Кавалергарда век недолог,
И потому так сладок он.
Труба трубит, откинут полог,
И где-то слышен сабель звон… (Б. Окуджава)

Как известно, декабристы воспользовались для своего выступления ситуацией междуцарствия: император Александр I умер, не оставив наследника. Престол должен был перейти к младшему брату Константину, но тот уже давно отказался от престолонаследия, но об этом почти никто не знал. В создавшейся ситуации власть должен был принять следующий по возрасту брат Николай, но он не решался это сделать, т.к. многие уже присягнули Константину, и в глазах народа Николай выглядел бы самозванцем, тем более что он не пользовался особой популярностью. Пока Николай вел переговоры с Константином, который не подтверждал своего отречения и не принимал власть, декабристы решили начать выступление.

План восстания

Конечно, он у членов тайных обществ был. Они готовились к восстанию около 10 лет, тщательно продумывали все варианты и собирали силы, но конкретной даты выступления у них не было. Наступившую ситуацию междуцарствия они и решили использовать для реализации своего замысла: «…теперь, по смерти государя, есть самое удобное время произвести в действие прежнее намерение». Однако начавшиеся бурные обсуждения ситуации, происходившие в основном на квартире у К. Рылеева, не сразу привели к согласованным действиям – были споры и разброс мнений. Наконец сформировалось в некоторой степени единое мнение, поддержанное большинством. Пришли также к решению о том, что руководить восстанием должен диктатор, которым назначен был С. Трубецкой.

Главной целью восстания было сокрушение самодержавно-крепостного строя, введение представительного правления, т.е. принятие конституции. Важным моментом плана являлся созыв Великого собора (он должен был собраться в случае состоявшегося переворота). Собор должен был заменить устаревший самодержавно-крепостной строй России новым, представительным строем. Это была программа-максимум. Но была еще и программа-минимум: до созыва Великого собора действовать согласно составленному манифесту, приобрести сторонников и уже после этого определить вопросы и проблемы для обсуждения на этом соборе.

Данный манифест был записан С. Трубецким, во всяком случае, его нашли в его бумагах во время обыска, он фигурировал в его следственном деле.

Манифест

1. Уничтожение бывшего правления.
2. Учреждение временного, до установления постоянного.
3. Свободное тиснение, и потому уничтожение цензуры.
4. Свободное отправление богослужения всем верам.
5. Уничтожение права собственности, распространяющейся на людей.
6. Равенство всех сословий перед законом, и потому уничтожение военных судов и всякого рода судных комиссий, из коих все дела судные поступают в ведомства ближайших судов гражданских.
7. Объявление права всякому гражданину заниматься чем он хочет, и потому дворянин, купец, мещанин, крестьянин все равно имеют право вступать в воинскую и гражданскую службу и в духовное звание, торговать оптом и в розницу, платя установленные повинности для торгов. Приобретать всякого рода собственность, как то: земли, дома в деревнях и городах; заключать всякого рода условия между собою, тягаться друг с другом пред судом.
8. Сложение подушных податей и недоимок по оным.
9. Уничтожение монополий, как то: на соль, на продажу горячего вина и проч. и потому учреждение свободного винокурения и добывания соли, с уплатой за. промышленность с количества добывания соли и водки.

10.Уничтожение рекрутства и военных поселений.

11.Убавление срока службы военной для нижних чинов, и определение онаго последует по уравнении воинской повинности между всеми сословиями.

12.Отставка всех без изъятия нижних чинов, прослуживших 15 лет.

13.Учреждение волостных, уездных, губернских и областных правлений, и порядка выборов членов сих правлений, кои должны заменить всех чиновников, доселе от гражданского правительства назначенных.

14.Гласность судов.

15.Введение присяжных в суды уголовные и гражданские.

Учреждает правление из 2-х или 3-х лиц, которому подчиняет все части высшего управления, то есть все министерства. Совет, Комитет министров, армии, флот. Словом, всю верховную, исполнительную власть, но отнюдь не законодательную, и не судную.– Для сей последней остается министерство, подчиненное временному правлению, но для суждения дел, не решенных в нижних инстанциях, остается департамент Сената уголовный и учреждается гражданский, кои решают окончательно, и члены коих останутся до учреждения постоянного правления.

Временному правлению поручается приведение в исполнение:

1. Уравнение прав всех сословий.
2. Образование местных волостных, уездных, губернских и областных правлений.
3. Образование внутренней народной стражи,
4. Образование судной части с присяжными.
5. Уравнение рекрутской повинности между сословиями.
6. Уничтожение постоянной армии.
7. Учреждение порядка избрания выборных в Палату представителей народных, кои долженствуют утвердить на будущее время имеющий существовать порядок правления и государственное законоположение.

Предполагалось опубликовать Манифест к русскому народу в день восстания – 14 декабря 1825 года. Войска должны были находиться на Сенатской площади до тех пор, пока ведутся переговоры с Сенатом, убеждать Сенат (при несогласии Сената допускалось употребление военной силы) принять Манифест, распространить его. Потом войска должны были отвестись из центра города для охраны Петербурга от возможных действий правительственных войск.

Таким образом, по плану утром 14 декабря восставшие полки должны были собраться на Сенатской площади и принудить Сенат издать Манифест. Гвардейцы – захватить Зимний дворец и арестовать царскую семью, а затем занять Петропавловскую крепость. Учредительное собрание должно было установить форму правления в стране и определить судьбу царя и его семьи.

В случае неудачи войска должны были выйти из Петербурга и добраться до новгородских военных поселений, где встретят поддержку.

Сенатская площадь 14 декабря 1825 года

Но уже ранним утром продуманный план стал рушиться. К. Рылеев настаивает на убийстве царя, которое в ближайших планах, в связи с междуцарствием, не предусматривалось. Убийство царя поручают П. Каховскому, оно должно было положить начало восстанию. Но Каховский отказывается идти на убийство. Кроме того, Якубович, назначенный командовать гвардейцами при захвате Зимнего дворца, тоже отказался выполнять это задание. В дополнение ко всему Михаил Пущин отказался вывести на площадь конный эскадрон. Пришлось спешно перестраивать план: вместо Якубовича был назначен Николай Бестужев.

В 11 часов утра первым на Сенатскую площадь пришел Московский лейб-гвардии полк и был выстроен в форме каре возле памятника Петру. Стал собираться народ. В это время на площадь подъехал петербургский генерал-губернатор Милорадович. Он уговаривал солдат разойтись, убеждал их в том, что присяга Николаю является законной. Это был напряженный момент восстания, события могли пойти по непредвиденному сценарию, потому что полк был в одиночестве, другие еще не подошли, а Милорадович, герой 1812 года, был популярен среди солдат и умел с ними говорить. Выход был только в том, чтобы удалить Милорадовича с площади. Декабристы требовали, чтобы он покинул площадь, но Милорадович продолжал уговаривать солдат. Тогда Оболенский штыком повернул его лошадь, при этом ранив генерал-губернатора, а Каховский выстрелил и нанес ему смертельную рану.

Рылеев и И. Пущин в это время отправились к Трубецкому, по пути они узнали, что Сенат уже присягнул царю и разошелся, т.е. войска собрались уже перед пустым Сенатом. Но Трубецкого не было на месте, не было его и на Сенатской площади. Обстановка на площади требовала решительных действий, но диктатор не появлялся. Войска продолжали ждать. Это промедление и сыграло решающую роль в поражении восстания.

Народ на площади явно поддерживал восставших, но они не воспользовались этой поддержкой, очевидно, опасаясь активности народа, бунта «бессмысленного и беспощадного», по словам Пушкина. Современники событий единодушно отмечают в своих воспоминаниях, что на площади собрались десятки тысяч человек, сочувствовавших восставшим. Позже Николай несколько раз говорил своему брату: ««Самое удивительное в этой истории - это то, что нас с тобой тогда не пристрелили».

А тем временем правительственные войска по приказу императора Николая стягивались к Сенатской площади, конные войска начали атаковать московский полк, стоявший в каре, но были отбиты. Тогда Николай призвал на помощь митрополита Серафима с целью разъяснения солдатам законность присяги ему, а не Константину.

Но переговоры митрополита были безрезультатны, а на площадь продолжали стягиваться войска, поддерживающие восстание: лейб-гвардии гренадёрского, морского экипажа. Таким образом, на Сенатской площади находились:

• Московский полк во главе с братьями А.и М. Бестужевыми.
• Первый отряд лейб-гренадёр (рота Сутгофа).
• Гвардейский морской экипаж под командой капитан-лейтенанта Николая Бестужева (старшего брата Александра и Михаила) и лейтенанта Арбузова.
• Остальная, наиболее значительная часть лейб-гренадер под командованием поручика Панова.

В. Масутов "Николай I перед строем лейб-гвардии Саперного батальона вл дворе Зимнего дворца 14 декабря 1825 года"

В связи с продолжающимся отсутствием диктатора С. Трубецкого уже в середине дня декабристы избрали нового диктатора – князя Оболенского, который был начальником штаба восстания. А Трубецкой в это время сидел в канцелярии Генерального штаба и периодически выглядывал из-за угла, наблюдая, что происходит на Сенатской площади. Он просто в последний момент струсил, а товарищи ждали, думая, что его задержка связана с какими-то непредвиденными обстоятельствами.

Но к этому времени правительственные войска уже окружили восставших. В три часа дня уже начало темнеть, солдаты из императорских войск начали перебегать к восставшим. И тогда Николай отдал приказ стрелять картечью. Но первый выстрел задерживался: солдаты не хотели стрелять в своих, и тогда это сделал офицер. У восставших не было артиллерии, они отвечали ружейными выстрелами. После второго выстрела каре дрогнуло, солдаты бросились на тонкий лед Невы – от падавших ядер лед раскалывался, многие тонули…

Восстание было подавлено.

Поздним вечером некоторые из декабристов собрались на квартире Рылеева. Они понимали, что их ждут аресты, поэтому договаривались, как вести себя на допросах, прощались друг с другом, беспокоились о том, как известить Южное общество о том, что дело проиграно… что Трубецкой и Якубович изменили…

Всего 14 декабря 1825 года правительственными войсками было убито 1271 человек, из них 9 женщин и 19 детей, 903 «черни», остальные – военные.

…Наконец настало роковое 14-е декабря - число замечательное: оно вычеканено на медалях, с какими распущены депутаты народного собрания для составления законов в 1767 году при Екатерине II.

Это было сумрачное декабрьское петербургское утро, с 8° мороза. До девяти часов весь правительствующий Сенат был уже во дворце. Тут и во всех полках гвардии производилась присяга. Беспрестанно скакали гонцы во дворец с донесениями, где как шло дело. Казалось, все тихо. Некоторые таинственные лица показывались на Сенатской площади в приметном беспокойствии. Одному, знавшему о распоряжении общества и проходившему через площадь против Сената, встретился издатель «Сына Отечества» и «Северной Пчелы» г. Греч. К вопросу: «Что ж, будет ли что?» он присовокупил фразу отъявленного карбонария. Обстоятельство не важное, но оно характеризует застольных демагогов; он и Булгарин сделались усердными поносителями погибших за то, что их не компрометировали.

Вскоре после этой встречи часов в 10 на Гороховом проспекте вдруг раздался барабанный бой и часто повторяемое «ура!». Колонна Московского полка с знаменем, предводимая штабс-капитаном Щепиным-Ростовским и двумя Бестужевыми, вышла на Адмиралтейскую площадь и повернула к Сенату, где построилась в каре. Вскоре к ней быстро примкнул Гвардейский экипаж, увлеченный Арбузовым, и потом баталион лейб-гренадеров, приведенный адъютантом Пановым (Панов убедил лейб-гренадеров, после уже присяги, следовать за ним, сказав им, что «наши» не присягают и заняли дворец. Он действительно повел их ко дворцу, но, увидя, что на дворе уже лейб-егеря, примкнул к московцам) и поручиком Сутгофом. Сбежалось много простого народа и тотчас разобрали поленницу дров, которая стояла у заплота, окружающего постройки Исаакиевского собора. Адмиралтейский бульвар наполнился зрителями. Тотчас уже стало известно, что этот выход на площадь ознаменовался кровопролитием. Князь Щепин-Ростовский, любимый в Московском полку, хотя и не принадлежавший явно к обществу, но недовольный и знавший, что готовится восстание против великого князя Николая, успел внушить солдатам, что их обманывают, что они обязаны защищать присягу, принесенную Константину, и потому должны идти к Сенату.

Генералы Шеншин и Фредерикс и полковник Хвощинский хотели их переуверить и остановить. Он зарубил первых и ранил одного унтер-офицера и одного гренадера, хотевшего не дать знамя и тем увлечь солдат. По счастию, они остались живы.

Первою жертвою пал вскоре граф Милорадович, невредимый в стольких боях. Едва успели инсургенты построиться в каре, как [он] показался скачущим из дворца в парных санях, стоя, в одном мундире и в голубой ленте. Слышно было с бульвара, как он, держась левою рукою за плечо кучера и показывая правою, приказывал ему: «Объезжай церковь и направо к казармам». Не прошло трех минут, как он вернулся верхом перед каре (Он взял первую лошадь, которая стояла у квартиры одного из конногвардейских офицеров оседланною) и стал убеждать солдат повиноваться и присягнуть новому императору.

Вдруг раздался выстрел, граф замотался, шляпа слетела с него, он припал к луке, и в таком положении лошадь донесла его до квартиры того офицера, кому принадлежала. Увещая солдат с самонадеянностью старого отца-командира, граф говорил, что сам охотно желал, чтобы Константин был императором. Можно было верить, что граф говорил искренно. Он был чрезмерно расточителен и всегда в долгу, несмотря на частые денежные награды от государя, а щедрость Константина была всем известна. Граф мог ожидать, что при нем заживет еще расточительнее, но что же делать, если он отказался; уверял их, что он сам видел новое отречение, и уговаривал поверить ему.

Один из членов тайного общества князь Оболенский, видя, что такая речь может подействовать, выйдя из каре, убеждал графа отъехать прочь, иначе угрожал опасностию. Заметя, что граф не обращает на него внимания, он нанес ему штыком легкую рану в бок. В это время граф сделал вольт-фас, а Каховский выпустил в него из пистолета роковую пулю, накануне вылитую (Известна была всей армии поговорка графа: «Бог мой! на меня пуля не вылита!», - которую он всегда повторял, когда предостерегали от опасности в сражениях или удивлялись в салонах, что не был ни разу ранен.). Когда у казармы сняли его с лошади и внесли в упомянутую квартиру офицера, он имел последнее утешение прочитать собственноручную записку нового своего государя с изъявлением сожаления - и в 4 часу дня его уже не существовало.

Тут выразилась вполне важность восстания, которою ноги инсургентов, так сказать, приковались к занимаемому ими месту. Не имея сил идти вперед, они увидели, что нет уже спасения назади. Жребий был брошен. Диктатор к ним не явился. В каре было разногласие. Оставалось одно: стоять, обороняться и ждать развязки от судьбы. Они это сделали.

Между тем по повелениям нового императора мгновенно собрались колонны верных войск ко дворцу. Государь, не взирая на уверения императрицы, ни на представления усердных предостерегателей, вышел сам, держа на руках 7-ми летнего наследника престола, и вверил его охранению преображенцев. Эта сцена произвела полный эффект: восторг в войсках и приятное, многообещающее изумление в столице. Государь сел потом на белого коня и выехал перед первый взвод, подвинул колонны от экзерциргауза до бульвара. Его величавое, хотя несколько мрачное, спокойствие обратило тогда же всеобщее внимание. В это время инсургенты минутно были польщены приближением Финляндского полка, симпатии которого еще доверяли. Полк этот шел по Исаакиевскому мосту. Его вели к прочим, присягнувшим, но командир 1-го взвода барон Розен, придя за половину моста, скомандовал стой! Полк весь остановился, и ничто уже до конца драмы сдвинуть его не могло. Та только часть, что не взошла на мост, перешла по льду на Английскую набережную и тут примкнула к войскам, обошедшим инсургентов со стороны Крюкова канала.

Вскоре, после того как государь выехал на Адмиралтейскую площадь, к нему подошел с военным респектом статный драгунский офицер, которого чело было под шляпою повязано черным платком (Это был Якубович, приехавший с Кавказа, имевший дар слова и рассказами о геройских своих подвигах умевший заинтересовать петербургские салоны. Он не скрывал между либералами своего неудовольствия и ненависти личной к покойному государю и в 17-тидневный период члены тайн[ого] общ[ества] убеждены были, что при возможности «он себя покажет».), и после нескольких слов пошел в каре, но скоро возвратился ни с чем. Он вызвался уговорить бунтовщиков и получил один оскорбительный упрек. Тут же по повелению государя был арестован и понес общую участь осужденных. После его подъезжал к инсургентам генерал Воинов, в которого Вильгельм Кюхельбекер, поэт, издатель журнала «Мнемозина», бывший тогда в каре, сделал выстрел из пистолета и тем заставил его удалиться. К лейб-гренадерам явился полк[овник] Стюрлер, и тот же Каховский ранил его из пистолета. Наконец подъезжал сам вел[икий] кн[язь] Михаил - и тоже без успеха. Ему отвечали, что хотят наконец царствования законов. И с этим поднятый на него пистолет рукою того же Кюхельбекера заставил его удалиться. Пистолет был уже и заряжен. После этой неудачи из временно устроенной в адмиралтейских зданиях Исаакиевской церкви вышел Серафим - митрополит в полном облачении, со крестом в преднесении хоругвей. Подошед к каре, он начал увещание. К нему вышел другой Кюхельбекер, брат того, который заставил удалиться вел[икого] князя Михаила Павловича. Моряк и лютеранин, он не знал высоких титлов нашего православного смирения и потому сказал просто, но с убеждением: «Отойдите, батюшка, не ваше дело вмешиваться в это дело». Митрополит обратил свое шествие к Адмиралтейству. Сперанский, смотревший на это из дворца, сказал с ним стоявшему обер-прокурору Краснокутскому: «И эта штука не удалась!». Краснокутский сам был членом тайного общества и после умер в изгнании (Над прахом его стоит мраморный памятник с скромною надписью: «Сестра страдальцу брату». Он погребен на Тобольском кладбище близь церкви). Обстоятельство это, сколь ни малозначащее, раскрывает, однако ж, тогдашнее расположение духа Сперанского. Оно и не могло быть инаково: с одной стороны, воспоминание претерпенного невинно, с другой - недоверие к будущему.

Когда таким образом совершился весь процесс укрощения мирными средствами, приступили к действию оружия. Генерал Орлов с полною неустрашимостью дважды пускался со своими конногвардейцами в атаку, но пелотонный огонь опрокидывал нападения. Не победя каре, он, однако ж, завоевал этим целое фиктивное графство.

Государь, передвигая медленно свои колонны, находился уже ближе середины Адмиралтейства. На северо-восточном углу Адмиралтейского бульвара появилась ultima ratio [последний довод] — орудия гвардейской артиллерии. Командующий ими генер[ал] Сухозанет подъехал к каре и кричал, чтобы положили ружья, иначе будет стрелять картечью. В него самого прицелились ружьем, но из каре послышался презрительно повелительный голос: «Не троньте этого..., он не стоит пули» (Эти слова были показаны после при допросах в комитете, с членами которого Сухозанет разделял уже честь носить ген[ерал]-адъют[антский] аксельбант. Этого мало, он был после главным директором кадетских корпусов и президентом Военной академии. Впрочем, надо отдать справедливость: он лишился ноги в польскую кампанию.). Это, естественно, оскорбило его до чрезвычайности. Отскакав к батарее, он приказал сделать залп холостыми зарядами: не подействовало! Тогда засвистали картечи; тут все дрогнуло и рассыпалось в разные стороны, кроме павших. Можно было этим уже и ограничиться, но Сухозанет сделал еще несколько выстрелов вдоль узкого Галерного переулка и поперек Невы к Академии художеств, куда бежали более из толпы любопытных! Так обагрилось кровию и это восшествие на престол. В окраине царствования Александра стали вечными терминами ненаказанность допущенного гнусного злодеяния и беспощадная кара вынужденного благородного восстания - явного и с полным самоотвержением.

Войска были распущены. Исаакиевская и Петровская площади обставлены кадетами. Разложены были многие огни, при свете которых всю ночь убирали раненых и убитых и обмывали с площади пролитую кровь. Но со страниц неумолимой истории пятна этого рода невыводимы. Все делалось в тайне, и подлинное число лишившихся жизни и раненых осталось неизвестным. Молва, как обыкновенно, присвояла право на преувеличение. Тела бросали в проруби; утверждали, что многие утоплены полуживыми. В тот же вечер произведены арестования многих. Из первых взяты: Рылеев, кн. Оболенский и двое Бестужевых. Все они посажены в крепость. Большая часть в последующие дни арестованных приводимы были во дворец, иные даже с связанными руками, и лично представлены императору, что и подало повод Николаю Бестужеву (Ему удалось сначала скрыться и убежать в Кронштадт, где он некоторое время проживал на Толбухином маяке между преданными ему матросами) сказать впоследствии одному из дежурных генерал-адъютантов, что из дворца сделали съезжую.

НИКОЛАЙ I - КОНСТАНТИНУ ПАВЛОВИЧУ

<...> Пишу вам несколько строк, только чтобы сообщить добрые вести отсюда. После ужасного 14-го мы, по счастью, вернулись к обычному порядку; остается только некоторая тревога в народе, она, я надеюсь, рассеется по мере установления спокойствия, которое будет очевидным доказательством отсутствия всякой опасности. Наши аресты проходят очень успешно, и у нас в руках все главные герои этого дня, кроме одного. Я назначил особую комиссию для расследования дела <...> Впоследствии для суда я предполагаю отделить лиц, действовавших сознательно и предумышленно, от тех, кто действовал как бы в припадке безумия <...>

КОНСТАНТИН ПАВЛОВИЧ - НИКОЛАЮ I

<...> Великий боже, что за события! Эта сволочь была недовольна, что имеет государем ангела, и составила заговор против него! Чего же им нужно? Это чудовищно, ужасно, покрывает всех, хотя бы и совершенно невинных, даже не помышлявших того, что произошло!..

Генерал Дибич сообщил мне все бумаги, и из них одна, которую я получил третьего дня, ужаснее всех других: это та, в которой о том, как Волконский призывал приступить к смене правления. И этот заговор длится уже 10 лет! как это случилось, что его не обнаружили тотчас или уже давно?

ЗАБЛУЖДЕНИЯ И ПРЕСТУПЛЕНИЯ НАШЕГО ВЕКА

Историк Н.М. Карамзин был сторонником просвещенного самодержавия. По его мнению, это исторически естественная для России форма правления. Не случайно именно такими словами он охарактеризовал правление Ивана Грозного: «Жизнь тирана есть бедствие для человечества, но его история всегда полезна для государей и народов: вселять омерзение ко злу есть вселять любовь к добродетели - и слава времени, когда вооруженный истиною дееписатель может, в правлении самодержавном, выставить на позор такого властителя, да не будет уже впредь ему подобных! Могилы бесчувственны; но живые страшатся вечного проклятия в Истории, которая, не исправляя злодеев, предупреждает иногда злодейства, всегда возможные, ибо страсти дикие свирепствуют и в веки гражданского образования, ведя уму безмолвствовать или рабским гласом оправдывать свои исступления».

Такие взгляды не могли быть восприняты противниками самодержавия и рабства - членами существовавших в то время тайных обществ, позднее названых декабристами. Причем со многими из лидеров движения Карамзин был близко знаком и подолгу жил в их домах. Сам Карамзин с горечью отмечал: «Многие из членов [тайного общества] удостаивали меня своей ненависти или, по крайней мере, не любили; а я, кажется, не враг ни отечеству, ни человечеству». А оценивая события 14 декабря 1825 года, он сказал: «Заблуждения и преступления этих молодых людей суть заблуждения и преступления нашего века».

ДЕКАБРИСТ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ

Существовало ли особое бытовое поведение декабриста, отличающее его не только от реакционеров и «гасильников», но и от массы современных ему либеральных и образованных дворян? Изучение материалов эпохи позволяет ответить на этот вопрос положительно. Мы это и сами ощущаем непосредственным чутьем культурных преемников предшествующего исторического развития. Так, еще не вдаваясь в чтение комментариев, мы ощущаем Чацкого как декабриста. Однако Чацкий ведь не показан нам на заседании «секретнейшего союза» - мы видим его в бытовом окружении, в московском барском доме. Несколько фраз в монологах Чацкого, характеризующих его как врага рабства и невежества, конечно существенны для нашего толкования, но не менее важна его манера держать себя и говорить. Именно по поведению Чацкого в доме Фамусовых, по его отказу от определенного типа бытового поведения:

У покровителей зевать на потолок,
Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,
Подставить стул, подать платок...

Он безошибочно определяется Фамусовым как «опасный человек». Многочисленные документы отражают различные стороны бытового поведения дворянского революционера и позволяют говорить о декабристе не только как о носителе той или иной политической программы, но и как об определенном культурно-историческом и психологическом типе.

При этом не следует забывать, что каждый человек в своем поведении реализует не одну какую-либо программу действия, а постоянно осуществляет выбор, актуализируя какую-либо одну стратегию из обширного набора возможностей. Каждый отдельный декабрист в своем реальном бытовом поведении отнюдь не всегда вел себя как декабрист - он мог действовать как дворянин, офицер (уже: гвардеец, гусар, штабной теоретик), аристократ, мужчина, русский, европеец, молодой человек и проч., и проч. Однако в этом сложном наборе возможностей существовало и некоторое специальное поведение, особый тип речей, действий и реакций, присущий именно члену тайного общества. Природа этого особого поведения нас и будет интересовать ближайшим образом…

Конечно, каждый из декабристов был живым человеком и в определенном смысле вел себя неповторимым образом: Рылеев в быту не похож на Пестеля, Орлов - на Н. Тургенева или Чаадаева. Такое соображение не может, однако, быть основанием для сомнений в правомерности постановки нашей задачи. Ведь то что поведение людей индивидуально, не отменяет законности изучения таких проблем, как «психология подростка» (или любого другого возраста), «психология женщины» (или мужчины) и - в конечном счете - «психология человека». Необходимо дополнить взгляд на историю как поле проявления разнообразных социальных, общеисторических закономерностей рассмотрением истории как результата деятельности людей. Без изучения историко-психологических механизмов человеческих поступков мы неизбежно будем оставаться во власти весьма схематичных представлений. Кроме того, именно то, что исторические закономерности реализуют себя не прямо, а через посредство психологических механизмов человека, само по себе есть важнейший механизм истории, поскольку избавляет ее от фатальной предсказуемости процессов, без чего весь исторический процесс был бы полностью избыточен.

ПУШКИН И ДЕКАБРИСТЫ

1825 и 1826 годы были вехой, рубежом, разделившим многие биографии на периоды до и после...

Это относится, конечно, не только к членам тайных обществ и участникам восстания.

Уходила в прошлое определенная эпоха, люди, стиль. Средний возраст осужденных Верховным уголовным судом в июле 1826 года составлял двадцать семь лет: «средний год рождения» декабриста - 1799-й. (Рылеев - 1795, Бестужев-Рюмин - 1801, Пущин - 1798, Горбачевский - 1800...). Пушкинский возраст.

«Время надежд», - вспомнит Чаадаев о преддекабристских годах.

«Лицейские, ермоловцы, поэты», - определит Кюхельбекер целое поколение. Дворянское поколение, достигшее той высоты просвещения, с которой можно было разглядеть и возненавидеть рабство. Несколько тысяч молодых людей, свидетелей и участников таких всемирных событий, которых хватило бы, кажется, на несколько старинных, дедовских и прадедовских, столетий...

Чему, чему свидетели мы были...

Часто удивляются, откуда вдруг, «сразу» родилась великая русская литература? Почти у всех ее классиков, как заметил писатель Сергей Залыгин, могла быть одна мать; первенец — Пушкин родился в 1799-м, младший - Лев Толстой в 1828-м (а между ними Тютчев - 1803, Гоголь - 1809, Белинский - 1811, Герцен и Гончаров - 1812, Лермонтов - 1814, Тургенев - 1818, Достоевский, Некрасов - 1821, Щедрин - 1826)...

Прежде чем появились великие писатели и одновременно с ними должен был появиться великий читатель.

Молодежь, сражавшаяся на полях России и Европы, лицеисты, южные вольнодумцы, издатели «Полярной звезды» и другие спутники главного героя книги - первые революционеры своими сочинениями, письмами, поступками, словами многообразно свидетельствуют о том особенном климате 1800-1820-х годов, который создавался ими сообща, в котором мог и должен был вырасти гений, чтобы своим дыханием этот климат еще более облагородить.

Без декабристов не было бы Пушкина. Говоря так, мы, понятно, подразумеваем огромное взаимное влияние.

Общие идеалы, общие враги, общая декабристско-пушкинская история, культура, литература, общественная мысль: поэтому так трудно изучать их порознь, и так не хватает работ (надеемся на будущее!), где тот мир будет рассмотрен в целом, как многообразное, живое, горячее единство.

Рожденные одной исторической почвой два столь своеобычных явления, как Пушкин и декабристы, не могли, однако, слиться, раствориться друг в друге. Притяжение и одновременно отталкивание - это, во-первых, признак родства: только близость, общность порождает некоторые важные конфликты, противоречия, которых и быть не может при большом удалении. Во-вторых, это признак зрелости, самостоятельности.

Привлекая новые и раздумывая над известными материалами о Пушкине и Пущине, Рылееве, Бестужеве, Горбачевском, автор пытался показать союз спорящих, несогласных в согласии, согласных в несогласии...

Пушкин своим гениальным талантом, поэтической интуицией «перемалывает», осваивает прошлое и настоящее России, Европы, человечества.

И внял я неба содроганье
И горний ангелов полет...

Поэт-мыслитель не только русского, но и всемирно-исторического ранга - в некоторых существенных отношениях Пушкин проницал глубже, шире, дальше декабристов. Можно сказать, что от восторженного отношения к революционным потрясениям он переходил к вдохновенному проникновению в смысл истории.

Сила протеста - и общественная инерция; «чести клич» - и сон «мирных народов»; обреченность геройского порыва - и другие, «пушкинские», пути исторического движения: все это возникает, присутствует, живет в «Некоторых исторических замечаниях» и трудах первой Михайловской осени, в собеседованиях с Пущиным и в «Андрее Шенье», в письмах 1825 года, «Пророке». Там мы находим важнейшие человеческие и исторические откровения, исполненное Пушкиным повеление, адресованное самому себе:

И виждь, и внемли...

Смелость, величие Пушкина не только в неприятии самодержавия и крепостничества, не только в верности погибшим и заточенным друзьям, но и в мужестве его мысли. Принято говорить об «ограниченности» Пушкина по отношению к декабристам. Да, по решимости, уверенности идти в открытый бунт, жертвуя собой, декабристы были впереди всех соотечественников. Первые революционеры поставили великую задачу, принесли себя в жертву и навсегда остались в истории русского освободительного движения. Однако Пушкин на своем пути увидел, почувствовал, понял больше... Он раньше декабристов как бы пережил то, что им потом предстояло пережить: пусть - в воображении, но ведь на то он и поэт, на то он и гениальный художник-мыслитель шекспировского, гомеровского масштаба, имевший право однажды сказать: «История народа принадлежит Поэту».

Первая в российской истории попытка силой сменить не конкретного правителя, но форму правления и общественный строй, закончилась разгромным поражением революционеров. Но вот слава, внимание истории и уважение как современников, так и потомков, досталось не победителям, а побежденным.

Европейский опыт

В начале века Россия объективно отставала от ведущих европейских государств по всем основным показателям, кроме военной мощи. К этому приводили абсолютная монархия, крепостное право, дворянское землевладение и сословный уклад. Либеральные реформы, объявленные Александром I, быстро сворачивались, и результат их стремился к нулю. По большому счету, государства оставалась прежней.

При этом верхушка русского общества в массе своей отличалась высокой образованностью, а укрепила в ней патриотические настроения. Первые русские революционеры были в основном офицерами, поскольку офицеры во время наполеоновских войн побывали за границей и воочию убедились, что французские «якобинцы» под властью «корсиканского узурпатора» живут объективно лучше, чем большинство российского населения. Их образованности хватило на то, чтобы понять, почему это так.

При этом европейский опыт воспринимался критически. Поддерживая в основном идеи Великой французской революции, декабристы не желали в России ее массовых казней и кровавых восстаний, почему и полагались на действие организованной идейной группы.

Свобода и равенство

Полного идейного единства среди первых революционеров не было. Так, П.И.Пестель видел будущую Россию унитарной республикой, а Н.М.Муравьев – федеративной конституционной монархией. Но все в целом сходились в том, что необходимо уничтожение крепостничества, создание выборного законодательного органа, уравнение в правах сословий и обеспечение в России основных гражданских прав и свобод.

Обсуждение подобных идей и создание тайных организаций, стремившихся воплотить их в жизнь, началось задолго до восстания. В 1816-1825 годах в России действовали «Союз спасения», «Союз благоденствия», «Общество объединенных славян», южное и Северное общества и другие организации. Дата же восстания (14 декабря 1825 года) была обусловлена случайным поводом – смертью бездетного Александра I и проблемой с наследованием престола. Присяга новому царю показалась хорошим поводом для переворота.

Сенатская площадь

План восстания в основном принадлежал Северному обществу. Предполагалось, что его члены-офицеры силами своих частей помешают присяге Сената, поспособствуют захвату Петропавловской крепости и Зимнего, аресту царской фамилии и созданию временного органа власти.

Утром 14 декабря на Сенатскую площадь в Петербурге удалось вывести 3000 солдат. Оказалось, что Сенат уже присягнул новому царю Николаю I. Диктатор восстания вовсе на него не явился. Солдаты и собравшийся народ выслушали декларации руководителей восстания, но плохо их поняли. Петербуржцы в основном доброжелательно отнеслись к бунтовщикам, но их поддержка выразилась разве что в кидании мусора в кортеж нового царя. Значительная часть войск не поддержала восстание.

Сперва представители власти пытались закончить дело более-менее мирно. Генерал-губернатор Милорадович лично уговаривал восставших разойтись, и почти уговорил. Тогда декабрист П.Г.Каховский, опасаясь влияния Милорадовича, застрелил его, а генерал-губернатор был популярен в армии. Власть перешла к силовому сценарию. Площадь окружили верные войска, началась стрельба картечью. Солдаты под командованием офицеров-декабристов некоторое время успешно сопротивлялись. Но были оттеснены на лед Невы, где многие утонули после того, как лед взломали пушечными ядрами.

Погибло несколько сот человек (восставших, правительственных солдат и жителей столицы). Руководители и участники восстания были арестованы. Солдат содержали в жутких условиях (до 100 человек в камере площадью 40 кв.м). Пятерых лидеров движения изначально приговорили к смертной казни через четвертование, и лишь позже, поостыв, Николай I заменил это средневековье на простое повешение. Многих приговорили к каторге и тюремному заключению.

29 декабря на территории Украины восстал Черниговский полк. Это была еще одна попытка реализовать сценарий заговора. Полк был разгромлен превосходящими силами 3 января 1826 года.

Кратко говоря, восстание декабристов потерпело поражение из-за их малого количества и нежелания разъяснять широким массам свои цели и вовлекать их в политическую борьбу.

Незадолго до полуночи А. Бестужев и Якубович отправились в казармы Гвардейского экипажа, чтобы узнать, где они расположены. До часа ночи Рылеев посетил казармы Финляндского полка в надежде на то, что ему удастся переубедить Моллера и организовать выступление возможно большей части финляндцев. Не позже шести часов утра начальник штаба восстания Оболенский встретился с Рылеевым и условившись о дальнейших действиях, выполняя свои прямые обязанности начальника штаба, в седьмом часу начинает объезд казарм намеченных к выступлению гвардейских полков для ознакомления с обстановкой.В 6 часов утра Якубович поехал к А. Бестужеву и около 7 часов в присутствии Каховского отказался от выполнения ранее взятого на себя задания - повести Гвардейский экипаж на захват Зимнего дворца, сочтя несбыточным задуманное предприятие и предвидя, что без крови не обойдется. Этот отказ стал первым проявлением хрупкой (по определению М.В. Нечкиной) дворянской революционности, столь четко обнаружившейся в этом восстании. Второй удар по плану был нанесен Каховским, отказавшимся в то утро исполнить задуманное цареубийство. А. Бестужев тут же ставит об этом в известность Рылеева.Часов в семь к Рылееву приехал Трубецкой и с облегчением узнал об отказе Якубовича возглавить гвардейских матросов на захват дворца.

Между 7.00 и 7.30 Сенат присягнул Николаю I. Между 8.00 и 8.30 к Рылееву приехал Н. Бестужев. Здесь он узнал об измене Якубовича и с наставлениями Рылеева был направлен в Гвардейский морской экипаж. Около 8 часов к Рылееву заехал И.И. Пущин и сообщил, что конно-пионерный эскадрон во главе с его братом Михаилом, на которого твердо рассчитывали заговорщики, не выйдет на площадь. Так в плане появилась еще одна чувствительная трещина. В 9 часов к Рылееву пришел Булатов и заявил Рылееву и И. Пущину, что, если на стороне восставших будет мало войск, он не примет участия в деле. Это был ощутимый удар.В это же время диктатор Трубецкой срочно вызвал к себе Рылеева и И. Пущина в Сенат. Этот спешный вызов, замечает М.В. Нечкина, «происходил в момент, когда распад еще одного из важнейших звеньев плана: Сенат был уже пуст. Сенаторы успели принести присягу и разъехаться по домам. Делегации от восставших в Сенате нечего было делать: ни «убеждать, ни принуждать в Сенате было некого» М. В. Нечкина. День 14 декабря 1825 года. - М., 1985. Три руководителя восстания при этой последней встрече уточнили план дальнейших действий для развития восстания. И это происходило в момент, когда один из них уже принял решение оставить общее дело. Однако ему не доставало мужества заявить об этом своим, теперь уже бывшим соратникам. Рылеев и И. Пущин около половины десятого расстались с диктатором, будучи уверенными в том, что он явиться на площадь с приходом туда мятежных войск. Между 9 и 10 часами был приведен к присяге Измайловский полк - главная надежда декабристов. Попытка члена тайного общества капитана И.И. Богдановича возмутить солдат полка сорвалась. Около половины десятого А. Бестужев прибыл в казармы Московского полка. Вместе с двумя командирами рот - братом Михаилом и Щепиным-Ростовским, - в сопровождении еще двух офицеров полка они стали агитировать за отказ от новой присяги. В 10 часов для принятия присяги во дворе своих казарм был построен Гренадерский полк. Члены северного общества декабристов, поручик Сутгоф и А.Н. Панов, не располагавшие информацией о прохождении процедуры присяги в других полках, не решил на какие-либо действия. Полк был приведен к присяге.

В 10.30 солдаты Московского полка вышли с ружьями и боевыми патронами во двор казарм, чтобы идти к Сенату. Тем временем в казармы Московского полка, оставшаяся часть которого (900 человек) продолжала пассивно уклонятся от принятия присяги, прибыл шеф полка великий князь Михаил Павлович. Само его появление произвело перемену в настроении солдат - только что их уверяли, что он арестован в Варшаве. Присяга была принесена, и солдаты тоже направились на Сенатскую площадь, но на стороне Николая I. На исходе десятого часа восставшая часть полка вступила на пустующую Сенатскую площадь. А. Бестужев, М. Бестужев, Щепин-Ростовский построили солдат в боевое каре между Сенатом и памятником Петру I. Со стороны Адмиралтейского бульвара была выстроена заградительная стрелковая цепь из взвода московцев. Примерно в тоже время, то есть около 11 часов, для приведения к присяге был построен Гвардейский морской экипаж, агитацию в котором успешно вели лейтенант А.П. Арбузов и другие члены тайного общества, тоже делая упор на наличие завещания покойного государя, «по коему нижним чинам назначено только 12 лет службы». В результате примеру младших офицеров экипажа, отказавшихся присягать Николаю, охотно последовали все матросы. Их решимость не присягать Николаю не поколебали уговоры бригадного командира Шипова. Примечательно, что с Гвардейским экипажем, как это устанавливается по следственным материалам, более или менее регулярную связь поддерживали восставшие московцы через юного Петра Бестужева - младшего из братьев Бестужевых. Именно 18-летний мичман около половины первого принес в экипаж весть о том, что Московский полк на площади и ждет подкрепления. Примерно в тоже время на площади была предпринята очередная попытка уговорить московцев вернуться в казармы. На этот раз генерал-губернатором Милорадовичем, несшим прямую ответственность за спокойствие в столице. Уговоры, с упоминанием памятных для гвардейцев мест боевых сражений, продолжались довольно долго. Хотя реакцией на зажигательную речь не было, руководители восстания почувствовали опасность речей Милорадовича и потребовали, чтобы он удалился. Граф не внял требованию. Желая вывести его из рядов, Оболенский штыком солдатского ружья колол коня под всадником, ранив при этом нечаянно Милорадовича. Тут же прогремели выстрелы Каховского и двух солдат. Пуля каховского смертельно ранила Милорадовича. Все поняли - пути назад нет. А что же в это время происходило в других полках Гвардейского корпуса? Еще на исходе одиннадцатого часа с Сенатской площади в казармы лейб-гренадер отправились Одоевский и П.П. Коновницын, посланные М. Бестужевым торопить с прибытием на подмогу. Для уяснения сути последующих событий в Гренадерском полку следует сказать, что члены тайного общества, особенно Каховский и Булатов, прежде бывший командиром батальона в полку, вели в нем большую агитационную работу. Офицеры полка Сутгоф, Панов, Кожевников, С.М. Палицын и другие были готовы поддержать выступление. После полудня посланцы А. Бестужева появились в казармах лейб-гренадер с известием о том, что московский полк на площади у Сената. Сутгоф вместе с ротой, принявшей присягу, поднял своих солдат со словами о незаконной присяге, об обмане солдат высшим начальством сказал, что все полки уже находятся на Исаакиевской площади, распорядился надеть шинели и амуницию, зарядить ружья и взять боевые патроны. Около 12.30 снаряженная для похода рота беспрепятственно вышла из казарм во главе со своим командиром и прямо через лед Невы направилась на Сенатскую площадь. Попытка полкового командира Н.К. Стюрлера остановить восставших гренадер, уговорить их вернутся была тщетной. В то же время к Сенатской площади стали стягиваться вызванные Николаем войска, в том числе и конногвардейцы. В начале второго часа по полудни рота лейб-гренадер под командой Сутгофа, пройдя часть своего пути по замерзшей Неве. Поднялась на берег перед Исаакиевским мостом и прорвав строй стоявших на набережной конногвардейцев, присоединилась к каре восставших московцев. Около 13.30 на площадь буквально ворвались матросы гвардейского экипажа, сломав с ходу заслон павловцев на узкой Галерной улице. Встреченный ликованием московцев и роты лейб-гренадер матросы - гвардейцы, по словам Сутгофа, в большом порядке, в колонне заняли место между каре и строящимся Исаакиевским собором. Около двух часов по полудни адъютант 2-го батальона лейб-гвардии Гренадерского полка поручик Панов, обходя роты, горячо убеждал солдат присоединиться к полкам Гвардейского корпуса, выступившим в поддержку Константина. Страстная агитация Панова была подкреплена донесшимися до казарм звуками оружейных выстрелов на Сенатской площади. Около половины третьего колонна Панова вместо того, чтобы идти на площадь прямиком по льду реки, пересекла реку и, по словам А. Бестужева, пошла по ошибке по набережной, достигла Зимнего дворца и даже ворвалась во двор царской резиденции. Но там вместо ожидаемых Пановым измайловцев оказался батальон гвардейских сапер, бывших на стороне Николая I. Панов развернул гренадер и направился к месту сбора восставших войск через Дворцовую площадь. Около 2 часов 40 минут пополудни гренадеры Панова возле здания Главного штаба столкнулись с Николаем I, его свитой и сопровождавшими их кавалергадрами. Не выказавший желания учавствовать в рукопашной, схватке Николай I вынужден был пропустить лейб-гренадер. На исходе второго часа дня они присоединились к своим товарищам на площади, расположились на левом фланге московцев со стороны Невы, не проявив по пути на сборный пункт интереса к орудиям гвардейской пешей артиллерии, для захвата которых не требовалось больших усилий. На этом приток сил к восставшим закончился. Между приходом на площадь первого отряда московцев и последнего отряда лейб-гренадер прошел более четырех часов. В этот промежуток времени к Николаю I подходили новые и новые полки, и вскоре, примерно к двум часам дня, все выходы с площади практически были заблокированы. Около трех часов подошла вызванная императором артиллерия, но, как оказалось, без боевых зарядов. Срочно послали на Выборгскую сторону за снарядами, начиненными картечью. Три из четырех прибывших орудий выдвинули на угол Адмиралтейского бульвара и Сенатской площади, а одно расположили у Конногвардейского манежа. В ожидании подвоза снарядов правительственные войска после неудавшейся попытки великого князя Михаила Павловича вступить в переговоры с восставшими неоднократно предпринимали кавалерийские атаки. Основное усилие восставших было направлено на привлечение на свою сторону войск и сосредоточение их на сборном пункте. Дальнейший же план действий был довольно неопределенным, да и не мог быть точным без ясного представления о составе и численности свих сил. Но и в этом случае на их стороне первоначально была инициатива - большое преимущество перед правительством, находившемся в неведении относительно их действий. Однако руководители восстания, как справедливо отмечают исследователи, так и не сумели использовать этот главный козырь и постепенно из стороны нападающей превратились в пассивно обороняющихся, упустив все благоприятные моменты. Продолжать ждать появления диктатора на площади больше было нельзя. Почти насильно поручили начальствовать Оболенскому. Произошло это где-то между 3 и 3.30 пополудни. Новоизбранный диктатор предпринял попытки созвать офицеров для совещания, но всякий раз тому препятствовали атаки правительственной кавалерии, вынуждавшие командиров оставаться вместе с солдатами для их отражения. Около 4 часов, а по удостоверению флигель-адъютанта Н.Д. Дурново, «в пятом часу» были доставлены картечные заряды. Вдруг полки стоявшие против восставших расступились на две стороны и батарея артиллерии стала между ними. Но и тогда еще оставалась надежда на счастливый случай. И.И. Пущин, рассчитывая выиграть на выжидании, сказал своим товарищам, что надо подождать темноты, а там и другие полки перейдут на нашу сторону. Для надежд были основания. В своих записках декабрист А.П. Беляев пишет, что во время стояния на площади из полков, находившихся на стороне правительства, приходили солдаты и просили держаться до вечера, когда обещали присоединится к восставшим. О том же пишет в своей работе «Четырнадцатое декабря» декабрист И. Д. Якушкин: «Через народ беспрестанно передавались обещания солдат полков Преображенского, Павловского, Семеновского по наступлении ночи присоединиться к войскам, стоявшим на Сенатской площади, а между тем наступил уже вечер, люди перезябли, и с обеих сторон чувствовалась необходимость приступить к решительному действию». Видимо, рассчитывая на возможность такого поворота событий, А. Бестужев составил план атаки на правительственные войска, но для его осуществления ждал присоединения хотя бы еще одного полка. Однако опасность ситуации осознавал и Николай I, не дожидаясь наступления полной темноты, отдал приказ стрелять картечью. Но приказ был исполнен не тотчас: солдаты-артиллеристы не решались стрелять по своим. Командовавший орудием офицер сам приложил фитиль к запалу. До боевых порядков мятежных войск было 100-150 шагов. Так описывает те события сам Н. Бестужев

: “Первая пушка грянула, картечь рассыпалась: одни пули ударили в мостовую и подняли рекашетами снег и пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фронта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли своих жертв в народе, лепившимся между колоннами сенатского дома и на крышах соседних домов. Семь человек, ошеломленные упали: я не слышал ни одного вздоха, не приметил ни одного судорожного движения - столь жестоко поражала картечь на этом расстоянии. Совершенствованная тишина царствоваля между живими и мертвыми. Другой и третий выстрелы повалили кучу солдат и черни, которая толпами собралась около нашего места… с пятым или шестым выстрелом колонна дрогнула. “За мной, ребята!” - крикнул я московцем и спустился на реку. Посредине я остановил солдат и с помощью унтер-офицеров наxал строить густую колонну с намерением идти по льду Невы до самой Петропавловской крепости и занять ее. Если бы это удалось, мы бы имели прекрасное point d"appui (опорный пункт), куда бы могли собраться все наши и оттуда мы бы могли с Николаем начать переговоры, при пушках, обращенных на дворец. Я уже успел выстроить три взвода, как завизжало ядро, ударившись в лед и прыгая рикашетами вдоль реки. Я продолжал строить колонны, хотя ядра вырывали из нее то ряд справа, то ряд слева. Уже достраивался хвост колонны, как вдруг раздался крик: «Тонем!» Я увидел огромную полынью, в которой барахтались и тонули солдаты. Лед, под тяжестью собравшихся людей и разбиваемый ядрами, не выдержал и провалился. Солдаты бросились к берегу Невы…” Воспоминания декабристов. Т.11

Тем временем Панов и М. Кюхельбекер, сохранившие мужество и хладнокровие, тоже предприняли попытки оказать сопротивление. Им удалось построить часть солдат на Галерной улице, но переброшенное сюда орудие открыло огонь вдоль узкой и тесной улицы, расстроив порядки солдат. К 5 часам вечера восстание было подавлено; начались аресты его участников. Так трагично, и так безжалостно было подавлено восстание 14 декабря 1825 года в котором немалое участие приняла гвардия, которая как видно сражалась сама с собой, защищая интересы разных правящих верхушек. Выстрелы на Сенатской площади возвестили о том, что на исторической арене появилось первое поколение революционеров в России, открыто и без страха, с оружием в руках поднявшихся на борьбу против крепостничества и самодержавия. Две недели спустя, 29 декабря 1825 года, началось восстание Черниговского полка на юге России. Его возглавил С.И.Муравьев-Апостол. Оно началось в тот момент, когда членам «Южного» общества стало известно о разгроме восстания в Петербурге и когда уже были арестованы П.И.Пестель и другие деятели «Южного» общества. Изначально восстание Черниговского полка было обречено на поражение. Уже через неделю 3 января полк был окружен войсками правительства и расстрелян картечью.

Ш Потери сторон Н. Я. Эйдельман «Обреченный отряд», 1987 г.

Военный генерал-губернатор граф Милорадович, смертельно раненный Каховским и Е. Оболенским и скончавшийся того же 14 декабря. Командир 1-й гвардейско-пехотной бригады генерал Шеншин, раненный саблей князем Щепиным в казрмах Московского полка. Служивший в штабе штабс-капитан квартирмейстерской части Гастфер, раненный Каховским кинжалом в голову за неисполнение требования. Флигель-адъютант И. М. Бибиков, сильно избитый, когда был послан за гвардейским экипажем. Избитый прикладом до потери сознания бывший на посту у памятника Петра конный жандарм Петербургского дивизиона Коновалов. Лошадь его исколота штыками. По некоторым данным был избит также и Я. Ростовцев.

В строю полков пострадали:

В Московском полку командир полка генерал-майор Фредерике, полковник Хвощинский, 5-й фузилерной роты унтер-офицер Моисеев и гренадер Андрей Красовский, все четверо израненные саблей Щепиным, в свалке за знамена сильно избит гренадер Соломон Красовский.

Гренадерского полка командир полковник Стюрлер смертельно ранен 14 декабря Каховским на площади и умер 15 декабря. По некоторым данным избит и полковой адъютант Зольца.

В лейб-гвардии Павловском полку картечью, выпущенной по восставшим и задевшею головную часть павловцев на Галерной, смертельно ранен 30 чел., из них более тяжело 7 (унтер-офицер Шонин, флейтщик П. Андреев, рядовые Тюрин, Волков, Симанов, Афанасьев и Попов), остальные 23 легко, по-видимому, осколками, отбитыми от домов или при свалке.

Лейб-гвардии Конного полка смертельно ранен и умер 15 декабря 1 рядовой Панюга (его кираса и каска хранились в Царскосельском арсенале, а в 70-м году передана в полк и хранились в столовой 3-го эскадрона, ныне в музее революции в Санкт-Петербурге).

Ранен в локоть левой руки командир 2-го эскадрона полковник барон Велио и в правое плечо того же эскадрона 1 рядовой (Хватов). Обоим отняли руки. Кроме того ранены: 7-го эскадрона штаб-ротмистр Н. Игнатьев, 2-го эскадрона поручик Талахов - зарядом дроби и 7 нижних чинов (рядовые 1-го эскадрона Лесовой и Бокуменко, 2-го Лобанов и Найденов, 3-го Супрун и вахмистр Данилов, 7-го эскадрона денщик Иванов). Лошадей убита 1, ранено 5. Участники атак единодушно свидетельствовали о большом числе попаданий в кирасы и каски и считали, что если бы Конная гвардия выехала без кирас, как кавалергарды, то потери были бы во много раз больше.

В Конно-пионерном дивизионе убиты 1 унтер-офицер, 1 рядовой, ранено 2 унтер-офицера и 6 рядовых. Под командиром дивизиона Зассом убита лошадь.

В Кавалергардском полку ранен 1 рядовой, 1 лошадь. В Семеновском - ранено 3 рядовых.

В общем убито 2 конно-пионера, смертельно ранены 1 генерал (Милорадович), 1 полковник (Стюрлер) и 2 рядовых (1 конногвардеец и 1 павловец), ранено 2 генерала (Шеншин, Фредерике), 2 полковника (Велио, Хвощинский), 3 обер-офицера (Игнатьев, Галахов и Гастфер) и 30 нижних чинов (1 кавалергард, 8 конногвардейцев, 3 московца, 7 павловцев, 3 семеновца и 8 конно-пионер), а всего с правительственной стороны убито и смертельно ранено 6 человек и ранено 36 человек.

Потери восставших:

Установить с полной точностью трудно. Очевидец В. Р. Каульбарс утверждает, что офицеры Конной гвардии сосчитали собранных за заборов стройки Исаакиевского собора 56 тел убитых на площади, между ними двух маленьких флейтщиков гвардейского экипажа и унтер-офицера Московскою полка с головами, снесенными картечью, 5 тел принадлежало, по-видимому, ремесленникам - зрителям на здании сената, убитым первым выстрелом вверх. Вообще же убитых считалось 70 - 80 человек.

Если вспомнить, что картечь ближнего действия имела приблизительно по 100 чугунных пуль, а выпущено было 4 картечных снаряда, то приведенное число смертельных поражений будет весьма правдоподобно. При преследовании захвачено было около 700 человек, в том числе московцев 370, гренадер 277 и гвардейских моряков 62. Остальные вернулись в казармы добровольно.

В Московском полку: смертельно раненых 2 (унтер офицер Назаров и рядовой Лебедев). Ранены картечью 9 (рядовые: Храпцов, Ефимов и Кондратьев, Савельев, Рыпкин и Т. Афанасьев, Сергеев, Никитин и унтер-офицер Шафеев). Кроме того, ранены рядовые: ушиблен лошадью 1 (Аверьянов), прострелен ружейной пулей 1 (Губин), трое рядовых (Виноградов, Латунин и Вылетков) ранены саблями или палашами. Всего в Московском полку из числа восставших смертельно ранено 2 и ранено 14. Число убитых и без вести пропавших точно выяснить не удалось, но тех и других вместе не должно быть свыше 13, так как в подсчетах полкового историка не выяснена судьба именно этого числа людей.

В Гренадерском полку: смертельно ранен 1 (рядовой Шелапутов). Ранено картечью 11 (рядовые: Николенко, Стрелков, Патронов, Савинов, Л. Иванов, Данилов, Кожин, Гурьянов, Ян, Иконников, Бакурин). Поступили с вывихом шеи от ударов 2 (Иван Тимофеев и Леонтий Тимофеев). Всего смертельно ранен 1, ранено 11 и избито 2.

В гвардейском экипаже: убито 5 (матросы Архипов, Лаврентьев, Федоров, Малафеев, флейтщик Ф. Андреев). Смертельно раненых 5 (матросы: Анатуин, Тулапин, Кириллов, Соколов и команды канонир Н. Иванов). Раненых картечью 14 (матросы И. Зайцев, Шишманов, Суровой, Пегов, Кононов, Ерыгин, Королев, Крюков, Трунов, Р.Волков, Захаров, Крылов, С. Зайцев, Кулаков), сильно придавлен лошадью 1 (матрос И. Хватов). Без вести пропало 15 человек (матросы: Стефансон, Шабанов, Григорьев, Яковлев, Антонов, Васильев, Голубков, Морозов, Богданов, Аксенов, С. Афанасьев, бомбардиры: Овечкин, Каменский и Черняков). В крепость посажено 51 человек. Итого в экипаже убито 5, смертельно ранено - 5, ранено - 15, без вести пропало - 15 и арестовано - 51.

Ш Наказанья, наложенные на руководителей и участников восстания

Приговоренные к четвертованию вожди восстания, бывшие офицеры Рылеев и Каховский, повешены 13 июля 1826 г.

Приговоренные к отсечению головы сосланы на пожизненную каторгу: диктатор, полковник Преображенского полка Трубецкой, принявший под конец командование старший адъютант Е. Оболенский, гвардейский артиллерист И. Пущин и Нижегородский драгун Якубович, а также главные руководители восстания в своих частях: Московского- Щепин-Ростовский, Гренадерского - Сутгоф и Панов и гвардейского экипажа - Арбузов и Дивов. Из той же категории сосланы на каторгу на 20 лет адъютант герцога А. Виртембергского лейб-драгун А. Бестужев и невоенный В. Кюхельбекер.

Сосланы на каторжные работы пожизненно: руководители восстания в Московском полку- М. Бестужев и в гвардейском экипаже- Н. Бестужев; на 12 лет Конного полка- Одоевский и гвардейского экипажа- А. Беляев и П. Беляев. в 1827 г. Московского полка- Луцкий и фузилер Покеткин. На 10 лет - Финляндского полка- Розен и невоенный Глебов; на 8 лет - Финляндского полка- Репин и гвардейского экипажа М. Кюхельбекер.

Заключены в крепость с лишением дворянства и воинского звания - на 5 лет гвардейского экипажа М. Бодиско и на 1-год - П. Коновницын.

Гвардейского экипажа- Б. Бодиско и финляндского полка- Н. Цебриков.

Разжалованы в рядовые с правом выслуги - Измайловского полка- Фок, гвардейского экипажа Акулов, Вишневский и Э. Мусин-Пушкин и адъютант командира Кронштадтского порта Ф. И. Моллера мичман П. Бестужев.

Переведены в армию теми же чинами с заключением в крепости на 4 г. - Кавалергардского полка- Горожанский, на 1 год - Палицын, на 6 месяцев Измайловского полка- А. П. Вадбольский и Малютин, Гренадерского полка- А. Кожевников и гвардейского экипажа Шпейер, - без заключения в крепости: Измайловского полка- Гудим, Московского полка- Броке и Волков, Гренадерского полка- Шторх и гвардейского экипажа Тыртов. К этой группе могут быть отнесены откомандированные обратно в армию от конной артиллерии- И. Коновницын и от Московского полка- Лашкевич.

Высланы: в Березов статский советник Горский (в 1827 г.), за границу англичане Гайнам и Буль (в 1826 г.).

Оставлены без наказания - бывшие на площади, но вернувшиеся Гренадерского полка- Штакельберг, А. П. Пущин, Лелякин, гвардейского экипажа Д. Лермонтов, Баранцев, А. Цебриков, Миллер, Колунчаков и А. Литке; сопротивлявшиеся присяге Вилламов, А. Гагарин, Лукин и Малиновский; агитировавшие против присяги в чужих частях: в 1-м батальёне преображенцев на Миллионной, адъютант князя Хованского конно-егерь А. Чевкин и в 3-м батальёне измайловцев на походе из Петергофа у "Красного Кабачка" лейб-улан А. Скалой. К этой же группе могут быть отнесены назначенные в Сводно-гвардейский полк на Кавказ наравне с ненаказанными офицерами Московского полка- Кудашев, Гренадерского полка- П. Прянишников и Финляндского- Богданов.

Покончил с собой до суда командир 12-го Егерского пполка Булатов.

Ш Наказанья, наложенные на гвардейских офицеров М. Д. Сергеев, Н. Н. Гончарова, А. Ф. Серебряков «Декабристы и Сибирь», 1988 г.

Приговорен к отсечению головы и сослан на каторгу пожизненно адъютант главнокомандующего 2-й армии Витгенштейна лейб-гусар Барятинский.

Сосланы на каторжные работы - на 12 лет - Кавалергардского полка-Чернышев и А. М. Муравьев, Конной артиллерии- Кривцов, Корнилович и Измайловского полка адъютант Раевского, Муханов.

Заключен в крепость на 2 года с лишением дворянства и воинского звания лейб-кирасир ее величества Булгари.

Сосланы в Сибирь на поселение пожизненно: Измайловского полка А. Андреев и Конно-пионерного эскадрона Назимов.

Разжалованы в рядовые без выслуги с лишением дворянства Измайловского полка Н. Кожевников и Конно-пионерного эскадрона М. Пущин и с выслугой - Измайловского полка- Лаппа.

Переведены в армию теми же чинами с заключением в крепость: на 6 мес. - Кавалергардского полка Кологривов, Искрицкий, на 4 мес. - Измайловского полка Гангеблов, на 3 мес. - П. П. Титов, на 2 мес. - Конного полка- Ренкевич и на 1 мес. - Кавалергардского полка Арцыбашев и Васильчиков, адъютант главнокомандующего 1-й армии измайловец В. Мусин-Пушкин и адъютант 2-го пехотного корпуса гусарского полка- Сабуров. Без заключения в крепости: Кавалергардского полка- А. Вяземский, Н. Н. Депрерадович и Свиньин, Конного полка- Алексей Плещеев, Преображенского полка- Н. Шереметев, Гренадерского полка Корсаков, Финляндского полка Добринский и Павловского К. Оболенский.

Оставлены без наказания : Конного полка - Барыков, М. Голицын, А. Плещеев, эстандарт-юнкер Италийский, Суворов-Рымникский, Бреверн, Колокольцов, Путята, Я.И. Ростовцев. Отчасти сюда можно отнести Финляндского полка Синявина, которому в наказание вменено 3-месячное предварительное заключение.

Покончил с собой до ареста Измайловского полка- Богданович.

Ш Наказанья, наложенные на гвардейских солдат и матросов М. Д. Сергеев, Н. Н. Гончарова, А. Ф. Серебряков «Декабристы и Сибирь», 1988 г..

Насколько изучены материалы, касающиеся так называемых "декабристов", настолько же бедны материалы о солдатской и матросской массе, давшей физическую силу движению при его внешнем проявлении. На основании имеющихся материалов о наказаниях, которым были подвергнуты солдатские и матросские массы, можно сказать следующее. Все арестованные при преследовании и в ближайшие дни нижние чины Московского и Гренадерского полков и гвардейского экипажа и некоторые персонально обвиненные, были посажены в Петропавловскую крепость, а оттуда переведены московцы в Выборг, а гренадеры и гвардейские моряки в Кексгольм, где и содержались в казематах старинных крепостных сооружений. По окончании расследования они были переведены в армейские и гарнизонные части, преимущественно на Кавказ. В конце 1826 г. было возбуждено заново дело о двух нижних чинах Московского полка: унтер-офицере Луцком и фузилере Поветкине, сосланных 6 мая 1827 г. на пожизненную каторгу. Добровольно явившиеся были снова поставлены в строй своих частей, при чем для командования ротами, составленными из бывших восставших, временно назначены были офицеры других частей. В Московском полку - временно командующим полком назначен командир саперного батальона Геруа, для командования ротами - поручики того же батальона Аверин, Аделунг, Львов и Завальевский 3-й. Гренадерский полк был временно поручен полковнику Преображенского полка И. П. Шилову. Приказом по Гвардейскому корпусу от 17 февраля 1826 г. гвардейские солдаты, участники восстания, добровольно явившиеся в казармы, были назначены на составление Сводно-гвардейского пехотного полка из 3-х рот Московского и 4-х рот Гренадерского полков с тем, чтобы боевой службой на Кавказе искупить свою вину. Командование Сводным полком было поручено тому же Шилову, батальоном Московскою полка Хвощинскому и Гренадерского - Шебеко. Батальоны были названы 2-ми, а фузилерные роты - 4-й, 5-й и 6-й; гренадерская рота лейб-гренадер - 2-й гренадерской. В феврале 1827 г. эти батальоны названы 3-ми, а роты обоих полков соответственно переименованы. в 3-ю гренадерскую и 7-ю, 8-ю и 9-ю фузилерные. Командующий полком Шипов оставался в списках Преображенского полка. Полк выступил 26 февраля 1826 г. и вернулся в Петербург 11 декабря 1827 г. Чины полка сохраняли все время свою гвардейскую форму, старшинство и жалованье, и вообще на Кавказе полк был в привилегированном положении. За время пребывания на Кавказе была деформирована 3-я гренадёрская рота Московского полка. На составление ее поступили из кавказских армейских частей 27 унтер-офицеров и 118 рядовых бывшего Семеновского полка, сосланные на Кавказ в 1820 г. после шварцезской истории. Кроме того, на укомплектование полка из числа переведенных в армию участников восстания 14 декабря поступило 581 бывших гвардейцев, а также 264 отборных солдата кавказских полков. Из указанного выше видно, что Сводный полк вернулся в столицу, имея в своем составе из солдат, участников восстания 14 декабря, не только добровольно явившихся и попавших сразу в Сводный полк, но и почти всех бывших арестованных, отсидевших в крепости и переведенных сперва в армейские полки на Кавказ. По прибытии в Петербург, Сводный полк был упразднен, а его Московский и Гренадерский батальоны вернулись снова в состав своих коренных полков третьими батальонами.

Ш Награды правительственным войскам Нечкина М.В. Декабристы: Учебн. пособие. - М.: Наука, 1976

Весьма показательны для эпохи и для правительства не только меры строгости по отношению к восставшим, но и меры поощрения верных правительству начальников и войск. Всем нижним чинам, бывшим в строю правительственных войск у Сенатской площади, Зимнего дворца, Петропавловской крепости и в прочих караулах было дано по 2 рубля, по 2 чарки водки и по 2 фунта рыбы. Нижним чинам частей, вызванных из-за города, дано по 1 рублю, 1 чарке водки и 1 фунту рыбы. Что касается начальствующих лиц и строевых офицеров гвардии, свиты и столичного генералитета, оказавших услуги правительству, возглавлявших важнейшие караулы, а также пострадавших, то ими были получены разнообразные награды. Не приводя подробно данных о каждом из отличившихся, раненых и прочих награжденных, ниже указываются общие данные об этих наградах. Многим генералам и офицерам были объявлены в приказах общие и именные благодарности. Некоторым даны ордена. Самой крупной и существенной наградой явилось сравнительно массовое зачисление в свиту. Назначенье генерал-адъютантами и флигель-адъютантами было в то время не только весьма почетной наградой, но, приближая к императору в качестве его личного адъютанта, открывало честолюбивому и мало-мальски способному офицеру блестящую военную карьеру. Ни до, ни после 14 декабря назначение в свиту не имело массового характера. В связи с 14 декабря было назначено 20 генерал-адъютантов и 40 флигель-адъютантов. Принято считать, что в свиту были назначены все гвардейские генералы и командиры бригад, полков, батальонов и дивизионов. На самом деле это не совсем так. Вопрос этот в истории свиты не разработан, а дает характерную картину. Генерал-адъютантами назначены по 25-е декабря оба коменданта: города (Башуцкий) и крепости (Сукин); 14 гвардейских генералов, а именно: командиры: корпуса (Воинов), трех пехотных бригад (1-й Шеншин, 3-й Мартынов и 4-й Головин) и пяти полков (Преображенского - Исленьев, Московского - П. А. Фредерике, Финляндского - Воропанов, Семеновского - С. Шипов и Драгунского - Чичерин); начальники: штаба (Нейдгардт) и по родам оружия (пехоты - Бистром, артиллерии - Сухозанет и инженеров - Сазонов). Кроме того, назначено 4 генерала персонально (Стрекалов, Ушаков, Потапов и Демидов). 22 августа 1826 г. генерал-адъютантом назначен произведенный 15 декабря 1825 г. в генералы командир гвардейских сапер (Геруа). Флигель-адъютантами по 15 января были назначены все 7 бывших адъютантов великого князя Николая Павловича (Кавелин, Перовский, Н. Годеин, Делингсгаузен, Лазарев, Адлерберг и Ивелич); воспитатель наследника (Мердер), один из адъютантов Милорадовича (Мантейфель), 7 командиров гвардейских частей (Гренадерского полка- Стюрлер, Павловского - Арбузов, Измайловского - Симанский, Егерского - Гартонг, 1-ой артиллерийской бригады - Нестеровский, Конной артиллерии - Гербель и Конно-пионерного эскадрона - Засс), 11 офицеров, выделившихся в рядах правительственных войск 14 декабря или раненых в этот день (Преображенского полка - Микулин, Титов, Игнатьев; Московского - Хвощинский и Ливен; Гренадерского - Мещерский и Зальца; Павловского - Берхман; Финляндского - А. Ф. Моллер и Конного - Велио и Захаржевский). Из ком-ров батальонов и дивизионов, бывших на Сенатской площади просто по должности, назначено лишь 8 (Семеновского - Альбрехт и Штегельман, Измайловского - де-Витте и Веселовский, Егерского - Саргер, Преображенского - Прянишников, Кавалергардского - Ланской и Шереметев); один обер-офицер (семеновский капитан Дебань-Скоротецкий); из старших полковников назначено 3 (Саперного батальёна - Бель, бывший в Зимнем дворце. Драгунского - Шембель и Гусарского - Арпсгофен, приведшие свои полки из загородного расположения). Итого 39. Сороковым можно считать Кавалергардского полка полковника Владимира Пестеля, назначенного 14 июля 1826 г., на другой день после казни его брата. Не в связи с 14 декабря назначено лишь 2 человека, бывшие при Александре I в Таганроге, и 3 командира гвардейских частей, не вызванных за дальностью 14 декабря (Кирасирского полка Кошкуль, Конно-егерского Слатвинский и лейб-гвардии 2-ой артиллерийской бригады Полозов). Командиры частей, уже бывшие в свите, получили другие награды: Конного полка А. Ф. Орлов титул графа, и в его герб внесено изменение в изображении льва: он изображен раздирающим гидру революции; Кавалергардского С. Ф. Апраксин и Саперного батальёна Геруа были произведены в генералы. Генералы, командовавшие полками - Уланским Андреевский и Казачьим Ефремов, не были назначены генерал-адъютантами, а получили алмазные знаки Анны 1-й степени. При рассмотрении наград замечается некоторое несоответствие их с заслугами перед правительством. Понятно назначение в свиту раненых Шеншина, П. Фредерикса, Стюрлера, Велио и Хвощинского, удержавших свои роты и взводы в повиновении Мещерского и Ливена, водившего в атаку Захаржевского, и возглавлявших ответственные батальоны и роты Микулина, Н. А. Титова, П. Н. Игнатьева, А. Ф. Моллера и Берхмана, но оказавшие правительству гораздо более серьезные услуги Витовтов, спасший быстрым приводом сапер Зимний дворец, и Бакунин, решивший участь дня картечью своих орудий, в свиту не попали, а получили Владимира 4-й степени, тогда как в свиту попал ряд ничем не выделившихся офицеров.

Из адъютантов Милорадовича в свиту попал Мантейфель, сопровождавший Милорадовича и доставивший его в безопасное место после смертельного ранения (получил Владимира 4-й ст.). Не попал в свиту и Финляндского полка Я. Насакен, продержавший свой маленький караул под ружьем у сената, вплотную к восставшим (получил чин и Владимира 4-й ст.). Офицеры караула Зимнего дворца (Прибытков, Греч и Боассель) получили даже не ордена, а благодарность в приказе.

Ордена были даны с выбором, а именно, из командиров рот только: двум Финляндского полка (Белевцеву и Вяткину), закрывшим выход на Исаакиевский мост, трем Павловского полка (Макшееву, Федяеву и Ярцу), закрывшим выход на Галерную, и всем четырем Саперного бат. (Витовтову, Квашнину-Самарину, Баранову и кн. А. Н. Вадбольскому), приведшим свои роты на защиту Зимнего дворца. В Кавалергардском и Конном полках ордена были даны всем командирам полков, дивизионов и эскадронов, старшим полковникам и полковым адъютантам, и по 6 эстандарт-юнкеров было произведено в офицеры. При этом не была сделана разница между конногвардейцами, действовавшими в боевой линии, и кавалергардами, простоявшими в резерве. Кроме указанных, были еще денежные награды. Так, в Конном полку всем нижним чинам был дан значительно повышенный оклад, присвоенный до того только кавалергардам. Император Николай во все свое царствование продолжал оказывать особое расположение преображенцам, гвардейским саперам, конно-пионерам и конной гвардии.

Кроме наград отдельным лицам, были даны почетные вновь установленные награды свите и целым частям. Всем бывшим чинам свиты Александра I оставлены его вензеля, всем состоявшим к 14 декабря в ротах его величества Преображенского, Семеновского и Гренадерского полков даны такие же вензеля. Шефство новым императором сохранено в Измайловском полку и в Саперном батальоне. Мундиры Александра I даны не только в шефские Преображенский и Семеновский полки, но и в остальные гвардейские пехотные, кроме Московского и Гренадерского. Дан также мундир в Гвардейскую артиллерию и из кавалерии только в Кавалергардский, Конный, Гусарский и Конно-егерский полки. Заслуживают быть отмеченными еще следующие факты в области наград. Подпоручик Ростовцев при своем свидании с Николаем Павловичем 12 декабря усиленно просил не награждать его за сообщение о заговоре в гвардии. На это он получил в ответ заявление, что наградой ему будет дружба императора. Действительно, Ростовцев в свиту Николая попал лишь через 23 года и не за 14 декабря, но состоять при великом князе Михаиле назначен уже в январе 1826 г., а в поручики произведен 18 декабря. Типично для эпохи также, что брат Павла Ивановича Пестеля, Владимир Иванович, полковник Кавалергардского полка, был 14 декабря в строю полка и во главе своего 2-го эскадрона и 1 января награжден орденом Анны 2-й степени. Как уже указано, на другой день казни брата он был назначен флигель-адъютантом. Тем же приказом 14 июля в Кавалергардский полк из Конно-егерского полка переведен третий брат, поручик Александр Иванович. При этом для службы в самом дорогом и аристократическом полку ему было дано ежегодное пособие в 3000 рублей. Последними штрихами, связывающими гвардию с революционными вспышками 1825 - 1826 годов, явился ряд переводов в гвардию. Приказом 20 января 1826 г. в гвардию переведена в полном составе 1-я гренадерская рота Черниговского пехотного полка, как единственная оставшаяся на стороне правительства при восстании полка. Командир роты, капитан Козлов был осыпан наградами: 9 января произведен в майоры, 28 января переведен тем же чином в молодую гвардию и 19 марта капитаном в старую гвардию. По прибытии роты в Петербург 14 апреля 1826 г. Козлов получил 2000 руб., а солдаты роты по 2 руб. Рота включена в Московский полк целиком. Еще более типичным для эпохи явился перевод в гвардию лиц, сделавших доносы о заговоре - Шервуда и Майбороды. Унтер-офицер из вольноопределяющихся Шервуд из 3-го Украинского уланского полка был переведен 8 января в Драгунский полк и вскоре произведен в корнеты того же полка, а капитан Вятского полка Майборода был переведен в Гренадерский полк. Так были награждены лица каким то образом участвовавшие в подавлении восстания.

Восстание 14 декабря 1825 года, итоги и значение

19 ноября 1825 г. в Таганроге скоропостижно скончался император Александр I. Его внезапная смерть породила многочисленные легенды и домыслы. Многие говорили, что царь не умер, а просто оставил престол таким экстравагантным способом. Через некоторое время появились слухи о том, что император живет под именем святого старца Федора Кузьмича и проповедует Слово Божье. Некоторые этому верили, вспоминая, что в последние годы Александр I часто говорил о своем желании отойти от дел и удалиться в монастырь.

Как бы то ни было, после реальной или мнимой смерти императора начался период междуцарствия, вылившийся в династический кризис. У Александра I не было детей. По закону о престолонаследии (1797 г.), власть должна была перейти к следующему из сыновей Павла I – Константину. Но тот оказался большим оригиналом. Задолго до смерти своего старшего брата он отрекся от короны (боялся разделить участь отца), уехал в Польшу и женился там на польской аристократке. В 1823 г. Александр I назначил наследником следующего по старшинству брата – Николая, но обнародовать этот манифест не решился. Теперь же Николай напомнил о своих правах, но петербургский губернатор – генерал М.А. Милорадович посоветовал ему соблюдать закон и уступить престол старшему брату. 27 ноября произошло уникальное событие. Николай вместе с чиновниками и войсками присягнул на верность Константину, а тот, в свою очередь, Николаю. В столице начали зло шутить по этому поводу.

Декабристы посчитали, что династический кризис подарен им самой судьбой. Власти пребывали в растерянности, и авторитет монархии падал с каждым днем. И.И. Пущин писал тогда: «Случай удобен. Ежели мы ничего не предпримем, то заслужим во всей силе имя подлецов». Напомним, что переворот планировался на лето 1826 г. Пришлось срочно менять тактику и стратегию.

Восстание было назначено на 14 декабря 1825 г. – день переприсяги императору Николаю Павловичу.

План переворота подготовил избранный диктатором полковник – князь С.П. Трубецкой.

Предполагалось, что восставшие одновременно захватят Зимний дворец (арест царской семьи), Петропавловскую крепость (ее пушки контролируют центр города) и Сенатскую площадь (в Сенате чиновники соберутся для присяги).

Присяге сенаторов и членов Государственного совета необходимо было помешать, а затем заставить их огласить составленный накануне Трубецким «Манифест к русскому народу». Этот программный документ был квинтэссенцией «Русской правды» П.И. Пестеля и «Конституции» Н.М. Муравьева. В нем провозглашалась отмена крепостного права, объявлялись политические свободы, создавалось Временное правительство, назначался созыв Великого собора, обязанного решить судьбу России.

Трубецкой очень рассчитывал на поддержку Южного общества, но он не знал, что накануне (13 декабря) в Тульчине был арестован П.И. Пестель.

Восстание началось 14 декабря в 11 часов утра. Все пошло очень плохо. Вместо запланированных шести полков удалось поднять только три (Московский, Гренадерский и флотский экипаж). Захват Петропавловской крепости сорвался. Выяснилось, что чиновники присягнули Николаю еще рано утром. А.И. Якубович отказался арестовать царскую семью. Видя, что его план не реализуется, Трубецкой вообще не поехал на Сенатскую площадь, где и развернулись главные события.

Восставшие солдаты образовали на площади каре и выкрикивали лозунг «Да здравствует Конституция!». Офицеры сказали им, что Конституция – жена Константина Павловича, у которого Николай отнял престол. Собралась огромная толпа зевак. Император сначала не хотел проливать кровь и неоднократно отправлял к мятежникам парламентеров. Губернатора М.А. Милорадовича застрелил П.Г. Каховский. Младший из сыновей Павла – Михаил и митрополиты Евгений и Серафим тоже не преуспели в переговорах. В 4 часа пополудни император приказал доставить на площадь, уже оцепленную верными ему войсками, артиллерию. Декабристов расстреляли картечью в упор. Число погибших колеблется, по разным данным, от 100 до 1300 человек.

29 декабря 1825 г. на Украине взбунтовался Черниговский полк под командованием С.И. Муравьева-Апостола и М.П. Бестужева-Рюмина. Правительство направило против мятежников войска генерала Ф.К. Гейсмара. 3 января восставшие были разгромлены.

Следствие по делу «о бунте в Петербурге и на Украине» вел специально организованный Тайный следственный комитет. Всего было арестовано 316 человек. Некоторых подозреваемых Николай I допрашивал лично. Они чаще всего не скрывали истину и не запирались, веря в правоту своего дела. В итоге виновными были признаны 289 человек. 88 офицеров отправлены на каторгу в Сибирь, 178 солдат приговорены к наказанию шпицрутенами, а пятерых (К.Ф. Рылеева, П.И. Пестеля, С.И. Муравьева-Апостола, М.П. Бестужева-Рюмина и П.Г. Каховского) Верховный уголовный суд приговорил к четвертованию. В последний момент четвертование заменили на повешение. 13 июля 1826 г. в Петропавловской крепости приговор был приведен в исполнение.

Историки до сих пор спорят о причинах поражения восстания декабристов, приводя убедительные доводы насчет неудовлетворительной подготовки предприятия, несогласованности действий, нерешительности и даже измены лидеров, сплоченности консервативного лагеря и т.д. Но главную причину неудачи сформулировал А.И. Герцен, заявивший, что «на площади не хватало народа».

Главная » Административное право » Декабристы. Восстание декабристов на сенатской площади