексах.
25 См.: Голубцов А. 77. Из чтений… С. 91, 153-155. Что, к слову, объясняет, почему в современном чине Литургии апостола Иакова (изданном Закинфским митрополитом Дионисием) молитва «входа за завесу» стоит сразу после принесения Даров на алтарь. Видимо, в это время священник с дарами входил в алтарь. А если это так, то, значит, существующий чин Литургии апостола Иакова сильно «дополнен», в том числе и молитвой входа в алтарь перед «трисвятым». Более того, «молитва завесы» и «молитва малого входа» священнослужителей в алтарь фактически дублируют друг друга, почти что слово в слово повторяя одна другую.
26 Это, по сути, чисто библейская терминология. Апостол Павел в своих посланиях очень часто называет верующих «святыми» -Рим. 1:7; 15:24,26,31; 16:2, 15. 1 Кор. 1:2. 2 Кор. 1:1, 9:1. Еф. 1:1, 15; 5:3. Фил. 1:1. Кол. 1:2. 1 Фес. 5:27. Евр. 13:24. Деян. 9:32.
27 Симеон Солунский, блж. Разговор о святых священнодействиях и Таинствах церковных. Гл. 123. С. 204-205.
28
Максим Исповедник, преп.
Творения. В. 2-х т. Т. 1. М., 1993. С.
179.
29
Удивительно: последнее время много говорится о значении «паламистского» богословия для правильной постановки духовной жизни не только монахов, но и мирян, вовлеченных в жизнь в Боге, которая
есть жизнь в славе Христа, созерцание этой славы. Но при этом совершенно не учитывается литургический, евхаристический аспект этого созерцания, которому мы и постараемся уделить хотя бы минимум внимания.
30 Литургия апостола Иакова. С. 173.
31 В этом отношении изданный Леснинским монастырем современный «адаптированный» чин литургии апостола Иакова представляет собою яркий пример литургической безграмотности. С одной стороны - древние молитвы, с другой - современное положение ритуала. Но молитвы-то раскрывают содержание ритуала. Подчеркнем: молитвы литургии Иакова раскрывают совершенно иное содержание ритуала.
32 Максим Исповедник, преп.. Мистагогия, XIII, ср. с XV // Творения. Т. 1. С. 171, 172.
33 Там же, VII. С. 167
34 Там же, П. С. 159.
Всякий из верующих, кто бывал в христианской церкви, замечал двойные створки расположенных на противоположной стороне от Престола, которые ведут в алтарь и представляют собой ворота в Рай. Такие двустворчатые двери называют Царь врата, они символизируют традицию, которая дошла до нас с времен зарождения христианства. В те времена часть где находился алтарь ограждали от общего зала собора несколькими пилястрами, либо же низкой ширмой. Как только произошло разделение Церкви, то такая преграда осталась лишь в католических церквях, в православной церкви такой барьер превратился в Царские врата.
Иконы на вратах Рая
На двустворчатые двери перед алтарем в соборах наносят изображение ликов святых, которые выбирают согласно установленным обычаем. Чаще всего на Царских вратах изображают четырех апостолов и Благовест. Такое изображение символизирует, то что Апостол Михаил принес радостную весть, что Райские врата снова открылись, и Священное Писание показывает дорогу, которая ведет в Рай. Однако, такое изображение только лишь обычай, а во все не правило, которое необходимо обязательно соблюдать. Кроме того встречаются и такие врата на которых изображаются иные святые, а в случаях когда Царские врата сделаны в виде невысоких дверцах, то их не украшают ликами святых. Примечательно, что в дань православного обычая в соборах, по левую сторону от иконостаса размещают святой лик Пречистой Девы Марии, а с другого бока — Иисуса Христа, а следом за ним размещают лик пресвятого или торжества, во имя которых назван собор.
Украшения, помещённые на Царских вратах боковых приделов и над ними
В случае, когда собор имеет огромные размеры, и помимо главного придела существуют ещё пару алтаря, то чаще всего на створках одних врат наносят изображения праздника Благовеста на все полотно, а другом изображают четырех апостолов. Однако не во всех случаях можно уместить такие изображения на створках иконостаса в храме. Апостолы в таких случаях изображаются ввиде знаков. Православным верующим известно, что знаком апостолами Матфея есть святой дух, Лука изображается в виле тельца, Марк – лева и Иоанн – орла. Церковный обычай указывает и на выбор ликов, которые расположены вверху Царских врат. Чаще всего это изображение «Тайной Вечери», при этом существуют врата вверху которых изображают «Миропомазание учеников Спасителем », которое называется Евхаристией, кроме того это может быть Старозаветная либо ж Новозаветная Троица, нанесенная на иконостас храма.
Особенности изготовления и оформления Царских врат
На протяжении всей истории становления христианства, архитекторам, которые создавали Царские врата давались неограниченные творческие задумки. Помимо наружного экстерьера, строения и декора, окончательный вид творения в большей степени определялся и от материалов, из которых были изготовлены Царские врата. Бывая в различных церквях, верующие могут заметить то, что Царские врата изготовлены из самых разнообразных материалов: Древесины, металла, керамики, брокателло и обыкновенный гранит. В одних случаях выбор падал на один из материалов, в зависимости от задумки создателя, а иногда в зависимости наличия этих материалов. Как уже говорилась ранее эти врата символизируют двери в Небесное Царство. Довольно часто Царские врата представляют собой наиболее украшенную деталь придела. Такую часть иконостаса оформляли с помощью применения разнообразных узоров гравировки и вытушевания, наиболее встречаемые сюжеты резьбы были гравировки виноградной грозди и святых зверей. Существуют еще Царские врата, представляющие собой Святой Город Иерусалим. При таком виде врат все лики изображаются в ларчиках-соборов, имеющие купола с крестами. Видов декора существует множество, однако врата при всех видах оформления располагаются четко в середине предела, за вратами располагается алтарь, и затем – верхняя кафедра.
Происхождение названия
Царскими вратами их назвали потому, что согласно православной веры, когда проходит святое причащения непосредственно сквозь эти врата невидимо приходит к верующим Вседержитель Небес и Земли наш Всевышний. Но такое наименование предела встречается только в славянском христианстве, в греческих православных храмах их называют «Божественными ». Помимо этого, наименование «Царские врата» обладают и глубокими историческими истоками. В начале четвертого столетия, во времена признания православия официальным вероисповеданием и выхода его из изгнания, по приказу Правителей службы в городах Римской империи вместо частных домов стали проводится в мартирии, которые были самыми большими государственными учреждениями. Ранее в них находились суды и финансовые рынки. Потому как входить через парадные двери могли только Царь и основатель братства, митрополит, то такие врата стали называться «Царские». Лишь эти люди, считались самыми важными персонами молебствия, имели право чинно проходить через парадный вход в здание. Для других участников был предназначен боковой вход. Спустя время, при создании в православных церквях алтаря, Царскими вратами стали называть створчатые двери ограждающие алтарь от остальной части храма.
Формирование алтаря в его современном виде
Согласно историческим свидетельствам, создание соборного придела в нынешнем виде, растянулось на довольно долгое время. Примечательно, то что сперва алтарь отгораживали от основной части храмах только низким барьером, а затем ширмой, получившей название «катапетасма». Такое обозначение дошло и до нашего времени. В определенное время богослужения, к примеру, когда освящали Дары, полог опускали, однако чаще всего его не использовали. В целом, в свидетельствах, датированных первым тысячелетием, о завесах практически нет упоминаний, и только намного позже пологи превратились в обязательную деталь Царских врат, на них стали наносить изображения Пресвятой Девы Марии и других ангелов. Неординарный случай,произошедший при задействовании полога, был описан в биографии Василия Великого, проживавшего в четвертом столетии. В котором описывается, то, что священнику пришлось использовать данный предмет, ранее не применяющимся только потому, что его послушник довольно часто засматривался на девушек, находящихся в церкви, и чем откровенно подрывал торжественность службы.
Символическое значение Царских врат
Однако Царские врата в храме, которые изображаются на фотографиях, является не заурядной деталью внутреннего строения здания. Потому как расположенный за вратами престол подразумевает Небесное Царство, то сами врата символизируют вход в Небесный Рай. Во время проведения православных служб данная смысловая нагрузка на Царские врата отображается в полной мере. К примеру, на Вечерней и Всенощной службе во время, когда открывают Царские врата, в церкви включают освещение, что обозначает освещение храма божественным лучом. А все верующие в этот момент делают глубокие поклоны. Так же само верующие делают и во время иных богослужений. Помимо всего прочего, в христианской вере есть традиция, при приближении к Царским вратам, необходимо креститься и делать поклоны. В течении всего Пасхального поста – Великой недели — Царские врата в церкви остаются открытыми, потому что Иисус своими мучениями, кончиной а за тем оживлением открыл всем людям вход в Небесное Царство.
Некоторые церковные правила, касающиеся настоящей темы
По принятому церковному уставу, ходить через царские врата придела в храме разрешается только богослужителям и лишь когда провидится служба. В остальное время священники должны использовать для входа ю диаконские двери, которые располагаются в северной и южной стороне придела. Во время проведение архиерейской службы, то открывают и закрывают Царские врата только иподиакон либо ж пономарь, но им не разрешается находится возле Алтаря, и, при входе в Престол, они идут на места расположенных в стороне от него. Иерарх обладает специальным правом и в обычное время находится в алтарной части не облачении.
Литургическое назначение Царских врат
Когда проводят богослужения Царским вратам отводят довольно значимую роль. Например, нужно отметить что через Малый вход, берут с Алтаря Библию выносят в Диаконские врата, а заносят назад в Престол через Царские. Сие деяние символизирует глубокую божественную суть. Во первых, под этим действием подразумевается Божественное воплощение, в итого которого человечеству послали Мессия, а во вторых – начало проповеднической миссии Спасителя. Второй раз ход богослужителей проходит через Царские врата когда наступает время Великого Хода, который сопровождается пением Ангельской песни. Верующим, находящимся в церкви, выносят Чашу с вином – означающее кровь Иисума. Помимо этого, в богослужители держат потир (тарелку), на которой лежит Жертва – хлеб, который означает Тело Иисуса. Чаще всего встречается такое трактование этого ритуала — этот Ход подразумевает ношение умершего Иисуса, которого сняли с распятия, а еще опускание Христа в гроб. Далее Великий вход продолжается произнесением литургических молебствий, и после них Дары превратятся в Кровь и Тело Иисуса. Для совершения причастия верующих их тоже выносят из Царских врат. Суть такого богослужения заключено в том, что Христос воскрес в Божественных дарах, и те, верующие, которые ими причастился, стали приемниками Вечной Жизни.
Сохранённые святыни
Существует довольно много свидетельств о том, что Царские врата под видом реликвии передавали из одной церкви в другую. Чаще всего это делали во времена девяностых, когда унесенные из закрытых и разграбленных властью церквей и подпольно сбережены людьми, врата устанавливали в приделы новых, свежо построенных церквей, либо ж в тех, которые были реставрированные после долгих лет забытья.
Когда открываются Царские врата?
Во время Малого хода с Священным писанием, обозначающего присутствие Всевышнего на чтении Библии, а после прочтения врата закрывают.
Во время Великого хода, когда Священные Дары, переместили с жертвенника на алтарь, затем врата закрывают, что означает появление Иисуса в аду.
При выносе Священных Даров, которые используют для причастия присутствующих и которое символизирует появление Иисуса Христа своим послушникам вовремя. Воскрешения, вознесение на небеса и открытие Небесных врат.
Например, большинство длительных служб совершаются лишь при закрытых Царских вратах, и отпущенном пологе. Это символизирует то что люди были изгнаны из Небесного царства и то что теперь мы обязаны рыдать и сожалеть о своих греховных деяниях перед закрытыми дверями в Рай.
Православная литургия, будучи по своей сути и своему названию общим делом и общим служением, на протяжении веков развивалась и дополнялась различными обрядами, внешними атрибутами.
На современном этапе сложно говорить о православной литургии вне архитектурного храмового пространства. И современное литургическое богословие должно иметь смелость дать оценку существующему у нас порядку совершения богослужения. Нередко мы просто postfactum пытаемся оправдать возникший порядок, не задумываясь над его богословской ценностью.
Современный храм Православной Церкви немыслим без алтарной преграды с её вратами (боковыми и центральными, «Царскими»). Но алтарная преграда и её врата по-разному могут функционировать во время богослужения. Они могут соединять народ со священством, а могут разделять. Литургическая жизнь Церкви-это икона её духовно-нравственного состояния. Богослужение и молитва как сверхчувствительная фотоплёнка фиксирует в себе все особенности-как позитивные, так и негативные - духовного облика прихода, общины, даже целых епархий и Поместных Церквей. Евхаристия - это таинство всех таинств, но таинство требует к себе живого, а не формального и технического отношения.
И когда охлаждается интерес к смыслу и сути литургии, в её чинопоследование попадают случайные элементы, которые не отражают ее смысл, а лишь закрывают ее от полноценного восприятия со стороны народа. Сама же литургия перестает быть живым сердцем жизни верующих. То есть, в таинственном смысле она таковым сердцем остается, но это не ощущается и не осознается той массой священнослужителей и народа, которая только лишь «приходит» на литургию и «отстаивает» ее.
«Царские врата» алтаря стали для многих «камнем преткновения», особенно тот факт, что только в Русской Церкви их открытие на всю литургию является «высшей церковной наградой». Автор этих строк предлагает взглянуть на литургию через призму святоотеческого богословия и попытаться осмыслить в ней роль алтарной преграды и ее врат, а так же их использование в других Православных Поместных Церквах.
Историческая справка
Древняя Церковь со времен апостольских и в долгие три века гонений совершала Евхаристию не в специально на то устроенных храмах, а по домам верующих, а то и просто в катакомбах (в Риме это были подземные кладбища и коммуникации). Тем ни менее археологические исследования показали, что даже там, в довольно убогих условиях, было особое выделение «жертвенника», то есть места совершения духовного жертвоприношения.
Как правило, это был стол, стоящий на небольшом возвышении (откуда и латинское название altare - «возвышение»). В зданиях, имеющих апсиду (конху), как правило, это возвышение располагалось в апсиде, которая завешивалась завесой во внебогослужебное время. Особенно это присуще было катакомбным храмам, а позже - каменным храмам апсидной архитектуры.
То есть, святилище выделялось иподчеркивалось всеми возможными средствами. Но при этом во время собрания общины для совместного богослужения святилище раскрывалось перед взором всех молящихся, которые собирались вокруг алтарной евхаристической трапезы как семья вокруг праздничного стола.
Когда Церковь вышла из катакомб и религия христианская была легализована в Империи, стали появляться большие храмы, постепенно формировался тип «храмовой архитектуры». Но до появления иконостаса с вратами (центральными и боковыми) было еще далеко. В первые века «свободного существования» наметилось два типа храмовой архитектуры: апсид-ная (возвышение в нише в конце храма) и базиличная (продолговатое прямоугольное помещение, просторный зал, в конце которого располагался престол). Святитель Епифаний Кипрский (IV в.) упоминает о завесе, которая скрывала апсиду храма с находящимся там престолом во внебогослужебное время. Но алтарь в храмах базиличного типа завесить было проблематично (ширина алтаря там соответствовала ширине храма). Поэтому Златоуст («Беседы на послание к Ефесянам») упоминает о «преграде», которая, по его словам, перед началом богослужения не открывается, а «убирается».
Видимо, первоначально это было нечто вроде «переносного штакетника», «передвижной решетки», которая убиралась на время богослужения и выставлялась только вне богослужения. Однако прилив народных масс поставил перед клиром новую, чисто практическую (ничуть не богословскую) задачу: как защитить алтарь от случайного натиска многолюдной массы прихожан? Особенно это стало актуально в большие праздники. Так и возникает первый вариант «твердой» (не переносной) преграды алтаря. Образцы такой преграды искать долго не придется.
Достаточно изучить архитектуры древних храмов, расположенных в больших паломнических центрах. Такими центрами, естественно, являются Вифлеем и Иерусалим. Согласно исследованиям Тархановой 1 по архитектуре древней Вифлеемской базилики и древнего храма Воскресения Христова, преграда представляла собой поставленные вокруг алтаря столбы (упирающиеся в потолок так называемые «стасисы» 2 , что в переводе значит «столбики»), между которыми были большие «пролеты».
>В центральном «пролете» находился вход в алтарь, а между остальными столбами были установленные бронзовые решетки (или пластины), высотой менее полутора метров от земли. Такие преграды с успехом справлялись с поставленной задачей 3 .
Со временем появились попытки провести символическую параллель между храмом и Моисеевой «скинией Завета». Важно учитывать, что все эти параллели возникали всегда post factum
введения в использования той или иной детали храмового декора и никогда не возникали per factum,
как некий умозрительный принцип, на который должны ориентироваться строители храма. Сначала, по практическим причинам, возникает удобная для храма форма внутреннего убранства, а потом (и то не сразу) появляются «символические объяснения» этой формы.
Архитектура «византийского» храма восходит к архитектуре ветхозаветного храма в Иерусалиме, а также к прототипу последнего - «скинии Завета». В этом вопросе поистине бесценным для русскоязычного читателя является исследование Тархановой о ветхозаветных прототипах нашего иконостаса. Об этом ветхозаветном корне говорят и поздние византийские экзегеты-литургисты, и современные исследователи.
Однако Тарханова, вникнув в особенности самого прототипа, приходит к выводу: «Архитектура (алтарной. - Иг. Ф.) преграды раннехристианского времени являет собоюпротивополож ность ветхозаветной, заимствуя из библейских описаний лишь фактическое и символическое основание: вместо того, чтобы скрывать Святая Святых храма, преграда первых храмов, на против, открывает алтарь и происходящую в нем литургию для всех верующих» 4 .
Так зарождается иконостас. Большой знаток Византийской традиции отец Роберт Тафт говорит (как и Тарханова) о византийских алтарях следующее: «Алтарная преграда была выполнена открытой: все, что происходило внутри, было видно. Поэтому… алтарь (т.е. престол) стоял перед апсидой, а не в самой апсиде. В самой же апсиде был престол (епископа) и сопрестолия (пресвитеров)» 5 . И такое положение существовало довольно продолжительное время.
В VIII веке святитель Герман Константинопольский составил свое изъяснение Божественной литургии, а так же храмового устройства. Во-первых, он упоминает только о существовании в его время столбовой преграды и «космита, украшенного Крестом» 6 . «Космит» - это балка-перекладина над столбами «иконостаса» (сами «стасисы», видимо, в данном случае не упирались в потолок, представляя собою разновидность античного портика).
Во-вторых, описав священнодействия Божественной анафоры, он обращается к читателям со словами: «Ставши, таким образом, очевидцами Божественных Таинств, …восславим …Таинство Домостроительства нашего Спасения» 7 .
То есть святитель объяснял смысл того, что на каждой литургии видели читатели его толкования. Но они не могли бы видеть всего этого, будь там глухой иконостас и затворенные Царские врата.
Далее он объясняет, почему иерей в молитве склоняется. Это тоже является толкованием того действия, которое для современников святителя было лицезримым, но непонятным, а потому и нуждалось в толковании. «По крайней мере до XI века в Константинополе алтарь не был заслонен от людских взоров, а престол не был спрятан за завесой, что и показывают фрески и миниатюры того времени. Первое упоминание о закрытии врат алтарной преграды после Великого входа и задергивании завесы содержится в комментарии на литургию середины XI века Николая Андидского Протеория. Автор называет этот обычай монашеским» 8 .
Похожее толкование дает и автор XII века Феодор, епископ Андидский: «Закрытие же дверей и спущение сверху их (επάνω τούτων) завесы, как это обыкновенно делается в мона стырях, а также и покрытие Божественных Даров так называемым воздухом, знаменует, думаю, ту ночь, в которую произошло предательство ученика, ведение (Иисуса) к Каиафе, представление Его Анне и произнесение лжесвидетельства, далее - поругания, заушения и все, что тогда происходило» 9 . Из цитаты видно, что задергивание завесы и закрытие врат - частный монастырский обычай, а не уставное положение.
Более того, данный текст сам по себе является цитатой из более раннего творения - комментария к литургии святителя Германа Константинопольского, и выражает лишь частное мнение (о чем говорит слово «думаю») автора 10 . Из самой цитаты не видно, где находились врата и завеса: на пути ли из притвора в храм, или на пути из храма в алтарь.
И лишь сам Феодор Андидский добавляет от себя: «Ибо в то время, когда бывают врата закрыты, а завеса опущена, иподиаконы, - по постановлению божественных отцов, старавшихся устранить соблазны и сдержать тех, которые, ко вреду слабых, неблагочинно и неблагоговейно расхаживают туда и сюда, подобно служанкам, - стоят вне, в пространстве божественного храма, как бы во дворе алтаря» 11 . Ниже мы еще коснемся этого текста, когда будем анализировать богословскую сторону вопроса.
Но сам иконостас с двумя боковыми и центральными Царскими вратами уже существовал в храме Софии Константинопольской, только вот находился он не на входе в алтарь, а на входе в храм из притвора (нартекса).
Вот, к примеру, как описывает вхождение во храм священника в начале утрени (после пения полунощницы, которая и сейчас, согласно часослову, должна совершаться в притворе) архиепископ Солунский Симеон: «Полуночное пение окончилось.
Двери храма отверзаются (!), как небо, и мы входим в него… настоятель пройдет чрез Царские врата, а прочие - по сторонам от него… Священник у престола произносит возглас» 12 .
Мы видим, что, во-первых, речь идет о входе в храм из притвора, а во-вторых, по входе в храм вдруг священник оказывается у престола, но при этом не говорится, что он проходит еще чрез какие-то другие врата.
Следовательно, не знал блаженный Симеон ни о каких вратах, отделающих храм от алтаря 13 . По крайней мере, он не говорит, что, дабы попасть в алтарь, надо еще открыть какие-то врата или войти в какую-то дверь. Так же и в главе 200 тот же автор в той же книге собеседований о таинствах церковных, изъясняя чин поставле-ния патриарха, говорит, что архиереи входят в алтарь «стороною, а не серединой». А в книге «О Храме» тот же блаженный Симеон Солунский упоминает только завесу вокруг престола и некие «преграды», которые отделяли алтарь от храма 14 .
Там же, в «Книге о Храме», Симеон пишет, что после поставления Даров на престоле на литургии «затворяются Царские врата, ибо не всеми должны быть зримы Таинства, в алтаре совершаемые» 15 . Сначала может показаться, что Симеон противоречит сам себе. Но дело обстоит иначе. Царские врата были между храмом и притвором (нартексом). В нартексе стояли оглашенные (которые не входили вместе с верными в храм). А так как алтарь не имел глухих врат, то из нареткса было видно все, что происходит в алтаре. И говоря, что «не всеми должны быть зримы Таинства», он имеет ввиду стоящих в нартек-сте (т.е. оглашенных, а так же отлученных, кающихся и одержимых нечистыми духами). Закрытие Царских врат храма делало невозможным для стоящих в нартексте видеть происходящее в алтаре. Но это нисколько не мешало стоящим в храме созерцать служение в алтаре.
Но даже если согласиться, что в творениях Симеона Со-лунского есть противоречия, то важно учитывать, что сам Симеон находился под сильным влиянием корпуса псевдо-Арео-пагита с его монофизитским противопоставлением народа и священства. С другой стороны, видимо, эта псевдоареопагитс-кая теория еще не повсеместно усвоилась православными храмами, а потому Симеон мог говорит больше теоретически.
Иван Дмитриевский приводит слова другого современного ему ученого мужа, посетившего православные святыни Востока: «Василий Григорьевич Барский в своем путешествии к святым местам свидетельствует, что видел он в Иерусалиме, в Гефсимании, при гробе Пресвятой Богородицы, на Синае - на самом месте явления Неопалимой Купины, такие храмы, в которых нет ни царских, ни северных, ни южных дверей. А в Иерусалиме никаким преграждением Алтарь от храма не от делен.
Для священнодействия имеется же только престол. О сем подробно см. в «Путешествии» Барского на стр. 107 и 270» 16 . Важно учитывать, что, согласно Кондакову, именно «на святых местах Иерусалима, Елеонской горы, Вифлеема… сложились первоначальные формы алтаря, его преграды, жертвенника» 17 . Влияние архитектуры храма Гроба Господня и древнего храма Вифлеема на оформление алтарей византийских храмов отмечает и Тарханова 18 . Поэтому для нас особо значимы свидетельства лиц, посещавших древние храмы в минувшие столетия, пока их не коснулась рука «реставраторов» 19 .
Возникает вопрос: чем русские христиане заслужили такое наказание - отлучение от созерцания таинства алтаря? И если Иерусалим и Гроб Господень - «Мать Церквей», как мы поем на воскресном богослужении 20 , то он должен быть ориентиром для всех нас. А то ведь делая попытку быть святее самого храма Иерусалимского, мы можем оказаться занудными фарисеями, а отнюдь не носителями святости.
Богословие литургического пространства
Когда мы говорим о литургическом пространстве, то богословие этого пространства не может быть «автономным» от богословия самой Евхаристической литургии. Что же, собственно, совершается на Евхаристии? Самое основное-это прикосновение к Вечности Божьей. По мудрому выражению протоиерея А. Шме-мана, преодолеваются границы времени и пространства, и мы входим в Божью вечность. Во время служения литургии, помимо освящения Даров, совершается еще и духовное движение вперед, к вечности, участвующего в священнослужении народа. Можно наметить три основных аспекта литургического действия, напрямую касающихся нашей темы: вхождение во славу, созерцание славы и единство пространства храма и алтаря.
В Богослужении Православной Церкви часто подчеркивается мысль, что само это служение стало возможным только благодаря тому, что Божественное и человеческое во Христе соединилось, небо и земля соединились, разрушилось «средостение преграды». Присутствуя на литургии, стоя перед Лицом Божиим, мы присутствуем на небе, перед Богом, в Его Таинственном и Славном Царстве.
Согласно преподобному Максиму Исповеднику, вечные реалии, «будущие» блага, «первообразные таинства» сообщаются в Церкви верным «посредством чувственных символов». И у всего в богослужении есть свой смысл - символический в высшем смысле этого слова (т.е. органический, а не аллегорический символизм) 21 . Чтобы понять значение «входа в храм» как священнодействия, необходимо обратиться к «малому входу» литургии 22 .
В древней византийской и римской практике народ собирался и ждал священника в храме, и когда священник входил в храм, народ приветствовал входящего иерея пением псалмов или, точнее, стихов из псалмов, получивших название «входных стихов» (лат. introit, греч. είσοδικόν). А потому и молитва, с которой начиналось богослужение, называлась «молитвой собрания народа» или «молитвой входа народа в храм». Эта молитва сейчас стоит в начале богослужения в чине литургии апостола Иакова, епископа Иерусалимского 23 .
Такая же молитва стояла в начале литургии Иоанна Златоуста в первом из дошедших до нас греческих кодексах, т.е. в кодексе Барбе-рини (VIII в.). Читалась эта молитва на середине храма 24 . Эта молитва по своему смыслу относится именно к «собранию верных на литургии». Примечательно, что в кодексе Барберини отсутствует, во-первых, та молитва «малого входа», которая известна по нашим нынешним служебникам, а во-вторых, отсутствует вообще всякое упоминание о том, что после входа священника в храм был еще какой-то вход в алтарь как особая процессия. Приходится согласиться с мнением Голубцова о том, что в древних византийских чинах вся первая часть богослужения до выхода оглашенных была в храме, а в алтарь был вход уже вместе с «приносимыми» дарами для Евхаристии 25 .
В построенной императором Юстинианом Великим Софии Константинопольской был устав, совершенно отличный от всех вышеперечисленных. Отличие собственно Византийского обряда Святой Софии (и, возможно, едва ли не единственного храма) заключалось в том, что в Риме (и в других местах) народ собирался в храм до прибытия священства, и ожидал священников в храме.
В «Великой Церкви» (Святой Софии) Константинополя все было иначе. Народ собирался у входа в храм в специальном атриуме (крытой западной галерее), который был специально пристроен снаружи по всему периметру Святой Софии. Именно для богослужения в этом храме и в этих условиях и была составлена молитва «малого входа», которую сейчас бездумно перепечатывают все наши существующие служебники. Вот эта молитва: «Владыко Господи Боже наш! Ты установил на небесах чины и воинства ангелов и архангелов к литургисанию во славу Твою. Соверши вместе со входом нашим и вход святых Твоих ангелов, сослужащих с нами литургию, и вместе с нами славословящих Твою благость, ибо Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение - Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и во всякое время и во веки веков». Это был вход всех собравшихся на литургию верных, а не одних только священников. Потому и слова молитвы об ангелах, «сослужащих с нами литургию», относятся не к клирикам, идущим в алтарь, а ко всему собранию Церкви. Кстати, по своему смыслу эта молитва нисколько не противоречит, а наоборот, подчеркивает мысли, изложенные в приведенной выше древней молитве «собрания народа в храм».
Там народ назван «собирающейся Церковью», а здесь эта самая мысль выражается в просьбе о соучастии «всех нас» (всех стоящих в атриуме при входе в храм) к «совместному литургисанию». Вот почему «современная» практика чтения этой молитве на ступенях амвона при «импровизируемом» входе в алтарь (после выхода оттуда) сильно искажает не только сам смысл входа, но и понимание слов молитвы. Ведь в алтарь входят только клирики, а потому смысл молитвы входа в алтарь может относиться только к ним, а следовательно, народ выпадает из числа «солитургисающих» вместе с ангелами эту службу. И именно ко всему народу относится «благословение входа святых». Святыми здесь названы все христиане, приступающие к служению Евхаристии 26 .
Весьма значимы для нас комментарии Симеона Солунс-кого о «входах» на богослужении. Утреня (как и литургия) начиналась в нартексе (притворе), где вместе с верными стояли и оглашенные, и отлученные. Но потом верные входили в храм. И вот как последовательность богослужения в данном месте комментирует ее (последовательности) описатель: «Ныне в начале молитвословия мы становимся вне храма, как бы вне рая, или вне самого неба, изображая одну только земную жизнь. Вместе с нами стоят иногда и кающиеся, или обращающиеся после отречения, … а бывает и оглашаемые словом веры.
Когда же врата отверзаются - по окончании песнопений, пропетых вне храма, - мы входим в Божественный храм, как бы в рай или на небо, а те (отлученные и кающиеся с оглашенными) остаются во вне. Это действие (вход в храм) означает, что нам уже отверзлись селения небесные и мы уже получили доступ во святая святых (sic), восходим к свету, и приближаясь, при ступаем к престолу Господнему (!). Ибо мы идем к востоку, к алтарю, и возносимся, словно облаками, божественными словами и песнопениями, во внутреннейший храм, словно на воздухе на встречу Господа, Который, взойдя на небо, возвел и нас ввысь, иуготовал нам путь - Самого Себя, дабы нам все гда пребывать с нашим Господом, священнодействуемым о нас. Поэтому и врата отверзаются, и завесы отдергиваются, дабы этим показать, что отверзаются селения небожителей и вво дятся в едининие с насельниками земли» 21 .
А преподобный Максим Исповедник говорит об участии верных в Евхаристии как о вхождении в будущую жизнь, как «исполнение» еще только «будущего» явления Христа во Втором Его пришествии. Комментируя смысл того, что после апостольских чтений на литургии епископ сходит с кафедры и после этого бывают удалены оглашенные, он пишет: «Сошествие архиерея с кафедры и удаление оглашенных означает вообще Второе пришествие Великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, отделение грешников от святых и праведное каждому воздаяние» 28 .
Если учесть, что для святого Максима слова «изображает» и «означает» имеют значение не аллегории, а актуального явления, присутствия изображаемого, то его текст приобретает фундаментальное значение для литургического богословия. В символической системе святого Максима удалялись оглашенные и за ними закрывались двери храма, чем было показано, что они еще вне Царствия Божьего. Следовательно, закрыть двери алтаря в этот момент - зна чит (если следовать логике толкования святого Максима) сим волически показать, что для стоящих вне алтаря верных две ри рая закрыты! Святой Максим ни разу не говорит, что двери алтаря закрыты перед верными.
Итак, в процитированных текстах содержится важная догматическая иформация: вхождением во храм мистически, таинственно изображается вхождение в Саму Вечность Божию, в Небесное Царство, куда вознесся Христос и нас с Собою и в Себе вознес. А удалением из храма оглашенных актуально в символе - нам дана причастность к παρουσία (Пришествию) Христа: мы уже в Его спасительном Царстве, а они (оглашенные и отлученные) еще пребывают вне присутствия Христа. Архиепископ Солунский подчеркивает, что восходим к алтарю мы все, приступаем к престолу Божиему - все вместе, вся Церковь. И это вхождение есть таинство, ибо изображает и священнодействует наше молитвенное вознесение к Тому, Кто пребывает на престоле Славы. «Отверзлись селения небесные, и мы уже получили доступ во святая святых»! А святой Максим говорит о вхождении в область уже осуществившегося (таинственно) Второго пришествия Христа и получения от Него блаженного воздаяния славы.
Блаженный Симеон Солунский дал нам прекрасное богословское изложении концепции служения Церкви в едином литургическом пространстве, не поделенном на части. Он подчеркнул всеобщее достоинство верных, приступающих к Небесному Алтарю чрез посредство алтаря, находящегося на земле. Что может быть выше Неба? И вот всем нам отверсто Небо, и все мы введены в него. И что же?
Получили доступ во святая святых на небе, а отблеск этого небесного святилища - алтарь - затворился перед взором большей части верующих? Земной алтарь есть символ и икона Небесного Алтаря, и если верные вводятся в полноту общения с Богом и ставятся пред Алтарем Небесным, то никто не может закрыть от взора молящихся алтарь земной! На земле образ того, что на Небе. Кто же решится запретить человеку держать в руках фотографию царя, но при этом допустит этого же самого человека в прямой доступ к царю, введет его в царские палаты, поставит его у царского стола и пригласит его в сотрапезники царской семьи?
Отсюда ясно, что каноническое запрещение входить в алтарь не посвященным в клир относится к мерам дисциплины, призванным обеспечить порядок в совершении богослужения в алтаре. Догматического, богословского препятствия к вхождению в алтарь всех полноправных членов Церкви нет. Но если в храме не поставить маленькие преграды для молящихся, то во время большого стечения народа может возникнуть суета, давка, которая будет препятствовать совершению священством служения на алтаре Господнем. Низкие решетки спокойно справлялись с данной задачей: Они не препятствовали верным видеть все, что происходит в алтаре, но при этом сохраняли святыни алтаря от непредвиденных обстоятельств. Поэтому современная практика служения Евхаристии в наглухо закрытом алтаре не вписывается ни в какие нормы - не только богословские, но даже в дисциплинарные. Затворенные Царские врата не оправданы даже с точки зрения практической пользы, т.е. по соображениям удобства служащего священника.
Созерцание славы
Но православное литургическое богословие уделяет внимание не только месту служения, но и состоянию участвующих в служении лиц. А оно может быть описано двояко: Со стороны Бога происходит по отношению к нам откровение Славы Божией. В таком случае наше участие в служении является созерцанием славы Божией. Вообще в православном духовном опыте, в аскетике и в мистике, в молитве созерцанию как прикосновению к Нетварному Свету Божиему предается очень важное значение 29 . Вот как это всеобщее созерцание верных выражено на литургии апостола Иакова: Перед началом Евхаристического канона, когда дары, покрытые «завесами», ставятся на престол, священник «снимает завесы с даров», при этом во всеуслышание объясняет смысл этого священнодействия: «Открыв таинственные покровы, знаменательно облекающие сию священную жертву, явственно покажи нам и озари умственные наши очи непостижимым светом» 30 . Обратим внимание, что в аутентичном чине литургии апостола Иакова престол стоит вне «вимы» (иначе называемой «апсидой»). В апсиде находятся седалища епископа и пресвитеров, но не сам престол. Престол стоит на возвышении, и все, что происходит на престоле и вокруг него прекрасно видно молящихся 31 .
И люди участвуют в созерцании славы Божественного служения. Это просто прямо противоположно всему тому, что мы имеем на настоящий момент: у нас Дары «прячут», а в аутентичной апостольской и святоотеческой традиции, наоборот, - сокрытые изначально под «завесами» в предложении Дары после поставления на престол открываются, тем самым изображая Богоявление, Откровение Божие всей Церкви. Как же все-таки перекликаются слова молитвы литургии апостола Иакова со словами из Послания к Евреям апостола Павла: «Посему и Бог, желая преимущественнее показать наследникам обетования непреложность Своей воли, употребил в посредство клятву, дабы… твердое утешение имели мы, прибегшие взяться за предлежащую надежду, которая для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за завесу, куда предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека» (Евр. 6:17-20). Посмотрим, какая сложная, витиеватая стезя мысли, чтобы привести к выводу: все имело своею целью ввести всех нас (Павел писал ко всем крещенным и освященным Духом Святым христианам, а не только к епископам и пресвитерам) «во внутреннее» селение славы Божией, «за завесу». Но куда за завесу? Не в Иерусалимский ли храм? Нет, но туда, куда «предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека». То есть вводит нас в Свое Небесное Святая Святых. Опять же, а что такое литургия? Это и есть служение «за завесой», внутри Вечности Божией, в сое лужении ангелов и всех святых. Все священные сосуды и престол в Церкви на земле потому так святы и величествены, что они есть отражение и в какой-то мере «воплощение» того, что присутствует сейчас на небе - Единое служение всей Церкви собранной вокруг престола и пред престолом Агнца. Там все верные собраны воедино!
Именно к созерцанию призывает и преподобный Максим Исповедник в своей «Мистагогии» (кстати, обратим внимание, что вход Святых Даров в алтарь совершается, согласно святому Максиму, после закрытия врат Церкви, т.е. опять речь идет о затворении врат храма, а не алтаря, иначе - как бы можно было «войти» в закрытый алтарь сквозь «затворенные двери»?): «Логос (Христос) возводит ревнителей веры, уже затворивших свои чувства чрез закрытие врат и вход святых да ров, к созерцанию умопостигаемых логосов и вещей» 32 . Тут важно особо обратить внимание, что созерцание логосов, по преподобному Максиму, всегда совершается в вещах материальных и чрез вещи. «Мир умопостигаемый (т.е. логосы) находится в чувственном, как душа находится в теле» 33 . А вещи (материальные или, выражаясь языком святого Максима, «чувственные») являются плотью умопостигаемого мира.
Итак, когда преподобный Максим говорит, что Бог приглашает Своих верных ксозерцанию умопостигаемых логосов и вещей, то этим подчеркивается важность созерцания совершаемого священнодействия! Повторим: логос можно усматривать только в его плоти и чрез плоть - чрез вещи, а потому созерцаются самые вещи (недаром святой Максим подчеркивает важность созерцания не только логосов, но и вещей). И лишь в вещах, через тонкое таинственное созерцание, человек видит логос вещи. Невозможно быть участником литургии и не быть созерцателем логосов этого служения.
Единство храма и алтаря
Преподобный Максим Исповедник в своей замечательной «Мистагогии» объясняет устройство православного храма. Он четко различает алтарь, в котором физически могут присутствовать только иереи, и общий храм (ναός). Но при этом он делает величайшее замечание об особом «преображении» храма и изменении его структуры во время литургии: «Храм есть алтарь в возможности, поскольку он освящается, когда священнодействие восходит к своей высшей точке. Но алтарь, наоборот, есть всегда храм» 34 . Эти слова так комментирует величайший знаток православной традиции, современный патролог А. Сидоров: «Храм является алтарем лишь в потенции, актуализируясь в качестве такового (т.е. становясь алтарем) лишь в высший момент службы. Но алтарь всегда актуально является частью храма» 35 .
Итак, на момент совершения таинства Евхаристии весь храм актуально (!) становится алтарем. Пространство алтаря расширяется и выходит из своих обычных пределов. Алтарь наполняет собою весь храм, превращает весь храм в алтарь. Это очень важное замечание преподобного Максима: все верные на литургии стоят в алтаре. Но к чему тогда эти затворенные врата, если все люди реально, вместе с нами, священниками, стоят в алтаре, только позади нас? Недопустимость «закрытых Царских врат» самоочевидна, ибо она-то как раз и подчеркивает отделенность храма от алтаря, а эта отделенность упразднена в единстве служения литургии всей Церковью, в едином алтаре. Вот почему священник, стоя у престола, даже если он совершает литургию один, в молитве говорит, что Бог «сподобил нас стать пред святым Его жертвенником (алтарем)», а также «сподобил нас служить святому алтарю». Если священник в алтаре один, то было бы логично сделать замечание: «Для единоличного служения иерея - читать вместо «мы» - «я»». Но ничего подобного, слава Богу, в наших служебниках нет.
Завершить эту богословскую часть хотелось бы словами апостола Христова Павла: «Итак, братия, имея дерзновение вхо дить во святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам через завесу, то есть плоть Свою, и [имея] великого Священника над домом Божиим, да приступаем с искренним сердцем, с полною верою, кроплением очистив сердца от порочной совести, и омыв тело водою чистою, будем держаться исповедания упования неуклонно, ибо верен Обещавший» (Евр. 10:19-23).
Созерцание Агнца
Eсть еще одна деталь в православной литургии (и не только, но даже в католической мессе). Это созерцание верующими Святого Агнца, которого возносит иерей пред взором народа во время возгласа «Святая святым». Святоотеческая литургическая экзегеза уделяет этому древнейшему акту особое место. В «Корпусе Ареопагитик» имеется такой комментарий: «Священноначальник, воспев священные Богодействия, священнодействует Божественные Таинства. И освятив их, возно сит пред взором и их показывает им… И, таким образом, показав Дары Богодействия, приступает к причащению оных сам, и иных призывает» 36 .
Псевдо-Ареопагиту вторит святой Николай Кавасила: «Затем священник намеревается сам приступить и других пригласить к Трапезе… Он взяв и показав Животворящий Хлеб, призывает к причастию… И возглашает «Святая - святым», как бы говоря при этом: «Вот Хлеб Жизни, который вы види те. Идите, стало быть, причащайтесь»» 37 . Свидетельство Кава-силы имеет особую ценность. Он сам принадлежит эпохе, когда тенденция к построению высоких иконостасов и наличию затворенных Царских врат алтаря на литургии уже цвела пышным цветом. Можно сказать, что Николай Кавасила плыл против течения, был своего рода пророком Евхаристического возрождения в современной ему среде. Его можно назвать «византийским Иоанном Кронштадским».
Несомненный знаток православной литургии и ее истории профессор Иван Дмитриевский так описывает этот момент: «О действии возвышать Тело Христово при возглашении «Святая Святым» упоминается в литургии апостола Иакова и в литургии апостола Петра. Об этом возвышении пишут св. Дионисий (псевдо) Ареопагит и преп. Максим Исповедник. Следовательно, это установление относится еще ко временам апостольским. В первенствующей Церкви, когда алтарей и престолов (подобных нынешним) еще не было, священнодействие совершали на поставленном в храмине деревянном столе, где все предстоящие могли видеть все действия Евхаристии. И когда наступало время причащения, пресвитер или епископ … возносил ввысь Св. Дары ввиду всех и громко возглашал: Святая - святым» 38 . «Епископ или пресвитер, поднимая Св. Дары ввысь и показывая их народу, восклицает: «Святая - святым»» 39 .
Итак, мы видим, что обряд возношение Божественного Хлеба при возглашении «Святая Святым» имеет вполне однозначный и единственный смысл: представить причастникам к лицезрению Божественную Пищу - Источник Нетления. Если обряд не достигает свойственной ему цели, он лишается смысла, происходит его профанация. Думаю, никто не станет отрицать, что за задернутой завесой (да и без нее, при закрытых вратах иконостаса) невозможно «увидеть» это Божественное возношение. Следовательно, придется признать, что тайнодей-ственный акт теряет смысл свой и совершается не с тем значением, которое ему однозначно предписывается согласием от цов в православной традиции!
Аллегоризм и литургия
Аллегорическое толкование действий и декора литургии явилось попыткой осмыслить возникшие структурные изменения в ее чинопоследовании. О причинах самих изменений говорить бесполезно, так как мы можем вести речь только в сослагательном наклонении (до нас не дошли документы, свидетельствующие о времени и причинах такого изменения). С уверенностью можно сказать только одно: аллегорическое объяснение обычая закрывать врата алтаря и задергивать завесу появляется намного позже самого обычая. Едва ли ни первым письменным памятником, дающем аллегорическое толкование этому действию, является объяснение литургии епископа Ан-дидского Феодора (XII в.): «Закрытие же дверей и спущение сверху их (επάνω τούτων) завесы, как это обыкновенно дела ется в монастырях, а также и покрытие божественных даров так называемым воздухом знаменует, думаю, ту ночь, в которую произошло предательство ученика, привод (Иисуса) к Каиафе, представление Его Анне и произнесение лжесвидетельства, далее - поругания, заушения и все, что тогда происходило.
Ибо в то время, когда бывают врата закрыты, а завеса опущена, иподиаконы, - по постановлению божественных отцов, старавшихся устранить соблазны и сдержать тех, которые, ко вреду слабых, неблагочинно и неблагоговейно расхаживают туда и сюда, подобно служанкам, - стоят вне, в пространстве божественного храма, как бы во дворе алтаря» 40 . Первое, что бросается в глаза - это как раз мистическое разделение храма и алтаря во время литургии. То есть полная противоположность сказанному преподобным Максимом Исповедником! Второе - это сравнение «двора алтаря» (храма) с двором первосвященника, а иподиаконов, стоящих в храме - со служанкой, от страха перед которой Петр отрекся от Христа. Ничего не скажешь, достойнейшее для клириков сравнение!
Позднее аллегорические «толкования» стали вырастать, как грибы после дождя, вытеснив толкования отцов Церкви ранней эпохи, объяснявших связь храма и алтаря с богослужением через призму участия верных в Евхаристии. Для «обоснования» манипуляций с Царскими вратами обычно ссылаются на символическое значение литургии, во время которой изображается вся жизнь Христа на земле (к примеру, закрытие врат после Херувимской песни «изображает» положение во гроб Спасителя и запечатывание гроба). Но литургия - это именно символ, а не драма. В символе нет «актеров и декораций».
В символе есть священнослужащие, а к числу последних относится не только священство, но и весь освященный в таинстве Крещения и Миропомазания народ церковный. И участвуют в этом священном служении все находящиеся в храме, все верные причастны полноте символизма литургии. В этом смысле слова, «не алтарь есть «гроб Христов», а вся Церковь как единое литургическое пространство, и даже - все верные», как пишет святой Николай Кавасила, являют собою Гроб, в который нисходит Тело и Кровь Христа, и из которого воскресает Христос, совоскрешая с Собою человека.
К тому же, на архиерейской литургии (или на литургии «награжденных» архимандритов и протоиереев) нет многих манипуляций с вратами и завесами: врата отворяются в начале службы и закрываются во время причастия священства 41 . Возникает вопрос (в контексте символического толкования «открытий-закрытий» святых врат): А разве во время служения «особых» архимандритов и во время литургисания епископа нет нужды изображать из алтаря гроб, в который полагает ся Тело Христа? И как быть со служением литургии под открытым небом (когда сам Патриарх Московский служит ли тургию в Дивеево на площади монастыря)? Там вообще нет ни иконостаса, ни, тем более, закрытого алтарного простран ства. Неужели эта литургия «менее благодатна»? Или она «неполноценна по символичности священнодействия», т.к. нет врат и нет катапетасмы? Едва ли кто-то позволит себе такое сказать, но ведь это - логические выводы из тех требований, которые сегодня предъявляются «ревнителями» существующего порядка.
То же самое касается и другого «богословского» аргумента о необходимости держать врата алтаря закрытыми: «Таинство сие совершается в алтаре священнослужителями… при закрытых Царских вратах (если служит иерей, а не архиерей), потому что первоначально сие Таинство было совершенно Христом в присутствии одних только учеников… а так же чтобы соблюсти сие таинство от очей недостойных, ибо сердце и око человеческое лукавы и недостойны зреть сие Таинство», - пишет епископ Вениамин со ссылкой на святого Иоанна Кронштадского 42 .
Во-первых, все крещенные и получившие Дар Свя-таго Духа - это ученики Христа, призванные на Его трапезу {ведь тот, кто причащается, и есть участник Таинства). Все, кто присутствует на литургии - ее участники. И Христос не поделил причастников Тайной вечери на два класса: тех, кто видят то, что Он совершает, и тех, кто не видят, но которым только «выносится» из горницы Тело Христово. Во-вторых, снова возникает вопрос: а если служит архиерей, тогда уже и око стоящих в храме не нечисто и сердце не лукаво? 43 В чем же смысл деления единого священного мистического пространства Тела Христова (Церкви) во время литургии - в то время, когда все преграды как раз должны быть преодолены? Литургия - пир Царствия Божиего уже здесь, на земле. А символом этого пира, соединяющего небо и землю, и должны стать полностью всю службу отверстые врата Вечности, и служение Вечности совершается всей Церковью в едином и неделимом пространстве.
О том, как негативно влияет алтарная перегородка на самих священнослужителей писали такие лица как отец А. Шме-ман и отец Н. Афанасьев. Краткое резюме их мысли таково: отделенные от взоров молящихся священнослужители в алтаре часто ведут беседы во время богослужения, сидят, читают письма, общаются с братьями. Отсутствие иконостаса или - как минимум - низкий иконостас и широкие Царские врата 44 , отверстые всю службу послужат для повышения молитвенного благочестия и самих священнослужителей.
Уставные вопросы
Когда мы предлагаем какие-либо литургические преобразования, мы не можем пройти мимо устава, ограничившись одним богословием. Рассмотрим же, во-первых, рубрики 45 , официально принятого в Русской Православной Церкви Служебника, а во-вторых, 23-ю главу нашего, так же официально принятого, Типикона.
Наш славянский иерейский Служебник касательно завесы на литургии ничего не говорит: ни о ее задергивании после Херувимской песни и открытии перед пением Символа веры, ни о ее задергивании перед возгласом «Святая святым». В Служебнике не говорится даже, что после Великого входа закрываются врата алтаря. Сказано, что они отворяются на малый вход на третьем антифоне и затворяются после чтения Евангелия 46 .
Служебник только упоминает, что перед причастием народа врата отворяются, что подразумевает их закрытие перед этим (но не говорится, в какое время литургии их следует затворять). Однако, в дониконовском Служебнике дается указание, что перед началом литургии, по окончании проскомидии «иерей, отворив святые врата, творит часом отпуск» 47 . Такое же указание о завершении часов после проскомидии присутствует в рукописи литургии Василия Великого, изданной профессором протоиереем М. Орловым: «По сем иерей кадит святая. И прием кадило, диакон отворяет Царския двери, и кадит святый престол окрест крестообразно, глаголя в себе псалом 50-й. И кадит святая и весь алтарь. И ставв Царских дверех, кадит настоятеля… Посем иерей, став в Царских дверех, творит отпуст (проскомидии.-Иг . Ф.). … Диакон, поклонившись иерею, исходит святыми дверьми и, став на обычном месте, трижды поклонившись, глаголет: Благослови, владыко» 48 .
Кроме того в Служебнике есть интересное предписание для диакона перед возгласом «Святая Святым»: «Диакон же, стоя пред св. вратами (!), видя, что иерей берет Св. Хлеб, глаголет: «Вонмем»». Интересно, какими очами он может это увидеть, если врата закрыты (порою они глухие) и задернута ката-петасма? Уж не «очами ли веры»?
Касаясь же существующей в Русской Православной Церкви богослужебной практики, протопресвитер Александр Шме-ман, в ответ на письмо своего епископа, который предписал соблюдать указания устава о Царских вратах и завесе, писал: «Я думаю, что это большая и даже трагическая ошибка абсолютизировать то, что сама Церковь не абсолютизировала, утверждая, что только та или эта практика правильна, а любая другая неправильна. Так например, ни в одном месте в тексте литургии святого Иоанна Златоуста, как он напечатан в российских «типовых» книгах (передо мной прекрасное Московское Синодальное издание 1904 г.), завеса даже не упоминается. Если бы закрывание царских врат во время богослужения было действительно органической и существенной частью евхаристической службы, они не оставались бы открытыми, когда служит епископ или, как это принято в российской практике, священник определенного ранга… Лично я убежден, что современная греческая практика, в которой двери совсем не закрываются в течение всей литургии, значительно более вер на истинному духу Евхаристии и православного понимания Церкви, чем практика Русской Церкви, которая, кажется, постоянно подчеркивает разделение между народом Божьим и клиром» 49 .
23-я глава славянского Типикона Русской Церкви
«Но как же быть с Типиконом?» - воздохнут ревнители «отеческих преданий». Действительно, 23-я глава нашего Типикона дает предписания, касательно времени использования завесы. Но с чего это Типикон заговорил о действиях клириков в алтаре? Ведь Типикон никогда не касался служения в алтаре. Типикон - книга клиросная, в которой всегда «мы» относится к хору, тогда как о священстве всегда говорится в третьем лице. Поэтому странно, что Типикон дает указания касательно завесы врат, когда это не дело чтецов, а дело священнослужителей. Вывод здесь может быть только один: в Служебниках отсутствует какое бы то ни было указание о катапетасме, тогда как ревностные не в меру уставщики-переписчики решили верный, на их взгляд, порядок завешивания алтаря отразить в Типиконе, как бы восполнив «упущение» Служебника.
Но поразительно то, что ревнители «Типикоиного благочестия» просто не желают обращать внимание на то, что большая часть современного богослужения идет вразрез с имеющимся у нас Типиконом. И неизвестно, что с точки зрения составителей Типика было большим злом: служить утреню с вечера, а вечерню - едва «восстав от одра» (как у нас Великом постом), или же преступить их предписания касательно Царских врат и катапетасмы? 50
С точки же зрения современной историко-литургической науки важно ответить на вопрос: как и когда в наш Типиконпопала 23-я глава ?
Несомненный знаток литургической традиции Церкви, великое светило русской литургической науки профессор Киевской духовной академии Михаил Скабалланович, тоже занимался этим вопросом. Вот какую справку о развитии славянского Типикона предоставляет он: славянские списки с Иерусалимского Типикона содержали множество привнесений переписчиков. «Некоторые рукописи вводят даже целые новые статьи, некоторые из них приняты и в нынешнем нашем Типиконе. Например, в Типиконе начала XVI века (рукопись Моск. Синод, библ. № 336/338) вводится глава «О запоне святого алтаря, когда отверзается»» 51 .
Указанное время (нач. XVI в.) является эпохой формирования на Руси того самого самосознания, которое впоследствии привело к кризису со старообрядчеством. Эту культуру можно назвать «монофизитской» в своем отношении к богослужению и обряду, к букве устава. Именно в это время устав на Руси (как в свое время у монофизитов) во имя «сакральнос-ти богослужения» оброс вторичными элементами, за которыми уже не видно было содержание и смысла таинств святого алтаря.
Но как бы мы не относились к Типикону, мы должны помнить, что само слово «Типикон» означает «Сборник образцов», эскизов богослужения. Это - не канон с его жесткими требованиями, а всего-навсего образец, штрихи, которые не вечны и не непоколебимы.
В разных местах и в разное время наблюдались разные традиции касательно использования завесы и Царских врат на литургии. Безусловной же является исконная и почтенная подлинной христианской древностью, древностью не ветшающей, но обновляющейся традиция служения литургии в сослужении всего народа, в полноценном его соучастии сему служению - слухом, молитвой, созерцанием, причащением, благодарением.
Заключение
Церковь - живой организм , а не бездушное здание. Любой живой организм подвержен страданиям, метаморфозам. И задача любого живого организма - побеждать болезни, «стряхивать пыль» и развиваться далее. Хотелось бы надеяться, что проводимые богословской школой исследования не «лягут в папку», не будут покрыты «вековой пылью», а станут стимулом к реальной деятельности по преобразованию нашей литургической жизни. Сейчас эта тема особо актуальна, так как без полноценного введения верующего в православное богослужение мы рискуем потерять этого верующего если ни для Церкви в целом, то для богослужения. Наш народ использует всевозможные литургические суррогаты, апокрифические молитвы ввиду недоступности для него богослужения. И одной катехизацией тут не обойтись. Приходя в храм, человек (если он хочет стать членом общины, а не просто зашел «поставить свечку») ищет свое место в богослужении. Но оно оказывается закрытым перед ним.
Примечания
1 См. Тарханова С. Ветхозаветные прототипы алтарной преграды византийских храмов // Альфа и Омега, №№ 2 (52); 3 (53), 2008.
2 Позднее указанные столбы стали сверху украшаться иконами и резными украшениями. Отсюда и название: «Иконостас».
3 В наших храмах это тоже актуально: если не поставить преграды в кафедральных соборах, то, к примеру, на Пасху народ может про сто «смести» священство вместе с престолом.
4 Тарханова С.
5 Тафт Р. Византийский Церковный обряд. СПб., 2000. С. 79.
6 Герман Константинопольский, сет. Сказание о Церкви и рассмотрение Таинств. М., 1995. Гл. 8. С. 47.
7 Там же. Гл. 41. С. 81.
8 Николай Ким, свящ. Примечание № 8 к Письмам преп. Никиты Стифата // Преп. Никита Стифат. О Рае. СПб., 2005.
9 Феодор, епископ Андидский. Краткое рассуждение о тайнах и образах Божественной литургии, составленное по просьбе боголюбивого Василия, епископа Фитийского. Печ. по изд.: КрасносельцевН. Ф. Объяснение литургии, составленное Федором, епископом Андидским // Православный собеседник. Казань, 1884. Кн. I. Гл. 21.
10 См.: PG 98: 425-428.
11 Феодор, епископ Андидский. Краткое рассуждение… Гл. 21.
12 Симеон Солунский, блж. Разговор о святых священнодействиях и таинствах церковных. Гл. 274.
13 Хотя в 147-й главе данного произведения и упоминаются некие особые «врата алтаря», но здесь вратами могут быть названы проемы в стасисах с небольшой «калиточкой», как это можно сейчас встретить в греческих типах иконостаса.
14 Симеон Солунский, блж. Книга о Храме II Дмитриевский 77. Историческое, догматическое и таинственное толкование Божественной литургии. М., 1884. С. 385. Но там же упомянуты «священные двери алтаря» {Симеон Солунский, блж:. Книга о Храме… С. 402), которые на малом входе при архиерейском служении открывались. Однако мы могли бы предположить - т.к. нет описания иконостаса времен Симеона Солунского, - что имеются в виду все те же перегородки по колено человеку среднего роста.
15 Симеон Солунский, блж:. Книга о Храме… С. 410.
16 Там же. С. 130.
17 Кондаков 77. 77. Археологическое путешествие по Сирии и Палестине. СПб., 1904. С. 31.
18 Тарханова С. Ветхозаветные прототипы… // Альфа и Омега, № 2 (52), 2008. С. 306.
19 Многие храмы в Святой Земле имели архитектуру, согласную с описанием Барского. Однако, как только в Палестине и Израиле появились «ревнители благочестия» из стран бывшего СССР, взявшиеся на свои деньги «приводить храмы в нужный вид», храмовый интерьер изменился. В храмах, которые за века своего существования никогда не видели иконостасов, появились «глухие» «русские» иконостасы с иконами, сомнительной ценности (живописные «картины» времен русского барокко). Автор этих строк считает преступной такую «помощь», когда красота древнего многообразия храмовой архитектуры уничтожается.
20 См.: Октоих. Глас 8. Суббота. Великая Вечерня, стихиры на «Господи воззвах».
21 Статьи по православному богословию символа: ШмеманА., прот.
Таинство и символ // Православная община, № 32. С. 39-52; Лосев А.
Диалектика мифа (соответствующий раздел о символе). М., 2002;
Аверинцев С. С.
Символ (энциклопедическая статья) // Вестник ВГУ, 1998. Пилипенко Е.
Святоотеческое богословие символа // Альфа и Омега, № 27. С. 328-349, № 28. С. 310-333.
22 Именно малый вход является началом входа Евхаристического. Малым входом начиналось богослужение и на Востоке, и на Западе. В «классическом» варианте современной литургии «византийского обряда» остался лишь «вход с Евангелием», который заключается в выносе Евангелия боковой (северной) дверью алтаря и потом внесении его через Царские врата в алтарь. Это - реликтовая форма того, что совершалось по древнему Уставу богослужения в Святой Софии
Константинопольской. Собственно, о том, что малый вход был началом Евхаристического богослужения, написано уже немало исследований и статей (См. Тафт Р.
Византийский церковный… С. 34; Соловш Мелетш, свящ.
Божественна Штурпя. Льв1в, 1999. С. 239-246). «Служба Божья начинается малым входом, то есть, входом епископа или пресвитера в святилище. Малым входом начинается литургия в «Апостольских Постановлениях», в «Паломничестве Сильвии Этерии», и в тех описаниях богослужения, которые оставил нам в своих гомилиях свт. Иоанн Златоуст… Священнослужитель входил в храм, а в это время хор пел «входный» гимн. После этого священник давал «мир» народу и входил на горнее седалище за святой трапезой. После этого начиналось чтение Священного Писания и проповедь, молитва об оглашенных и удаление их из храма» (Соловш Мелетш,
свящ.
Божественна Штурпя. С. 240).
23 Если быть точнее, первая молитва относится к самому иерею и читается на пороге храма (шепотом, без участия народа). Вторая молитва - это расширенный начальный возглас «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу - Троичному и Единичному Свету…», а за ним следует сразу молитва входа народа в храм.
24 Вот ее текст: «Благодетель и Творец всякой вещи, прими сходящуюся Церковь Твою, каждого недостаток восполни, введи всех в совершенство и сделай нас достойными Твоего Царства благодатью и человеколюбием Твоего Единородного Сына, с Которым Ты благословен вместе с Пресвятым Духом, ныне и во всякое время и во веки веков». Эта молитва присутствует в начале текста литургии Иоанна Златоуста в славянском служебнике Антония Римлянина (согласно современной научной датировке текста, документ принадлежит началу XIV в.). См.: Служебник Антония Римлянина. С. 15, 30 (ГИМ, Син. 605/342. Подготовка текста и комментарий Ю. Рубана); Goar. Eujcolovgion. P. 83;Swainson. The Greek Liturgies. P.
88; ОрловМ.
77., прот.
Литургия святителя Василия Великого. СПб., 1909. С. 384. Так же она присутствует в древнем славянском чине литургии апостола Петра (перевод латинской Мессы, претерпевший сильное влияние византийского обряда). Этот текст см.: Сырку П.
К истории справления книг в Болгарии в XIV в. СПб., 1890. Т. I. (Вып. II). С. 221-222. В этом чине первая молитва относится к входу клира в храм, вторая - к предложению, а третья - к входу
народа в храм (что, к слову, соответствует расположению молитв в Литургии апостола Иакова). Эта молитва присутствует (с незначительными разночтениями) во всех древних евхаристических кодексах.
25 См.: Голубцов А. 77. Из чтений… С. 91, 153-155. Что, к слову, объясняет, почему в современном чине Литургии апостола Иакова (изданном Закинфским митрополитом Дионисием) молитва «входа за завесу» стоит сразу после принесения Даров на алтарь. Видимо, в это время священник с дарами входил в алтарь. А если это так, то, значит, существующий чин Литургии апостола Иакова сильно «дополнен», в том числе и молитвой входа в алтарь перед «трисвятым». Более того, «молитва завесы» и «молитва малого входа» священнослужителей в алтарь фактически дублируют друг друга, почти что слово в слово повторяя одна другую.
26 Это, по сути, чисто библейская терминология. Апостол Павел в своих посланиях очень часто называет верующих «святыми» -Рим. 1:7; 15:24,26,31; 16:2, 15. 1 Кор. 1:2. 2 Кор. 1:1, 9:1. Еф. 1:1, 15; 5:3. Фил. 1:1. Кол. 1:2. 1 Фес. 5:27. Евр. 13:24. Деян. 9:32.
27 Симеон Солунский, блж. Разговор о святых священнодействиях и Таинствах церковных. Гл. 123. С. 204-205.
28
Максим Исповедник, преп.
Творения. В. 2-х т. Т. 1. М., 1993. С.
179.
29
Удивительно: последнее время много говорится о значении «паламистского» богословия для правильной постановки духовной жизни не только монахов, но и мирян, вовлеченных в жизнь в Боге, которая
есть жизнь в славе Христа, созерцание этой славы. Но при этом совершенно не учитывается литургический, евхаристический аспект этого созерцания, которому мы и постараемся уделить хотя бы минимум внимания.
30 Литургия апостола Иакова. С. 173.
31 В этом отношении изданный Леснинским монастырем современный «адаптированный» чин литургии апостола Иакова представляет собою яркий пример литургической безграмотности. С одной стороны - древние молитвы, с другой - современное положение ритуала. Но молитвы-то раскрывают содержание ритуала. Подчеркнем: молитвы литургии Иакова раскрывают совершенно иное содержание ритуала.
32 Максим Исповедник, преп.. Мистагогия, XIII, ср. с XV // Творения. Т. 1. С. 171, 172.
33 Там же, VII. С. 167
34 Там же, П. С. 159.
Иконоста с (ср. греч. - εἰκονοστάσιον) - алтарная преграда, более или менее сплошная, от северной до южной стены храма, состоящая из нескольких рядов упорядоченно размещённых икон, отделяющая алтарную часть православного храма от остального помещения. Высокий иконостас, которого не знала церковь византийская, окончательно сформировавшийся в русской церкви к XVI веку, послужил не столько зримому отображению основных событий всей Священной истории, сколько воплотил идею единения двух миров – небесного и земного, выразил стремление человека к Богу, и Бога к человеку. Классический русский высокий иконостас состоит из пяти ярусов или рядов, или, по-другому, чинов.
Иконостас располагается в русском храме в чрезвычайно важном месте: он отделяет собой часть церкви, где находятся верующие, называемую в толкованиях «кораблем» , «кораблем спасения» , от алтаря, куда имеют доступ лишь священнослужители.
Высокий иконостас. (Схема.) 1 -царские врата (а - Благовещение, б, в, г, д - евангелисты или творцы литургии); 2-Причащение апостолов; 3 - икона Спасителя или храмовая икона; 4 - икона Богоматери; 5- 6 - северные и южные двери с изображениями архангелов или святых диаконов; 7- 8 - другие иконы; 9 - деисусный ряд; 10- праздничный ряд; 11- пророческий ряд; 12-праотеческий ряд.
Первый – праотеческий, располагается под крестом, в самом верху. Это образ Церкви ветхозаветной, еще не получившей Закон. Праотцы предстают со свитками, на которых начертаны пророчества о пришествии Иисуса Христа Здесь изображены праотцы от Адама до Моисея. В центре этого ряда икона «Троица Ветхозаветная» – символ предвечного совета Святой Троицы о самопожертвовании Бога Слова во искупление грехопадения человеческого.
«Авраам» . Икона из праотеческого чина. Икона «Гостеприимство Авраама» (или «Явление Аврааму у дуба Мамврийского»), которая также помещается в центре праотеческого ряда, имеет другой богословский смысл – это договор, заключенный Богом с человеком.
Второй ряд – пророческий. Это Церковь, уже получившая Закон и через пророков возвещающая о Богородице, от которой воплотится Христос. Именно поэтому в центре этого ряда находится икона «Знамение» , изображающая Божию Матерь с воздетыми в молении руками и с Богомладенцем в лоне.
Пророческий ряд. В центре изображена Богоматерь Воплощение. По сторонам от Неё пророки: слева - Давид и Моисей, справа - Соломон и Иона.
В Пророческом ряду помещены иконы ветхозаветных пророков со свитками в руках, где написаны цитаты их пророчеств. Здесь изображаются не только авторы пророческих книг, но и цари Давид, Соломон, Илья пророк и другие люди, связанные с предвестием рождения Христа. Иногда в руках у пророков изображаются приводимые ими символы и атрибуты их пророчеств (например, у Даниила - камень, самостоятельно оторвавшийся от горы как образ Христа родившегося от Девы, у Гедеона орошенное росою руно, серп у Захарии, у Иезекииля затворенные врата храма). Даниил, Давид и Соломон (Новгород, ок. 1497). Пример ранней иконографии, когда Богородица еще не помещалась в центре.
Пророческий ряд. Около 1502 года. Из Собора Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Пророки Софония, Аввакум, Иона, Моисей.
Пророческий ряд. Около 1502 года. Из Собора Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Пророки Даниил, Иеремия, Исайя
Пророческий ряд. Около 1502 года. Из Собора Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Богоматерь Знамение, цари-пророки Давид и Соломон
Пророческий ряд. Около 1502 года. Из Собора Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Пророки Аарон, Гедеон, Иезекииль
Пророческий ряд. Около 1502 года. Из Собора Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Пророки Иаков, Захария, Малахия, Иоиль.
Третий – праздничный – ряд повествует о событиях времени новозаветного: от Рождества Богородицы до Крестовоздвижения.
Праздничный ряд В нём помещаются иконы основных событий Евангельской истории, то есть двунадесятых праздников. Праздничный ряд, как правило, содержит иконы Распятия и Воскресения Христа («Сошествие во ад»). Обычно включается икона Воскрешения Лазаря. В более расширенном варианте могут включаться иконы страстей Христовых, Тайной вечери и иконы связанные с Воскресением - «Жены мироносицы у гроба» , «Уверение Фомы» . Заканчивается ряд иконой Успения. Иногда в ряду отсутствуют праздники Рождества Богоматери и Введения во храм, оставляя больше места иконам страстей и Воскресения. Позднее в ряд стала включаться икона «Воздвижение Креста» . В случае, если в храме несколько приделов, в боковых иконостасах праздничный ряд может варьироваться и сокращаться. Например, изображаются только евангельские чтения в недели после Пасхи.
Четвертый, деисусный (или по-другому деисисный) чин – это моление всей Церкви ко Христу; моление, которое происходит сейчас и которое завершится на Страшном суде. В центре – икона «Спас в силах» , представляющая Христа, как грозного судию всего мироздания; слева и справа – изображения Пресвятой Богородицы, святого Иоанна Предтечи, архангелов, апостолов и святых.
Деисусный чин - моление Церкви, воссоединяющее людей с Иисусом Христом, моление, которое завершается и разрешается лишь на последнем, Страшном суде. Деисусный чин - главный ряд иконостаса, с которого началось его формирование. В центре деисуса всегда икона Христа. Чаще всего это «Спас в силах» или «Спас на престоле» , в случае поясного изображения -Вседержитель. Справа и слева иконы предстоящих и молящихся Христу: слева - Богоматери, справа - Иоанна Предтечи, далее архангелов Михаила (слева) и Гавриила (справа), апостолов Петра и Павла.
Царские врата - двустворчатые двери напротив Престола (в алтаре), главные врата иконостаса в православном храме. Царские врата ведут в алтарную часть храма и символизируют собой врата Рая. Как правило, на вратах изображены четыре евангелиста и Благовещение как символ того, что врата Рая снова стали открыты для людей. Царские врата ярославской приходской церкви Фёдоровской Богоматери
Нижний ряд (или по-другому «чин») - местный В нём располагаются Царские врата с изображением на двух створках Благовещения и четырёх евангелистов. Иногда изображается только Благовещение (фигуры Архангела Гавриила и Богоматери в рост). Встречаются ростовые изображения святителей, чаще всего составителей литургии - Иоанна Златоуста и Василия Великого. Обрамление Царских врат могут иметь изображения святителей, диаконов, а сверху икону Евхаристии - Причащения апостолов Христом. Справа от Царских врат икона Спасителя, слева - икона Богоматери, изредка заменяемые на иконы господских и богородичных праздников. Справа от иконы Спасителя обычно находится храмовая икона, то есть икона того праздника или святого, в честь которого освящен данный храм.
Святые евангелисты. Автор Евангелия, которое считается древнейшим, написанным раньше трех остальных, - апостол Матфей. Авторого Евангелия - Марк, уроженец Иерусалима, по преданию, принявший крещение от апостола Петра. Крестившись у верховного апостола, он обрел подлинную духовную силу и принял на себя апостольский труд, начал проповедь учения Христа. Автор третьего Евангелия - Лука, христианин из язычников. Иоанн - четвертый евангелист - сын Зеведея и Саломии, также следовавшей Иисусу Христу и служившей ему, ставшей одной из жен-мироносиц. Св. Марк. Мозаика собора Св. Софии в Киеве.
Четырех евангелистов за созданием Евангелия очень часто изображали на царских вратах - на главном входе в алтарь. На обеих створках врат попарно располагаются четыре композиции, изображающие четырех евангелистов, создающих Евангелие. На левой - Иоанн, а под ним Лука, на правой - Матфей, а под ним Марк Св. евангелисты. Фрагмент царских врат. Начало XVI века.
Евангелисты Матфей, Марк и Лука изображаются во время работы над Евангелиями, сидящими в помещениях за раскрытыми книгами, а святой евангелист Иоанн - среди гор на острове Патмос, где он, согласно Преданию, диктовал Богодухновенный текст своему ученику Прохору. Евангелист Иоанн Евангелист Матфей
Символы евангелистов и форма их традиционного символического изображения: Матфей изображается в образе ангела, Марк в образе льва, Лука в образе тельца, Иоанн в образе орла. Каждый из них крылат и держит Евангелие. «Святой Марк и лев»
Матфей Марк Лука Иоанн Человек (ангел) Лев Бык (Вол) Орёл Человеческая природа Христа, его воплощение Господство и царская власть Христа-Царя, его Воскресение из мёртвых Священнодейственное и священническое достоинство Христа, его крестная жертва Дар Святого Духа, Вознесение Господне
Тайная вечеря - последняя трапеза Иисуса Христа с учениками перед его арестом. В честь этого события нет специального праздника, Тайная вечеря поминается на Страстной неделе. На иконе Причащение апостолов изображалась как бы самая суть события - то «раздаяние» ученикам хлеба и вина, причащение их телом и кровью Иисуса Христа, которое стало прообразом причастия всех верующих - главного таинства церкви. Причащение апостолов (причащение вином). Иконы из иконостаса Троице-Сергиевой лавры
Икона XIX века, изображающая церковь с шестиярусным иконостасом В жилых домах православных христиан есть особо отведенное для икон место - красный угол - в устройстве которого повторяются принципы церковного иконостаса. Существуют многофигурные иконы содержащие изображения деисуса, праздников и пророков, а иногда (особенно в XIX веке) всего многоярусного иконостаса с местным рядом. В древней Руси такие миниатюрные иконы-иконостасы назывались «Походная церковь» , то есть могли браться с собою в путешествие.