Признаки злоупотребления правом. Злоупотребление гражданскими правами: понятие, формы, последствия
Можно назвать два вида злоупотребления правом:
не характеризующееся явной противоправностью
характеризующееся явной противоправностью, т. е. относящееся к разряду правонарушений
Выражается в социально вредном поведении управомо-ченного лица, опирающегося на принадлежащее ему субъективное право;
Выражается в выходе лица за пределы установленного законом объема субъективного права, влекущем искажение назначения права.
Также известный как минимальный дефолт или существенный дефолт, определяется доктриной как возможность. Запрашивать способ осуществления права обжалования на договорных решениях кредитора в ситуациях, характеризуемых исполнением значительной части контракта должником, но в котором, однако, он не смог нести небольшую часть обязательства.
В статье 361 Дня гражданского права прямо установлен тезис о минимальном невыполнении обязательств: Существенное применение вытекает из общих договорных принципов, с тем чтобы обеспечить преобладание социальной функции контракта и принцип объективной добросовестности, уравновешивая применение статьи 475.
Без субъективного права лицо не может злоупотреблять им.
Любое субъективное право имеет границы, поскольку субъективное право есть мера возможного поведения управомоченно-го лица в правоотношениях. Злоупотребление правом, как пра-Раздел IV. Теория нрам{
вило, - это использование субъективного права с нарушением границ его действия. Выход за установленные законом границы действия субъективного права влечет определенные юридические последствия - но только в случае установления его компетентными правоохранительными органами.
Что касается немецкого происхождения, то позитивное нарушение договора, также называемое тезис о слабой, плохой или неудовлетворительной работе, является другим видом злоупотребления прямым. Положительное нарушение договора в бразильском законодательстве соответствует дефолту в результате невыполнения бокового долга, когда эта пошлина не имеет прямого отношения к интересам кредитора в этом положении.
Вслед за доктриной большинства три являются основными категориями прилагаемых или боковых обязанностей: обязанностями защиты, информации и сотрудничества. Эти обязанности охватывают все интересы, которые влияют на исполнение контракта. Статья 24 Первой конференции по гражданскому праву, пропагандируемой Советом Федерального Справедливости, касается нарушения прилагаемых обязанностей и признает объективную ответственность в следующих терминах: «в силу принципа добросовестности, подтвержденного в ст. 422 нового Гражданского кодекса, нарушение прилагаемых обязанностей является своего рода дефолтом, независимо от его вины».
Злоупотребление правом есть ненормальное (бесполезное, необычное, вредное, аморальное) осуществление права, которое выражается в недозволенных конкретных действиях, причиняющих вред другому лицу, или угрожает чужому праву. Например, злоупотреблением правом являются сознательные действия гражданина, которому принадлежит дом на праве частной собственности, по ухудшению жилищных условий с целью требования о выселении нанимателя. Или другой пример: член семьи нанимателя жилого помещения без каких-либо причин не дает согласия на обмен. Злоупотребляя своим правом, он ущемляет права других членов семьи.
Таким образом, хотя нет конкретного юридического положения в отношении тезиса о положительном нарушении контракта, в доктринальной и юриспруденционной юриспруденции широко признается, что несоблюдение прилагаемых обязанностей может привести к признанию жестокого поведения нарушителем нормы.
Наиболее спорным моментом, на котором основана центральная идея этой работы, является анализ правовой природы злоупотребления правами. Анализ юридического характера института, то есть его постановка в юридической науке, само по себе является непростой задачей, не говоря уже о том, что доктрина не достигает консенсуса по институту, как и в случае злоупотребления закона.
Злоупотреблением правом являются притворные (мнимые) сделки, фиктивные браки, в частности регистрация брака без намерения создать семью, а с целью незаконного приобретения жилой площади и др. В наши дни нередко государство провоцирует граждан на злоупотребление правом. Например, несвоевременная выплата заработной платы гражданам со стороны государства как носителя властных полномочий влечет за собой злоупотребление правом гражданами в их трудовых, расчетно-кредитных, налоговых отношениях с государством. Но даже в этом случае злоупотребление правом недопустимо, поскольку, как бумеранг, оно «обрушивается» на государство и наносит вред всему обществу и конкретному гражданину, в том числе злоупотребляющему правом.
Есть две законченные юридические должности. Доктринальный ток соответствует злоупотреблениям закона как автономной категории с ее собственными характеристиками, не относящимися к какой-либо существующей правовой категории. Уже для другого течения злоупотребление правами является одной из форм противоправного деяния.
Незаконный акт, контуры которого содержатся в статье 186 Гражданского кодекса, имеет субъективистскую концепцию, с виной в качестве одного из требований к ее конфигурации. Что касается злоупотребления правом, хотя законодатель квалифицировал его как незаконный акт, то важная доктринальная и судебная практика, как видно из этой статьи, они понимают, что на самом деле это институт объективного характера и, следовательно,, виновный элемент неприемлем.
Признаки злоупотребления правом:
1) наличие у лица субъективного права;
2) деятельность по осуществлению этого права;
3) использование этого права не по его социальному назначению, а с причинением вреда общественным или личным интересам;
4) отсутствие нарушения конкретных юридических запретов (т.е. их соблюдение) или невыполнения обязанностей (т.е. их исполнение);
Возникает вопрос, может ли, приняв тот или иной законный закон, изменить юридические последствия злоупотреблений. Среди защитников понимания того, что злоупотребление правами является автономной категорией, оно цитируется, для чего злоупотребление правом.
Это автономная категория, объективной и окончательной концепции, и не только в узком объеме эмулирующего акта. В отличие от противозаконного акта, требующего подтверждения вреда, оскорбление прав объективно поддается измерению, и не может быть никакого вреда, и существует оскорбительный акт.
Глава 22. Правовое и правомерное поведение. Правонарушение
5) установление факта злоупотребления правом компетентными правоприменительными органами;
6) наступление юридических последствий.
Сдерживание злоупотребления правом - это борьба не с самим поведением, а с конкретными проявлениями правового поведения, наносящего ущерб обществу и личности.
Также отмечается, что вторая. Законодатель описал злоупотребление законом как правонарушение, и согласны ли мы с этим, поэтому мы должны относиться к нему с этого момента. Но ни в коем случае вышеупомянутая квалификация не удерживается от злоупотребления правом на полную автономию в отношении незаконного субъективного акта, закрепленного в вине.
Напротив, Пауло Надер считает, что злоупотребление правами. Это своего рода незаконный акт, который предполагает нарушение права других посредством преднамеренного поведения, которое нарушает регулярное осуществление субъективного права. Неправильно пытаться установить злоупотребление законом между законным и незаконным актом. В динамике злоупотребления правом в инерционной точке есть тот, который непосредственно предшествует поведению и до тех пор, пока он не завершится, сфера права, но по мере того, как действие разворачивается, в ином случае поведение разворачивается в рамках законности стать незаконным актом.
Противоправность поведения как юридический признак правонарушения при злоупотреблении правом явно не выражен. Поэтому некоторые ученые не склонны квалифицировать злоупотребление правом как правонарушение. Вместе с тем его нельзя считать и правомерным поведением, поскольку последнее социально полезно. В конечном итоге злоупотребление правом - это феномен либо правового поведения (здесь критерием оценки является буква закона) либо противоправного поведения (здесь критерием оценки является дух права).
Таким образом, злоупотребление законом было бы незаконным актом по содержанию, незаконному последствием, имеющему смешанный юридический характер, между правовым актом и противоправным деянием, находящимся в мире юридических фактов в широком смысле. Как полностью продемонстрировано, большинство, доктрина и юриспруденция следуют за пониманием того, что для конфигурации акта злоупотребления законом виновный элемент не является необходимым.
Таким образом, с учетом автономии злоупотребления правом, его последствия не ограничиваются обязательством по возмещению, как в случае незаконного действия, а также переполнением в другие области права в дополнение к возможности применения различных видов санкций.
Противоправность поведения при злоупотреблении правом заключается в противоречии не столько закону, сколько правам и интересам правонарушителя. Злоупотребление правом следует отнести к правовому поведению, которое может приобрести неправомерный характер, стать правонарушением, но не всегда им становится.
В случае установления факта злоупотребления правом оно не защищается и не охраняется. Юридические последствия злоупотребления правом не традиционны: отсутствует юридическая ответственность, которая характерна для правонарушения.
Как указывает Орландо Гомес апад Фариас и Розенвальд, «поскольку юридического определения конкретных санкций нет, наиболее эффективным вариантом является оставаться на усмотрение судьи». Бруно Мирагем перечисляет некоторые юридические последствия судебного признания оскорбительных действий, а именно: обязательство по возмещению, недействительность деяния, совершенного во время злоупотреблений, неэффективность оскорбительного действия и неэффективность из-за злоупотреблений и опеки.
Сильвио Родригес ссылается на пример отца, который при осуществлении семейной власти обязывает ребенка вести себя так, чтобы нанести ему вред или причинить ему вред. Несомненно, что существует оскорбительное поведение, которое может привести к приостановке или даже к увольнению со стороны семьи.
В зависимости от обстоятельств конкретного дела наступают такие последствия злоупотребления правом: признание их (его последствий) недействительными, запрет действий, прекращение использования субъективного права без его лишения и т.п. Предупреждение и пресечение злоупотребления правом входит в компетенцию всех государственных органов.
Особо было воспринято беспокойство первоначальной составляющей для установления этических основ в конституционном тексте, таких как включение в статус фундаментальных принципов Федеративной Республики Бразилии, таких ценностей, как достоинство человеческой личности и создание свободного, справедливого и солидарного общества.
Вовремя законодатель Гражданского кодекса 002 положительно выразил теорию злоупотребления правом в нашей правовой системе в соответствии с законами сравнительного права. Тем не менее, часть доктрины критиковала законодательный вариант включения злоупотребления законом как своего рода незаконный акт, поскольку для его конфигурации требуется элемент вины, тогда как для конфигурации злоупотребления законом такой элемент невозможен, поскольку уже установленный в юриспруденции.
Принцип запрещения злоупотребления правом получил специальное законодательное закрепление в ряде стран (например, в России), хотя в законодательных актах ещё отсутствует понятие «злоупотребление правом», не названы его признаки. Только в исключительных случаях - при наличии большой степени общественной опасности злоупотребления правом - законодатель определяет его как правонарушение, устанавливая запрещающую норму и снабжая ее юридической санкцией.
Правда заключается в том, что законодательный вариант не устраняет автономию злоупотребления правами как автономной категории, которая выходит за рамки обязательства по выплате материального ущерба для охвата всех областей права, и судья должен применять наилучшую санкцию если бетон.
Закон родительского отчуждения, который МП намеревается сделать более серьезным, открывает лазейки, чтобы жертвы сексуального насилия были вынуждены жить с родителями, подозреваемыми в агрессии. Он купался сам, съел пиццу и, перед сном, пожаловался матери, что «прикладом было очень много».
А.В. Волков,
кандидат юридических наук, адвокат (г. Волгоград)
Императивное требование, содержащееся в п. 1 ст. 10 ГК РФ, звучит в виде запрета на
действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением при-
чинить вред другому лицу, а также на злоупотребление правом в иных формах. Следует
обратить внимание, что речь идет о намеренных, т.е. об умышленных действиях лица. Запрет
Он пытался что-то спросить, что или кто его вызвал, но он увидел, что мальчик очень огорчен и, испуганный, чтобы усугубить ситуацию, только усыпил его. Он провел ночь, глядя на крышу квартиры в южной части Рио, ища объяснения, которые были не слишком ужасны. Когда на следующее утро педиатр осмотрел Игоря и сказал, что есть признаки, указывающие на злоупотребления, Иоланда, брюнетка с выразительными карими глазами в то время, когда ей было 26 лет, пришлось покинуть комнату. Я не хотел рушиться перед моим сыном, - сказал он.
Полиция приступила к расследованию этого дела, и судья ограничил контакты Игоря с родительской семьей на помощь в посещении. Несколько недель спустя, однако, мальчик рассказал о причинах травм, которые потребовались бы на месяц, чтобы исцелить: «Вы не понимаете?» Он сказал матери. «Это был папа, который сделал это со мной».
на причинение вреда и соответственно на его возмещение в той или иной мере следуют, ктпримеру, из ст. 15 ГК РФ (убытки), из норм обязательственного права (ст. 393–406 ГК РФ),
из норм деликтного права, кондикции и т.д. Однако отличительным признаком анализи-
руемого положения будет исключительность намерения, с которым причиняется вред,
Затем все стало меняться. При расследовании уязвимого изнасилования отец Игоря подал иск на палку семьи. Он утверждал, что мать продвигала кампанию по диффамации, чтобы убрать его с ребенка, и попросил под стражу мальчика. Разъяренная, Иоланда обратилась за советом к адвокатам и знакомым, работающим в правовой среде. Все слушали одно и то же предупреждение: будьте осторожны, если он продолжит обвинения, он рискует потерять опеку над своим сыном. Она ответила, что это невозможно, что есть конкретные доказательства того, что правосудие не оставит ребенка во власти обидчика, что все они сумасшедшие.
которая в запретных действиях уже давно определяется через понятие «шикана».
В связи с этим возникает закономерный вопрос: шикана - это действие, предпринятое с
одной целью - причинить вред другому лицу либо у нарушителя наряду с указанной целью
может присутствовать еще одна или несколько целей? Стандартное определение шиканы
В иске, поданном родителем, подозреваемым в злоупотреблении, был применен Закон 318, известный в августе в качестве закона об отчуждении родителей, который был создан для того, чтобы супруг не саботировал отношения другого со своими детьми в делах о разводе. Трудности в контакте ребенка с родителем, изменение адреса без обоснования или ложный отчет являются примерами отчуждения родителей, предусмотренными законом.
Оказывается, получение доказательств в случаях сексуального насилия чрезвычайно сложно. Преступление почти всегда происходит между четырьмя стенами, часто нет травм, окно для сбора генетического материала от преступника в теле жертвы составляет 24 часа, свидетельства детей трудно получить и часто не имеют объективности. Обороте легко утверждать, что обвинения являются ложными, а отсутствие доказательств злоупотребления становится свидетельством отчуждения родителей. Поскольку одним из предсказываемых наказаний является разворот опеки, дети, предположительно жертвы, часто оказываются подозреваемым.
как действия с исключительным намерением причинить вред другому лицу говорит о един-
ственной цели. Но почему законодатель в рассматриваемой норме предпочел термин «с
намерением», а не «с целью»? Почему акцент сделан больше на субъективную, психическую
сторону нарушения, а не на конкретный результат действий?
С субъективной стороны употребление право «во зло» предполагает определенную упреч-
ность управомоченного лица. Случайное причинение вреда при осуществлении субъектив-
ного гражданского права уже не есть действие «во зло» и должно квалифицироваться по
правилам деликтных правоотношений. При шикане, таким образом, поведение нарушителя
легко квалифицируется как умышленное, а в остальных случаях установление формы вины
представляет известные трудности.
Формально текст п. 1 ст. 10 ГК РФ говорит о признаке намеренности только в отношении
шиканы. Причем этот признак выражается в единственной, исключительной цели - причи-
нить вред другому лицу. Следовательно, если умысел нарушителя будет содержать основную
цель - причинение вреда и хотя бы еще одну параллельную, не связанную с причинением
вреда цель, то деяние уже не будет относиться к «чистой» шикане, а будет квалифициро-
ваться как «иная» форма злоупотребления правом.
Цель лица при злоупотреблении правом в классическом виде (шикана) - причинение
вреда другому лицу с использованием своих правомочий. Побудительным мотивом к по-
добным злоупотребительным актам часто становятся мотивы мести, зависти, высокомерия,
жадности т.п., т.е. процессы, происходящие на психическом уровне. Главным же ориентиром
при определении субъектом своих намерений является получение удовлетворения от своей
деятельности. К этому сводится суть его намерений. Таким образом мотив - моральное
обоснование намерений.
Статья 10 ГК РФ, на первый взгляд, безразлична к мотивам, побудившим нарушителя к
злоупотребительным действиям. Однако упречность нарушителя дается в виде сформиро-
вавшегося (но до конца не осознанного!) мотива - намерения. Намерение как сдвинутый на
цель мотив является, по мнению законодателя, неотъемлемым элементом правонарушения,
составляющего субъективную основу конструкции злоупотребления правом.
Все наши деяния совершаются нами в обществе и поэтому их содержание получает
определение «особенности». Особенность, как известно, связывает субъекта с обществом
и опосредствует их собой. Такое особенное содержание общественно значимой деятель-
ности людей определяется их собственными намерениями. Показательна и сама этимология
этого слова, где предусматривается определенная мера участия лица в жизнедеятельности
общества: намерение, намерить, отмерить. И если в отношении умысла вопрос состоит в том,
за какие последствия своих поступков человек должен нести ответственность, а за какие
нет, то в отношении намерений, касающихся уже отношения человека к интересам всего
общества, вопрос заключается в том, кто должен определять их содержание: сам субъект
или кто-то за него?
В том оправдательном по отношению к умыслу положении, что субъект несет ответственность
только за те последствия своих деяний, о которых он знал и которых хотел достичь, лежит необ-
ходимость перехода от умысла к намерению. Коль скоро человек является членом общества, то
в силу этого все его деяния несут в себе некоторое общественно значимое содержание, которое
определяется его намерениями. Лицо, злоупотребляющее правом, отменяет для себя общепри-
нятое значение действующих в обществе законов и придает им в каждом конкретном случае
свое собственное толкование. Тем самым он игнорирует всеобщее значение права и руковод-
ствуется при совершении поступков своим собственным эгоистическим намерением.
Но могут ли иные формы злоупотребления правом проявляться не с умыслом, а по нео-
сторожности, или хотя бы не с прямым, а с косвенным умыслом? Намерение отличается от
желания и мотивов наличием у субъекта сформулированной цели. Злоупотребление правом
в отличие от других правонарушений производится средствами права. Именно в этом его
отличительная особенность и именно эта «модель» целиком входит в ту программную дея-
тельность, которую предварительно формирует в своем сознании нарушитель. Осознание
средства, с помощью которого достигается цель, делает невозможным протекание всех
психических процессов нарушителя иначе, чем в форме прямого умысла.
Отсюда следует вывод: как шикана, так и любые другие формы злоупотребления правом,
могут совершаться лицом только с прямым умыслом, т.е. преднамеренно. Действия, совер-
шенные непреднамеренно либо по неосторожности, должны квалифицироваться либо по
частным нормам ГК РФ либо в контексте деликтных обязательств.
По общепринятому правилу юридическое значение злоупотребительное «намерение»
приобретает только при проявлении его во внешних действиях. И это верно, поскольку
именно в действиях обнаруживается ближайшее, т.е. непосредственное выражение воли.
В связи с этим относится злоупотребительное поведение вообще к понятию «юридическое
действие»? Является ли злоупотребление правом гражданским правонарушением или оно
находится «вне поля» гражданского права? Данные вопросы тем более актуальны, что ст. 10
ГК РФ запрещает действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с
намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.
Законодатель не уточняет, что можно отнести к таким действиям, и складывается впечатление,
что речь идет вообще о любых действиях, а не только о правоосуществлении.
Немного прояснили ситуацию с злоупотребительными действиями Пленум Верховного
Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ, которые в совместном постановлении
от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой
Гражданского кодекса Российской Федерации» указали, что «отказ в защите права со сторо-
ны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении
гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы
как злоупотребление правом... в частности действий, имеющих своей целью причинить
вред другим лицам» (п. 5). Исходя из прямого анализа текста данного источника, отказ
в защите права допускается не в результате любых злоупотребительных действий, а лишь
при злоупотреблении правом, т.е. когда средством правонарушения является то или иное
гражданское право. В качестве примера приведена шикана, т.е. действие, имеющее ис-
ключительную цель - причинить вред другому лицу. Пленумы замечательно в этом плане
«подправили» закон (ст. 10 ГК РФ), который под шиканой, да и под любой формой злоу-
потребления правом понимает не только действия с использованием гражданского права,
а любые действия, совершаемые с исключительным намерением причинить вред другому
лицу. В текст п. 1 ст. 10 ГК РФ, таким образом, изначально было заложено непримиримое
юридическое противоречие: с одной стороны, законодатель под шиканой понимает любые
действия как с использованием гражданского права, так и без его использования (что по
сути составляет уже обычный деликт), а с другой стороны, запрещает иные формы злоупо-
требления правом.
Формальная юридическая логика в этой связи требует устранить «деликтную» состав-
ляющую шиканы, и тогда норма п. 1 ст. 10 ГК РФ перестанет вызывать недоумение у многих
цивилистов, а указанный пункт было бы логичным изложить в следующей редакции: «Не
допускается правоосуществление, совершаемое исключительно с намерением причинить
вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах». В такой редакции мы
избавляемся одновременно и от второго противоречия, содержащегося в норме ст. 10 ГК РФ,
п. 2 которой, предусматривая возможность отказа в защите, говорит о принадлежащем лицу
праве. Лицо, которому отказывают, должно быть не любым лицом в состоянии действия, а
именно управомоченным лицом, т.е. находиться в состоянии формального правоосущест-
вления. В предлагаемой редакции п. 1 ст. 10 ГК РФ перестал бы противоречить и п. 3 той
же статьи, диспозиция которой говорит не о любых действиях, а о правоотношениях, т.е.
ситуации правоосуществления: «В случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в
зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность дей-
ствий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются».
Злоупотребление правом есть всегда действие, выраженное в форме того или иного целе-
направленного юридического акта. В противном случае шикану, например, никак нельзя было
бы отличить от обычного деликта, т.е. от причинения вреда (пусть и с явным намерением).
Суть злоупотребления правом даже при шикане образует то или иное правоосуществление
в форме того или иного юридического акта.
Таким образом, к действиям, определяемым ст. 10 ГК РФ, могут относиться только
акты правоосуществления, правопользования, правореализации, которые и составляют
одну из отличительных черт злоупотребления правом.
Рассматривая действия, связанные со злоупотреблением права, с точки зрения граж-
данского правонарушения отметим, что непременным признаком любого правонаруше-
ния является противоправность поведения. Ряд авторов предлагают не отождествлять
неправомерное и противоправное поведение. Понятие «противоправность» законом не
уточняется. Отсюда закономерный вопрос: является ли злоупотребление правом действи-
ем противоправным, неправомерным, противозаконным либо просто не соответствующим
закону? Современная теория гражданского права различает эти признаки поведения. Об-
ратимся для примера к ст. 168 ГК РФ, которая устанавливает, что сделка, не соответствую-
щая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна. Однако это не означает, что
любая такая сделка противоправна. Сделка может не соответствовать не только запретам
и безусловно-императивным обязанностям, но также и требованиям, несоблюдение кото-
рых не является противоправным, а влечет лишь непризнание юридической силы за соот-
ветствующей сделкой. Правомерность или неправомерность, следовательно, не являются
сущностным признаком недействительной сделки: она может быть как неправомерной
(например, сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка и
нравственности - ст. 169 ГК РФ), так и правомерной (например, сделка, совершенная не-
дееспособным, сделка, совершенная под влиянием заблуждения и т.д.)1.
Отметим, что в функциях института недействительности сделок содержится не только
направленность на вытеснение нежелательных явлений из гражданских правоотношений,
но и регулирующая составляющая - исправить уже создавшееся правоотношение, ввести
его при определенных условиях в гражданско-правовой оборот, в рамки правового поля.
Формальное несоблюдение требований закона не поощряется правом, но не является право-
нарушением в его собственном смысле. Институт недействительности сделок, отсюда, в
условиях принципа свободы договора предпочитает «тонкую» настройку правового режима.
Не всякое отступление от норм права означает противоправность сделки.
В.П. Грибанов, говоря о специфичной черте злоупотребления правом, писал, что осо-
бенность злоупотребления правом состоит в том, что оно возникает на базе осуществления
субъективного права, т.е. на базе дозволенного законом поведения2. Необходимо уточнить,
что, конечно, речь идет о формальной «дозволенности» частных норм права, а не о дозво-
ленности закона в целом.
Несомненно, ст. 10 ГК РФ по своему характеру является строго запретительной нормой. Если
проанализировать данную статью с точки зрения структуры нормы, то можно увидеть слияние
гипотезы и диспозиции и наоборот - четкое выделение санкции. Из теории права известны
следующие основные виды юридических норм (по функциональным характеристикам): а)
регулятивные и правоохранительные; б) императивные и диспозитивные; в) управомочи-
вающие, запрещающие либо обязывающие. Норма ст. 10 ГК РФ является правоохранитель-
ной (двучленная структура - гипотеза и санкция), запрещающей и, соответственно, носит
императивный характер. Отсюда противоправность означает не всякое отступление от норм
права, а именно нарушение императивных норм, выражающих запреты или обязанности,
установленные объективным правом3. В.П. Грибанов, О.С. Иоффе и др. отмечали, что «противо-
правность злоупотребления правом заключается в нарушении норм права либо общих право-
вых принципов (общих начал и смысла гражданского права), а также в несоблюдении лицом
юридических обязанностей независимо от того, вытекают ли они из запретов, предписаний
или дозволений. Исходя из методов регулирования гражданского права, известные ученые
определяют противоправность как действие, нарушающее “выраженные в нормах запреты”,
независимо от форм воздействия - запреты, предписания или дозволения»4.
Поскольку ст. 10 ГК РФ как «центральная» норма правила о недопустимости злоупотре-
бления правом относится по методу регулирования к запрещающим нормам, то это обусло-
вило для всех субъектов права установление юридической обязанности - не совершать
действий с использованием гражданских прав во вред другим лицам. Определение такой
юридической обязанности выступает, в свою очередь, одной из важнейших правовых гаран-
тий свободного осуществления субъективных гражданских прав. Отсюда противоправным
не только конкретные нормы права, но и общие начала гражданского законодательства,
выраженные в правовых принципах и, в частности, в принципе юридического равенства и
вытекающего из него принципа добросовестного осуществления прав.
Одна из задач законодателя состоит в том, чтобы, устанавливая в законах конкретные
гражданские права, сразу же определять и границы их осуществления. Только после этого с
помощью дозволительных, ограничивающих либо запрещающих норм проблема «надлежа-
щего» осуществления права по большей части перетекает в само содержание гражданского
права и становится его неотъемлемой сущностью. Например, если к моменту совершения
сделки купли-продажи в отношении проданного имущества имелись притязания третьих
лиц (впоследствии признанных правомерными), а приобретателю было известно об этих
притязаниях, то появляется фигура недобросовестного приобретателя, знавшего о юридиче-
ском пороке имущества, но употребившего свои «права покупателя» «во зло» собственнику.
Подпадают ли действия недобросовестного приобретателя в таком случае под положения
ст. 10 ГК РФ? В общем плане полагаем, да, но на нее нет смысла ссылаться, поскольку в
Кодексе есть специальные статьи (167, 301, 302), напрямую регулирующие частные случаи
злоупотребления правом.
Таким образом, ст. 10 ГК РФ как норма прямого действия работает только в том случае,
если нет соответствующей специальной нормы, либо в том случае, если специальная нор-
ма не способна в силу своего юридического содержания качественно разрешить стоящую
перед ней задачу.
В состав любого гражданского правонарушения наряду с противоправностью и виной
включаются также вред и причинная связь между противоправным поведением лица и на-
ступившими последствиями. Некоторые авторы при этом указывают на такую, по их мнению,
проблему объективной стороны злоупотребления правом, как то, что из содержания ст. 10
ГК РФ неясно, является ли причинение вреда другим лицам обязательным признаком для
злоупотребления правом или нет5.
Несомненно, причинение вреда при осуществлении права в соответствии с его действи-
тельным назначением не должно рассматриваться как злоупотребление правом. Более того,
некоторые права вообще невозможно реализовать без причинения вреда другому лицу.
К таковым относятся, например, право на конкуренцию, право на самозащиту, удержание
вещи, некоторые оперативные меры реагирования и т.п. К тому же, во многих случаях, как
уже говорилось6, нарушителю безразлично, причиняет он кому-либо конкретный вред или
нет, поскольку чаще всего преследует под видом правоосуществления свою собственную
корыстную цель. Шикана же в практике - это явление редкое.
ГК РФ говорит лишь о недопустимости действий, осуществляемых с исключительным
намерением причинить вред другому лицу. Наступление общественно вредных послед-
ствий этих действий в качестве обязательного признака ст. 10 при дословном анализе не
предусматривает. Таким образом, следует исходить из общего гражданско-правового пра-
вила о том, что защите гражданские права подлежат до появления фактического ущерба,
т.е. уже при угрозе причинения вреда (ст. 12 ГК РФ). Логика законодателя в этом плане
понятна: необходимо предупреждать причинение вреда, не дожидаться его наступления,
исходя из регулирующего и компенсационного характера гражданского законодательства.
В противном случае мы сведем к нулю всю регулятивно-профилактическую функцию
гражданско-правовой системы. В равной мере это относится как к шикане, так и к другим
формам злоупотребления правами.
К сказанному следует заметить, что именно на потерпевшем (либо на лице, который по-
тенциально может стать потерпевшим) лежит бремя доказывания того факта, что основной
целью действий правонарушителя было причинение ему вреда, поскольку это обусловлено
провозглашенной в п. 3 ст. 10 ГК РФ общей презумпцией разумности и добросовестности
действий участников гражданских правоотношений. Управомоченное лицо, таким образом,
считается поступающим разумно и добросовестно, пока не будет доказано иное.
Отсюда следует вывод, что наличие вреда (в его материализованном, а не идеальном
смысле) не может являться обязательным признаком для квалификации поведения в
качестве злоупотребительного, если только причинение вреда не произошло с помощью
самой ст. 10 ГК РФ, где отказ в защите права был «преобразован» в средство причинения
вреда. Однако этот случай заслуживает отдельного анализа7.
Возникает еще одна важная проблема: возможна ли ситуация злоупотребления граж-
данскими обязанностями?
Статья 10 ГК РФ в общем плане устанавливает запрет на злоупотребительные «действия»,
а также на злоупотребление правом в «иных формах». Из системного анализа этих понятий
установлено, что при злоупотреблении правом речь всегда идет о «правопользовании» как о
неотъемлемом признаке исследуемого недобросовестного поведения. С этой точки зрения,
казалось бы, злоупотреблению гражданско-правовыми обязанностями нет места в конструк-
ции злоупотребления правами. Однако у исследуемой проблемы как минимум две грани.
Целостность любого субъективного гражданского права нарушается неисполнением
лицом, заложенной в нем же (субъективном гражданском праве) системной обязанности -
не использовать свое право в качестве средства для причинения вреда другим участникам
гражданского оборота. Обязанность эта касается самого носителя права и направлена на
сдерживание его эгоистических намерений. Правотребования на «чужие» действия обра-
зуют суть гражданско-правовых обязанностей, которые в неразрывном взаимодействии с
субъективными гражданскими правами составляют содержание правоотношения.
Любое доктринальное определение понятия «гражданско-правовая обязанность» со-
держит в себе указание на то, что это «вид и мера поведения», предписанные субъекту за-
коном либо договором. При этом, если «вид» подразумевает качественную характеристику
поведения, его форму и содержание, внутреннюю сущность, то «мера» - некие границы, в
которых обязанное лицо должно совершить те или иные действия в пользу кредитора. Дан-
ные границы могут быть временными, пространственными и любыми другими. В даже самых
узких границах для лица всегда наличествует «возможность» исполнить свою обязанность
тем или иным образом, в тот или иной срок, в том или ином месте, в тех или иных условиях.
Аналогично тому, как в любом субъективном гражданском праве содержится обязанность
для субъекта добросовестно осуществлять свои права, так и в любой гражданско-правовой
обязанности заложена формула «право (в известных границах) на исполнение своей обязан-
ности». Именно такое «мини-право» в составе обязанности может быть предметом злоупо-
требительного поведения и по своей сущности ничем, кроме своей юридической оболочки,
не отличаться от «стандартного» злоупотребления правом. Другое дело, что злоупотребление
гражданско-правовыми обязанностями представляет для практикующих юристов двойную
трудность в их распознавании. Однако внимательная квалификация правонарушения в
виде злоупотребления гражданско-правовыми обязанностями охватывается правовым
режимом ст. 10 ГК РФ и должна базироваться, на наш взгляд, именно на вышеприведенной
теоретической конструкции.
Обобщая сказанное, определим основные гражданско-правовые характеристики злоу-
потребительного поведения «управомоченного» субъекта:
1. Злоупотребление правом - это юридический акт правопользования, правореализации,
правоосуществления, характеризующийся признаками гражданского правонарушения.
2. Злоупотребление правом - это проявление системного «сбоя» норм в гражданском праве,
который тем не менее предупреждается и удаляется другими системными средствами права.
3. Носитель права нарушает содержащуюся в его субъективном гражданском праве
единственную обязанность - добросовестно использовать свое субъективное право; он
не признает и не уважает права других участников правоотношений, проявляя «злую», не-
свободную волю.
4. При злоупотреблении правом субъекты права находятся в состоянии правоотношений,
в которых нарушитель свою незаконную цель оправдывает с помощью внешне законного
средства - гражданского права (либо правомочия).
5. Умысел нарушителя направлен на внутреннюю сущность права - создание средствами
права неравенства, а не на конкретный имущественный ущерб. Материальный вред в этой
связи не является обязательным признаком злоупотребления правом.
6. В ситуации злоупотребления правом применение специальных норм, четко регулирую-
щих злоупотребительное поведение, невозможно. В этом случае «работает» только норма-
принцип, т.е. ст. 10 ГК РФ, а специальная норма (чаще всего являющаяся средством злоупо-
требления) не в состоянии своим содержанием справиться с возникшей проблемой.
7. В качестве средства для злоупотребления субъектом используется формальное граж-
данское право в его самом узком, нормативно-догматическом состоянии.
8. Злоупотребление правом - это искусственная ситуация, которая не может не созна-
ваться правонарушителем и характеризуется, следовательно, как умышленное, намеренное
поведение субъекта, имеющего скрытую незаконную цель, а отсюда и незаконное, хотя
внешне правомерное средство - гражданское право.
9. Средством злоупотребления может быть не только гражданское право, но и гражданско-
правовая обязанность, всегда содержащая в себе определенные возможности (правомочия)
для обязанного субъекта.
Из основных характеристик злоупотребительного правонарушения синтезируем соб-
ственное определение понятию «злоупотребление гражданским правом»: это особый вид
гражданского правонарушения, связанного с умышленным выходом управомоченного лица за
внутренние пределы (смысл, назначение) субъективного гражданского права (определяемые
в т.ч. критериями разумности и добросовестности) для достижения своей незаконной скрытой цели с использованием юридического формализма гражданского права, как-то: пробелы,
оговорки, недостатки, узость, противоречия правовых норм и договорных условий.
