Возникновение древних русских городов. Происхождение древнерусских городов

Одна из проблем, обычно возникающая перед исследователем древнерусского города, связана с происхождением и ранней историей городов на Руси. В рамках этой проблемы особенно важное значение имеют" два вопроса: сущность города как социального феномена, порождаемого определенными историческими условиями, и пути формирования городских поселений. Относительно первого вопроса в современной историографии древнерусских городов мы наблюдаем известное единство взглядов: большинство специалистов склонно видеть в городах центры ремесла и торговли, выражением чего является наличие посадов, что, собственно, и отличает город от деревни.93 Многие ученые согласны и в том, что древнерусский город возникает в классовом обществе, будучи детищем развивающегося феодализма.94 В наиболее разработанном вариан- те эти положения содержатся в монографическом труде М. Н. Тихомирова «Древнерусские города». М. Н. Тихомиров усматривал в городах населенные пункты, ставшие центрами ремесла и торговли.95 Заключая раздел книги о причинах возникновения городов, он писал: «Настоящей силой, вызвавшей к жизни русские города, было развитие земледелия и ремесла в области экономики, развитие феодализма - в области общественных отношений».96 Представления М. Н. Тихомирова о характере и причинах появления городов на Руси очень скоро завоевали многочисленных сторонников. Глава советской школы историков Киевской Руси Б. Д. Греков принял его концепцию полностью.97 До сих пор исследование М. Н. Тихомирова рассматривается как высшее достижение советской историографии в области изучения древнерусских городов.98 И тем не менее, мы полагаем, что есть основания снова вернуться к проблемам, казалось бы, решенным уже окончательно. Для этого есть необходимые историографические мотивы. М. Я. Сюзюмов, выступая с докладом «Проблема возникновения средневекового города в Западной Европе» на научной сессии «Итоги и задачи изучения генезиса феодализма в Западной Европе» (30 мая - 3 июня 1966 г. Москва), говорил: «Город, как общественный институт, имеет свои закономерности развития: генезиса (в условиях позднего родоплеменного общества), роста (в условиях античного и средневекового общества), полного расцвета (в условиях капитализма) и разложения, а затем (в условиях социализма) постепенной утратой городом своих преимуществ перед деревней и, наконец, полного исчезновения противоположности города и деревни (при коммунизме)». М. Я. Сюзюмов, следовательно, начальную историю города выносит за черту классового общества. Он подчеркнул, что город был достижением позднего родоплеменного и раннеклассового общества.99 Историки древних обществ приступили к пересмотру укоренившихся взглядов о городе - неизменном центре ремесла и торговли. Так, В. И. Гуляев, изучавший города-государства майя, имея в виду упомянутые взгляды, отмечает: «Мне представляется, что в данном случае роль ремесла и торговли в возникновении и развитии древнейших городов, будь то на Ближнем Востоке или в Мезоамерике и Перу, несколько преувеличена. Видимо, вначале, когда города образовались на базе еще сравнительно слабо развитой техники и экономики раннеклассовых обществ эпохи неолита и бронзового века, основным конституирующим элементом их населения в большинстве случаев были, вероятно, концентрировавшиеся в них представители слагавшихся господствующих классов и государственной власти, жившие за счет эксплуатации зависимого земледельческого населения... Ремесло и обмен начинают играть все большую роль в этих древнейших городах лишь на последующих, более поздних этапах развития. Главными же функциями раннего города были политико-административная и культовая».100 Не отрицая того факта, что древнейший город являлся хозяйственным центром округи, В. И. Гуляев замечает: «Но главное и определяющее состоит в другом. Крупные города первичных очагов цивилизации в Мезоамерике и на Ближнем Востоке в значительной мере обязаны своим процветанием размещению в них правительственных резиденций. Город был средоточием господствующего класса, центром, в который стекались богатства общества. Здесь же находился обычно храм верховного божества».101 В. И. Гуляев обращает внимание на то, что «древнейшие города Ближнего Востока (Двуречье, Египет), возникшие в конце IV-III тысячелетий до н. э., были первоначально лишь политико-административными и религиозными центрами сельских общин. В дальнейшем, по мере развития обмена и ремесла, древневосточный город становится местом концентрации торговцев и ремесленников, в значительной мере обслуживавших нужды правителей, культа и знати».102 Формулируя общее определение понятия «город» для раннеклассовых обществ Старого и Нового света, В. И. Гуляев пишет: «Город в рассматриваемую эпоху - крупный населенный пункт, служивший политико-административным, культовым и хозяйственным центром определенной, тяготеющей к нему округи».103 Как показывают современные исследования, древнеиндийский город являлся в первую очередь военно-административным центром, где была сосредоточена владельческая аристо кратия, чиновничество и армия. Мелкотоварное ремесло концентрируется в городе значительно позже, когда он превращается в средневековый город.104 Достаточно красноречивы и наблюдения, сделанные М. Л. Баткиным, согласно которому город отнюдь не всегда может рассматриваться в качестве хозяйственной по преимуществу категории. Нередко город выступал как поселение, где концентрировались все или многие социальные функции, отделившиеся от окружающих сельских территорий.105 Ю. В. Павленко считает, что город «неизбежно приобретает полифункциональный характер, являясь (как правило, одновременно) редистрибутивным, административно-политическим, культовым, ремесленно-торговым и военным центром, контролирующим определенный район».106 На фоне всех этих наблюдений и выводов вполне естественно выглядят сомнения по поводу устоявшихся взглядов на раннюю историю древнерусского города, высказываемые в последнее время учеными. Так, А. В. Куза, несмотря на приверженность к идее о возникновении города в условиях формирующегося классового общества, заметил определенную узость характеристики древнерусского города как только центра развитого ремесла и торговли. Наличие самостоятельных городских (посадских) общин нельзя, по его мнению, считать определяющим признаком для городов Руси X-XIII вв.107 Более перспективным исследователю представлялся подход к городу как многофункциональному социально-экономическому явлению. Вот почему «содержание понятия „древнерусский город” - значительно шире, чем „торгово-ремесленное поселение”. Город - центр ремесла и торговли, но одновременно это и административно-хозяйственный центр большой округи (волости), очаг культурного развития и идеологического господства».108 В. В. Карлов, заявивший о своей солидарности с концепцией М. Н. Тихомирова, тем не менее пришел к мысли о поли функциональности городских поселений, в которых он находит сочетание ремесленно-торговых, административных, политических, религиозных и военных функций. При этом, по его мнению, особенности сочетания этих функций «во многом определяли тип раннего города».109 Отказывается сводить проблему к однозначной формуле и П. П. Толочко, по словам которого, нет оснований изображать рождение города «как результат расщепления экономического базиса». П. П. Толочко убежден, что «средневековый город как новая социальная форма (особенно это относится к древнейшим восточнославянским центрам) был вызван к жизни также (а может" быть, и прежде всего) изменениями в сфере общественных отношений. Ведущими его функциями на первом этапе были политико-административная и культовая, что, естественно, не только не исключало, но и предполагало сравнительно быстрое появление также и торгово-ремесленной функции».110 Точку зрения В. В. Карлова принял О. М. Рапов.111 Вместе с тем он подчеркивал, что «в средневековье не существовало какого-либо единого типа городов, наделенного одними и теми же стабильными признаками».112 Возникновение городов О. М. Рапов наблюдает в глубокой древности, в эпоху родоплеменных отношений.113 В этом своем последнем наблюдении, весьма важном для нашей темы, О. М. Рапов мог бы опереться на положения, сформулированные Б. А. Рыбаковым, отнесшим возникновение городов ко временам первобытности.114 Историю каждого известного нам города Б. А. Рыбаков старается проследить «не только с того неуловимого момента, когда он окончательно приобрел все черты и признаки феодального города, а по возможности с того времени, когда данная топографическая точка выделилась из среды соседних поселений, стала в каком-то отношении над ними и приобрела какие-то особые, ей присущие функции».115 Таким образом, традиционная концепция города как непре менного центра ремесла и торговли, появляющегося в результате роста классовых отношений, вошла в противоречие с последними достижениями исторической науки. Рассматривая пути становления древнерусских городов, советские ученые выдвигают самые различные версии. Еще в 30-е годы В. И. Равдоникас предположил, что «на территории лесной полосы Восточной Европы город возникает из большесемейного поселения».116 С. В. Юшков вслед за В. И. Рав- доникасом тоже констатировал «теснейшую связь городов IX-X вв. с городищами предшествующей стадии развития».117 Начальный тип отечественного города, по С. В. Юшкову, это племенной город, центр племенной верхушки. Позднее в роли строителей городов-крепостей выступали князья. Воздвигнутые ими города есть центры властвования над окружающей местностью.118 С. В. Юшков полагал, что «большинство городов- посадов возникло вокруг городов-замков».119 Последняя идея нашла активного сторонника в лице М. Ю. Брайчевского. Пр ав- да, в отличие от С. В. Юшкова, он отнес зарождение подобного рода городов не к XI и последующим векам, а к VIII-IX вв.120 О генетической связи русского города с племенными центрами писала С. А. Тараканова.121 На односторонность построений М. Ю. Брайчевского и С. А. Таракановой указал Н. Н. Воронин.122 Многообразные пути образования восточнославянских городов наблюдает М. Г. Рабинович. У него городом становится и недавняя деревня, благодаря удобному положению и обеспеченности сырьем развившая ремесло «до сравнительно высокого уровня, и замок феодала-землевладельца, когда „у стен замка селились ремесленники, а затем купцы”, и ремесленноторговый поселок („рядок”)».123 Интересную концепцию происхождения русских городов создали В. Л. Янин и М. X. Алешковский. Древнейшие города, как они полагают, возникают вокруг центральных капищ, кладбищ и мест вечевых собраний, ничем не отличаясь от поселений сельского типа.124 Сравнительно недавно В. Я- Петрухиным и Т. А. Пушкиной было высказано мнение, что некоторые древнерусские города были «пунктами-погостами», которые являлись опорными точками в борьбе великокняжеской власти со старыми племенными центрами.125 Наконец, надо упомянуть еще об одной гипотезе, предполагающей возможность возникновения города из племенных центров, а также из «открытых торгово-ремесленных поселений», именуемых протогородами.126 Названные исследователи, выводя город из предшествовавшего ему того или иного поселения, явно или в скрытом виде утверждают мысль о догородской стадии, когда город не был еще городом в подлинном социально-экономическом значении этого слова, не являлся, так сказать, «настоящим» городом. Этот подход является вполне правомерным с точки зрения сугубо исторической. Но он не вполне приемлем с точки зрения историко-социологической, требующей фиксации исторического момента, с которого появляется город как социальный феномен. Иными словами, мы должны соориентироваться во времени, установив (разумеется, примерно) период перехода количественных изменений в качественные, свидетельствующего о рождении города как такового. К. Маркс в своей работе «Формы, предшествующие капиталистическому производству» высказал ряд ценных и глубоких мыслей насчет возникновения и роли древнейших городов. Говоря о зарождении городского строя на Востоке, К. Маркс указывал: «Города в собственном смысле слова образуются здесь... только там, где место особенно благоприятно для внешней торговли, или там, где глава государства и его сатрапы, выменивая свой доход (прибавочный продукт) на труд, расходуют этот доход как рабочий фонд».127 К- Маркс в образовании городов на Востоке усматривал внешнеторговую и политическую основу. Еще определеннее о политической функции древневосточного города он говорит в другом месте, полагая, что «подлинно крупные города могут рассматриваться здесь просто как государевы станы, как нарост на экономическом строе в собственном смысле...128». Наконец, анализируя античную форму собственности, К- Маркс характеризует древнегреческий полис в качестве военной организации, предназначенной для завоевания и охраны завоеванного: «Война является той важной общей задачей, той большой совместной работой, которая требуется... для того... чтобы захват этот защитить и увековечить. Вот почему состоящая из ряда семей община организована прежде всего по-военному, как военная и войсковая организация, и такая организация является одним из условий ее существования в качестве собственницы. Концентрация жилищ в городе - основа этой военной организации».129 К. Маркс считал вполне реальным образование древних городов как политических и военных центров, а отнюдь не центров ремесла и торговли. Указания К. Маркса имеют несомненное отношение к проблеме начальной истории древнерусского города. Города на Руси, как, вероятно, и в других странах, возникают, судя по всему, в определенной социальной и демографической ситуации, когда организация общества становится настолько сложной, что дальнейшая его жизнедеятельность без координирующих центров, оказывается невозможной. Именно в насыщенной социальными связями среде происходит кристаллизация городов, являющихся сгустками этих связей. Такой момент наступает на позднем этапе родоплеменного строя, когда образуются крупные племенные и межплеменные объединения, называемые в летописи полянами, древлянами, северянами, словенами, кривичами, полочанами и пр. Возникновение подобных племенных союзов неизбежно предполагало появление организационных центров, обеспечивающих их существование. Ими и были города. В них пребывали племенные власти: вожди (князья), старейшины (старцы градские). Там собиралось вече - верховный орган племенного союза. Здесь же формировалось общее войско, если в этом имелась потребность. В городах были сосредоточены религиозные святыни объединившихся племен, а поблизости располагались кладбища, где покоился прах соплеменников. Названные нами социальные институты едва ли правомерно подвергать дроблению, привязывая к какому-нибудь отдельному типу поселения (военные укрепления, стан вождя-князя, пункт вечевых собраний, религиозный центр и т. п.).130 Все эти институты находились в органическом единстве: там, где был князь, неизбежно должно быть и вече во главе со старейшинами, поскольку князь выступал не только как вождь, но и как правитель, действующий в содружестве с народным собранием и племенной старшиной; там, где был князь, там был и сакральный центр, ибо князь осуществлял в позднеродовом обществе и религиозные функции; в места пребывания князя, старейшин и веча стекалась и дань, собираемая с подвластных племен, и город, следовательно, усваивал значение центра перераспределения прибавочного продукта, стимулировавшего внешнеторговые связи.131 Принимая во внимание все это, мы считаем более перспективным монистический подход к проблеме возникновения древнерусского города, в свете которого выглядит искусственным многообразие типов раннегородских поселений, о чем, кстати, уже писали некоторые исследователи.132 Такого рода поселениями, по нашему глубокому убеждению, могли быть только племенные или межплеменные центры. Вот почему мы не можем согласиться с Б. Д. Грековым, исключавшим появление города в условиях родоплеменного строя. «Если в племени появились города, - писал Б. Д. Греков,- то это значит, что племени как такового уже не существует. Стало быть, и „племенных городов” как особого типа городов как будто быть -не может».133 Здесь сказалось убеждение Б. Д. Грекова в том, что город мог якобы «появиться только при наличии частной собственности, т. е. в классовом обществе».134 Приведенный выше историографический материал показывает, что далеко не все исследователи разделяют мнение о классовом происхождении средневекового города. Вспомним о том, что Ф. Энгельс писал о городе, который «сделался средоточием племени или союза племен».135 Город возникал как жизненно необходимый орган, координирующий и направляющий деятельность образующихся на закате родоплеменного строя общественных союзов, межплеменных по своему характеру. Видимо, функциональный подход к определению социальной сути города является наиболее конструктивным. Что касается таких признаков, как плотность населения и застройки, наличие оборонительных сооружений, топографические особенности, то все они являлись производными от функций, которые усваивал город. Таким образом, есть все основания утверждать, что на раннем этапе города выступали преимущественно в качестве военно-политических, административных и культурных (религиозных) средоточий.136 Их можно понимать в известном смысле и как хозяйственные центры, если учесть, что деревня в те времена была продолжением города.137 Впрочем, данный вопрос требует дополнительных разъяснений. Б. Д. Греков полагал, будто «город всегда является оторванным от деревни, противоположен деревне».138 Подобное представление широко распространилось среди ученых. Оно базировалось на соответствующем толковании высказываний классиков марксизма. Приведем эти высказывания и посмотрим, насколько они соответствуют столь категорическим утверждениям. В «Немецкой идеологии» читаем: «Разделение труда в пределах той или иной нации приводит прежде всего к отделению промышленного и торгового труда от труда земледельческого и, тем самым, к отделению города от деревни и к противоположности их интересов».139 Как видим, факт отделения города от-деревни К. Маркс и Ф. Энгельс связывают с возникновением нации, появившейся в условиях капиталистического общественно-экономической формации. Поэтому использование приведенного высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса для характеристики древнерусского города вряд ли правомерно. Другое высказывание К. Маркса и Ф. Энгельса, которое привлекает Б. Д. Греков, гласит: «Противоположность между городом и деревней начинается вместе с переходом от варварства к цивилизации, от племенного строя к государству...»140 Нетрудно убедиться, что здесь речь идет о начальных стадиях развития противоположности между городом и деревней. Позднее в «Капитале» К. Маркс писал: «Основой всякого развитого и товарообменом опосредствованного разделения труда является отделение города от деревни. Можно сказать, что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности...»141 К- Маркс противоположность между городом и деревней рассматривал диалектически, т. е. как категорию исто рическую.142 Добавим к этому, что К. Маркс говорит об этой противоположности, имея в виду эпоху развитого разделения труда. К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что «противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности».143 Итак, высказывания классиков марксизма не дают основания для резкого противопоставления города и деревни на ранней стадии развития городской жизни. Помимо того, что древнейшие города выполняли роль военно-политических, административных, культурных и хозяйственных центров, о чем говорилось выше, они выступали в качестве торговых пунктов, где главным образом осуществлялась внешняя торговля. Вероятно, в них имела место и некоторая концентрация ремесла, обслуживавшего потребности родоплеменной знати в оружии, военном снаряжении и ювелирных изделиях. Однако она имела весьма ограниченное социально- экономическое значение, и масштабы ее не были столь значительными, чтобы мы могли рассуждать о ранних городах как центрах ремесленного производства. Отсюда слабость здесь (если не полное отсутствие) внутреннего обмена, а точнее внутренней торговли. Для этого были свои причины, о которых следует сказать особо. Отделившееся от земледелия ремесло, прежде чем стать ферментом, разлагающим доклассовые отношения, и сконцентрироваться в городе, проходит стадию так называемого общинного ремесла, существующего в недрах общины и удовлетворяющего внутриоСлцинные нужды.144 Яркой иллюстрацией этому может служить индийская община, внутри которой происходил взаимный обмен услугами между земледельцами и ремесленниками.145 На этой стадии общинного ремесла появляются мастера профессионалы, обслуживавшие «всех членов общины в силу своей принадлежности к ней».146 Общинные ремесленники органически вписывались в традиционную социальную структуру и даже в определенной мере консервировали общинную организацию. Надо сказать, что подобные социальные организмы обладали исключительной живучестью. К. Маркс писал: «Простота производственного механизма этих самодовлеющих общин, которые постоянно воспроизводят себя в одной и той же форме и, будучи разрушены, возникают снова в том же самом месте, под тем же самым именем, объясняет тайну неизменности азиатских обществ, находящейся в столь резком контрасте с постоянным разрушением и новообразованием азиатских государств и быстрой сменой их династий. Структура основных экономических элементов этого общества не затрагивается бурями, происходящими в облачной сфере политики».147 Нам кажется, что восточнославянское ремесло VIII-IX вв. следует характеризовать как общинное. К сожалению, вопрос об общинном ремесле у восточных славян как этапе развития ремесленного производства со всеми присущими ему особенностями разработан в историографии крайне неудовлетворительно. Это, конечно, обедняет наши знания о восточнославянском ремесле. Славяно-русская археология между тем располагает необходимыми данными для решения этого вопроса в положительном аспекте. На поселениях восточных славян VIII-IX вв., которые мы относим к родовым поселкам,148 археологи находят ремесленные мастерские. Обнаружены также целые поселения ремесленников, занятых, например, металлургией.- И ремеслен ные мастерские на территории поселений, и поселки ремесленников соответствуют стадии общинного ремесла.149 Внутриобщинный характер ремесленного производства препятствовал сосредоточению ремесла в городах. И такое положение сохранялось вплоть до падения родоплеменного строя. С разложением родоплеменных отношений распалось и общинное ремесло, что привело к оседанию ремесленников вокруг городов. Но это случилось позднее. Таким образом, город, подобно любому социальному явлению, эволюционировал. Однако его сущность центра общественных связей, организующего и обеспечивающего жизнедеятельность различных социумов, сложившихся в ту или иную систему, оставалась неизменной. Менялся лишь характер и набор этих связей.150 Каковы же были конкретные пути возникновения древнерусского города? Мы полагаем, что первые города в упомянутом выше смысле возникали как племенные центры. Их образование соответствовало высшему этапу развития родоплеменных отношений. Хронологически оно связано с IX-X вв. Именно к этому времени относится появление таких городов, как Новгород, Киев, Полоцк, Смоленск, Белозеро, Ростов и др. Будучи средоточиями огромных племенных союзов, они неизбежно превращались в крупные городские центры, сохраняя свою масштабность и позднее, когда родоплеменной строй отошел в прошлое. Прав, на наш взгляд, В. В. Седов, когда он связывает градообразование с племенными центрами.151 Но мы не можем согласиться с его представлением об эволюции городов из племенных центров. Мы считаем, что племенные центры это и есть города в социальном смысле слова. Дальнейшее же их развитие, как уже мы отмечали, шло по линии умножения конкретных функциональных свойств. Многие из городов - племенных центров, по наблюдениям археологов, возникали в результате слияния нескольких поселе. ний. Перед нами явление, напоминающее древнегреческий си- нойкизм.152 Из новейших исследований явствует, что древний Новгород возник в результате слияния нескольких родовых поселков.153 Исследователи Новгорода В. Л. Янин и М. X. Алешковский утверждают, что «модель происхождения Новгорода из политического центра одной из предгосударственных федераций имеет, по всей вероятности, немалое значение для понимания происхождения первых южных городов, в частности Киева».154 О том, что Киев, подобно Новгороду и прочим древнейшим городам, образовался путем синойкизма, свидетельствуют летописные и археологические источники. Вспомним летописную легенду о трех братьях Кие, Щеке и Хориве, основавших Киев. Современные исследователи находят в ней историческую основу.155 Археологи видят в легенде указание на реальное существование нескольких самостоятельных поселений, предшествовавших единому городу.156 Д. С. Лихачев, считая мотив братства в легенде сравнительно поздним, полагает, что это братство стало «как бы закреплением союза и постепен- ным объединением этих трех поселений».157 Та же летописная легенда, повествующая об основании Киева, позволяет приблизиться к пониманию социально-политического статуса племенных центров. Судя по всему, они создавались как города правящие. Любопытна в этой связи ремарка летописца, рассказавшего о постройке города Киева тремя братьями: «И по сих братьи держати почаша род их княженье в полях».158 Следовательно, в легенде постройка города ассоциируется с началом княжения. В аналогичном плане свидетельствует и легенда о призвании варяжских князей, соединяя строительство городов с управлением общественной жизнью: «...и начаша владети сами собе и гОроды ставити».159 Красноречиво и то, что здесь военные столкновения племен отождествляются с враждой городов: «И въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град».160 Конечно, не исключено, что тут перед нами реминес- ценции поздних представлений летописцев о социально-политической роли городов, современных им. Но мы располагаем фактами, которые едва ли могут вызывать сомнения. Имеем в виду сведения, содержащиеся в договоре Олега с греками, т. е. в документе, чья подлинность общепризнана. Во время похода Олега на Царьград греки, напуганные русской ратью, изъявили готовность платить дань, лишь бы князь «не воевал Грецкые земли». Олег потребовал «дати воем на 200 корабль по 12 гривен на ключь, а потом даяти уклады на русскыя грады: первое на Киев, та же на Чернигов, на Переяславль, на Полтеск, на Ростов, на Любечь и на прочаа городы; по тем бо городам седяху велиции князи под Олгом суще».161 Значит, дань с греков «имали» не только те, кто участвовал в походе, но и крупнейшие города Руси - главнейшие общины, которые, по всей видимости, санкционировали и организовали поход на Византию. В тексте договора 907 г. фигурирует условие, отражающее все тот же своеобразный статус древнерусского города: «Приходячи Русь да витают у святого Мамы, и послет царьство наше, и да испишут имена их, и тогда возмут месячное свое, - первое от города Киева, и па^ки ис Чернигова и ис Переяславля, и прочии гради».162 В русско-византийском договоре 944 г. находим сходный текст.163 Итак, в свете этих данных русский город предстает как самодовлеющая социально- политическая организация. Приняв это заключение, мы с большей внимательностью отнесемся к другому характерному летописному сообщению, взятому из рассказа о последней мести Ольги, завершившейся разорением древлянского города Иско- ростеня, повинного в смерти ее мужа Игоря. Расправившись с древлянами, Ольга «возложиша на ня дань тяжку: 2 части дани идета Киеву, а третья Вышегороду к Ользе; бе бо Выше- город град Вользин».164 Следовательно, Киев и Вышгород получали если не всю древлянскую дань, то, во всяком случае, какую-то ее часть. Киев - вольный город. Сложнее с Вышго- родом. Его летописец называет «град Вользин». Как это понять? Может быть так, что город принадлежал Ольге на частном праве? Подобные суждения встречаем в историографии.165 Думаем, что А. Н. Насонов занимал более правильную позицию, когда говорил: «Вышгород XI-XII вв. возник не из княжеского села, как можно было бы думать, имея в виду слова летописца - «Ольгин град» (под 946. г.). В X-XI вв. это не село-замок, а город со своим городским управлением (начало XI в.), населенный"(в X в.) теми самыми русами, которые ходят в полюдье, покупают однодеревки и отправляют их с товарами в Константинополь. Существование здесь в начале XI в. своей военно-судебной политической организации отмечено „Чтениями” Нестора и Сказанием о Борисе и Глебе. Здесь мы видим „властелина градского”, имеющего своих отроков, или „старейшину града”, производящих суд».166 Поступление древлянской дани в Киев и Вышгород, иначе киевской и вышегородской общинам, не покажется странным, если учесть, что покорение древлян - дело не одной княжеской дружины, но и воев многих, за которыми скрывалось народное ополчение, формировавшееся в городах. Без военной помощи земщины киевским князьям было не по силам воевать с восточнославянскими племенами, тем более с Византией или кочевниками.167 Именно этот решающий вклад земских ратников в военные экспедиции своих князей обеспечивал городам долю даней, выколачиваемых из «примученных» племен и Византийской империи, откупающейся золотом и различным узорочьем от разорительных набегов Руси.168 Итак, на основании данных письменных источников мы приходим к заключению, о том, что города Руси X в. являли собой самостоятельные общественные союзы, представляющие законченное целое, союзы, где княжеская власть была далеко не всеобъемлющей, а лишь одной из пружин социально-политического механизма, лежавшего в основе государственного устройства. Как явствует из источников, структура политической власти, управлявшей древнерусским обществом IX-X вв., была трехступенчатой. Военный вождь - князь, наделенный определенными религиозными и судебными функциями, совет племенной знати (старцы градские) и народное собрание (вече) - вот основные конструкции политического здания изучаемой эпохи. Обращает на себя внимание совпадение терминов, обозначающих членов совета старейшин на Руси и в других регионах древнего мира: в древнем Шумере, гомеровском полисе, древней Грузии. Это неудивительно. Как сейчас установлено, «система общинного самоуправления, унаследованная городом-государством от эпохи так называемой „военной”, или „примитивной демократии”, и включавшая, как правило, три элемента: народное собрание, совет старейшин и общинных магистратов или вождей, была в равной мере характерна для городов как Запада, так и Востока на наиболее ранних этапах их развития».169 Отмечая родоплеменную структуру и характер общественной власти на Руси IX-X вв., не следует игнорировать новые веяния в традиционной общественной организации. Мы, в частности, имеем в виду зачатки публичной власти, появлению которых способствовало возникновение племенных центров, конструирующихся в города-государства. Само сосредоточение власти в городе порождало тенденций к отрыву власти от широких масс рядового населения и, следовательно, превращению ее в публичную власть. Это превращение стимулировало подчинение восточнославянских племен Киеву, завершившееся образованием грандиозного межплеменного суперсоюза под гегемонией Полянской общины. Существование подобного союза невозможно было без насилия со стороны киевских правителей по отношению к покоренным племенам. Отсюда ясно, что публичная власть материализовалась в насильственной политике, идущей из Киева. Довольно ярко это проявилось в событиях, связанных с языческой реформой Владимира, предпринятой, безусловно, с санкции киевской общины. Известно, что Перун вместе с другими богами был поставлен вне Владимирова «двора теремного» и тем самым провозглашен богом всех входящих в суперсоюз племен. Дальнейшие события показали, что внедрять эту идею пришлось с помощью силы. Во всяком случае, появление Перуна в Новгороде было связано с прибытием Добрыни в город на правах наместника киевского князя. Еще более красноречиво об этом свидетельствуют происшествия, связанные с крещением Руси. Христианство, принятое в Киеве не без участия веча, впоследствии прививалось новгородцам посредством «огня и меча». Возвращаясь к городским союзам, автаркичным по социально-политической сути, мы ставим вопрос: в каком отношении они находились с сельской округой? Мы уже видели, что город возникал в результате общинного синойкизма, являлся порождением сельской стихии. Органически связанный с селом город не противостоял ему, но, напротив, являлся как бы, ступенью в развитии сельских институтов. Города на первых порах, вероятно, имели аграрный характер,170 т. е. среди их населения немало было тех, кто занимался сельским хозяйством. Яркой иллюстрацией может служить летописный рассказ о походе княгини Ольги на Искоро- стень. Простояв в долгой бесплодной осаде, Ольга через послов говорила древлянам: «Что хочете доседети? А вси гради ваши предашася мне, и ялись по дань, и делають нивы своя и земле своя...»171 Любопытна фразеология летописца, по которой именно города «делають нивы своя и земле своя». Отсюда явствует, что горожане у древлян еще не порвали с пашней, а это значит, что они еще тесно связаны с прилегающей к городу сельской территорией.172 Сельскохозяйственные занятия горожан прослеживаются и в других областях Руси.173 Напрашивается историческая параллель с античностью. «Первоначальные греческие полисы, - замечает В. Д. Блаватский, - повсеместно имели земледельческий характер, а среди населения было много землепашцев. Да и в дальнейшем основная масса античных городов сохраняла тесную связь с ближайшей земледельческой округой».174 Экономика этих полисов базировалась на сельском хозяйстве. То же самое было у африканских йору- бов. В основе экономики их городов-государств лежало земледелие.175 В конце X - начале XI вв. Русь вступает в полосу завершения распада родоплеменного строя. Это было время неудержимого разложения родовых отношений,176 перехода от верви-рода к верви-общине, «от коллективного родового земледелия к более прогрессивному тогда - индивидуальному».177 Рождалась новая социальная организация, основанная на территориальных связях. Начинается так называемый дофеодальный период в истории Древней Руси, являющийся переходным от доклассовой формации к классовой, феодальной. То был период, существование которого убедительно доказал А. И. Не- усыхин на материале раннесредневековой истории стран Западной Европы. Вполне естественно, что и в истории города мы сталкиваемся с новыми процессами: Так, среди - современных археологов бытует мнение, согласно которому на Руси в конце X - начале XI вв. можно" наблюдать многочисленные случаи переноса городов. Это явление некоторые исследователи связывают с «новой более активной стадией феодализации».178 Мы видим тут одно из проявлений сложного процесса пере стройки общества на территориальных основах, а не новую фазу феодализации. Перед нами, в сущности, рождение нового города, хотя и опирающегося на некоторые древние традиции. «Перенос» есть, по сути дела, вторичный синойкизм. Так, функции крупных раннегородских центров Михайловского, Петровского, Тимиревского перешли к Ярославлю.179 Многие города зарождались в гуще поселений, которые вскоре прекращали свое существование.180 Подобного рода явления имеют яркие этнографические и сравнительно-исторические параллели. Так, у индейцев северо-западной Америки в период формирования территориальных связей несколько поселений на побережье прекратили свое существование, а вместо них возникло одно большое поселение, расположенное в другом месте.181 Нечто подобное наблюдается и в Повисленье, где в VIII-X вв. существовало несколько городов, но к концу X - началу XI вв. жизнь в них замерла, и центром округи стал город Краков.182 Количество этих примеров можно было бы умножить. Разложение родовых связей означало прекращение существования упоминавшегося ранее внутриобщинного ремесла. Ремесленники, выходя из-под покрова родовой общины, устремились к городам, поселяясь у их стен. Начался быстрый рост посадов. Не Случайно возникновение посадов в большинстве русских городов происходит именно в XI в.183 Города становятся центрами ремесла и торговли, т. е." присоединяют к своим прежним социально-политическим и культурным функциям экономическую функцию. Полного расцвета городские ремесла и торговля достигают в XII в. И все же главнейшие города Руси и в это время выступали в первую очередь не как центры ремесла и торговли, а как государственные средоточия, стоящие во главе земель - городских волостей-государств. О том, как шел процесс складывания подобных государствен- ~ ных образований, речь пойдет в следующих разделах настоящей книги.

Сегодня я решила затронуть такую тему как «древнерусские города» и выявить, что способствовало развитию и формированию русских городов в IX-X веках.

Хронологические рамки данного вопроса падают на IX-XIII столетия. Прежде чем ответить на выше поставленные мною вопросы, стоит проследить процесс развития древнерусских городов.

Данный вопрос интересен не только для историка Российского государства, но и для научного общества и мировой истории. Это легко проследить. Крупнейшие города появлялись там, где ранее не существовали и развивались не под чьим-либо влиянием, а самостоятельно, развивая древнерусскую культуру, что вызывает особый интерес для мировой истории. Аналогично развивались города Чехии и Польши.

Освещенность данного вопроса имеет огромное значение для современного общества. Здесь я подчёркиваю то культурное наследие, сохранившееся в виде архитектуры, живописи, письменности и города в целом, так как он, в первую очередь, является основным источником наследия общества и государства.

Соответствующие предметы наследия передаются из поколения в поколение и чтобы не прервать эту цепочку необходимы определённые знания в этой сфере деятельности. Тем более в наше время нет недостатка информации. С помощью довольно большого накопившегося материала можно проследить процесс образования, развития, уклад жизни, культуру древнерусских городов. И к тому же знания о становлении русских городов и, следовательно, об истории древнерусского государства говорят о культурном развитии человека. А сейчас, в наше время, это очень актуально.

В письменных источниках русские города упоминаются впервые в IX веке. Анонимный баварский географ IX века перечислял, сколько городов было у разных славянских племен в то время. В русских летописях первые упоминания о городах на Руси тоже датированы IX веком. В древнерусском смысле слово «город» означало, прежде всего укрепленное место, однако летописец имел в виду и какие-то другие качества укрепленных поселений, так как городами им действительно названы города. В реальности существования русских городов IX века нет сомнений. Вряд ли возможно, чтобы какой-либо древнерусский город появился ранее IX-X веков, так как только к этому времени на Руси сложились условия для возникновения городов, одинаковые на севере и на юге.

Другие иностранные источники упоминают русские города с X века. Византийский император Константин Багрянородный, оставивший записки «Об управлении империей», писал о русских городах с чужих слов. Названия городов в большинстве случаев искажены: Немогардас-Новгород, Милинск-Смоленск, Телюцы-Любеч, Чернигога-Чернигов и т.д. Поражает отсутствие каких-либо названий, которые могут быть отнесены к названиям скандинавского или хазарского происхождения. Даже Ладога не может считаться построенной скандинавскими выходцами, так как в самих скандинавских источниках этот город известен под другим названием. Исследование названий древнерусских городов убеждает нас в том, что подавляющее большинство их носит славянские названия. Таковы Белгород, Бело-озеро, Васильев, Изборск, Новгород, Полоцк, Псков, Смоленск, Вышгород и т.д. Из этого следует, что древнейшие древнерусские города были основаны восточными славянами, а не каким-либо другим народом.

Наиболее полные, как письменные, так и археологические, сведения имеются по истории древнего Киева. Предполагают, что Киев появился путем слияния нескольких поселений, существовавших на его территории. При этом сопоставляют одновременное существование в Киеве городища на Андреевской горе, на Киселевке и в Щековице с легендой о трёх братьях – основателях Киева – Кие, Щеке и Хориве [Д.А. Авдусин, 1980]. Город, основанный братьями, был незначительным поселением. Значение торгового центра Киев получил в позднейшее время, и рост города начинается только в IX-X веках [М.Н. Тихомиров, 1956, с.17-21].

Аналогичные наблюдения можно сделать и над территорией других древнерусских городов, в первую очередь Новгорода. Первоначальный Новгород представляют в виде трёх разноэтничных одновременных посёлков, соответствующих последующему делению на концы. Объединение этих посёлков и обнесение единой стеной знаменовало появление Нового Города, получившего, таким образом, своё название от новых укреплений [Д.А. Авдусин, 1980]. Усиленное развитие городской жизни в Новгороде, как и в Киеве, происходит в определенное время – в IX-X столетиях.

Несколько иную картину дают археологические наблюдения, сделанные в Пскове. Раскопки на территории Пскова подтвердили, что Псков уже в IX столетии был значительным городским пунктом. Таким образом, Псков возник раньше, чем Новгород, и в этом нет ничего невероятного, так как торговая дорога по реке Великой восходит к очень раннему времени.

В понятие средневекового города на Руси, как и в других странах, входило, прежде всего, представление об огороженном месте. В этом и было первоначальное отличие между городом и сельской местностью, к которому позже прибавляется представление о городе как ремесленном и торговом центре. Поэтому при оценке хозяйственного значения древнерусского города не следует забывать о том, что ремесло на Руси IX-XIII веков находилось ещё на начальной стадии отделения от сельского хозяйства. Археологические раскопки в русских городах IX-XII веков подтверждают постоянную связь горожан с сельским хозяйством. Степень значения сельского хозяйства для горожан была не одинаковой в мелких и больших городах. Сельское хозяйство доминировало в маленьких городах, подобных Райковецкому городищу, меньше всего было развито в больших центрах (Киеве, Новгороде и т.д.), но в том или ином виде существовало везде. Тем не менее, не сельское хозяйство определяло хозяйство русских городов X-XIII веков, а ремесло и торговля. Крупнейшие городские пункты не могли уже существовать без постоянной связи с ближайшей земледельческой округой. Они потребляли продукты сельского хозяйства в большей мере, чем их производили, являясь центрами ремесла, торговли и административного управления [М.Н. Тихомиров, 1956, с.67-69].

Ремесленный характер русских городов хорошо показан археологами. При раскопках главной и частой находкой являются остатки ремесленных мастерских. Встречаются кузнечные, ювелирные, сапожные, кожевенные и многие другие ремесленные мастерские. Обычны находки веретен, ткацких челноков и пряслиц – несомненных следов домашнего производства тканей [Д.А. Авдусин, 1980].

Существование ряда литейных форм, употреблявшихся для выпуска ремесленных изделий одного и того же типа, привело некоторых исследователей к предположению о работе этих мастерских на рыночный сбыт. Но понятие товара само по себе предполагает существование определённого рынка для сбыта. Такой рынок был известен под названием торга, торговища, торжища. Товарное производство, несомненно, уже в какой-то мере существовало в Древней Руси, но значение его нельзя преувеличивать. Известные нам письменные свидетельства в подавляющем большинстве говорят о ремесленном производстве на заказ. Преобладала, именно, работа на заказ, хотя товарное производство тоже имело место в Древней Руси.

Торговля городов IX-XIII веков развёртывалась в условиях господства натурального хозяйства и слабой потребности в привозных товарах. Поэтому торговля с иноземными странами была уделом в основном больших городов, мелкие городские пункты были связаны только с ближайшей сельскохозяйственной округой.

Внутренняя торговля была явлением повседневным, мало привлекавшим к себе внимание писателей того времени. Поэтому отрывочны сведения о внутреннем обмене в Древней Руси. Несомненно, что такие связи, как торговля внутри города, между городом и деревней и между различными городами, существовали, но их трудно уловить вследствие единства древнерусской культуры. Можно проследить связь городского рынка с окружающими деревнями (голод в городе обычно связывается с неурожаем в области) и зависимость деревни от городского ремесла и торговли (запросы деревни в железных предметах удовлетворялись деревенскими и городскими кузницами).

Значительно больше известно о торговле иноземной, «заморской». Внешняя торговля в основном обслуживала потребности феодалов и церкви; только в голодные годы хлеб становился товаром, доставляемым заморскими купцами. В ещё большей степени деревня являлась поставщиком экспортных товаров: мёд, воск, меха, сало, лён и прочее доставлялись в город из деревни, которая таким образом втягивалась в торговый оборот, хотя эти предметы и поступали на рынок не путём непосредственной продажи, а в составе оброка или дани [М.Н. Тихомиров, 1956, с.92-103].


Слово крепость на Руси являлось синонимом слова город, а выражение «возвести град» означало построить крепость. Именно поэтому мы будем рассматривать городское строительство на Руси в рамках нашей темы. Прежде всего, рассмотрим, как возникли города в Русских землях. Проблема возникновения древнерусских городов всегда была в центре внимания историков, занимавшихся изучением Киевской Руси, что и не удивительно, ведь вопрос о роли города в целом в развитии общества в любую эпоху – это вообще одна из центральных проблем общественных наук. Что же называют древнерусским городом современные исследователи? Вот некоторые типичные определения:

“Город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия”.

Существует так же много других определений. В чём же причина такого разнообразия? Почему до сих пор учёные не могут придти к единому мнению? Причина в том, что ранний русский город по-прежнему остаётся плохо изученным.

Вследствие этого проблема возникновения древнерусских городов не теряет своей актуальности до сих пор. Она была поставлена в историографии ещё очень давно, но наиболее интересную и обоснованную теорию на этот счёт в дореволюционной историографии сформулировал В. О. Ключевский. Советские историки Н. А. Рожков и М. Н. Покровский, положившие начало изучению Древней Руси в советской историографии, в целом придерживались концепции В. О. Ключевского, полагая главной политико-экономической функцией древнерусских городов торговую. Затем эта проблема начала привлекать всё большее внимание советских учёных. Зачастую их мнения расходились с предложенной В. О. Ключевским концепцией. Хотя К. Маркс и Ф. Энгельс в своих взглядах были близки к теории В. О. Ключевского, но они преувеличивали значение экономического фактора во всех сферах общественной жизни. Историки школы Б. Д.грекова уделяли особое внимание ремесленному производству и его значению в развитии древнерусских городов. Дискуссия по проблеме была продолжена таким учёным как С. В. Юшков, который выдвинул свою теорию, решительно критикуя концепцию Ключевского. Активно вопросом древнерусского города занимался историк М. Н. Тихомиров, посвятивший этой теме отдельную монографию. Постепенно идеи, сформулированные С. В. Юшковым, Б. Д. Грековым и М. Н. Тихомировым были существенно развиты и дополнены рядом учёных. Очень интересны работы А. В. Кузы о древнерусских городах. Учёный сам много лет занимался раскопками древнерусских городов. Позднее появляются работы Б. А. Рыбакова, П. П. Толочко и И. Я. Фроянова. Согласовать взгляды учёных в своей концепции попытался историк В. В. Седов. И наконец с жёсткой критикой всех существующих теорий и предложением своей собственной выступает историк В. П. Даркевич. Таким образом мы видим, что дискуссии по рассматриваемой проблеме не угасают и до сих пор не нашли компромисса.

Естественно представления того или иного автора о происхождении древнерусских городов прямо зависит от его общего представления о древнерусской действительности. Отсюда такое терминологическое многообразие: протогорода, племенные и феодальные города, города-государства и т. д. При этом каждый автор упорно старается подогнать весь существующий материал под свою заданную схему. Но весь материал до сих пор ни в одну схему не уместился, а по мере накопления нового материала все старые концепции оказались в кризисном состоянии. И до сих пор ни одна из проблем древнерусской городской жизни не нашла убедительного решения.

Именно поэтому целью данной главы мы ставим: выявить основные концепции происхождения древнерусских городов, рассмотреть их сильные и слабые стороны. В связи с этим мы поставили следующие задачи:

· изучить историографию по проблеме происхождения древнерусских городов

· рассмотреть каждую концепцию в отдельности, выявить её сильные и слабые стороны.

Социально-экономическая концепция

Историк В. О. Ключевский, рисует следующую картину возникновения древнерусских городов: «Довольно беглого взгляда на географическое размещение этих городов, чтобы видеть, что они были созданы успехами внешней торговли Руси. Большинство их вытянулось длинной цепью по главному речному пути «из Варяг в Греки», по линии Днепра - Волхова; только некоторые - Переяславль на Трубеже, Чернигов на Десне, Ростов в области Верхней Волги - выдвинулись к востоку с этого, как бы сказать, операционного базиса русской торговли как её восточные форпосты, указывая фланговое её направление к Азовскому и Каспийскому морям». Общий смысл этой теории связан с представлением Ключевского о торговле как движущей силе возникновения ранних русских городов. По мнению Ключевского после аварского нашествия в VI-VIII вв. в ходе расселения по Восточной Европе славяне вступают в период распада родовых связей заменяемых территориальными. Формируется «новое сцепление общества», обусловленное экономическим интересом, движущей силой которого была торговля со странами востока. Торговля стягивала одиночные дворы в особые торговые средоточия – погосты, которые затем эволюционировали в большие торговые города с тянущими к ним областями. Эти города возникают уже в VIII в. и становятся центрами внешней торговли, а в IX в. окружаются укреплениями, в них концентрируется военно-торговая верхушка древнерусского общества.

По Ф. Энгельсу, разделение ремесла и земледелия способствовало переходу от варварства к цивилизации, от доклассового общества к классовому ("второе крупное разделение труда"). Отсюда - появление укрепленных городов в эпоху военной демократии: "В их рвах зияет могила родового строя, а их башни упираются уже в цивилизацию".

Историк Б. Д. Греков во многом опирается на марксистскую теорию, он критикует теорию Ключевского, но также приходит к мысли, что города возникали вдоль рек и водных путей. «Разнообразные торговые связи этих городов, имели большое значение в истории их экономического и политического роста. Не случайно эти города очень рано, до прихода варягов, стали центрами, объединившими отдельные славянские племена», - пишет он.

Большое внимание проблеме возникновения древнерусских городов уделял историк С. В. Юшков. Основную причину возникновения городов Юшков видел в разделении промышленности, торговли и сельского хозяйства.

Количество городов начинает быстро увеличиваться в период конца IX-X веков. В это время происходят крупные изменения в жизни Древней Руси. Создается и укрепляется Древнерусское государство. Коренные переломы произошли как в экономической, так и в общественной сферах. Ремесло отделяется от земледелия, которое становится основным занятием жителей. Утверждается феодализм. В первую очередь, города возникают там, где успешно развивается ремесло, сельское хозяйство, следствием чего является появление городской округи и города как её центра. Взглянем на карту расположения городов на Руси в IX-X веках: очевидно, что наибольшая концентрация городов наблюдается вокруг Киева. Причем, многие из этих городов не только не связаны с Днепровским водным путем, но и с другими водными путями тоже. Это такие города как Белгород, Искоростень, Вручий и другие. С чем же связано такое скопление? Здесь следует принять во внимание земледельческий характер данного района. Здесь находятся многие известные нам по письменным источникам древние русские села, такие как Ольжичи и Берестово. Еще один подобный сгусток городов можно обнаружить в районе верхнего течения Буга. Один из крупных городов данной области - Червень расположен в стороне от крупных водных артерий. Третий подобный сгусток обнаруживается между Клязьмой и верхним течением Волги. Одни из древнейших городов этого района – Суздаль и Ростов также расположены в некотором отдалении от рек Волга и Ока. Хотя крупный водный путь из Балтийского моря в Каспийское и проходил по Волге. Таким образом, мы видим, что расположение городов вдоль крупных торговых путей в этом случае не может являться причиной их возникновения.

Ростов находится на берегу озера Неро. Но от Волги этот город расположен достаточно далеко, хоть и связан с ней сетью мелких рек. Таким образом, можно сделать вывод, что не речные торговые пути сыграли важнейшую роль в появлении и развитии Ростова. Гораздо более важным фктором являлось его расположение в «опольи». Так назывались участки в Северо-восточной части Руси. Их почва была очень плодородной и позволяла успешно заниматься земледелием и огородничеством. Кроме того, озеро Неро было известно своими рыбными богатствами. Город Суздаль связан с речной сетью еще меньше. Рядом протекает лишь река Нерль, которая является притоком Клязьмы, и возможно могла иметь в древности торговое значение. Но Суздаль, как и Ростов, располагался в центре ополья. Это позволило ему выдвинуться из числа других городов этого района. Таким же образом появились и развились такие города как Углич, Переславль Залесский и Юрьев Польской.

Проблема предыстории древнерусских городов была исследована так же историком М. Н. Тихомировым, который считал, что причиной возникновения городов являлись плодородные земли. Здесь были созданы все условия для отделения сельского хозяйства от ремесла, вследствие чего появились города – торгово-ремесленные центры.

Таким образом, можно выделить две основные причины возникновения и развития древнерусских городов. Это географическое расположение на важных торговых путях, а также расположение в плодородных землях.

Однако многие учёные оспаривают эту концепцию и приводят достаточно веские аргументы против. Они утверждают, что внутренняя торговля в данное время находилась в зачаточном состоянии, господствовало натуральное хозяйство. А, следовательно, и возникновение городов нельзя объяснять значимостью водных торговых путей. Кроме того, они отрицают и отделение ремесла от земледелия. Говоря о том, что при раскопках даже в крупных городах одновременно находят как мотыги, серпы и косы, так и рыболовные снасти и ножницы для стрижки овец, что свидетельствует о смешанном характере занятий жителей данных городов.

В заключение, следует сказать, что социально-экономическая концепция выделяет торговлю и отделение ремесла от земледелия как основные движущие силы возникновения городов в Древней Руси. Как и другие концепции, она имеет сторонников и противников и не лишена слабых сторон. Так как она является одной из самых ранних концепций, она имеет некоторые расхождения с современными археологическими данными.

Концепция развития городов из родоплеменных центров

С. В. Юшков решительно отвергает концепцию В. О. Ключевского и ряда других дореволюционных историков о «городской волости, возникшей ещё в доисторические времена и управлявшейся торгово-промышленной демократией». По мнению учёного «основной территориальной единицей, входившей в состав Киевской державы, первоначально было племенное княжество, а затем, когда родоплеменные отношения подверглись разложению, - крупная феодальная сеньория, возникшая на развалинах этих племенных княжеств. В каждой из этих феодальных сеньорий имелся свой центр – город, но этот город, хотя и превращался в торгово-промышленный центр, был всё же в первую очередь центром феодального властвования, где основной политической силой были феодалы разных видов, а не торгово-промышленная демократия».

Эта точка зрения получила отражение так же в работах историка А. В. Кузы: торговые и ремесленные поселения не играли роли в становлении городов в ранний период. «У истоков возникновения городов стояли феодалы», но «завершить этот процесс без купцов и ремесленников они не могли». Вот почему «одновременно с феодалами или вскоре вслед за ними в зарождающихся городах появляются ремесленники и купцы».

Сторонники этой концепции утверждали, что города на Руси возникали из племенных или межплеменных центров. По мнению Б. А. Рыбакова города возникают ещё в эпоху родового строя как политические центры. История каждого города начинается «не только с того неуловимого момента, когда он окончательно приобрёл все черты и признаки феодального города, а по возможности с того времени, когда данная топографическая точка выделилась из среды соседних поселений, стала в каком-то отношении над ними и приобрела какие-то особые, ей присущие функции». Он так же пишет, что города не могут возникнуть мгновенно, а их становление – это длительный исторический процесс: «Рождающиеся города – это не сказочные палаты, возникающие в одну ночь, будучи воздвигнуты неведомой волшебной силой». Он указывает что «ход исторического развития родоплеменного строя приводит к умножению родоплеменных центров и к усложнению их функций».

Наибольшего развития теория развития городов из племенных и межплеменных центров достигла в работах П. П. Толочко и И. Я. Фроянова. По мнению П. П. Толочко древнейший русский город был «в основе своей аграрным, рождением и развитием целиком обязанным сельскохозяйственной округе». Древнейшие города формируются на основе предшествующих «племенных градов». Появление последних, впрочем, относится уже не совсем к первобытнообщинной эпохе, а к «переходному этапу» к VIII-IX вв. В это же время происходит сложение государственности. Эти древнейшие города «не были, по преимуществу центрами ремесла и торговли; их экономическое развитие основывалось на сельскохозяйственном производстве округи». Ведущие функции ранних городов – политико-административная и военная, а также культовая. Главная организующая сила в начальный период – политическая власть. Лишь позднее города становятся центрами феодального властвования, и из них начинается феодальное освоение округи. Постепенно ремесло и торговля тоже концентрируются в городах.

По утверждению И. Я. Фроянова возникновение городов необходимо связывать с поздним этапом развития родового строя. Ранние города, по его мнению, это племенные центры. «Организация общества (на позднем этапе родового строя) становится настолько сложной, что дальнейшая его жизнедеятельность без координирующих центров оказывается невозможной », в «насыщенной социальными связями среде происходит кристаллизация городов, являющихся сгустками этих связей». Со временем появляются межплеменные связи и объединения, которые были достаточно крупными и нуждались в организующих центрах. Ими и стали города. Их основные функции носили военно-политический, административный и культовый характер. Позднее города трансформируются в центры городов-государств. Там находились все важнейшие социальные институты, такие как власть в лице князя, народное вече, в города стекалась дань, они являлись также и сакральным центром. И. Я. Фроянов считает, что многие ученые искусственно делят древнерусские города на несколько типов. Он также отрицает, что на Руси существовали протогорода или иные предшественники городов.

Учёные же, настроенные против этой концепции приводят немало археологических данных, которые расходятся с основными положениями теории. «Столицы многих крупнейших княжеств, - пишет Б. А. Рыбаков, - были в свое время центрами союзов племен: Киев у Полян, Смоленск у Кривичей, Полоцк у Полочан, Новгород Великий у Словен, Новгород Северский у Северян». Но в этих центрах не обнаружены даже слои IX в., не говоря о более ранних. Данная теория основывается на том, что на месте многих городов были найдены раннеславянские селища со следами существования в них камнерезного, ювелирного и кузнечного дела, но её последователи не учитывают тот факт, что множество схожих поселений было обнаружено и вне впоследствии возникших городов.

Таким образом, концепция развития городов из родоплеменных центров основывается на преемственности древнерусских городов с более ранними протогородскими образованиями. Эта концепция во многом заимствована у зарубежных историков, и, как и предыдущая имеет расхождения с археологическими данными.

Концепция нескольких путей образования городов

Совсем иную теорию предложил В. В. Седов, хотя надо отметить, что взгляды учёного непрерывно развиваются и совершенствуются. Он считает археологически безусловно доказанным наличие нескольких путей образования городов в Древней Руси. Города образуются по четырём основным путям:

· Образование из племенных или межплеменных центров;

· Образование из укреплённых станов и погостов, а также центров волостей;

· Образование из порубежных укреплений;

· Единовременная постройка городов.

Интересно, что В. В. Седов попытался взглянуть на происхождение древнерусских городов в контексте общеевропейского процесса становления города как определённого общественного феномена, возникающего на определённом этапе развития общества. Учёный показал, что процесс градообразования за границами римской империи – процесс общий для огромных регионов Европы, подчиняющийся единым историческим закономерностям. В VIII-VIII вв. к востоку и северу от зоны романо-германского синтеза и границ Византии на землях германцев, славян и балтов в регионах концентрации сельского населения появляются «неаграрные» поселения, в которых концентрировались ремесленники-профессионалы и купцы. Некоторые из таких поселений возникали непосредственно из-за развития «широких торговых связей». Эти поселения – протогорода. Они становятся также и центрами кристаллизации военно-дружинного и торгового сословий.

Следующий период генезиса древнерусских городов по В. В. Седову – IX-X вв. – появление собственно раннефеодальных городов. Далеко не все протогорода переросли в «настоящие» городские центры, а лишь те из них, которые наряду с ремесленно-торговыми функциями имели военные и политико-административные и культовые.

Надо сказать, что во многом концепция В. В. Седова является попыткой согласовать старые представления, идущие от Б. Д. Грекова и М. Н. Тихомирова с новыми материалами, прежде всего археологическими (в т. ч. и добытыми самим В. В. Седовым). Концепция В. В. Седова является в известной мере сочетанием старых и новых подходов, она сочетает в себе как сильные, так и слабые их стороны.

Явление «переноса городов»

Говоря о проблеме возникновения древнерусских городов, нельзя не обратить внимания на явление «переноса городов», наблюдающееся почти по всей Древней Руси. Первым это явление серьёзно исследовал А. А. Спицын, а затем такие учёные как И. И. Ляпушкин, Л. В. Алексеев, В. А. Булкин и другие. Ярче всего «перенос города» прослеживается на примере Гнёздова - Смоленска. Гнёздово – это поселение, площадь которого составляет около 16 га. Оно включает в себя укрепленное городище в устье р. Свинец (площадью около 1 га.) и селище. Селище возникло на рубеже IX-X вв. Это место отмечено следами углубленных в землю построек, а также скоплениями лепной керамики. К середине X в. Гнёздово разрастается по берегам Свина и Днепра, смыкаясь с курганами, которые охватывают его полукольцом. Наиболее насыщенный период существования данного поселения приходится на вторую половину X века. В это время возведены новые укрепления в центральной его части.

Схожие процессы происходили и в других русских землях периода складывания раннефеодального государства. Об этом могут свидетельствовать как высокая степень разделения сельского хозяйства и ремесла, так и заметная социальная дифференциация, а также всевозрастающая роль дружины и международных связей. Но в начале XI века на смену поступательному развитию в Гнёздове приходит резкий спад. Прекращение активной торгово-ремесленной деятельности приводит к тому, что поселение приобретает обыкновенный сельский характер. В то же время Смоленск, который находится в 13 км. от поселения начинает интенсивно развиваться. К XII веку он преобразуется в крупный центр ремесла и торговли, в столицу княжества. В городе развиваются внешние связи, городские функции. Таким образом, можно увидеть как на смену племенному центру, где господствовала местная знать, приходит новый центр, ориентированный на внешние связи, сбор дани, обслуживание дружины и т.п. Гнёздово не единственный пример такого «переноса города». Такие новые княжеские центры взамен старых племенных возникали в основном на международных торговых путях, что привлекало туда воинов, ремесленников и торговцев. Подобными примерами являются Сарское поселение под Ростовом, Шестовицкое под Черниговом, Тимиревское под Ярославлем.

Таким образом, можно сказать, что «перенос города» имеет место в тех случаях, когда новый нарождающийся класс феодалов не в состоянии полностью переломить родоплеменную знать. Возникают новые феодальные центры, первоначально тесно связанные со старыми центрами. Однако постепенно их самостоятельность усиливается, и старые центры исчезают либо теряют своё значение.

Но не все учёные согласны с такой трактовкой явления «переноса города». Некоторые связывают его со скандинавами и отводят им ведущую роль в функционировании центров типа Гнёздова или Шестовиц. В Гнёздове выделяют группу больших курганов в центре некрополя, которые являются аристократическим кладбищем. Здесь по скандинавскому обряду захоронены военные вожди. Это подтверждается сопровождающим захоронение инвентарем: амулетами, украшениями, предметами вооружения. Схожие скандинавские элементы обнаружены и в других захоронениях при «протогородах». Археологически подтверждено, что к XI веку варяги, осевшие на Руси ассимилируются славянами. Именно в это время дружинные лагеря, в которых находились воины и торгово-фискальные центры, трансформируются в качественно новые образования, города нового типа. Этому способствовало принятие христианства и переход к более упорядоченной внутренней политике.

Явление «переноса города» является наиболее археологически подтверждённой, но не менее дискуссионной концепцией, так как споры возникают вокруг трактовки имеющихся археологических данных. Сторонники её утверждают возникновение города вблизи ранее существовавшего, но пришедшего в упадок укреплённого поселения.

Концепция динамичного образования городов

Историк В. П. Даркевич критикует все вышеприведённые концепции развития древнерусских городов и отрицает существование явления переноса городов. Взамен он предлагает свою собственную теорию, в которой связывает процесс урбанизации и становление Древнерусского государства. Он считает, что в связи с появлением древнерусской государственности заметно усложняется организация общества и становится необходимостью появление координирующих центров. Эти функции выполняли первые города. "Главными центрами были Новгород и Киев, расположенные, как в эллипсе, в двух "фокусах" области, втянутой в "торговое движение"; "Путь из варяг в греки" - ось не только политической карты, но и политической жизни Киевской Руси. Ее единство крепко, пока оба конца пути в одних руках".

В. П. Даркевич полагает, что образование государства на Руси и появление городов не было долгим эволюционным процессом, а было динамичным явлением. Приводя археологические данные, он утверждает, что города никак не связаны с многочисленными предгородскими образованиями. Города как историко-культурный феномен с новыми свойствами возникают вместе с появлением государства, являются его неотъемлемой частью и символизируют переход на другую, качественно новую ступень развития общества. Только ближе к концу X века создаются условия для появления поселений нового типа, которые способны выполнять новые функции – военные, культурные и административные. Не экономические факторы, а поиски новых форм сотрудничества и солидарности заставляли людей объединяться и создавать города. X век стал переходным периодом.

Важную роль в строительстве городов, по мнению Даркевича, сыграли князья, они руководили проектировщиками и «горододельцами». Города служили не только как важный центр управления, но и как убежище в случае военной опасности. Именно поэтому строительство мощных укреплений рассматривалось как великое дело. Эта причина была одной из первых, которая двигала строителей. Города возводили коллективно.

В. П. Даркевич выделяет возникновение древнерусских городов как новый этап в развитии общества того времени и считает этот процесс не эволюционным, а динамичным, вспышкообразным. Таким образом, он отвергает все предложенные ранее концепции. Его теория на сегодняшний день имеет мало сторонников, но опирается на достаточное количество доказательств и, так же, как и другие концепции имеет свои минусы, и мы не могли упустить её из виду, в исследовании проблемы происхождения древнерусских городов.

Таким образом, в ходе главы нами были рассмотрены исследования ведущих учёных в области вопроса о происхождении древнерусских городов и выделены пять основных концепций:

Социально-экономическая концепция, которая выделяет торговлю и отделение ремесла от земледелия как основные движущие силы возникновения городов в Древней Руси. Как и другие концепции, она имеет сторонников и противников и не лишена слабых сторон. Так как она является одной из самых ранних концепций, она имеет некоторые расхождения с современными археологическими данными.

Концепция развития городов из родоплеменных центров, которая основывается на преемственности древнерусских городов с более ранними протогородскими образованиями. Эта концепция во многом заимствована у зарубежных историков, и, как и предыдущая имеет расхождения с археологическими данными.

Концепция нескольких путей развития городов, которая объединяет в себе несколько предложенных концепций и скорее является компромиссной теорией, но она так же не лишена слабых сторон и имеет своих противников.

Явление «переноса города», которая является наиболее археологически подтверждённой, но не менее дискуссионной концепцией, так как споры возникают вокруг трактовки имеющихся археологических данных. Сторонники её утверждают возникновение города вблизи ранее существовавшего, но пришедшего в упадок укреплённого поселения.

Концепция динамичного образования городов, которая была предложена историком Даркевичем, который выделяет возникновение древнерусских городов как новый этап в развитии общества того времени и считает этот процесс не эволюционным, а динамичным, вспышкообразным. Таким образом он отвергает все предложенные ранее концепции. Его теория на сегодняшний день имеет мало сторонников, но опирается на достаточное количество доказательств и так же как и другие концепции имеет свои минусы, и мы не могли упустить её из виду, в исследовании проблемы происхождения древнерусских городов.

Это наиболее распространённые в отечественной историографии точки зрения по этому вопросу. Разумеется, существуют и другие мнения, но они, так или иначе, укладываются в предложенную нами схему.

Рассмотрение этих концепций поможет нам продолжить исследование в области древнерусских городов и более конкретно в области кремлей в древнерусских городах, так как именно кремль был центром и можно сказать сердцем древнерусского города. Мы увидели, что вопрос возникновения городов в Древней Руси весьма неоднозначен, что дает нам повод полагать, что их дальнейшее развитие так же пошло различными путями. Эти общие черты и различия мы постараемся выявить в ходе нашей работы.



Одна из проблем, обычно возникающая перед исследователем древнерусского города, связана с происхождением и ранней историей городов на Руси. В рамках этой проблемы особенно важное значение имеют два вопроса: сущность города как социального феномена, порождаемого определенными историческими условиями, и пути формирования городских поселений. Относительно первого вопроса в современной историографии древнерусских городов мы наблюдаем известное единство взглядов: большинство специалистов склонно видеть в городах центры ремесла и торговли, выражением чего является наличие посадов, что, собственно, и отличает город от деревни . Многие ученые согласны и в том, что древнерусский город возникает в классовом обществе, будучи детищем развивающегося феодализма . В наиболее разработанном варианте эти положения содержатся в монографическом труде М.Н. Тихомирова «Древнерусские города». М.Н. Тихомиров усматривал в городах населенные пункты, ставшие центрами ремесла и торговли . Заключая раздел книги о причинах возникновения городов, он писал: «Настоящей силой, вызвавшей к жизни русские города, было развитие земледелия и ремесла в области экономики, развитие феодализма - в области общественных отношений» .

Представления М.Н. Тихомирова о характере и причинах появления городов на Руси очень скоро завоевали многочисленных сторонников. Глава советской школы историков Киевской Руси Б.Д. Греков принял его концепцию полностью . До сих пор исследование М.Н. Тихомирова рассматривается как высшее достижение советской историографии в области изучения древнерусских городов . И тем не менее, мы полагаем, что есть основания снова вернуться к проблемам, казалось бы, решенным уже окончательно. Для этого есть необходимые историографические мотивы.

М.Я. Сюзюмов, выступая с докладом «Проблема возникновения средневекового города в Западной Европе» на научной сессии «Итоги и задачи изучения генезиса феодализма в Западной Европе» (30 мая - 3 июня 1966 г. Москва), говорил: «Город, как общественный институт, имеет свои закономерности развития: генезиса (в условиях позднего родоплеменного общества), роста (в условиях античного и средневекового общества), полного расцвета (в условиях капитализма) и разложения, а затем (в условиях социализма) постепенной утратой городом своих преимуществ перед деревней и, наконец, полного исчезновения противоположности города и деревни (при коммунизме)». М.Я. Сюзюмов, следовательно, начальную историю города выносит за черту классового общества. Он подчеркнул, что город был достижением позднего родоплеменного и раннеклассового общества .

Историки древних обществ приступили к пересмотру укоренившихся взглядов о городе - неизменном центре ремесла и торговли. Так, В.И. Гуляев, изучавший города-государства майя, имея в виду упомянутые взгляды, отмечает: «Мне представляется, что в данном случае роль ремесла и торговли в возникновении и развитии древнейших городов, будь то на Ближнем Востоке или в Мезоамерике и Перу, несколько преувеличена. Видимо, вначале, когда города образовались на базе еще сравнительно слабо развитой техники и экономики раннеклассовых обществ эпохи неолита и бронзового века, основным конституирующим элементом их населения в большинстве случаев были, вероятно, концентрировавшиеся в них представители слагавшихся господствующих классов и государственной власти, жившие за счет эксплуатации зависимого земледельческого населения... Ремесло и обмен начинают играть все большую роль в этих древнейших городах лишь на последующих, более поздних этапах развития. Главными же функциями раннего города были политико-административная и культовая» . Не отрицая того факта, что древнейший город являлся хозяйственным центром округи, В.И. Гуляев замечает: «Но главное и определяющее состоит в другом. Крупные города первичных очагов цивилизации в Мезоамерике и на Ближнем Востоке в значительной мере обязаны своим процветанием размещению в них правительственных резиденций. Город был средоточием господствующего класса, центром, в который стекались богатства общества. Здесь же находился обычно храм верховного божества» . В.И. Гуляев обращает внимание на то, что «древнейшие города Ближнего Востока (Двуречье, Египет), возникшие в конце IV-III тысячелетий до н. э., были первоначально лишь политико-административными и религиозными центрами сельских общин. В дальнейшем, по мере развития обмена и ремесла, древневосточный город становится местом концентрации торговцев и ремесленников, в значительной мере обслуживавших нужды правителей, культа и знати» . Формулируя общее определение понятия «город» для раннеклассовых обществ Старого и Нового света, В.И. Гуляев пишет: «Город в рассматриваемую эпоху - крупный населенный пункт, служивший политико-административным, культовым и хозяйственным центром определенной, тяготеющей к нему округи» .

Как показывают современные исследования, древнеиндийский город являлся в первую очередь военно-административным центром, где была сосредоточена владельческая аристократия, чиновничество и армия. Мелкотоварное ремесло концентрируется в городе значительно позже, когда он превращается в средневековый город .

Достаточно красноречивы и наблюдения, сделанные М.Л. Баткиным, согласно которому город отнюдь не всегда может рассматриваться в качестве хозяйственной по преимуществу категории. Нередко город выступал как поселение, где концентрировались все или многие социальные функции, отделившиеся от окружающих сельских территорий .

Ю.В. Павленко считает, что город «неизбежно приобретает полифункциональный характер, являясь (как правило, одновременно) редистрибутивным, административно-политическим, культовым, ремесленно-торговым и военным центром, контролирующим определенный район» .

На фоне всех этих наблюдений и выводов вполне естественно выглядят сомнения по поводу устоявшихся взглядов на раннюю историю древнерусского города, высказываемые в последнее время учеными. Так, А.В. Куза, несмотря на приверженность к идее о возникновении города в условиях формирующегося классового общества, заметил определенную узость характеристики древнерусского города как только центра развитого ремесла и торговли. Наличие самостоятельных городских (посадских) общин нельзя, по его мнению, считать определяющим признаком для городов Руси X-XIII вв. Более перспективным исследователю представлялся подход к городу как многофункциональному социально-экономическому явлению. Вот почему «содержание понятия "древнерусский город" - значительно шире, чем "торгово-ремесленное поселение". Город - центр ремесла и торговли, но одновременно это и административно-хозяйственный центр большой округи (волости), очаг культурного развития и идеологического господства» .

Точку зрения В.В. Карлова принял О.М. Рапов . Вместе с тем он подчеркивал, что «в средневековье не существовало какого-либо единого типа городов, наделенного одними и теми же стабильными признаками» . Возникновение городов О.М. Рапов наблюдает в глубокой древности, в эпоху родоплеменных отношений .

В этом своем последнем наблюдении, весьма важном для нашей темы, О.М. Рапов мог бы опереться на положения, сформулированные Б.А. Рыбаковым, отнесшим возникновение городов ко временам первобытности . Историю каждого известного нам города Б.А. Рыбаков старается проследить «не только с того неуловимого момента, когда он окончательно приобрел все черты и признаки феодального города, а по возможности с того времени, когда данная топографическая точка выделилась из среды соседних поселений, стала в каком-то отношении над ними и приобрела какие-то особые, ей присущие функции» .

Таким образом, традиционная концепция города как непременного центра ремесла и торговли, появляющегося в результате роста классовых отношений, вошла в противоречие с последними достижениями исторической науки.

Рассматривая пути становления древнерусских городов, советские ученые выдвигают самые различные версии. Еще в 30-е годы В.И. Равдоникас предположил, что «на территории лесной полосы Восточной Европы город возникает из большесемейного поселения» . С.В. Юшков вслед за В.И. Равдоникасом тоже констатировал «теснейшую связь городов IX-X вв. с городищами предшествующей стадии развития» . Начальный тип отечественного города, по С.В. Юшкову, это племенной город, центр племенной верхушки. Позднее в роли строителей городов-крепостей выступали князья. Воздвигнутые ими города есть центры властвования над окружающей местностью . С.В. Юшков полагал, что «большинство городов-посадов возникло вокруг городов-замков» . Последняя идея нашла активного сторонника в лице М.Ю. Брайчевского. Правда, в отличие от С.В. Юшкова, он отнес зарождение подобного рода городов не к XI и последующим векам, а к VIII-IX вв. О генетической связи русского города с племенными центрами писала С.А. Тараканова . На односторонность построений М.Ю. Брайчевского и С.А. Таракановой указал Н.Н. Воронин . Многообразные пути образования восточнославянских городов наблюдает М.Г. Рабинович. У него городом становится и недавняя деревня, благодаря удобному положению и обеспеченности сырьем развившая ремесло «до сравнительно высокого уровня, и замок феодала-землевладельца, когда "у стен замка селились ремесленники, а затем купцы", и ремесленно-торговый поселок ("рядок")» .

Интересную концепцию происхождения русских городов создали В.Л. Янин и М.Х. Алешковский. Древнейшие города, как они полагают, возникают вокруг центральных капищ, кладбищ и мест вечевых собраний, ничем не отличаясь от поселений сельского типа .

Сравнительно недавно В.Я. Петрухиным и Т.А. Пушкиной было высказано мнение, что некоторые древнерусские города были «пунктами-погостами», которые являлись опорными точками в борьбе великокняжеской власти со старыми племенными центрами .

Наконец, надо упомянуть еще об одной гипотезе, предполагающей возможность возникновения города из племенных центров, а также из «открытых торгово-ремесленных поселений», именуемых протогородами .

Названные исследователи, выводя город из предшествовавшего ему того или иного поселения, явно или в скрытом виде утверждают мысль о догородской стадии, когда город не был еще городом в подлинном социально-экономическом значении этого слова, не являлся, так сказать, «настоящим» городом. Этот подход является вполне правомерным с точки зрения сугубо исторической. Но он не вполне приемлем с точки зрения историко-социологической, требующей фиксации исторического момента, с которого появляется город как социальный феномен. Иными словами, мы должны соориентироваться во времени, установив (разумеется, примерно) период перехода количественных изменений в качественные, свидетельствующего о рождении города как такового.

К. Маркс в своей работе «Формы, предшествующие капиталистическому производству» высказал ряд ценных и глубоких мыслей насчет возникновения и роли древнейших городов. Говоря о зарождении городского строя на Востоке, К. Маркс указывал: «Города в собственном смысле слова образуются здесь... только там, где место особенно благоприятно для внешней торговли, или там, где глава государства и его сатрапы, выменивая свой доход (прибавочный продукт) на труд, расходуют этот доход как рабочий фонд» . К. Маркс в образовании городов на Востоке усматривал внешнеторговую и политическую основу. Еще определеннее о политической функции древневосточного города он говорит в другом месте, полагая, что «подлинно крупные города могут рассматриваться здесь просто как государевы станы, как нарост на экономическом строе в собственном смысле... ». Наконец, анализируя античную форму собственности, К. Маркс характеризует древнегреческий полис в качестве военной организации, предназначенной для завоевания и охраны завоеванного: «Война является той важной общей задачей, той большой совместной работой, которая требуется... для того... чтобы захват этот защитить и увековечить. Вот почему состоящая из ряда семей община организована прежде всего по-военному, как военная и войсковая организация, и такая организация является одним из условий ее существования в качестве собственницы. Концентрация жилищ в городе - основа этой военной организации» .

К. Маркс считал вполне реальным образование древних городов как политических и военных центров, а отнюдь не центров ремесла и торговли. Указания К. Маркса имеют несомненное отношение к проблеме начальной истории древнерусского города.

Города на Руси, как, вероятно, и в других странах, возникают, судя по всему, в определенной социальной и демографической ситуации, когда организация общества становится настолько сложной, что дальнейшая его жизнедеятельность без координирующих центров, оказывается невозможной. Именно в насыщенной социальными связями среде происходит кристаллизация городов, являющихся сгустками этих связей. Такой момент наступает на позднем этапе родоплеменного строя, когда образуются крупные племенные и межплеменные объединения, называемые в летописи полянами, древлянами, северянами, словенами, кривичами, полочанами и пр. Возникновение подобных племенных союзов неизбежно предполагало появление организационных центров, обеспечивающих их существование. Ими и были города. В них пребывали племенные власти: вожди (князья), старейшины (старцы градские). Там собиралось вече - верховный орган племенного союза. Здесь же формировалось общее войско, если в этом имелась потребность. В городах были сосредоточены религиозные святыни объединившихся племен, а поблизости располагались кладбища, где покоился прах соплеменников.

Названные нами социальные институты едва ли правомерно подвергать дроблению, привязывая к какому-нибудь отдельному типу поселения (военные укрепления, стан вождя-князя, пункт вечевых собраний, религиозный центр и т. п.) . Все эти институты находились в органическом единстве: там, где был князь, неизбежно должно быть и вече во главе со старейшинами, поскольку князь выступал не только как вождь, но и как правитель, действующий в содружестве с народным собранием и племенной старшиной; там, где был князь, там был и сакральный центр, ибо князь осуществлял в позднеродовом обществе и религиозные функции; в места пребывания князя, старейшин и веча стекалась и дань, собираемая с подвластных племен, и город, следовательно, усваивал значение центра перераспределения прибавочного продукта, стимулировавшего внешнеторговые связи . Принимая во внимание все это, мы считаем более перспективным монистический подход к проблеме возникновения древнерусского города, в свете которого выглядит искусственным многообразие типов раннегородских поселений, о чем, кстати, уже писали некоторые исследователи . Такого рода поселениями, по нашему глубокому убеждению, могли быть только племенные или межплеменные центры. Вот почему мы не можем согласиться с Б.Д. Грековым, исключавшим появление города в условиях родоплеменного строя. «Если в племени появились города, - писал Б.Д. Греков, - то это значит, что племени как такового уже не существует. Стало быть, и "племенных городов" как особого типа городов как будто быть - не может» . Здесь сказалось убеждение Б.Д. Грекова в том, что город мог якобы «появиться только при наличии частной собственности, т. е. в классовом обществе» . Приведенный выше историографический материал показывает, что далеко не все исследователи разделяют мнение о классовом происхождении средневекового города. Вспомним о том, что Ф. Энгельс писал о городе, который «сделался средоточием племени или союза племен» .

Город возникал как жизненно необходимый орган, координирующий и направляющий деятельность образующихся на закате родоплеменного строя общественных союзов, межплеменных по своему характеру. Видимо, функциональный подход к определению социальной сути города является наиболее конструктивным. Что касается таких признаков, как плотность населения и застройки, наличие оборонительных сооружений, топографические особенности, то все они являлись производными от функций, которые усваивал город.

Таким образом, есть все основания утверждать, что на раннем этапе города выступали преимущественно в качестве военно-политических, административных и культурных (религиозных) средоточий . Их можно понимать в известном смысле и как хозяйственные центры, если учесть, что деревня в те времена была продолжением города . Впрочем, данный вопрос требует дополнительных разъяснений. Б.Д. Греков полагал, будто «город всегда является оторванным от деревни, противоположен деревне» . Подобное представление широко распространилось среди ученых. Оно базировалось на соответствующем толковании высказываний классиков марксизма. Приведем эти высказывания и посмотрим, насколько они соответствуют столь категорическим утверждениям. В «Немецкой идеологии» читаем: «Разделение труда в пределах той или иной нации приводит прежде всего к отделению промышленного и торгового труда от труда земледельческого и, тем самым, к отделению города от деревни и к противоположности их интересов» . Как видим, факт отделения города от деревни К. Маркс и Ф. Энгельс связывают с возникновением нации, появившейся в условиях капиталистического общественно-экономической формации. Поэтому использование приведенного высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса для характеристики древнерусского города вряд ли правомерно. Другое высказывание К. Маркса и Ф. Энгельса, которое привлекает Б.Д. Греков, гласит: «Противоположность между городом и деревней начинается вместе с переходом от варварства к цивилизации, от племенного строя к государству...» Нетрудно убедиться, что здесь речь идет о начальных стадиях развития противоположности между городом и деревней. Позднее в «Капитале» К. Маркс писал: «Основой всякого развитого и товарообменом опосредствованного разделения труда является отделение города от деревни. Можно сказать, что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности...» К. Маркс противоположность между городом и деревней рассматривал диалектически, т. е. как категорию историческую . Добавим к этому, что К. Маркс говорит об этой противоположности, имея в виду эпоху развитого разделения труда. К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что «противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности» .

Итак, высказывания классиков марксизма не дают основания для резкого противопоставления города и деревни на ранней стадии развития городской жизни.

Помимо того, что древнейшие города выполняли роль военно-политических, административных, культурных и хозяйственных центров, о чем говорилось выше, они выступали в качестве торговых пунктов, где главным образом осуществлялась внешняя торговля. Вероятно, в них имела место и некоторая концентрация ремесла, обслуживавшего потребности родоплеменной знати в оружии, военном снаряжении и ювелирных изделиях. Однако она имела весьма ограниченное социально-экономическое значение, и масштабы ее не были столь значительными, чтобы мы могли рассуждать о ранних городах как центрах ремесленного производства. Отсюда слабость здесь (если не полное отсутствие) внутреннего обмена, а точнее внутренней торговли. Для этого были свои причины, о которых следует сказать особо.

Отделившееся от земледелия ремесло, прежде чем стать ферментом, разлагающим доклассовые отношения, и сконцентрироваться в городе, проходит стадию так называемого общинного ремесла, существующего в недрах общины и удовлетворяющего внутриобщинные нужды . Яркой иллюстрацией этому может служить индийская община, внутри которой происходил взаимный обмен услугами между земледельцами и ремесленниками . На этой стадии общинного ремесла появляются мастера профессионалы, обслуживавшие «всех членов общины в силу своей принадлежности к ней» . Общинные ремесленники органически вписывались в традиционную социальную структуру и даже в определенной мере консервировали общинную организацию. Надо сказать, что подобные социальные организмы обладали исключительной живучестью. К. Маркс писал: «Простота производственного механизма этих самодовлеющих общин, которые постоянно воспроизводят себя в одной и той же форме и, будучи разрушены, возникают снова в том же самом месте, под тем же самым именем, объясняет тайну неизменности азиатских обществ, находящейся в столь резком контрасте с постоянным разрушением и новообразованием азиатских государств и быстрой сменой их династий. Структура основных экономических элементов этого общества не затрагивается бурями, происходящими в облачной сфере политики» .

Нам кажется, что восточнославянское ремесло VIII-IX вв. следует характеризовать как общинное. К сожалению, вопрос об общинном ремесле у восточных славян как этапе развития ремесленного производства со всеми присущими ему особенностями разработан в историографии крайне неудовлетворительно. Это, конечно, обедняет наши знания о восточнославянском ремесле. Славяно-русская археология между тем располагает необходимыми данными для решения этого вопроса в положительном аспекте. На поселениях восточных славян VIII-IX вв., которые мы относим к родовым поселкам , археологи находят ремесленные мастерские. Обнаружены также целые поселения ремесленников, занятых, например, металлургией. И ремесленные мастерские на территории поселений, и поселки ремесленников соответствуют стадии общинного ремесла .

Внутриобщинный характер ремесленного производства препятствовал сосредоточению ремесла в городах. И такое положение сохранялось вплоть до падения родоплеменного строя. С разложением родоплеменных отношений распалось и общинное ремесло, что привело к оседанию ремесленников вокруг городов. Но это случилось позднее.

Таким образом, город, подобно любому социальному явлению, эволюционировал. Однако его сущность центра общественных связей, организующего и обеспечивающего жизнедеятельность различных социумов, сложившихся в ту или иную систему, оставалась неизменной. Менялся лишь характер и набор этих связей .

Каковы же были конкретные пути возникновения древнерусского города? Мы полагаем, что первые города в упомянутом выше смысле возникали как племенные центры. Их образование соответствовало высшему этапу развития родоплеменных отношений. Хронологически оно связано с IX-X вв. Именно к этому, времени относится появление таких городов, как Новгород, Киев, Полоцк, Смоленск, Белозеро, Ростов и др. Будучи средоточиями огромных племенных союзов, они неизбежно превращались в крупные городские центры, сохраняя свою масштабность и позднее, когда родоплеменной строй отошел в прошлое. Прав, на наш взгляд, В.В. Седов, когда он связывает градообразование с племенными центрами . Но мы не можем согласиться с его представлением об эволюции городов из племенных центров. Мы считаем, что племенные центры это и есть города в социальном смысле слова. Дальнейшее же их развитие, как уже мы отмечали, шло по линии умножения конкретных функциональных свойств.

Многие из городов - племенных центров, по наблюдениям археологов, возникали в результате слияния нескольких поселений. Перед нами явление, напоминающее древнегреческий синойкизм . Из новейших исследований явствует, что древний Новгород возник в результате слияния нескольких родовых поселков . Исследователи Новгорода В.Л. Янин и М.Х. Алешковский утверждают, что «модель происхождения Новгорода из политического центра одной из предгосударственных федераций имеет, по всей вероятности, немалое значение для понимания происхождения первых южных городов, в частности Киева» . О том, что Киев, подобно Новгороду и прочим древнейшим городам, образовался путем синойкизма, свидетельствуют летописные и археологические источники. Вспомним летописную легенду о трех братьях Кие, Щеке и Хориве, основавших Киев. Современные исследователи находят в ней историческую основу . Археологи видят в легенде указание на реальное существование нескольких самостоятельных поселений, предшествовавших единому городу . Д.С. Лихачев, считая мотив братства в легенде сравнительно поздним, полагает, что это братство стало «как бы закреплением союза и постепенным объединением этих трех поселений» .

Та же летописная легенда, повествующая об основании Киева, позволяет приблизиться к пониманию социально-политического статуса племенных центров. Судя по всему, они создавались как города правящие. Любопытна в этой связи ремарка летописца, рассказавшего о постройке города Киева тремя братьями: «И по сих братьи держати почаша род их княженье в полях» . Следовательно, в легенде постройка города ассоциируется с началом княжения. В аналогичном плане свидетельствует и легенда о призвании варяжских князей, соединяя строительство городов с управлением общественной жизнью: «...и начаша владети сами собе и городы ставити» . Красноречиво и то, что здесь военные столкновения племен отождествляются с враждой городов: «И въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град» . Конечно, не исключено, что тут перед нами реминесценции поздних представлений летописцев о социально-политической роли городов, современных им. Но мы располагаем фактами, которые едва ли могут вызывать сомнения. Имеем в виду сведения, содержащиеся в договоре Олега с греками, т. е. в документе, чья подлинность общепризнана. Во время похода Олега на Царьград греки, напуганные русской ратью, изъявили готовность платить дань, лишь бы князь «не воевал Грецкые земли». Олег потребовал «дати воем на 200 корабль по 12 гривен на ключь, а потом даяти уклады на русскыя грады: первое на Киев, та же на Чернигов, на Переяславль, на Полтеск, на Ростов, на Любечь и на прочаа городы; по тем бо городам седяху велиции князи под Олгом суще» . Значит, дань с греков «имали» не только те, кто участвовал в походе, но и крупнейшие города Руси - главнейшие общины, которые, по всей видимости, санкционировали и организовали поход на Византию. В тексте договора 907 г. фигурирует условие, отражающее все тот же своеобразный статус древнерусского города: «Приходячи Русь да витают у святого Мамы, и послет царьство наше, и да испишут имена их, и тогда возмут месячное свое, - первое от города Киева, и паки ис Чернигова и ис Переяславля, и прочии гради» . В русско-византийском договоре 944 г. находим сходный текст . Итак, в свете этих данных русский город предстает как самодовлеющая социально-политическая организация. Приняв это заключение, мы с большей внимательностью отнесемся к другому характерному летописному сообщению, взятому из рассказа о последней мести Ольги, завершившейся разорением древлянского города Искоростеня, повинного в смерти ее мужа Игоря. Расправившись с древлянами, Ольга «возложиша на ня дань тяжку: 2 части дани идета Киеву, а третья Вышегороду к Ользе; бе бо Вышегород град Вользин» . Следовательно, Киев и Вышгород получали если не всю древлянскую дань, то, во всяком случае, какую-то ее часть. Киев - вольный город. Сложнее с Вышгородом. Его летописец называет «град Вользин». Как это понять? Может быть так, что город принадлежал Ольге на частном праве? Подобные суждения встречаем в историографии . Думаем, что А.Н. Насонов занимал более правильную позицию, когда говорил: «Вышгород XI-XII вв. возник не из княжеского села, как можно было бы думать, имея в виду слова летописца - "Ольгин град" (под 946 г.). В X-XI вв. это не село-замок, а город со своим городским управлением (начало XI в.), населенный (в X в.) теми самыми русами, которые ходят в полюдье, покупают однодеревки и отправляют их с товарами в Константинополь. Существование здесь в начале XI в. своей военно-судебной политической организации отмечено "Чтениями" Нестора и Сказанием о Борисе и Глебе. Здесь мы видим "властелина градского", имеющего своих отроков, или "старейшину града", производящих суд» .

Поступление древлянской дани в Киев и Вышгород, иначе киевской и вышегородской общинам, не покажется странным, если учесть, что покорение древлян - дело не одной княжеской дружины, но и воев многих, за которыми скрывалось народное ополчение, формировавшееся в городах. Без военной помощи земщины киевским князьям было не по силам воевать с восточнославянскими племенами, тем более с Византией или кочевниками . Именно этот решающий вклад земских ратников в военные экспедиции своих князей обеспечивал городам долю даней, выколачиваемых из «примученных» племен и Византийской империи, откупающейся золотом и различным узорочьем от разорительных набегов Руси .

Итак, на основании данных письменных источников мы приходим к заключению, о том, что города Руси X в. являли собой самостоятельные общественные союзы, представляющие законченное целое, союзы, где княжеская власть была далеко не всеобъемлющей, а лишь одной из пружин социально-политического механизма, лежавшего в основе государственного устройства.

Как явствует из источников, структура политической власти, управлявшей древнерусским обществом IX-X вв., была трехступенчатой. Военный вождь - князь, наделенный определенными религиозными и судебными функциями, совет племенной знати (старцы градские) и народное собрание (вече) - вот основные конструкции политического здания изучаемой эпохи. Обращает на себя внимание совпадение терминов, обозначающих членов совета старейшин на Руси и в других регионах древнего мира: в древнем Шумере, гомеровском полисе, древней Грузии. Это неудивительно. Как сейчас установлено, «система общинного самоуправления, унаследованная городом-государством от эпохи так называемой "военной", или "примитивной демократии", и включавшая, как правило, три элемента: народное собрание, совет старейшин и общинных магистратов или вождей, была в равной мере характерна для городов как Запада, так и Востока на наиболее ранних этапах их развития» .

Отмечая родоплеменную структуру и характер общественной власти на Руси IX-X вв., не следует игнорировать новые веяния в традиционной общественной организации. Мы, в частности, имеем в виду зачатки публичной власти, появлению которых способствовало возникновение племенных центров, конструирующихся в города-государства. Само сосредоточение власти в городе порождало тенденций к отрыву власти от широких масс рядового населения и, следовательно, превращению ее в публичную власть. Это превращение стимулировало подчинение восточнославянских племен Киеву, завершившееся образованием грандиозного межплеменного суперсоюза под гегемонией полянской общины. Существование подобного союза невозможно было без насилия со стороны киевских правителей по отношению к покоренным племенам. Отсюда ясно, что публичная власть материализовалась в насильственной политике, идущей из Киева. Довольно ярко это проявилось в событиях, связанных с языческой реформой Владимира, предпринятой, безусловно, с санкции киевской общины. Известно, что Перун вместе с другими богами был поставлен вне Владимирова «двора теремного» и тем самым провозглашен богом всех входящих в суперсоюз племен. Дальнейшие события показали, что внедрять эту идею пришлось с помощью силы. Во всяком случае, появление Перуна в Новгороде было связано с прибытием Добрыни в город на правах наместника киевского князя. Еще более красноречиво об этом свидетельствуют происшествия, связанные с крещением Руси. Христианство, принятое в Киеве не без участия веча, впоследствии прививалось новгородцам посредством «огня и меча».

Возвращаясь к городским союзам, автаркичным по социально-политической сути, мы ставим вопрос: в каком отношении они находились с сельской округой?

Мы уже видели, что город возникал в результате общинного синойкизма, являлся порождением сельской стихии. Органически связанный с селом город не противостоял ему, но, напротив, являлся как бы, ступенью в развитии сельских институтов. Города на первых порах, вероятно, имели аграрный характер , т. е. среди их населения немало было тех, кто занимался сельским хозяйством. Яркой иллюстрацией может служить летописный рассказ о походе княгини Ольги на Искоростень. Простояв в долгой бесплодной осаде, Ольга через послов говорила древлянам: «Что хочете доседети? А вси гради ваши предашася мне, и ялись по дань, и делають нивы своя и земле своя...» Любопытна фразеология летописца, по которой именно города «делають нивы своя и земле своя». Отсюда явствует, что горожане у древлян еще не порвали с пашней, а это значит, что они еще тесно связаны с прилегающей к городу сельской территорией . Сельскохозяйственные занятия горожан прослеживаются и в других областях Руси . Напрашивается историческая параллель с античностью. «Первоначальные греческие полисы, - замечает В.Д. Блаватский, - повсеместно имели земледельческий характер, а среди населения было много землепашцев. Да и в дальнейшем основная масса античных городов сохраняла тесную связь с ближайшей земледельческой округой» . Экономика этих полисов базировалась на сельском хозяйстве. То же самое было у африканских йорубов. В основе экономики их городов-государств лежало земледелие .

В конце X - начале XI вв. Русь вступает в полосу завершения распада родоплеменного строя. Это было время неудержимого разложения родовых отношений , перехода от верви-рода к верви-общине, «от коллективного родового земледелия к более прогрессивному тогда - индивидуальному» . Рождалась новая социальная организация, основанная на территориальных связях. Начинается так называемый дофеодальный период в истории Древней Руси, являющийся переходным от доклассовой формации к классовой, феодальной. То был период, существование которого убедительно доказал А.И. Неусыхин на материале раннесредневековой истории стран Западной Европы. Вполне естественно, что и в истории города мы сталкиваемся с новыми процессами. Так, среди современных археологов бытует мнение, согласно которому на Руси в конце X - начале XI вв. можно наблюдать многочисленные случаи переноса городов. Это явление некоторые исследователи связывают с «новой более активной стадией феодализации» . Мы видим тут одно из проявлений сложного процесса перестройки общества на территориальных основах, а не новую фазу феодализации. Перед нами, в сущности, рождение нового города, хотя и опирающегося на некоторые древние традиции. «Перенос» есть, по сути дела, вторичный синойкизм. Так, функции крупных раннегородских центров Михайловского, Петровского, Тимиревского перешли к Ярославлю . Многие города зарождались в гуще поселений, которые вскоре прекращали свое существование . Подобного рода явления имеют яркие этнографические и сравнительно-исторические параллели. Так, у индейцев северо-западной Америки в период формирования территориальных связей несколько поселений на побережье прекратили свое существование, а вместо них возникло одно большое поселение, расположенное в другом месте . Нечто подобное наблюдается и в Повисленье, где в VIII-X вв. существовало несколько городов, но к концу X - началу XI вв. жизнь в них замерла, и центром округи стал город Краков . Количество этих примеров можно было бы умножить.

Разложение родовых связей означало прекращение существования упоминавшегося ранее внутриобщинного ремесла. Ремесленники, выходя из-под покрова родовой общины, устремились к городам, поселяясь у их стен. Начался быстрый рост посадов. Не случайно возникновение посадов в большинстве русских городов происходит именно в XI в. Города становятся центрами ремесла и торговли, т. е. присоединяют к своим прежним социально-политическим и культурным функциям экономическую функцию. Полного расцвета городские ремесла и торговля достигают в XII в. И все же главнейшие города Руси и в это время выступали в первую очередь не как центры ремесла и торговли, а как государственные средоточия, стоящие во главе земель - городских волостей-государств. О том, как шел процесс складывания подобных государственных образований, речь пойдет в следующих разделах настоящей книги.

Примечания

Цыганков Ю.Я. Древнеиндийский город (по данным «Архашастры») // Страны и народы Востока / Под ред. Д.А. Ольдерогге. М., 1972. Вып. XIV. С. 37; Ашрафян К.З. Феодализм в Индии: Особенности и этапы развития. М., 1977; С. 123-124.

Баткин М.Л. О социальных предпосылках итальянского Возрождения // Проблемы итальянской истории / Отв. ред. Г.С. Филатов. М., 1975. С. 222.

Павленко Ю.В. Основные закономерности и пути формирования раннеклассовых городов-государств // Фридрих Энгельс и проблемы истории древних обществ. Киев / Отв. ред. В.Ф. Геннинг. 1984. С. 182.

Куза А.В. 1) Социально-историческая типология древнерусских городов // Русский город (исследования и материалы). Вып. 6. / Под ред. В.Л. Янина. М., 1983. С. 14; 2) Города в социально-экономической системе... С. 3.

Куза А.В. Города в социально-экономической системе... С. 4, 6.

Карлов В.В. К вопросу о понятии раннефеодального города и его типов... С. 83.

Толочко П.П. 1) Древний Киев. Киев, 1983. С. 30; 2) Происхождение древнейших восточнославянских городов // Земли Южной Руси в IX-XIV вв. / Отв. ред. П.П. Толочко. Киев, 1985. С. 5-18.

Рапов О.М. Еще раз о понятии «русский раннефеодальный город» // Генезис и развитие феодализма в России / Под ред. В.А. Ежова, И.Я. Фроянова. Л., 1983. С. 67.

Там же. С. 69.

Там же. С. 68. - По мнению П.П. Толочко, «древнейшие восточно-славянские города формируются преимущественно на базе племенных градов VI-VIII вв.» (Толочко П.П. Происхождение древнейших восточно-славянских городов. С. 18).

Рыбаков Б.А. Город Кия // Вопросы истории. 1980. № 5. С. 34.

Там же. С. 35.

Равдоникас В.И. О возникновении феодализма... С. 119.

Юшков С.В. Очерки... С. 21.

Такой Древняя Русь представлялась многим иноземцам, когда-либо побывавшим на ее обширных просторах, посетившим ее многолюдные и богатые города.

Примитивное представление о древнерусских городах было сформулировано Н. Ходаковским еще в первой половине XIX в. В его представлении «Город или град есть просто ограда, венец, круг, черта, объятия» (Историческая система Ходаковского: Публикация М. Н. Погодина. В кн.: - Русский исторический сборник. Кн. 3. М., 1838, с. 76. ). В этом определении речь идет лишь о внешних типологических признаках города, да и то неполных. Ничего не говорится о социально-экономических, политических, культурных характеристиках городских центров.

Проблема возникновения и развития древнерусских городов - одна из важнейших тем как дореволюционной (В трудах В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова, В. О. Ключевского, Н. И. Костомарова, Д. Я. Самоквасова, В. И. Сергеевича, И. Е. Забелина, А. Е. Преснякова и многих других рассмотрены различные аспекты проблемы становления городов на Руси. ), так и советской исторической науки. Пути и формы становления древнерусских городских центров сложны и многообразны. В последние десятилетия советские ученые добились значительных успехов в изучении культурных слоев таких городов, как Новгород, Старая Русса, Киев, Псков, Смоленск, Полоцк, Ладога и многих других. Открытия и находки советских археологов прояснили ранее неизвестные или непонятные страницы истории города на Руси, позволили перейти к комплексному анализу памятников и историческому осмыслению полученных данных. Итоги историко-археологических исследований древнерусских городов позволяют утверждать, что они были центрами феодальными (Булкин В. А., Гадло А. В., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археология. - В кн. Советское источниковедение Киевской Руси. Л., 1979, с. 99-101. ). Полностью подтверждается заключение акад. Б. А. Рыбакова, что города были средоточием «двух культур феодализма» - господствующей культуры дворцов и усадеб, возглавленной в значительной мере церковью, и демократической культуры, наиболее прогрессивное крыло которой представлено городскими посадскими людьми» (Рыбаков Б. А. О двух культурах русского феодализма. - В кн.: Ленинские идеи в изучении истории первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970, с. 33. ). Такие общие заключения базируются на длительных поисках и углубленных исследованиях социально-экономической природы явления градо-образования на Руси, структуры, типологии городов, их основных признаков. Эти работы не прекращаются по сей день, и поле деятельности для исследователей здесь необозримо.

Вплоть до настоящего времени не потерял своей актуальности фундаментальный труд акад. М. Н. Тихомирова «Древнерусские города», в котором были обобщены письменные сообщения о городах на Руси, а также имеющиеся в тот период в наличии археологические материалы. М. Н. Тихомиров отмечал, что городские центры возникают прежде всего в крестьянских земледельческих районах, где округа способна прокормить население, сконцентрированное в отдельных местах (Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956, с. 36-37. ). М. Н. Тихомиров активно выступил против торговой теории, когда возникновение города объяснялось участием того или иного пункта в торговле и, причем, главным образом, в транзитной. По его представлению, города - это постоянные населенные пункты, где сконцентрировано ремесло и торговля (Тихомиров М. Н. Древнерусские города. - Учен. зап. Моск. ун-та, 1946, вып. 99, с. 8-9. ). Опираются такие центры на стабильные внутренние рынки сбыта своей продукции и сельскохозяйственную округу.

Таким образом, М. Н. Тихомиров полагал, что доминирующими в процессе градообразования на Руси явились факторы экономические, а социально-политическая природа этого явления им была изучена явно недостаточно, хотя в общем плане он указывал на то, что развитие феодализма играло важную роль в этом процессе.

Однако, несмотря на это, работы М. Н. Тихомирова явились значительной вехой в изучении истории русского города. К сожалению, исследователь опирался главным образом на данные письменных источников, скептически оценивая возможности археологических материалов. Отчасти он был прав, ведь тогда все широкие археологические работы в городах только разворачивались, а имевшиеся данные еще не были подготовлены для использования их историками. Общее определение древнерусского города было дано и в трудах акад. Б. Д. Грекова. Он считал, что «город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия» (Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949, с. 94. ). Иными словами, для Б. Д. Грекова решающим в процессе возникновения городов на Руси было выделение ремесла в самостоятельную отрасль и развитие торговли. Ранее Б. Д. Греков указывал, что «главнейшие славянские города возникли по большим водным путям» (Греков Б. Д. Киевская Русь. М.; Л., 1944, с. 250. ). Это заключение находится в противоречии с выводами М. Н. Тихомирова, и, на наш взгляд, оно более справедливо.

Нельзя сбрасывать со счетов и фактор географический, когда основная масса крупнейших раннегородских центров возникает на важнейших водных артериях, имеющих и торговое значение. На примере ряда древнерусских городов, в том числе и Ростова, М. Н. Тихомиров пытался показать, что торговля для возникновения и развития этого центра имела сугубо второстепенное значение. В рассуждениях М. Н. Тихомирова по этому поводу заложено много противоречий. С одной стороны, он указывает на тот факт, что Ростов, расположенный на берегу оз. Неро, посредством р. Которосли связан с Волгой и разветвленной речной сетью - с Суздалем, Переяславлем, Владимиром (Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1885, с. 31; Тихомиров М. Н. Древнерусские города, с. 59. ). С другой стороны, М. Н. Тихомиров отмечает, что Ростов возник вдалеке от основного пути края - Волжского и в связи с этим торговля имела для Ростова вторичное значение. Современные исследования, новейшие материалы раскопок позволяют утверждать, что и р. Которосль, и оз. Неро и другие реки в данном микрорайоне, где расположен Ростов, входят в систему Великого волжского пути «из варяг в арабы», по которой осуществлялись как транзитная, так и внутренняя торговля. Поэтому в жизни обитателей Сарского городища - предшественника Ростова, так и самого его торговля играла важную роль, видимо, равную с ремесленным производством.

В определении основных функций городов вообще и на Руси в частности следует опираться на тезис К. Маркса и Ф. Энгельса, согласно которому возникновение города - итог отделения и «промышленного и торгового труда от труда земледельческого...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 20. ).

Процесс возникновения древнерусских городов охарактеризовал акад. Б. А. Рыбаков, отметив, что «рождающиеся города- это не сказочные палаты, возникающие в одну ночь, будучи воздвигнуты неведомой волшебной силой». Он правильно указывает, что «ход исторического развития родо-племенного строя приводит к умножению таких центров и к усложнению их функций» (Рыбаков Б. А. Город Кия. - Вопросы истории, 1980, № 5, с. 34. ). Эти центры и являются основой будущих раннефеодальных городов.

Несмотря на многообразие форм ранних древнерусских городов, в современной исторической науке все же выделены магистральные пути их развития и основные формы. В литературе нашли свое место такие термины, как «племенные города», «протогородские центры», «города-крепости» и ряд других (Фроянов И. Я., Дубов И. В. Основные этапы социального развития древнерусского города (IX-XII вв.). - В кн.: Древние города: Материалы к Всесоюзной конференции «Культура Средней Азии и Казахстана в эпоху раннего средневековья». Л., 1977, с. 69-71. ). Далеко не всегда до конца ясен их смысл, бывает и так, что разные авторы вкладывают в них различное содержание.

Итогам и задачам археологического изучения древнерусских городов были посвящены специальные пленумы Института истории материальной культуры АН СССР, состоявшиеся в 1941 по 1950 гг (Материалы этих пленумов опубликованы в Кратких сообщениях Института истории материальной культуры АН СССР (см.: КСИИМК, 1945, вып. XI; КСИИМК, 1951, вып. XLl; см. также; Воронин Н. Н. Об итогах археологического изучения древнерусских городов. - Историк-марксист, кн. 6, 1941, с. 149-152. ).

На пленуме в 1950 г. с разными концепциями происхождения древнерусских городов выступили археологи С. А. Тараканова и М. Ю. Брайчевский, Н. Н. Воронин. Первые полагали, что непосредственными предшественниками древнерусских городских центров были славянские «племенные города» (Тараканова С. А. 1) О происхождении и времени возникновения Пскова. - КСИИМК, 1951, вып. XXXV, с. 18-29; 2) К вопросу о происхождении города в Псковской земле. - КССИМК, 1951, вып. XLI. ). Эта точка зрения имеет к сторонников и критиков. В самом деле, племенные центры, видимо, явились базой для возникновения и развития городов. Но их еще нельзя назвать в полном смысле «городами» в связи с тем, что появление таковых характерно уже для классового общества или переходных этапов к нему, а не для периода, когда господствовали родо-племенные отношения.

Согласно «замковой теории» М. Ю. Брайчевского, абсолютное большинство древнерусских городов выросло на основе раннефеодальных крепостей-замков (Брайчевский М. Ю. К происхождению древнерусских городов. - КСИИМК, 1951, вып. XLI, с. 12. ). Безусловно, в условиях постоянных феодальных войн, освоения новых земель и особенно в периоды феодальной раздробленности много городов на Руси возникало таким образом. Н. Н. Воронин совершенно справедливо отмечал, что «начальным ядром многих городов является княжеская крепость, или замок феодала... Таковы... и «новые города» Суздалыцины: Переяславль, Юрьев, Дмитров, действительно основываемые "княжеской властью"» (Воронин Н. Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города. - КСИИМК, 1951, вып. XLI, с. 11-12. ).

Однако города-крепости лишь одни из многих, и причем не основных, типов ранних древнерусских городских центров, хотя, видимо, для большинства из них характерны мощные дерево-земляные, а затем и каменные укрепления. Но одно дело, когда новый пункт возникает искусственным путем и первоначально носит значение в основном военное, и совсем другое, если тот или иной «поселок», или «городок», становится естественным центром большой округи - центром экономическим, политическим, культурным.

Тогда же была предложена и третья концепция образования городов на Руси, подразумевавшая множественность путей этого процесса и соответственно большое количество типов ранних древнерусских городов.

Н. Н. Воронин считал, что древнерусские города могли возникать на основе торгово-ремесленных поселков или в результате слияния нескольких сельских поселений, формироваться вокруг феодальных замков или княжеских крепостей. Эта концепция Н. Н. Воронина в дальнейшем разрабатывалась Е. И. Горюновой, (Горюнова Е. И. К истории городов Северо-Восточной Руси. - КСИИМК, 1955, вып. 59, с. 11-18. ) М. Г. Рабиновичем (Рабинович М. Г. Из истории городских поселений восточных славян. - В кн.: История, культура, фольклор и этнография славянских народов. М., 1968, с. 130-148. ), В. Т. Пашуто (Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города.- В кн.: Города феодальной России. М., 1966, с. 93-98. ) и многими другими историками и археологами. По справедливому замечанию А. В. Кузы, «к концу 60-х годов... сформировалась теория многообразия конкретных вариантов возникновения городов на Руси» (Куза А. В. О происхождении древнерусских городов (история изучения).- КСИА АН СССР, 1982, вып. 171, с. 11. ).

Большое внимание изучению социально-политической природы явления градообразования на Руси уделил в своем фундаментальном труде «Русская земля» А. Н. Насонов, полагавший, что древнерусские города были прежде всего центрами феодальной власти (Насонов А. Н. Русская земля и образование территории древнерусского государства. М, 1951, с. 22. ). С тех пор эти проблемы регулярно обсуждаются на симпозиумах и конференциях, проводимых как в системе АН СССР, так и другими историко-археологическими центрами. Существенным вкладом в изучение древнерусских городов стала цитируемая выше статья Н. Н. Воронина (Воронин Н. Н. К итогам и задачам... с. 5-29. ). В ней автор обобщил накопленные к тому времени материалы и сформулировал ближайшие задачи, многие из которых актуальны и сейчас. Примечательно, что Н. Н. Воронин не только изучил новые находки, но и практически впервые в отечественной историографии, опираясь на богатейший археологический материал, попытался дать типологический анализ древнерусских раннегородских центров. В те же годы Е. И. Горюнова справедливо отмечала, что к этой теме советские археологи только подходят (Горюнова Е. И. К истории городов... с. 11. ). Она составила первую сводку памятников и подвела итоги изучения городов Северо-Восточной Руси, рассмотрев проблемы возникновения Мурома, Ростова Великого, Ярославля, Суздаля. Следующее обобщение материалов по истории древнерусского города, в том числе и городов северо-востока, было проведено в совместной работе Н. Н. Воронина и П. А. Раппопорта (Воронин Н. Н., Раппопорт П. А. Археологическое изучение древнерусского города. - КСИА АН СССР. М., 1963, вып. 96, с. 3-17. ). Авторами сделаны некоторые заключения общего порядка, касающиеся хронологии и происхождения таких городов Залесской земли, как Ростов, Суздаль, Владимир, Белоозеро.

Работы по типологии и методике исследований древнерусских городов продолжаются (Яцунский В. К. Некоторые вопросы методики изучения истории феодального города в России. - В кн.: Города феодальной России. М, 1966, с. 83-89; Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города.- Там же, с. 93-98; Раппопорт П. А. 1) О типологии древнерусских поселений.- КСИА АН СССР, 1967, вып. 110, с. 3-9; 2) Военное зодчество западнорусских земель X-XIV вв. - МИА. Л., 1967, № 140, с. 186; Довженок В. Н. Соцiальная типологiя давньруських городищ. - Археологiя, 1975, № 2. ) и несомненно приведут к такому положению, когда мы четко сможем определять историческое лицо каждого центра на определенном этапе его развития. В этом плане особо следует отметить труды Л. В. Алексеева, в которых рассматривается история Полоцкой и Смоленской земель. Этот автор считает, чго «если экономические причины возникновения городов были едины, то конкретные пути их появления могли быть разными...» (Алексеев Л. В. Полоцкая земля: Очерки истории северной Белоруссии в IX-XIII вв. М., 1966, с. 132. ). Он называет и необходимые условия возникновения древнерусского города. Это, по его мнению, «торгово-транзитный путь, обеспечивающий ремесленнику бесперебойный сбыт товаров, и наличие укрепленного пункта, гарантирующего его безопасность. Последним мог быть и замок феодала, и монастырь, и даже племенной центр со святилищем, если таковое укреплено» (Там же. ).

В следующей своей монографии Л. В. Алексеев на примере, смоленских городов выделяет три этапа их развития (Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX-XIII вв.: Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии. М., 1980, с. 186-193. ).

На первом этапе (IX - начало XI вв.) города возникают на базе племенных центров, появляются и «открытые торгово-ре-месленные поселения», где было сосредоточено полиэтничное население. В характеристике последних Л. В. Алексеев опирается на работы ленинградских археологов (Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л., 1978, с. 138 и ел. ).

Второй этап, по мнению Л. В. Алексеева, охватывает вторую половину XI - первую половину XII в. Для этого времени характерно возникновение сугубо феодальных городов и постепенное угасание центров, возникших в условиях родо-племенных отношений (Алексеев Л. В. Смоленская земля... с. 190. ).

И наконец, в 40-50-х годах XII в. начинается третий этап, когда в «Смоленской земле возникает много новых городов, что объясняется внутриэкономическими причинами страны, вызреванием внутри прежних центров самостоятельных производительных сил и прежде всего, несомненно, ремесла, что делало горожан особой экономической силой» (Там же, с. 190-192. ). Этот этап завершается в период татаро-монгольского нашествия.

Следует отметить, что периодизация Л. В. Алексеева, намеченная им динамика развития городов, их особенности и признаки на различных этапах развития характерны не только для Смоленской земли, но и в целом для Древней Руси.

Северо-восточные города в своем развитии также проходят все эти периоды, это будет показано в следующих главах данной книги.

Значительный интерес представляют работы В. В. Мавродина и И. Я. Фроянова, посвященные проблеме возникновения древнерусских городов и их ранней истории (Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Ф. Энгельс об основных этапах развития родового строя и вопрос о возникновении городов на Руси.- Вестн. Ленингр. ун-та, 1970, № 20, с. 7-15; Мавродин В. В. 1) Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971, с. 51; 2) Происхождение русского народа. Л., 1978, с. 122; Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980 с. 216-243. ). В трудах этих исследователей сформулирована следующая концепция: города возникают на базе племенных центров и в результате разложения родового строя, а уже в дальнейшем, в XI в., они феодализируются. В монографии И. Я. Фроянова данному вопросу посвящен целый раздел, где приведена подробнейшая историография по проблеме возникновения древнерусских городов. Автор пришел к выводу, что «города Руси X в. являли собой самостоятельные общественные союзы...» (Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории, с. 227. ). И. Я. Фроянов - сторонник племенной основы древнейших русских городов. К концу X - началу XI в., когда, по его мнению, завершается распад родо-племенных отношений на Руси, складываются своеобразные "городские волости" с главным городом, пригородами и сельскими округами. В течение XII в. идет процесс становления древнерусских городов-государств. Для Северо-Восточной Руси, отмечает И. Я. Фроянов, «во второй половине XII в. обозначились монархические тенденции, пробивавшиеся сквозь вечевую демократию...» (Там же, с. 243. ). Развитие городов-государств было пресечено татаро-монгольским нашествием. Таковы основные положения концепции И. Я. Фроянова в связи с проблемой города на Руси, они отражают в целом его систему взглядов на Древнюю Русь, ее социально-экономическую и политическую структуру.

Таким образом, в исследованиях И. Я. Фроянова оспаривается широко представленная в исторической литературе точка зрения, согласно которой города на Руси рассматриваются как феодальные центры (Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939, с. 131 - 132; Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953, с. 104; Тихомиров М. Н. Древнерусские города, с. 64. ). Полагаем, что образование древнерусских городоз следует связывать с процессом распада родовых отношений и формированием раннефеодальной структуры общества. Ф. Энгельс считал вполне закономерным существование городов - средоточий «племени или союзов племен» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 163. ).

Важно отметить, что при возникновении древнерусских городов прослежено явление синойкизма, характерное для многих регионов мира. Здесь оно выразилось в том, что большинство крупных городов Руси - Киев, Новгород, Чернигов, Суздаль и ряд других - возникли на основе слияния нескольких поселков, имевших, видимо, родовой характер. Необходимо проследить механизм складывания города, и определить его социальный статус.

Спорным вопросом остается социально-экономическая оценка собственно явления возникновения города. Традиционной точкой зрения является позиция, поддерживаемая и большинством современных историков, согласно которой города являются одним из основных признаков возникновения феодализма (Рабинович М. Г. Из истории городских поселений, с. 132-133. ). Однако известно изложенное выше мнение, что города на Руси возникают в результате распада родовых отношений (Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Ф. Энгельс об основных этапах... с. 13. ). Думается, что обе точки зрения не исключают друг друга и древнерусские города являются одним из конкретных проявлений периода разложения родового строя и сложения феодализма. Возникают они в переходную эпоху. Отсюда и такое многообразие их типов. В этом плане очень интересна и плодотворна гипотеза В. Л. Янина и М. X. Алешковского о том, что древнерусские города возникают «из административных вечевых центров сельских округ-погостов, мест концентрирования дани и ее сборщиков (Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода: К постановке проблемы. - История СССР, 1971, № 2, с. 61. ).

Аналогичные взгляды излагают и П. Н. Третьяков и Б. А. Рыбаков (Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. - МИА. Л., 1970, № 179; Рыбаков Б. А. Смерды. - История СССР, 1972, № 1. ). Первый особое внимание уделяет рассмотрению таких торгово-ремесленных центров, как Клещин, Сарское городище, Тимерево, Михайловское, Петровское в качестве непосредственных предшественников раннефеодальных городов Переяславля-Залесского, Ярославля, Ростова Великого. Общие проблемы древнерусских городов рассмотрены и в работах Г. В. Штыхова, исследованиям которого подверглись Полоцк и другие города Полоцкой земли ( Штыхов Г. В. 1) Древний Полоцк IX-XIII вв. Минск, 1975; 2) Города Полоцкой земли IX-XIII вв. Минск, 1978. ). Г. В. Штыхов полагает, что города появляются на основе племенных центров в период перехода от родоплеменного строя к феодализму.

По его мнению, «древнерусский город - это сложный и многообразный социальный организм, который являлся средоточием ремесла и торговли, крепостью, административным центром округи или княжества, культурным и религиозным центром» (Штыхов Г. В. Древний Полоцк... с. 6. ). Данное определение всеобъемлюще, но имеет сугубо общий характер и не позволяет определять конкретно тип городов, их особенности. По заключению Г. В. Штыхова, «возникновение городов - это один из признаков образования государственности» (Там же. ). Здесь он идет в русле традиционных взглядов историков. В другой своей книге он меняет свои заключения, делает упор на переходный характер эпохи образования городов на Руси (Штыхов Г. В. Города Полоцкой земли... с. 17-18. ).

Проблемы градообразования и типологии древнерусских городов специально изучаются В. В. Карловым, опубликовавшим по данной теме две обширные статьи (Карлов В. В. 1) О факторах экономического и политического развития русского города в эпоху средневековья: К постановке вопроса. - В кн.: Русский город: Историко-методологический сборник. М., 1976, с. 32-69; 2) К вопросу о понятии раннефеодального города и его типов в отечественной историографии. - В кн.: Русский город: Проблемы городообразования. М., 1980, вып. 3, с. 66-83. ). В первой своей работе этот автор выделяет основные типы «догородских» поселений. Это, по его мнению, «замки» феодалов и княжеские крепости; ремесленно-торговые поселки, рядки, торжки, погосты; племенные (скорее, межплеменные) центры» (Карлов В. В. О факторах... с. 37. ). Далее, он рассматривает основные фактооы градообразования на Руси, выделяет главные функции древнерусских городов. В. В. Карлов определяет две магистральные линии развития городских центров на Руси. В его представлении, они выражены, с одной стороны, в борьбе торгово-ремесленных слоев за прежние городские вольности, и с другой - в постоянном стремлении феодальной знати подчинить себе города полностью и сделать их центрами феодализации земель в целом.

На наш взгляд, данное противоречие выявлено верно и представляется, что именно оно являлось движущей силой развития древнерусских городов.

В. В. Карлов полностью присоединяется и развивает заключения по данному вопросу, сформулированные Л. В. Черепниным (Черепнин Л. В. О характере и форме древнерусского государства X - начала XIII веков. - Исторические записки, кн. 89. М., 1972, с. 392. ). Эти положения разработаны на примере городов Северо-Восточной Руси XII в. Здесь произошло столкновение между ростовскими и суздальскими боярами, с одной стороны, и городскими слоями Владимира. Налицо противоречие между феодальной боярской верхушкой и торгово-ремесленным городским людом, опирающимся на вечевые порядки, в свою очередь, уходящие корнями в период родо-племенных отношений. Таким образом, еще в XII в. в Северо-Восточной Руси продолжалась борьба между сторонниками новых феодальных порядков и родо-племенным началом, выразившаяся в противоречиях между «старыми» и «молодыми» городами.

В итоге В. В. Карлов приходит к выводу, что «город не специфический продукт феодального строя. В нем с самого момента его зарождения есть немало компонентов, выходящих за пределы феодализма и генетически с феодализмом не связанных» ( Карлов В. В. О факторах... с. 54. ).

Иначе говоря, многие черты и признаки древнерусских раннефеодальных городов следует искать в родо-племенных центрах. В результате интенсивной феодализации они постепенно были подавлены или вписались в структуру феодальных городов, но уже перестали быть основополагающими и ведущими. Однако этот процесс не был прямым и скоротечным.

Вторая работа В. В. Карлова посвящена разработке вопросов понятия юрода феодальной Руси и его типов. Здесь дается обширная историография вопроса. Автор выделяет несколько этапов развития города на Руси и показывает наиболее характерные его типы для каждого из них. По его мнению, «древнейшие города возникали именно как центры крупных земляческих союзов, на территории которых из центров распространялась политическая власть местных князей» (Карлов В. В. К вопросу о понятии... с. 76. ). Они, таким образом, были опорными пунктами феодализации, местами сбора дани, центрами культовыми. На следующем этапе, в XI - первой трети XIII вв., появляется целая сеть городов и это, по заключению В. В. Карлова, связано с «организацией феодального властвования внутри земли-княжения» (Там же, с. 77-78. ).

Данная характеристика, на наш взгляд, серьезно уступает по своей разработанности периодизации, предложенной Л. В. Алексеевым, которая рассмотрена нами выше. В целом работы В. В. Карлова вносят серьезный вклад в изучение процессов градообразования на Руси, суммируют результаты предшествующих исследований, содержат многие плодотворные заключения, намечают перспективы для дальнейшего исследования данной темы.

В последнее время городская проблематика заинтересовала и А. В. Кузу, опубликовавшего ряд статей, в которых рассмотрена как история собственно древнерусских городов, так и их непосредственных предшественников - поселений, исследованных археологами (Куза А. В. 1) Русские раннесредневековые города. - В кн.: Тезисы докладов советской делегации на III Международном конгрессе славянской археологии. М., 1975, с. 62-65; 2) О происхождении древнерусских городов (история изучения). - КСИА АН СССР, 1982, вып. 171, с. 9-15; 3) Социально-историческая типология древнерусских городов X-XIII вв. - В кн.: Русский город (исследования и материалы). М, 1983, вып. 6, с. 4-36. ).

В первой из названных работ А. В. Куза сравнивает летописные упоминания о городах с данными археологии, показывает динамичность процесса их идентификации. В следующей статье, имеющей подзаголовок «история изучения», данный автор не ограничивается историографией, но и делает собственные выводы по проблеме происхождения древнерусских городов. В частности, он утверждает, что «древнейшие города Руси сформировались прежде всего на основе племенных и межплеменных центров» (Куза А. В. О происхождении... с. 13. ). Далее, он рассматривает различные типы раннего-родских или предгородских образований. Это, по его мнению, открытые торгово-ремесленные поселения (протогорода), племенные центры, сторожевые крепости. В заключение он отмечает, что «эпохе развитого феодализма действительно присущи множественность форм городского устройства и различные пути градообразования, что подтверждают и археологические исследования» (Там же, с. 15. ).

Данные заключения А. В. Кузы находятся в соответствии с современными представлениями о раннем древнерусском городе (Булкин В. А., Гадло А. В., Дубов И. В., Лебедев Г. С Археология... с. 99-101. ).

Социально-историческая типология не только летописных городов, но археологическим путем выявленных и изученных поселений стала предметом исследования А. В. Кузы в недавно вышедшей его статье. Итогом данной работы стало заключение, согласно которому «вторая половина X в. была временем активного градообразования на Руси» (Куза А. В. Социально-историческая типология... с. 34. ). Кроме того, А. В. Куза выявил целый ряд городских черт и функций в ряде укрепленных поселений второй половины X в. Таким образом, существенно расширяется список городских центров Древней Руси, по тем или иным причинам не развившихся в раннефеодальные города и не попавших на страницы летописей.

В целом исследования А. В. Кузы характеризует глубокое знание и полное использование историографического наследия, тщательный анализ источников как письменных, так и археологических, показ развития древнерусского города в динамике, а не как статичного явления. Работы А. В. Кузы закладывают прочный фундамент с учетом новейших достижений отечественной исторической науки для дальнейшего изучения такого сложного явления, каким является процесс градообразования на Руси.

В начале 80-х годов к проблемам древнерусского города обратился также Д. А. Авдусин и его ученики (Петр у хин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории древнерусского города. - История СССР, 1979, № 4. с. 100-112; Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов (по археологическим данным). - Вопросы истории, 1980, № 12, с. 24-42. ). Эти работы будут рассмотрены нами ниже в связи с проблемой «переноса» городов на Руси.

Говоря об историческом изучении древнерусского города, и в частности центров Ростовской земли, нельзя не отметить большой вклад, внесенный в решение очерченного круга проблем таких историков и археологов, как А. М. Сахаров, А. Л. Хорошкевич, В. Л. Янин, М. В. Седова и ряда других (Сахаров А. М. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV веков. М., 1959; Хорошкевич А. Л. Основные итоги изучения городов XI - первой половины XVII вв. - В кн.: Города феодальной России. М., 1966; Янин В. Л., Колчин Б. А. Итоги и перспективы новгородской археологии.- В кн.: Археологическое изучение Новгорода. М., 1978, с. 5-56; Седова М. В. 1) Древнерусские города низовьев реки Клязьмы: Автореф. канд. дис. М., 1972; 2) Ярополч-Залесский. М, 1978; Седова М. В., Беленькая Д. А. Окольный город Суздаля. - В кн.: Древнерусские города. М., 1981, с. 95-115. ).

Успехи нашей исторической и археологической науки в деле изучения древнерусских городов отражаются и в следующих фактах. В свое время М. Н. Тихомиров отмечал, что согласно летописным источникам для домонгольского периода на Руси насчитывается около трехсот городов (Тихомиров М. Н. Древнерусские города... с. 32-43. ). А. В. Куза, опираясь на новейшие археологические исследования, довел их количество до четырехсот четырнадцати ( Куза А. В. Русские раннесредневековые города... с. 64. ). Он также отмечал, что «четырем сотням "летописных" городов противостоят (? - И. Д.) почти 1500 археологически известных и зафиксированных древнерусских укрепленных поселений IX-XIII вв.» (Куза А. В. Социально-историческая типология... с. 5. ). По подсчетам А. В. Кузы, на Владимиро-Суздальское княжество приходится 36 городов, что вполне сопоставимо с количеством городских центров в Переяславском (35), Галицком (34) или Смоленском (31) княжествах. Эти подсчеты сделаны для конца XII в. Раскопано или обследовано здесь 26 городских центров. К этому количеству городов следует добавить весьма значительное число городищ и крупных селищ, сведения о которых приводятся в археологических работах, посвященных Северо-Восточной Руси домонгольского времени (Успенская А. В., Фехнер М. В. Указатель и карта «Поселения и курганные могильники Северо-Западной и Северо-Восточной Руси X- XIII вв.». - В кн.: Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. - Труды ГИМ, 1956, вып. 32, с. 139-150; Горюнова Е. И. Этническая история... с 253-264. ). О достаточно разветвленной сети городов в Северо-Восточной Руси, их торгово-ремесленном значении говорит текст торгового договора, заключенного с Волжской Булгарией князем Владимиром в 1006 г., который дошел до нас в пересказе В. Н. Татищева.

Он гласит: «Прислали болгары (Волские) Послов с дары многими, дабы Владимир позволил им в городах по Волге и Оке торговать без опасения, на что им Владимир охотно соизволил, и дал им во все грады печати, дабы они везде и всем волно торговали, и Русские купцы с печатми от наместников в Болгары с торгом ездили без опасения, а болгаром все их товары продавать во градах купцом, и от них купить что потребно, а по селам не ездить, тиуном, вирником, огневтине и смерды не продавать, и от них не купить» (Татищев В. Н. История Российская. Кн. П. М., 1773, с. 88-89. ).

Таким образом, в договоре фиксируется факт, что в городах Северо-Восточной Руси уже в начале XI в. существует купеческий слой, находящийся под контролем феодальной администрации. Только представителям этого слоя разрешено заниматься внешней торговлей. С другой стороны, иноземным купцам категорически запрещено устанавливать свои самостоятельные связи и осуществлять торговые сделки с жителями сельских районов Волго-Окского междуречья, обходя при этом городские центры. Исходя из этого можно заключить, что данная трансъевропейская торговля и связи с другими регионами концентрировались в городах, в каком-то смысле города и выросли на этих связях. А уже местная внутренняя торговля осуществлялась из городов.

Приведенные данные говорят о достаточно большом количестве предгородских образований и собственно городов на территории Северо-Восточной Руси, и о назревшей необходимости их специального и обобщающего исследования.

Одной из основных проблем городской темы Древней Руси является вопрос о том, как происходило образование городов и на какой основе. Выше мы уже привели подробную историографию данного вопроса, а сейчас попробуем оценить эти проблемы на примере Волго-Окского междуречья. Процесс возникновения городов необходимо рассматривать в динамике, учитывая сложности и противоречия социально-экономического и политического развития древнерусского общества.

Всю сложность и многообразие путей развития русских городов можно проследить на примере Волго-Окского междуречья, где представлены практически все основные типы предгородских и раннегородских образований.

В Северо-Восточной Руси, как мы уже отмечали, раннефеодальным городам предшествовали племенные и протогородские центры. Все они прекратили свое существование в конце X - начале XI в. и уступили свое место на исторической арене раннефеодальным городским центрам.

Безусловно, возникновение древнерусских раннефеодальных городов шло сложными и различными путями, хотя этот процесс подчинялся общеисторическим закономерностям. Городские-центры Северо-Восточной Руси нельзя исследовать в отрыве от общерусских проблем формирования городов. Они развивались по общим законам, здесь можно увидеть все те же явления, что и в других районах Древней Руси. Особенно близки они по своей хронологии, типологии, облику и характеру к городским центрам Новгородской земли. Это обусловлено прежде всего тем, что на первом этапе в IX-XI вв. Залесская земля заселялась из районов северо-запада, и выходцы из Новгородчины были здесь первыми русскими поселенцами. Безусловно, в развитии городов северо-востока проявились и свои особенности, имеют место и свои неповторимые черты.

Здесь, в Северо-Восточной Руси в полной мере проявился один из путей возникновения древнерусского города - так называемый «перенос» городов. Этой теме нами была посвящена специальная работа (Дубов И. В. К проблеме «переноса» городов в Древней Руси. - В кн.: Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы историографии. Л., 1983, с. 70-82. ), но здесь все-таки необходимо остановиться на основных аспектах данной проблемы.

Явление «переноса» городов в Древней Руси уже давно изучается отечественной исторической наукой. Эта проблема рассмотрена в трудах В. В. Мавродина, который, используя данные письменных и археологических источников, вскрывает причины и характер такого исторического феномена, как «перенос» города (Мавродин В. В. 1) Образование древнерусского государства. Л., 1945, с. 114-115; 2) Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971, с. 51. ). В. В. Мавродин в качестве примеров приводит факты, связанные с возникновением Смоленска, Новгорода, Ростова Великого, Белозерска, Ярославля.

В. В. Мавродин отмечал, что «город переносили в том случае, если изменялся этнический состав населения, или когда подвергалась разгрому древняя родо-племенная знать, или тогда, когда перенос диктовался нуждами торговли и военных предприятий князя» (Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности... с. 51. ).

Иными словами говоря, по его мнению, основными причинами таких переносов были невозможность сооружения на старом месте достаточно надежного укрепления; выгодность и удобство местоположения прежде всего по экономическим причинам и, наконец, появление новых городов в противовес старым племенным центрам, что было одним из проявлений процесса феодализации.

В археологической литературе впервые гипотеза «переноса городов» на конкретном примере была разработана А. А. Спицыным. Он сделал это на основании изучения материалов археологических раскопок широко известного Гнездовского могильника, расположенного близ Смоленска. По мнению А. А. Спицына, Гнездово было древним Смоленском, а на новое современное место он был перенесен в XI в (Спицын А. А. Гнездовские курганы в раскопках С. И. Сергеева.- ИАК. СПб., 1905, вып. 15, с. 7-8. ).

Так, со времен А. А. Спицына проблема Гнездова - Смоленска находится в центре внимания ученых. Сейчас существенно пополнился фонд сведений о Гнездовском комплексе как количественно, так и качественно. Сейчас это уже не только материалы могильника и скудные данные о городищах, но и результаты новых раскопок поселений, нумизматические находки.

Гипотезу А. А. Спицына о том, что Гнездово было первоначальным Смоленском русских летописей и что «перенос» города произошел уже в XI в. оспаривает в своих многочисленных работах Д. А. Авдусин. Он интерпретировал Гнездовский могильник как кладбище древнего Смоленска, а сам город, по его мнению, «возник там, где он стоит сейчас» (Авдусин Д. А. К вопросу о происхождении Смоленска и его начальной топографии. - В кн.: Смоленск к 1100-летию первого упоминания города в летописи. Смоленск, 1967, с. 79. ). Позднее Д. А. Авдусин стал полагать, что Гнездово и Смоленск существовали параллельно: первое было экономическим центром, а второй - политическим. Невозможность «переноса» Смоленска, по мысли Д. А. Авдусина, обусловлена и значительным расстоянием между ним и Гнездовом - около 12 км (Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов... с. 38-39. ).

Гипотеза о том, что Гнездовский могильник - некрополь Смоленска, могла иметь право на существование лишь до того момента, пока не началось интенсивное полевое изучение Гнездовского поселения под руководством И. И. Ляпушкина (Ляпушкин И. И. 1) Новое в изучении Гнездова. - АО 1967 года. М., 1968, с. 43-44; 2) Исследования Гнездовского поселения. - АО 1968 года. М, 1969, с. 66-67. ). Сразу же стало ясно, что это и есть тот центр, которому принадлежал широко известный погребальный комплекс. Основываясь на результатах раскопок Гнездовского поселения, И. И. Ляпушкин пришел к обоснованному выводу, согласно которому гипотеза А. А. Спицына о том, что Гнездово было древнейшим Смоленском, имеет все основания, чтобы претендовать на истинность. Это предположение, считал И. И. Ляпушкин, может быть снято лишь при условии обнаружения в самом городе слоев ранее XI в., т. е. синхронных погребениям Гнездовского могильника и относящихся к IX-X вв (Ляпушкин И. И. Гнездово и Смоленск. - В кн.: Проблемы истории феодальной России. Л., 1971, с. 37. ).

В дальнейшем по мере изучения Гнездовского комплекса предположения А. А. Спицына получали все новые и новые обоснования (Булки н В. А. Гнездовский могильник и курганные древности Смоленского Поднепровья: Автореф. канд. дис. Л., 1973, с. 20-21; Булки и В. А., Лебедев Г. С. Гнездово и Бирка: К проблеме становления города. - В кн.: Культура средневековой Руси. Л., 1974, с. 14-15. - В этой статье авторы полностью отвергают гипотезу о том, что Гнездово - кладбище Смоленска, но и говорят о необходимости дополнительных доказательств для утверждения точки зрения А. А. Спицына. ). Сейчас вряд ли возможно сомневаться в том, что Гнездово было первоначальным Смоленском и уступило свое место городу на современном месте. Позже культурные слои в Смоленске известны, начиная с XI в (Алексеев Л. В. О древнем Смоленске. - СА, 1977, № 1, с. 84-91. ). Наиболее детально проблема соотношения Гнездова и Смоленска, а также возможности «переноса» здесь города рассмотрена в монографии Л. В. Алексеева, посвященной ранней истории Смоленской земли ( Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX-XIII вв. М., 1980, с. 135 - 154. ).

Новейшие исследования убедительно показывают, что Гнездово и было первоначальным Смоленском. Это был крупный торгово-ремесленный центр на днепровском пути, игравший также роль главного города славянского племени смоленских кривичей. Л. В. Алексеев называет его «гнездовским» Смоленском (Там же, с. 136; Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX-XIII вв.: Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии: Автореф. докт. дис. М., 1982, с. 22-24. ). В. Я. Петрухин и Т. А. Пушкина полагают, что центры, подобные Гнездову, ориентировались прежде всего на внешние торговые связи обслуживания изделиями и предметами импорта дружинных верхов (Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории древнерусского города... с. 110. ). Полагаем, что при такой искусственной оторванности от местной среды они вряд ли могли долго существовать. Не отвергая названных выше функций, следует все же согласиться с заключением, что они играли важную главенствующую роль и в племенных структурах.

По мнению В. Я. Петрухина и Т. А. Пушкиной, Гнездово являлось опорным пунктом киевской великокняжеской власти в земле смоленских кривичей, исконным племенным центром которых был, собственно, город Смоленск. Такие дружинные погосты, как Гнездово, «Рюриково городище», Сарское городище, Шестовицкое поселение, Тимерево, по мнению этих исследователей, играли важную роль в создании раннефеодального Древнерусского государства. Предложено и объяснение их исчезновения в XI в. - это было связано с «консолидацией земель вокруг старых племенных центров и распадом "империи Рюриковичей"» (Там же, с. 109. ).

На наш взгляд, общее объяснение вопроса о соотношении Гнездова и Смоленска может быть следующим. В XI в. возникает раннефеодальный Смоленск на возвышенных берегах Днепра. Создается он на Соборной горе и становится укрепленным раннефеодальным княжеским опорным центром. Этот город возникает как противовес племенному торгово-ремесленному Гнездовскому комплексу. Постепенно происходит отток жителей из Гнездова, и Смоленск расширяется, крепнет. «Перенос» этот происходил не но волевому усилию какой-либо личности или социальной группы, а явился объективным следствием процесса разрушения старых родовых связей и становления раннефеодального общества.

А. А. Спицына поддерживал В. И. Равдоникас, который не только разделял его точку зрения по отношению к Гнездово-ву-Смоленску, но и привел другие аналогичные примеры: Белозерск, Старая Рязань, Новгород, Ростов (Равдоникас В. И. О возникновении феодализма в лесной полосе Восточной Европы в свете археологических данных. - Известия ГАИМК. Л., 1934, вып. 103, с. 118-119. ).

Особенно важные данные сообщает В. И. Равдоникас о возникновении Белозерска. Он делает и общее заключение: «Есть какая-то общая закономерность в этом процессе роста древнерусских городов. Перемещение города на новое место в известный момент его развития наблюдается повсеместно» (Там же, с. 119. ).

Подобную картину можно наблюдать, изучая историю возникновения древнего Белоозера. Местная легенда сообщает о том, что первоначально город Белоозеро находился на северном берегу оз. Белого и лишь позднее был перенесен к истоку реки Шексны. Начиная с X в. город Белоозеро располагается в устье р. Шексны на правом ее берегу.

Опираясь на работы Н. П. Барсова, А. А. Шахматова, П. А. Сухова, Л. А. Голубевой, можно реконструировать древнейшую историю Белоозера и увидеть, что его образование и развитие вполне вписывается в процесс, который определяется как «перенос» городов в Древней Руси (Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1888, с. 204; Шахматов А. А. Сказание о призвании варягов. СПб., 1904, с. 53; Сухов П. А. Славянское городище IX-X столетий в южном Белозерье. - МИА, 1941, № 6, с. 89; Голубева Л. А. Весь и славяне на Белом озере. X-XIII вв. М., 1973, с. 57-198. ). Поселение у с. Городище, открытое П. А. Суховым и исследованное экспедицией под руководством Л. А. Голубевой, было важнейшим торгово-ремесленным раннегородским центром, видимо, предшествовавшим Белоозеру, расположенному у истока Шексны. Возможно, это и было летописное Белоозеро IX в., откуда оно было перенесено на более удобное место к берегу оз. Белого.

Проблема переноса городов рассмотрена Г. В. Штыховым на примере таковых на территории Белоруссии (Штыхоз Г. В. Города Полоцкой земли... с. 19-20. ). Он считает, что города Полоцк, Борисов, Минск, Усвяты возникли в результате этого процесса. Г. В. Штыхов отмечает, что «смещение городов связано с оставлением людьми населенного пункта, вследствие чего жизнь в нем замирала, и возникновением в другом месте нового пункта, к которому переходили функции старого города» (Там же, с. 20. ). Г. В. Штыхов различает полный и частичный перенос города.

Как мы уже отмечали, кроме Гнездова в Древней Руси есть еще примеры «переноса» городов - это происходит повсеместно и особенно характерно для северо-востока. Мы фиксируем данное явление в Белоозере, на смену Тимереву приходит Ярославль, Сарскому городищу - Ростов, Клещину - Переяславль-Залесский. Конечно, в каждом конкретном случае проявляются определенные особенности, но в целом такие «переносы» обусловлены общими закономерностями развития (Булкин В. А., Дубов И. В. Тимерево и Гнездово. - В кн.: Из истории феодальной России. Л., 1978, с. 20. ). Старые племенные центры и протогорода переходной эпохи теряют свое былое значение, они не в состоянии конкурировать с раннефеодальными княжескими крепостями и городами, которые основываются главным образом в начале XI в (Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI столетий. Л., 1978, с. 136. ). Во всех известных случаях «переносов» городов, кроме ситуации с Клещиным-Переяславлем, упомянутой в летописи, можно опираться лишь на сведения, полученные в результате археологических исследований, что, конечно, существенно ограничивает возможности исторической реконструкции рассматриваемого явления.

Пробелы в источниках, сложность их интерпретации, датирования и позволили взять под сомнение в целом идею и факт «переноса» городов в Древней Руси. С такими сомнениями недавно выступил Д. А. Авдусин (Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов... с. 24-42. ). В его представлении «перенос» древнерусских городов должен был означать сооружение новых жилищ, мастерских, хозяйственных построек, укреплений, расчистку и освоение новых пашен и угодий, строительство дорог, феодальное подчинение всей округи. Д. А. Авдусин категорически отрицает возможность «переноса» городов в Древней Руси, объясняя это сугубо экономическими причинами. Он признает только факт «переноса» Переяславля-Залесского, и то только потому, что он зафиксирован в письменных источниках. Д. А. Авдусин, видимо, прав, когда утверждает, что «перенос» Переяславля-Залесского происходил в более позднее время, нежели городов Руси, и потому не может быть главным аргументом в пользу данного явления в целом.

В работах учеников Д. А. Авдусина также отвергается в целом возможность «переноса» городов в Древней Руси, и взамен предлагается гипотеза существования в период раннего средневековья так называемых «нар» городов (Леонтьев А. Е. Сарское городище в истории Ростовской земли (VIII-XI вв.): Автореф. канд. дис. М., 1975, с. 22; Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории... с. 100-112. ). Но доказанность одновременного функционирования городов и параллельных им поселений (лагерей воинов-скандинавов (Рыбаков Б. А. Киевская Русь. - В кн.: История СССР с древнейших времен, т. 1. М., 1965, с. 489. ) или пунктов-погостов) пока явно недостаточна. Сомнительно, что на смену погостам - «опорным пунктам великокняжеской власти» ( Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории... с. 109. ) - приходят города, развивающиеся из племенных центров. Этому заключению следует противопоставить вывод, что города сменяют как протогородские, так и племенные центры и вырастают они совершенно на новой основе. Хотя, конечно, абсолютизировать данный путь развития нельзя.

Термин «перенос города» в нашем понимании достаточно условен и за ним скрываются сложные экономические и социальные явления. Не случайно они в основном приходятся на конец Х - начало XI в., когда процесс феодализации Руси вступает в новую более активную фазу и борьба с родо-племенными образованиями близится к завершению. Одним из ее проявлений и были «переносы городов». В конце X - начале XI в. обе категории раннегородских образований (протогорода и племенные центры) начинают терять свое значение и постепенно вытесняются с исторической арены подлинными городами - центрами административной и духовной власти, ремесла и торговли, стягивающими сельскохозяйственную округу. Типы этих городов, пути их возникновения также различны.

Необходимо остановиться еще на одном моменте, связанном с явлением «переноса» города. Дело в том, что расстояния от старых центров до новых в ряде случаев одинаковые.

По арабским источникам, дневной переход вверх по воде составлял 25 км (Рыбаков Б. А. Русские земли по карте Идриси 1154 года.- КСИИМК, 1952, вып. XIII, с. 40. ). Такие раннегородские центры, как Гнездово, Сарское городище, Тимерево, находятся примерно на одинаковом расстоянии (10-15 км) от пришедших им на смену раннефеодальных городов - Смоленска, Ростова Великого, Ярославля, а Древнейшее Белоозеро (поселение у с. Городище) располагается от своего преемника в устье р. Шексны на расстоянии в пределах дневного перехода.

Видимо, не случайно новые города возникают на таком близком удалении от старых племенных и торгово-ремесленных пунктов, которые сохраняли сложившиеся в течение столетий прочные связи с округой. Определенное время они оставались племенными торжищами, обслуживающими целые районы.

В эпоху раннего средневековья основными путями являлись водные глади крупных рек и озер. В течение светового дня можно было добраться из нового города до хорошо знакомого и привычного торгового места, продать или приобрести необходимые товары и затемно вернуться к своему очагу. Расстояние 10-15 км было путем в один конец. В то же время жители старого центра всегда легко могли приехать в центральный город и в тот же день без особых усилий и риска, боясь быть застигнутыми темнотой и непогодой в пути, возвратиться назад. Это означает, что на первых этапах своей истории раннефеодальный город не мог существовать без связей с племенными центрами, по-прежнему игравшими важную роль в историческом развитии.

«Перенос» городов в Древней Руси хотя и общее явление, но не обязательное для всех ее районов и центров. «Перенос» городов имеет место в тех случаях, когда новый нарождающийся класс феодалов не в состоянии полностью переломить родо-племенную знать, отчаянно цепляющуюся за свою власть, основанную на родовых устоях и порядках. Этот класс пока не имеет возможности целиком подчинить себе все сферы жизни и деятельности старых сформировавшихся центров.

Ведущую роль в племенных и торгово-ремесленных протогородах играло общинное начало. И оно безусловно не могло не вступить в противоборство с новыми раннефеодальными порядками. Феодальный класс формировался не только на основе родо-племенной верхушки, в его состав входили торговцы, ремесленники, дружинные группы. Социальная база его была шире, нежели узкий круг вождей и старейшин племен периода родового строя. Такое противоречие не могло не вызвать соответствующего противостояния и острой борьбы за экономическую и политическую власть.

И вот тогда неподалеку от них, как правило, на более удобных местах, непосредственно на главных перекрестках водных путей, возникают новые раннефеодальные города, как бы в противовес старым центрам племен - торжищам, где сосредоточивалось все местное ремесло и торговля, как внутренняя, так и дальняя.

«Перенос» городов нельзя представлять как единовременный быстротечный акт. Замена старых центров новыми полностью происходит примерно на протяжении 25 лет, т. е. в период смены одного поколения другим.

Новые раннефеодальные города поначалу сохраняют тесные связи со старыми центрами и даже некоторую зависимость. Однако постепенно их самостоятельность усиливается, и прежние центры либо вовсе исчезают с исторической арены, либо настолько теряют свое значение, что их судьба не прослеживается ни по письменным источникам, ни по археологическим данным.

В следующих главах мы как раз и рассмотрим все эти процессы на конкретных примерах возникновения и развития четырех городов Северо-Восточной Руси и предшествующих им раннегородских центров.

Главное
Расчёт погрешностей косвенных измерений
Расчёт погрешностей косвенных измерений
К чему снится укус кошки?
К чему снится укус кошки?
Последовательность приготовления колбасы
Последовательность приготовления колбасы
Что такое кбк в платежке
Что такое кбк в платежке
Примеры модифицированных аудиторских заключений Заключение аудиторской проверки пример
Примеры модифицированных аудиторских заключений Заключение аудиторской проверки пример