Первые ликвидаторы Чернобыльской аварии: "Помню привкус металла во рту". Ликвидаторы чаэс Ликвидация последствий чернобыльской катастрофы кратко

Больше двадцати лет назад Чернобыль стал по ту стороны границы. Но люди, брошенные для спасения от него, живут по эту.

О чем они не знали, когда ехали ликвидировать последствия аварии и какие последствия были для них самих? Что было бы, случись катастрофа на пять лет позже, когда уже не стало Союза? Пошли бы они снова на подвиг, имея за плечами опыт прожитых лет и перенесенных болезней?

Тогда, в апреле 1986-го, в страшную и таинственную зону под названием Чернобыль, отправились многие тысячи людей. Удивительно, но мир после обнародования информации о случившейся аварии не перевернулся. Все тогда жили, работали, и беда существовала как бы и рядом, но на уровне обывательских слухов. В мае далеко на юге России выпал необычный дождь, оставивший белесые следы на свежих листьях деревьев. Телевизор показывал вести с полей и репортажи со съездов, а тем временем в стране шла тихая мобилизация. Военкоматы отправляли повестки запасникам второй категории. Забирали мужчин старше 35 лет, у которых было двое детей. На предприятиях шел свой призыв, добровольцев. Никаких пышных проводов не устраивали. Казалось, обычная командировка. Надо так надо.

Это сейчас для большинства ликвидаторов Чернобыль находится в другом государстве, а тогда полки добровольцев прибывали в радиационную зону из Прибалтики и Средней Азии, Северного Кавказа и Дальнего Востока, Москвы и Ленинграда. Огромные материальные и людские ресурсы брошены были в Чернобыль, чтобы спасти всю страну.

Лишь годы спустя они узнали, что 25 бэр - это предел допустимого облучения за год, а не за месяц, как внушали ликвидаторам

По словам руководителя региональной общественной организации "Союз "Чернобыль" Александра Филипенко, из 250-тысячной армии ликвидаторов 62 тысячи прибыли в зону из городов, сел и хуторов юга России - Ростовской области и республик Северного Кавказа. Самую многочисленную рать выставила Ростовская область - полк гражданской обороны под номером 11350.

Что они не знали

Генерал-майор в отставке Владимир Тюнюков был начальником оперативной группы Генштаба и отвечал за формирование специальных войск по Южному округу, в Волгоградской, Ростовской областях, Краснодарском крае, а потом - за радиационную безопасность войск, работающих в 30-километровой зоне. По его словам, была поставлена задача подобрать специалистов, более-менее владеющих знаниями.

Совсем неподготовленных пускать было нельзя, - подчеркивает Владимир Тюнюков. - Нужны были люди, способные вести радиационную разведку, дозиметрический контроль, дезактивацию. Ведь, когда произошел взрыв реактора, мы поначалу не знали, что делать: враг был невидим и неслышим. Границу опасной и безопасной зон можно было нащупать только приборами. Эти границы, шаг за шагом, устанавливали дозиметристы.

Осложнялось все тем, что каждый из отобранных специалистов не мог работать на объекте долго. Считалось, что, получив за 30 дней двадцать пять бэр (биологический эквивалент рентгена), человек должен эвакуироваться из опасной зоны. Лишь годы спустя они узнали, что "норма" в 25 бэр - это предел допустимого облучения за год, а не за месяц, как внушали ликвидаторам.

Когда покидал Чернобыль, считалось, что я получил дозу меньше допустимых значений. Но сейчас ученые утверждают, что "нормы" облучения быть не может вообще и даже маленькая доза опасна для организма, - говорит Тюнюков. - Мы не знали, как проводить дезактивацию огромных производственных помещений энергоблока. Многоэтажный корпус площадью был примерно со стадион. Работали в три смены по пять часов и практически вручную. С ведром и тряпкой. На уцелевшей половине машинного зала поставили бетонную стену, чтобы обеспечить запуск третьего энергоблока. Дезактивацию потолочных перекрытий и коммуникаций было проводить невероятно трудно. Представьте себе металлические и бетонные переплетения - радиация вместе с перегретым паром буквально впиталась в краску. Нужно было ее снимать. Здесь, на ходу, родился новый метод дезактивации крупных промышленных объектов. Используя энергию станции и войсковые комплекты, вновь нагревали пар, обрабатывали им стены и потолки, потом пускали дезактивационный аэрозоль, нейтрализующий радионуклиды, и всасывали промышленными пылесосами все с их поверхности. Затем содержимое пылесосов герметично закупоривали в стальные баллоны и увозили на захоронение. Мы тогда и не знали, что степень заражения самих средств защиты превышала нормы в десятки раз.

Двукратный чемпион мира по велоспорту Александр Филипенко в Чернобыль пошел в первый же призыв из 1200 человек, объявленный по Ростовской области.

14 мая мы уже были в районе Брагина, в Белоруссии, где разбили лагерь. Рядом с нами по периметру 30-километровой зоны АЭС стояли полки со всей страны. Меня назначили начальником продовольственно-вещевой службы полка гражданской обороны, - говорит Филипенко. - В Брагине мы заменяли асфальт, ставили срубы домов, мыли улицы. Часто выезжали на чистку территории в соседних населенных пунктах. Фон уменьшался, приехавшая комиссия фиксировала соответствие норме. Но через три-четыре дня снова померили - фон опять вырос. Оказывается, ветер принес новую порцию радиации.

Дозы облучения в динамике, по словам ликвидаторов, никто не отслеживал. А приборы, которые выдавались, зачастую не отражали реальную картину. Были случаи, когда полученные дозы просто списывались. Суммарное облучение Филипенко составило 38,6 бэра. Он сам не принимал участие в работах по очистке территории станции, но каждые три-четыре часа встречал оттуда очередную смену в 1200 человек. Нужно было принять у них грязную одежду, выдать новую, потом везти радиоактивную форму в банно-прачечный комбинат, где ее обеззараживали. После чего выдавали новой смене.

Я не знал, что, перевозя и разгружая эту одежду, постоянно облучаюсь сам, - говорит Филипенко.

Итог такого незнания - 72 тысячи человек из тех, кто принял на себя радиационный удар, стали инвалидами. Теперь их осталось 44 тысячи. Это при том, что большей части ликвидаторов инвалидность официально не оформили...

Сегодня, наученные горьким опытом, японцы на "Фукусиме" стараются обойтись как можно меньшим количеством ликвидаторов. А тогда в Чернобыль просто согнали массу людей со всей страны, которые закрыли мир от радиации буквально своими телами.

Что было труднее всего

Самое трудное было переломить обычное сознание людей, заставить понять их, что главного врага не видно и не слышно, но он поражает все. Большинство из них прошли два года армии в специальных войсках. Но то была учеба, а теперь они попали в реальную обстановку, не допускающую беспечности.

Вначале нарушения радиационной безопасности были всюду, - рассказывает Владимир Тюнюков. - Некачественно проводилась обработка одежды, людей. Смывали невидимую грязь под душем абы как. Потом ложились спать. Как-то мы проверили подушки приборами. Фонило так, что их пришлось уничтожать. Волосы, несмотря на средства защиты, сильно впитывали радиацию. Люди, не зная того, вредили сами себе. Запрещено было питаться в зоне риска, курить и пить воду. А стояло пекло. Привозили воду в бутылях. Солдаты открывали их пряжками от ремня. Солдат весь в костюме химзащиты, все открытые части обтирались. Но, когда ехали в "КАМАЗе", пыль поднималась. Она просачивалась всюду и под пряжку ремня. Потом он открывал флягу с водой, и с пряжки радиоактивные частицы попадали в воду...

Камиль Шарифулин был санитарным врачом в ростовском полку. Его специальность - рентгенолог, радиолог. Теперь он эксперт по подготовке товарищей по несчастью на ВТЭК. В Чернобыль его призвали из запаса. Подходил по всем статьям: 37 лет, двое детей. И хотя легко мог отказаться от командировки - работал директором комплекса предприятий, производивших вакцины и сыворотки, по призыву пошел не раздумывая.

Ростовский полк в 1986 году забирали не на атомную станцию. Нас локализовали в Белоруссии, хутор Петьковщина в Брагинском районе. Мы очищали села, постройки, базы, оставшиеся в зоне отселения. Помогали населению, как сейчас МЧС, - чинили крыши, чистили колодцы, дороги, - вспоминает Камиль. - Потом на ЧАЭС стало не хватать людей, и привлекли нас. Весь полк срочно бросили на Украину, встали лагерем в 20 километрах от станции. В день туда посылали по 250 человек.

При взрыве четвертого энергоблока куски бетона, стали, арматуры и буквально пронизанные радиацией осколки графитовой кладки реактора разнесло по всей станции и даже за ее пределы. На этой территории кишел человеческий муравейник - люди практически вручную собирали радиоактивный хлам. А перед нами поставили задачу: заменить кровлю на третьем энергоблоке. Ее снимали и стелили новую. Но прежде нужно было убрать с крыши куски высокорадиоактивного графита.

Каждому, кого на это посылали, полагалось два выхода на крышу. На самой кровле работали всего 45 секунд. По секундомеру. Боец переодевался в защитный костюм, ему указывали: вон кусок графита лежит. Крыша, как футбольное поле. По двое-трое с лопатами должны были пробежать до графита за 15 секунд. Подхватить его на лопату и за следующие 15 секунд донести до края крыши, где стоял огромный контейнер радиоактивных отходов. Сбросить смертоносный груз в его пасть - и бегом обратно, еще 15 секунд.

За эти мгновения на крыше я получил 0,5 рентгена - максимально допустимая суточная доза. Это было в мае 1987 года, - вспоминает Камиль. - Потом, когда почистили крышу и радиационный фон упал, было еще 25 выездов. Я как доктор принимал спускающихся ребят. Один снял с руки часы, а там сильнейший ожог. Я обрабатывал раны, видимые воспаления, закапывал воспаленные глаза. По своей наивности выезжал поначалу каждый раз, когда в смену посылали ребят. Потом плохо стало мне самому.

Всего Камиль Шарифулин пробыл в зоне сто суток вместо положенных шести месяцев. Из-за того, что дозу свою набрал раньше срока. Максимально допустимой спустя год после аварии считалась доза в 10 рентген. Но самое трудное для него, как оказалось, наступило потом.

Правда и ложь

Спустя десять лет после Чернобыля врачи сказали, что в организме у меня накапливается цезий, стронций и йод, - рассказывает Владимир Тюнюков. - Я оформил инвалидность лишь в 2003 году. До этого стеснялся: как я, русский генерал, буду ходить за пособием? Но потом реально стало плохо со здоровьем. Мне дали вторую группу.

Нас изначально почему-то разделили на инвалидов первой, второй, третьей группы. Хотя, я считаю, у нас должен был статус один, мы работали в одинаковых условиях и в одно время, - убежден Александр Филипенко. - У нас категория одна - пострадавший от техногенной аварии. И мы должны были получить достойную пенсию и жить спокойно.

Сорокалетние мужики возвращались домой, им нужно было работать, кормить семьи. Бегать по врачам и комиссиям, оформлять группу просто времени не было. Да и как в то время смотрели на инвалидов? Ведь их практически не брали на работу. Признать себя инвалидом значило обрубить для себя многие возможности. И менталитет был другой. Люди даже стеснялись этого слова - "инвалид".

И так рассуждали очень многие. Камиль Шарифулин только через пять лет, в 1992 году, получил группу инвалидности. И то потому, что с больничного подолгу не выходил.

Семьи прокормили, детей вырастили, мебель купили, а теперь, к пенсии, можно и поболеть - так думали многие. Но в экспертных комиссиях, определяющих инвалидность, нас не ждали. Чернобыль принимали в расчет только первые пять лет после взрыва на станции - если в течение этих лет были больничные, экспертный совет учитывал связь заболевания с пребыванием в зараженной зоне. Если у 40-летнего появлялись болезни, то "срабатывал" Чернобыль, а если подкашивало 60-летнего, то увольте, это возрастное. За исключением онкологии, - с горечью говорит Шарифулин. - Сейчас, последние девять лет, комиссии практически перестали связывать наши болячки с Чернобылем. Говорят: ребята, извините, но это не страховой случай. У вас, дескать, показаний для оформления группы нет, а ваше плохое самочувствие лишь признак надвигающейся старости...

Александр Филипенко долго размышлял над вопросом, что же изменилось за эти 25 лет после аварии.

Надо понять психологию людей, которые шли в то время на выполнение этой задачи. Мы воспитывались не в нынешней, в совершенно другой стране. Тогда нам был присущ патриотизм. Мы ехали на ЧАЭС, хотя все знали, что мы оттуда либо не вернемся, либо заболеем, получив такую дозу облучения, что придем оттуда калеками. Когда мы ехали к Чернобылю, мы останавливались на многих полустанках, и никто из 1200 человек не спрыгнул с поезда, не спрятался, не ушел от ответственности. Мы прекрасно знали еще тогда, что приуменьшались масштабы катастрофы и замалчивались размеры беды.

Но как судить, что было правильно, а что нет, когда живые люди бегали по крыше зараженного здания и собирали лопатами графит, от которого шло такое излучение, что за эти секунды получали дозу, не совместимую с жизнью?

После этого о Чернобыле было снято много фильмов и написано книг. Говорили, что неправильную работу мы сделали, что зря наши шахтеры проложили шахту под реактором - много чего, - говорит Филипенко. - Но главное - мы всю эту работу делали с честью и достоинством. Мы знали, что спасаем свои семьи, своих детей, даже не думали, что при этом спасаем всю Европу. Был не просто высокий патриотизм, было просто совсем другое время.

В 1991 году вышел первый закон, по которому чернобыльцам определили льготы. С тех пор он уже много раз изменялся, - говорит Филипенко. - И с каждым разом ухудшал наше положение, урезая права и льготы. Наконец нас лишили вообще всех льгот, заменив на незначительное денежное вспомоществование. Ни путевок, ни лечения, ни тем более квартир, которые обещали в течение года после подачи заявления. В конце концов нас вообще лишили статуса чернобыльцев, все стали инвалидами по общему заболеванию. А нет статуса - меньше денег.

Сколько судов прошло о возмещении вреда здоровью, сколько унижений - не перечесть. Практика такова, что все вопросы, связанные с чернобыльцами, стали решаться через суды. Теперь судятся за индексацию льгот. И добиваются, но только через суд. При этом 10 процентов от суммы уходит адвокатам.

За эти годы я стал прекрасным юристом, знаю, как защищать себя и других, - горько шутит Филипенко. - Я ушел туда в 36 лет, с прекрасной должности, здоровым, мастером спорта. Сейчас еле жив, а большая половина моих друзей уже умерли. Государство взялось выплачивать сумму возмещения труда, но так, что стали люди судиться.

Николай Симонов отправился в зону в двадцать лет, сразу после срочной службы в армии, где в составе инженерно-технических войск прошел специальную подготовку к ядерной войне.

Когда вернулся, работал в шахте и только через двенадцать лет узнал, что государство "забыло" заплатить за ликвидацию: в Чернобыле я проработал 157 календарных суток, а расчет получил всего за 113 дней... Прошло 25 лет, люди, побывавшие там, доживают и уходят. Надо, чтобы с ними не ушла та правда, которую знаем мы.

Как бы поступили ликвидаторы, случись авария подобного масштаба сейчас? Много ли было бы добровольцев? Вряд ли, считают бывшие чернобыльцы. Слишком дорого заплатили они за тот свой поступок.

Прямая речь

Олег Алферов, ликвидатор из полка 11350:

Все, что с нами случилось, - это уже последствия последствий, вторичная реакция на Чернобыль. Мы не столько болели, сколько боялись заболеть. И оттого жили в постоянной тревоге, в депрессии, в ожидании заболевания. И по этой причине, конечно, ждали особого внимания государства к себе. Но очень скоро поняли, что наше существование - бельмо на глазу. Волновались, нервничали, у многих происходили психические срывы. До 30 процентов вернувшихся оттуда стали пьющими - и жестоко пьющими. Социальный фактор добил нас сильнее, чем сам Чернобыль. Первые пять лет нас вообще не замечали, в 91-м только вышел закон о предоставлении льгот ликвидаторам аварии. Получили выплаты. Довольно заметные на фоне застоя в экономике, когда на многих предприятиях уже с перебоями давали зарплату. И особенно внушительные в деревне, где остальные получали копейки. По-разному распорядились этими деньгами. Многие их просто пропили, потому что другого применения не находили...

Всего в ликвидации последствий чернобыльского взрыва участвовало 45 полков гражданской обороны со всего СССР. Их формировали в Литве, Латвии, Белоруссии, ликвидаторов присылали из Грузии, Армении, Таджикистана. Последний полк покинул чернобыльскую зону в 1989 году. А всего через это горнило прошло свыше 600 тысяч человек, из них 360 тысяч - жители России.

По данным Национального радиационно-эпидемиологического регистра, из 701397 человек, подвергшихся радиационному воздействию и проживающих в России, к началу марта с.г. в списке значилось 194333 ликвидатора.

Атомная энергетика признана одной из самых безопасных и перспективных. Но в апреле 1986 года мир содрогнулся от невероятной катастрофы: взорвался реактор на АЭС рядом с городом Припять. Вопрос о том, сколько жертв Чернобыля существует, и поныне является предметом дискуссии, так как существуют разные критерии оценки и различные версии. Не вызывает сомнений, однако, что масштаб этого бедствия чрезвычаен. Так каково же число жертв Чернобыля в реальности? В чем причина трагедии?

Как это было

В ночь на года на Чернобыльской произошел взрыв. В результате аварии реактор был полностью разрушен, часть энергоблока также превратилась в руины. В атмосферу были выброшены радиоактивные элементы - йод, стронций и цезий. В результате взрыва начался пожар, расплавленная масса из металла, топлива и бетона заливала нижние помещения под реактором. В первые часы жертвы Чернобыля были невелики: погибли сотрудники, находящиеся на посту. Но коварство ядерной реакции в том, что она оказывает длительное, отсроченное действие. Поэтому общее число пострадавших продолжало возрастать каждый день. Увеличение жертв связано и с неграмотным поведением властей при проведении ликвидационных действий. В первые дни на устранение опасности и тушение пожара было брошено много сил специальных служб, войск, милиции, но обеспечением их безопасности никто толком не озаботился. Поэтому количество жертв росло многократно, хотя этого можно было избежать. Но здесь свою роль сыграл тот фактор, что никто не был готов к такой ситуации, прецедентов таких масштабных аварий не было, поэтому реалистичного сценария действий не было разработано.

Как работает атомный реактор

Суть работы АЭС построена на ядерной реакции, в ходе которой выделяется тепло. Ядерный реактор обеспечивает организацию управляемой самоподдерживающейся цепной реакции деления. В результате этого процесса выделяется энергия, которая и превращается в электричество. Впервые реактор был запущен в 1942 году в США под наблюдением известного физика Э. Ферми. Принцип действия реактора построен на цепной реакции распада урана, в ходе которой появляются нейтроны, все это сопровождается выделением гамма-излучения и тепла. В естественном виде процесс распада включает деление атомов, которое увеличивается в геометрической прогрессии. Но в реакторе идет управляемая реакция, поэтому процесс деления атомов ограничен. Современные типы реакторов максимально защищены несколькими типами защитных систем, поэтому считаются безопасными. Однако, практика показывает, что не всегда может быть гарантирована безвредность таких устройств, поэтому всегда остается риск возникновения аварий, в результате которых гибнут люди. Жертвы Чернобыля - яркий тому пример. После этой катастрофы система защиты реакторов была значительно усовершенствована, появились биологические саркофаги, которые, по утверждению разработчиков, чрезвычайно надежны.

на человека

При распаде урана выделяется гамма-излучение, которое принято называть радиацией. Под этим термином понимают процесс ионизирующего, то есть проникающего через все ткани, излучения. В результате ионизации образуются свободные радикалы, которые являются причиной массового уничтожения клеток тканей. Существует норма, получая которую органические ткани успешно сопротивляются. Но радиация имеет свойство накапливаться в течение всей жизни. Поражение тканей радиацией называют облучением, а болезнь, возникающую при этом, - лучевой. Существует два вида облучения - внешний и внутренний, при втором возможна деактивация радиации (в малых дозах). При внешнем облучении методов спасения пока не создано. Первые жертвы Чернобыля погибали от острой формы лучевой болезни именно из-за внешнего облучения. Тяжесть радиационного воздействия состоит еще и в том, что оно оказывает влияние на гены и последствия заражения чаще всего отрицательно сказываются на потомках больного. Так, у переживших заражение часто фиксируют многократное увеличение рождения детей с различными генетическими заболеваниями. И дети, жертвы Чернобыля, родившиеся у ликвидаторов и побывавших в Припяти, тому ужасающий пример.

Причины катастрофы

Катастрофе в Чернобыле предшествовала работа по испытанию аварийного режима «выбега». Проведение испытания было запланировано на момент простоя реактора. 25 апреля должна была произойти плановая остановка четвертого энергоблока. Нужно отметить, что остановка ядерной реакции - процесс чрезвычайно сложный и не до конца изученный. В данном случае режим «выбега» должен был «репетироваться» уже в четвертый раз. Все предыдущие попытки закончились различными неудачами, но тогда масштабы экспериментов были намного меньше. В данном случае процесс пошел не так, как было запланировано. Реакция не замедлялась, как предполагалось, мощность выброса энергии бесконтрольно возрастала, в итоге - системы безопасности не выдержали. За 10 секунд с момента последнего аварийного сигнала мощность реакции стала катастрофической, и произошло несколько взрывов, разрушивших реактор.

Причины этого события до сих пор продолжают изучаться. Комиссия по расследованию чрезвычайного происшествия пришла к выводу, что оно произошло из-за грубых нарушений инструкций персоналом станции. Они решили проводить эксперимент, невзирая на все опасные предупреждения. Последующие расследования показали, что масштаб бедствия можно было бы сократить, если бы руководство вело себя в соответствии с правилами безопасности и если бы власти не замалчивали факт и опасность катастрофы.

Также позже выяснилось, что реактор был совершенно не готов к планируемым опытам. Кроме того, между персоналом, обслуживающим реактор, не было установлено слаженного взаимодействия, что и помешало сотрудникам станции вовремя остановить эксперимент. Чернобыль, количество жертв которого продолжает устанавливаться, стал рубежным событием для атомной энергетики всего мира.

События и жертвы первых дней

В момент аварии в зоне реактора находилось всего несколько человек. Первые жертвы Чернобыля - два сотрудника станции. Один погиб мгновенно, его тело даже не смогли извлечь из-под 130-тонных обломков, второй умер от ожогов утром следующего дня. На место возгорания был выслан специальный отряд пожарных. Благодаря их усилиям пожар был остановлен. Они не дали огню добраться до третьего энергоблока и предотвратили еще большие разрушения. Но 134 человека (спасатели и сотрудники станции) получили огромную и 28 человек скончались уже в ближайшие несколько месяцев. Из средств индивидуальной защиты у спасателей были только брезентовая форма и рукавицы. Майор Л. Телятников, который взял на себя руководство тушения пожара, перенес операцию по пересадке костного мозга, и это помогло ему выжить. Меньше всего пострадали водители автомобилей и сотрудники скорой помощи, которые прибыли, когда у спасателей появились острые Избежать этих жертв можно было бы, если бы у спасателей хотя бы были приборы для измерения радиации и элементарные средства защиты.

Действия властей

Масштаб катастрофы, возможно, был бы меньше, если бы не действия властей и СМИ. Первые два дня велась радиационная разведка, а люди продолжали жить в Припяти. СМИ было запрещено говорить об аварии, через 36 часов после аварии появилось два коротких информационных сообщения по телевидению. Причем людям не сообщали об угрозе, не проводилось никакой необходимой деактивации заражения. Когда весь мир с тревогой смотрел за воздушными потоками со стороны СССР, в Киеве люди вышли на первомайскую демонстрацию. Вся информация о взрыве была засекречена, даже врачи и силовики не знали о том, что произошло и в каких масштабах. Позже власть оправдывалась, говоря, что не хотели сеять панику. Только через несколько дней началась эвакуация жителей региона. Но если бы власти начали действовать раньше, жертвы Чернобыля, фото которых появились в СМИ только несколько недель спустя, были бы намного меньше.

Ликвидация последствий катастрофы

Зона заражения с самого начала была оцеплена и началась первичная ликвидация опасности. Наибольшую дозу радиации получили первые 600 пожарных, которые были отправлены на деактивацию радиации. Они мужественно боролись за то, чтобы не дать огню распространиться, а ядерной реакции возобновиться. Территорию засыпали специальной смесью, которая предотвращала разогрев реактора. Для того чтобы не допустить повторный разогрев из реактора была откачана вода, под ним был выкопан тоннель, который защищал от проникновения расплавленных масс в воду и грунт. В течение нескольких месяцев вокруг реактора строился саркофаг, возводились дамбы вдоль реки Припять. Люди, ехавшие в Чернобыль, часто не понимали всей опасности, в это время было очень много добровольцев, которые хотели принять участие в зачистке территории. Некоторые артисты, в том числе Алла Пугачева давали концерты перед ликвидаторами.

Истинные масштабы катастрофы

Общее число «ликвидаторов» за все время работ составило около 600 тысяч человек. Из них около 60 тысяч человек умерли, 200 тысяч стали инвалидами. Хотя, по мнению правительства, жертвы Чернобыля, фото которых сегодня можно увидеть на сайтах, посвященных аварии, составили гораздо меньшее число, так официально умершими от последствий ликвидации признано за 20 лет всего 200 человек. Официально зоной отчуждения признана 30-километровая территория. Но специалисты говорят, что намного больше и охватывает более 200 квадратных километров.

Помощь жертвам Чернобыля

Государство взяло на себя ответственность за жизни и здоровье чернобыльцев. Тем, кто ликвидировал последствия аварии, кто проживал и работал в зоне отселения, положены льготы, в том числе пенсия, бесплатное санаторное лечение, лекарства. Но на деле эти льготы оказались почти смехотворными. Ведь многим людям приходится получать дорогостоящее лечение, на которое пенсий явно не хватает. Кроме того, оказалось непросто получить категорию «чернобылец». Это привело к тому, что в стране и за рубежом появилось немало благотворительных фондов, которые занимаются поддержкой чернобыльцев, на деньги, пожертвованные людьми, был построен памятник жертвам Чернобыля в Брянске, проведены многочисленные операции, выплачены пособия родственникам умерших.

Новые поколения «чернобыльцев»

Кроме непосредственных участников и пострадавших трагедии под названием «Чернобыль», жертвы радиации - это дети ликвидаторов и переселенцев из зараженной зоны. По официальной версии, среди чернобыльцев второго поколения процент нездоровых детей незначительно превышает число таких же патологий у других жителей России. Но статистика говорит о другом. Дети чернобыльцев намного чаще страдают генетическими заболеваниями, например, болезнью Дауна, больше подвержены онкологическим заболеваниям.

Чернобыль сегодня

Уже через несколько месяцев Чернобыльская АЭС была запущена в эксплуатацию. Только в 2000 году власти Украины навсегда остановили ее реакторы. Над реактором начали возводить новый саркофаг в 2012 году, завершится строительство в 2018 году. Сегодня уровень радиации в зоне отчуждения значительно снизился, но все равно в 200 раз превышает предельно допустимую дозу для человека. В Чернобыле при этом продолжают жить животные, растут растения и люди ходят туда на экскурсии, несмотря на опасность заражения, некоторые даже охотятся там и собирают грибы и ягоды, хотя это категорически запрещено. Жертвы Чернобыля, фото зараженных мест, не впечатляют современных людей, они не осознают всей опасности радиации и поэтому рассматривают посещение Зоны, как приключение.

Память жертв Чернобыля

Сегодня трагедия постепенно уходит в прошлое, все реже люди вспоминают о погибших, задумываются о пострадавших. Хотя большое количество чернобыльцев борется с тяжелыми болезнями, с недугами детей. Сегодня чаще всего лишь День памяти жертв Чернобыля - 26 апреля заставляет людей и СМИ вспомнить о трагедии.

Судьба атомной энергетики в мире

Катастрофы 20 и 21 века на Чернобыльской и Фукусимской АЭС поставили острый вопрос о необходимости серьезнее подходить к использованию атомной энергетики. Сегодня примерно 15 % от всей энергии дают АЭС, но многие страны намерены увеличивать эту долю. Так как по-прежнему это один из самых дешевых и безопасных способов добычи электроэнергии. Чернобыль, жертвы аварии которого стали напоминанием об осторожности, теперь воспринимается, как далекое прошлое. Но все же с момента аварии мир значительно продвинулся в обеспечении безопасности АЭС.

(13 оценок, среднее: 4,77 из 5)

МОСКВА, 26 апр – РИА Новости. На ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, произошедшей ровно 32 года назад, работали военные и гражданские специалисты со всего Советского Союза, статус ликвидатора Чернобыльской аварии в разное время получили более 600 тысяч человек. Двое из них, Александр Петров и Сергей Жарков, сейчас работающие в вертолетной авиации в Московском авиационном центре департамента ГОЧСиПБ, по просьбе РИА Новости вспомнили о первых днях ликвидации аварии.

Полетели на пожар

"В 1986 году мне было ровно 30 лет", - вспоминает бортинженер Московского авиационного центра Александр Петров.

Он оказался в зоне Чернобыльской аварии в первые дни после взрыва на четвертом энергоблоке. Тридцать два года назад он занимался тем же, чем и сейчас - летал на Ми-26, крупнейшем в мире транспортном вертолете. Разница лишь в том, что на военной службе его должность звучала как "борттехник". Командировка на ЧАЭС заняла чуть меньше недели.

"Двадцать шестого апреля мы прилетели в Чернобыль, и 1 мая нас уже убрали. Когда мы туда прилетели, никто еще не знал, что там происходит. Наша задача изначально звучала как "перегонка авиационной техники для тушения пожара", - говорит Александр.

Сигнал тревоги поступил в выходной день. "Это было воскресенье. Кто был в парадной форме одежды, кто в чем - и в два часа дня улетели". Спустя пару часов вертолеты приземлились в Чернигове на дозаправку, и уже оттуда отправились в город Чернобыль, который находится в 30 километров от Припяти, где стоит атомная электростанция.

"И уже только там узнали, что случилась беда очень большая, и увидели, что народ большими автобусами эвакуируют", - рассказывает Александр.

Его сослуживец Сергей Жарков, который сейчас также работает бортинженером в Московском авиационном центре, а тогда служил в авиации на Ми-26, попал к месту аварии неделей позже.

"Мне в 1986 году было 33 года, возраст Христа. Я был в звании капитана. Мы полетели туда 2 мая, а последний день работы был 9 мая, свои дозы радиации к тому моменты мы уже набрали. Тем, кто первыми туда отправился, сказали, что вокруг Чернобыля горят леса. Ну, а когда мы вылетали, уже знали, куда направляемся", - говорит Жарков.

Свинец, песок и привкус металла

Аварийный реактор четвертого энергоблока АЭС с вертолетов засыпали песком и свинцом, который поглощает гамма-излучение. По воспоминаниям Жаркова, за один полет они сбрасывали несколько тонн груза.

"Наш экипаж бросал свинец туда, на реактор. Были такие свинцовые болванки, килограммов по 40 веса. Брали парашют, отрезали купол от строп, и к каждой стропе подвешивалась болванка. В общей сложности до 7 тонн поднимали за раз. Поднимались на высоту 200 метров, скорость тоже 200, и проходили прямо над реактором, а наблюдатель, который сидел на здании неподалеку, давал команду сброса - все было рассчитано. И так работали постоянно, по кругу", - говорит он.

Петров помнит, что на Украине в конце апреля стояла теплая и солнечная погода, а местные жители не хотели покидать дома. "Сообщениям о заражении, опасности местные не верили, не хотели уходить из зоны поражения. То поколение помнит войну, взрывы, бомбежку, а тут же ничего не видно. Погода тогда была точно такая же, как сейчас в Москве. Бабушки сажали картошку на огородах", - рассказывает он.

По его мнению, ошибки в организации работ в таких случаях неизбежны: подобная авария случилась в первый раз, и никто не имел соответствующего опыта работы, поэтому наладить процесс дезактивации реактора получилось не сразу.

"Чтобы наладить процесс, потребовалось больше суток. В остальном - в советские времена все решалось мгновенно. Все, что было необходимо, сразу привозилось, доставлялось. А сначала никто из командиров не знал, что делать. Мы слетали на разведку, но команды никакой не поступало. Время подошло к темноте, и мы полетели обратно в Чернигов, а утром опять вылетели в район Чернобыля. Где-то к обеду следующего дня нам привезли несколько таких тележек, контейнеров, которые раскрываются, как ковш экскаватора. Мы подвесили их на вертолеты и загрузили песком, так как свинца не было. Потом полетели на разрушенный реактор, зависали над ним и сбрасывали песок. А с третьего дня работа пошла в конвейер", - вспоминает бортинженер.

Он уточнил, что авиация прибыла к месту аварии первой: "Туда пригнали десятки вертолетов, все типы, которые были на тот момент. Их было настолько много, что трудно было встать в очередь за грузом, который нужно сбросить".

Жарков, отвечая на вопрос, что ему запомнилось больше всего в той командировке, говорит, что понимал, что происходит, хотя это не было похоже на фильм-катастрофу:

"Обыкновенная работа, рутинная. Никто не говорил "вы будете героями" или что-то подобное. Мы просто работали, и я не слышал, чтобы кто-то отказался. Сознанием я понимал масштаб события, но надеялись, что не с нами все случится. Что такое ядерная угроза и радиация, мы, конечно, знали, в армии нас готовили к этому. Единственное, что напоминало о ее действии, это металлический привкус во рту, когда садился в вертолет", - вспоминает он.

Испуга не было, как и защиты

"У нас на вертолете стоит датчик, ДП-5 он называется, - вспоминает Петров. - Максимальная шкала этого прибора 500 рентген в час, и он зашкаливал. Тут стало понятно, что все серьезно и шутки плохи. Но испуга не было. Мы немного другого поколения - тогда Афган только шел, примеры были, на ком учиться. Поэтому никаких особых страхов не было, тем более она не чувствуется – радиация. Единственное, когда в окошко выглянешь, лицо становилось красноватым, ядерный загар это называется".

Тем временем на объект продолжали прибывать специалисты-атомщики, они оценивали нанесенный аварией ущерб. "29-го или 30-го апреля на моем вертолете летала первая комиссия по расследованию взрыва реактора. Они нам не представились, но реакция у главного из них была очень эмоциональной, он был сильно взволнован. Возможно, это был инженер или конструктор, в общем, представитель атомной промышленности. Они были с кинокамерами, тепловизорами, засняли все это – температуру, разрушения. И потом, видимо, уже после 1 мая, начали делать какие-то выводы", - рассказывает Петров.

Жарков помнит, что никакой особенной защиты у ликвидаторов не было, а полученные летчиками и членами экипажа дозы облучения сознательно занижали, чтобы те не набрали по документам допустимые уровни слишком быстро, иначе их требовалось бы заменять.

"На полу вертолета лежали свинцовые листы, но, как нам сказали, это тоже не слишком помогает. Еще в кабине экипажа Ми-26 стоял противоатомный фильтр, через который в кабину подается воздух. Были еще дозиметры, но они там присутствовали символически. По дозиметрам нам не записывали дозу облучения. Допустим, я прилетал, набрав 18-20 рентген в час, мне записывают 6-7 рентген. Был неофициальный указ писать меньше, чтобы экипажи быстро не набирали дозы, иначе их приходилось бы часто менять. Вот за 4 или 5 дней набралось 25 рентген по документам", - пояснил собеседник.

Эта величина - 25 рентген - считается дозой кратковременного гамма-облучения, которая не вызывает клинических симптомов. У ликвидаторов были индивидуальные датчики, но и они появились не сразу.

"В первые два дня у нас никаких датчиков не было, поэтому истинную дозу облучения мой экипаж не знал", - говорит Петров. Потом военным выдали ДП-5, дозиметрический прибор, действующий по принципу батарейки. Сначала его заряжают, а когда по нему проходит радиация, он разряжается, и это показывает степень его облучения.

"А вообще самая хорошая защита в таких условиях - это когда часто меняешь одежду, - уверен Александр. - И чем чаще моешься, тем лучше. Никакая другая защита в этом деле не помогает. Надевать химзащитные костюмы и маски не рекомендуется. Медикаменты от радиации не защищают, по крайней мере, мне об этом неизвестно. Вино, водка, которые якобы уменьшает последствия облучения – это тоже все бабушкины сказки. Когда человек целый день работает в таких экстремальных условиях и все понимают, что такое 500 рентген в час… Это очень стрессовое состояние".

По мнению Жаркова, летный состав берегли больше остальных, поскольку подготовка таких кадров - процесс дорогостоящий, да и работа в воздухе была безопаснее, там было меньше радиоактивной пыли.

"Проверил ботинки - 5 рентген от подошвы, куртка - 1,5 рентген по прибору. Нас, летный состав, берегли, мы каждый день меняли одежду. А тех, кто были на земле, конечно, берегли меньше, и они очень здорово наглотались этой пыли", - отмечает Сергей.

На вечной стоянке

Значительное количество техники, которая работала на ликвидации аварии на ЧАЭС, получила облучение и стала непригодной для дальнейшего использования. Вертолеты и грузовики уже более 30 лет ржавеют на полигоне под Чернобылем.

"Потом, после полетов, мой борт три года чистили, меняли все, что на нем можно заменить, и через три года я все-таки его отогнал в могильник. Современные сплавы, из которых выполнен вертолет, содержат редкоземельные металлы, и они очень хорошо впитывают в себя облучение. Так что с очисткой вертолетов ничего не получилось. Все борта, которые участвовали в ликвидации, были отогнаны на свалку под Чернобылем. Я проверял по спутниковым снимкам в интернете, фюзеляж моего вертолета там стоял", - рассказал Петров.

Однако в период его работы на ликвидации аварии внештатных ситуаций во время полетов не было, как и сбоев техники.

"Мы работаем на вертолетах Ми-26, они того поколения, где минимум электроники. В те времена все было ламповое, поэтому радиация на приборы не влияла", - пояснил бортинженер.

"Я был женат, у меня к тому времени уже был ребенок. Моя супруга даже вспоминать эту тему не хочет – столько она пережила, очень волновалась, - вспоминает он. - В Москве мы после возвращения три недели лежали в госпитале. Прошли полную проверку здоровья, практически все были годными после обследования. Лежали, кстати, вместе с космонавтами, которые тоже там проходили комиссию".

А еще после увольнения из армии военным пришлось подтверждать свое участие в ликвидации аварии через суд, с привлечением свидетелей. После распада Союза оба собеседника агентства столкнулись с трудностями, как и многие их сослуживцы.

"У нас в командировочных заданиях было записано "перегонка авиационной техники". И когда мы закончили работать на ликвидации, еще не было создано никакой воинской части, которая бы контролировала прибытие-убытие личного состава, - рассказывает Александр. - И у нас на руках, кроме карточек доз облучения, никаких подтверждающих документов, что мы летали над реактором, нет. Нигде не зафиксировано, что экипаж, в состав которого входил я, был в Чернобыле. По окончании военной службы, когда пришло время уходить на пенсию, мы должны были получить гражданские корочки. Но чтобы получить удостоверение чернобыльца, нужна была справка из специальной воинской части, а у нас, естественно, таких справок нет. И получить эту справку через Украину не представлялось возможным".

Жарков подтверждает его слова: "Бардак был же. На справках, которые нам выдали, было написано просто "участвовал в ликвидации аварии", но не было написано, что работал в 30-километровой зоне".

"Пришлось подавать в суд, вызывать трех свидетелей, которые бы подтверждали, что я в составе экипажа действительно был в Чернобыле и летал там столько-то дней, - продолжает Петров. - Весь наш Торжок, все, кто летал - человек 50-60, мы прошли в Чернобыле в апреле-мае и практически все ушли без этих справок, нам пришлось подтверждать их потом".

Сейчас оба бортинженера работают в Московском авиационном центре, хотя Петров живет в Ярославле. Каждую годовщину 26 апреля Александр вместе с другими ликвидаторами приходит на митинг к памятнику жертвам радиационных аварий и катастроф.

Слово «ликвидаторы» обрело свой большой и глубокий смысл после аварии на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года. Так назвали тех, кто ценной жизни бросился на устранение ликвидацию последствий того, что натворил «мирный атом».

Первыми в ликвидации последствий аварии приняли участие сотрудники станции. Они занимались отключением оборудования, разбором завалов, устранением очагов возгораний на аппаратуре и другими работами непосредственно в реакторном зале, машинном зале и других помещениях аварийного блока.

Число жертв аварии составило 31 человек, из которых один погиб непосредственно во время взрыва, еще один умер сразу после аварии от множественных травм, остальные скончались в течение нескольких недель после аварии от радиационных ожогов и острой лучевой болезни.

Мы пытаемся не упустить ни один кадр. Это наша история и память о тех, кто нас спас!

1) Фото: Очистка кровли ЧАЭС от радиоактивных кусков топлива, обломков, и твэлов (Тепловыделяющий элемент (ТВЭЛ) - главный конструктивный элемент активной зоны гетерогенного ядерного реактора, содержащий ядерное топливо.

Эту сложную работу выполняли люди, так как от высокого фона радиации машины отказывались двигаться..

2) Фото: Процесс стройки первого Укрытия 1 или «Саркофага».

Укрытие - изоляционное сооружение над четвёртым энергоблоком Чернобыльской атомной электростанции, построенное к ноябрю 1986 года после взрыва 4-го реактора. На строительство Укрытия ушло 400 тысяч кубометров бетонной смеси и 7000 тонн металлоконструкций. Было построено в кратчайшие сроки - 206 дней.

3) Фото: Редкий снимок техники, которая работала непосредственно у ЧАЭС:

4) Фото: Строительство «Саркофага» на средней стадии. На фото вы можете видеть разрушенный 4-й энергоблок и маш. зал. Высокорадиоактивные обломки и конструкции здания.

5) Фото: заливка бетонном 4-го энергоблока ЧАЭС.

6) Фото: На снимке герои-ликвидаторы. Те самые, чьими руками был сооружен железо-бетонный Саркофаг на ЧАЭС. Была проделанная титаническая и опасная работа.

7) Фото: Милиция на отстойнике техники. Автомобили, которые после аварии стали непригодные и опасные для использования из-за радиации, складировались на и

Главная » Международное право » Первые ликвидаторы Чернобыльской аварии: "Помню привкус металла во рту". Ликвидаторы чаэс Ликвидация последствий чернобыльской катастрофы кратко